Неприкасаемые

ГЛАВА 34

«Вы можете определить, умен ли человек, по его ответам. Вы можете определить, мудр ли человек, по его вопросам».

— Нагиб Махфуз

ЛИАМ

Наблюдая за ними, я чувствовал, как закипает моя кровь, но что еще я мог сделать? Оливия держала Итана и кормила его каким-то дерьмом из бутылочки, что вызывало у меня только большее отвращение. Но ему нужно было поесть, а его матери здесь не было. Зажав нос, я попытался сохранить равновесие. Я даже не мог закрыть глаза, это только заставляло меня думать о ней. Как она, должно быть, устала. Насколько хорошо она могла бы сражаться, если была голодна и устала?

Авиела не хочет ее убивать.

Я пытался убедить себя в этом факте.

— Мистер Каллахан. — Я повернулся и увидел, что «Маленький паровозик, который смог» ¹⁷ стоит посреди хаоса, который теперь был отделением интенсивной терапии, и наблюдает за мной и моей семьей через стекло.

— Офицер Скутер.

— Мистер Каллахан, я должен задать вам несколько вопросов. В подобных случаях…

— Они послали новичка-полицейского найти мою жену? — И они удивлялись, почему я им не доверяю.

Он вздохнул, делая шаг вперед.

— Вы должны знать, меня выбрали для поступления в ФБР прямо из академии! Может, я и выгляжу не очень солидно, но я чертовски хорош в своей работе. Сорок восемь часов назад ваш телохранитель был застрелен. Тот же тип выстрела, с тем же типом патрона, который использовался для убийства президента. Теперь ваша жена была похищена из одной из самых охраняемых больниц в стране. Здесь есть связь, я это чувствую. Так помогите же мне, сэр. Помогите мне найти вашу жену. Теперь все, что вы говорите, важно.

Избавить меня от этого человека было невозможно. Он напомнил мне раздражающего суперинтенданта, которого я когда-то знал.

— Почему ты не в ФБР?

— Потому что это мой город. Я не брошу ни его, ни людей. — Точь-в-точь как суперинтендант, которого я когда-то знал.

Он станет проблемой.

— Прежде чем все это произошло, моя жена сказала мне, что у нее была странная встреча с вами в участке, офицер. Так что возьми свою мораль и найди мне настоящего офицера. Не из тех, кто пытается обвинить мою семью.

— Мистер Каллахан…

— Нет. Не беспокойся. Скажи суперинтенданту, что я хочу, чтобы ФБР искало мою жену, не меньше. Так что с уважением, убирайся к черту. — Схватившись за дверную ручку, я оставил светловолосого идиота.

Войдя в отделение интенсивной терапии, я даже не потрудился поговорить с отцом или матерью. Оливия встала, когда я забрал у нее Итана, все еще держа в руке бутылку, ожидая, пока я сяду в белое кресло-качалку.

— Лиам. — Мой отец вздохнул, и я знал, что он видел, как мы с офицером разговаривали, но я не хотел с ним разговаривать сейчас. Мне просто нужно было подержать своего сына. Он давал мне надежду, в которой я нуждался в данный момент.

— Я не понимаю. Как она узнала, когда прийти за Мелоди. — Прошептала Эвелин, опускаясь на колени передо мной.

Так же, как она знала все остальное… через своего крота. Единственный способ, которым я мог найти ее, — это найти эту крысу. Но единственный человек, который мог бы дать ей так много внутренней информации, должен был быть рядом. Единственными людьми, которые были так близки, была семья. Поэтому, когда они сгрудились вокруг меня, мой отец, моя мать, Оливия… Я отстранился. Кто, черт возьми, предал меня? Единственным человеком, которому я мог полностью доверять, был маленький человечек в моих руках.

Как только я узнаю, кто это был, я не буду сдерживаться.

МЕЛОДИ

Я ненавидела быть под наркотиками. Этот неприятный привкус во рту. Мой отец пичкал меня наркотиками, пытаясь сделать меня сильнее, невосприимчивой. Теперь я чувствовала, как будто он знал, что моя мать была ненормальной сукой, и пытался подготовить меня к ней. Но я сомневалась, что что-либо могло подготовить меня к тому, что меня вытащат с больничной койки, когда я восстанавливалась после серьезной операции, и теперь я прикована к креслу гребаного частного самолета. Она сидела на своем месте, ее каштановые волосы были заправлены за маленькие уши, в руках она держала мятый экземпляр Wicked, а на лице были очки в темной оправе.

— Не хотите ли вина, мэм?

Я должна была, блядь, догадаться.

Я взглянула на бледную, знакомую руку Нельсона или как там его звали… Моего гребаного стюарда. Он налил мое любимое красное вино в бокал для женщины, сидящей передо мной. Она ничего не сказала, подняв перед ним свой бокал с вином.

— Ты крыса.

— Серьезно, мишка Мел? Ты думаешь, я не могла подобраться ближе твоего стюарда? — Женщина, которая родила меня, вздохнула, прежде чем перевернуть страницу.

— Не называй меня «Мишка Мел», ты, безумная сука. Что касается тебя, крыса, я спущу с тебя шкуру, пока ты будешь молить меня о прощении, но не раньше, чем заставлю тебя посмотреть, как я убиваю твою сестру-наркоманку самым болезненным из возможных способов. — Я потянула за цепь, но все, что она сделала, это причинила мне боль. Я чувствовала, как швы натягиваются на мою кожу, и хотя это было больно, это заставило меня подумать об Итане.

— Нельсон, принеси ей что-нибудь поесть.

— Дай мне что-нибудь, и я воткну это тебе в череп, — прошипела я. Моя кожа была горячей, мои эмоции бурными, и все, чего я хотела, это освободиться.

— Тогда поступай как знаешь, ты всегда была темпераментной в детстве. — Ехидно сказала она, снова переворачивая чертову страницу.

— Может быть, это было потому, что я знала, что моя мать была слабой, коварной шлюхой, которая однажды пристрелит меня как собаку после отравления моего отца. В конце концов, он не страдал, и я была там. Он был счастлив, так что ты, блядь… — Тепло, исходившее от тыльной стороны ее ладони, когда она ударила меня по щеке, только заставило меня улыбнуться.

Она сняла очки, волосы растрепались, а спина была прямой, как кость, когда она впилась в меня взглядом, раздув ноздри и широко раскрыв глаза.

— Ты дала мне пощечину за то, что я назвала тебя шлюхой? Или потому, что тебе не удалось убить Орландо?

— Оставь нас, — прошипела она, и все мужчины в ее самолете направились к задней части. Это было не так уж далеко; я даже не могла понять, почему она беспокоилась.

— Ты собираешься рассказать мне секрет, мамочка? Ты собираешься…

— Хватит, — сказала она. — Ты не знаешь, через какое дерьмо я прошла ради тебя. Как тяжело было оставить тебя с этим гребаным монстром, защищать тебя от самого сатаны. Ты ничего не знаешь.

— Ты годами травила моего отца. Ты избила меня. Ты убила моего охранника, а теперь разлучила меня с моим мужем и ребенком. Так что иди нахуй ты и история твоей жизни, сука. Я знаю достаточно, чтобы сказать, что в конце всего ты умрешь, а я ничего не почувствую. — Я хотела убить ее прямо сейчас. Я просто продолжала смотреть на вино на столе, мечтая о еще двух дюймах цепочки, чтобы я могла разбить ее о ее череп.

Она глубоко вздохнула и положила руку на свою книгу.

— Ты читала ее?

— Нет, но не волнуйся, я прочитаю заметки из «Спарк». — Боже, у меня болит грудь. Все причиняло боль, но осознание того, что у моего сына не было меня, заставляло мое сердце гореть.

— Боже, ты так похож на меня, что это причиняет боль. Я всегда так гордилась тобой. Я наблюдала, как ты растешь и становишься тем бойцом, которого я увидела в тебе, когда впервые взяла тебя на руки. Я поклялась, что сделаю ради тебя.

— Это, — я потянула за цепи, — мне не удобно. Но, если ты не полное дерьмо, сними с меня цепи, дай мне пистолет, и я тебе поверю.

Она нахмурилась, поднося вино к губам.

— Ты не хочешь слышать меня. Этот слой гнева и сарказма — твой барьер от меня.

— Нет, это я, все ещё нервная из-за гормонов, и мне чертовски больно из-за тебя. Но, пожалуйста, продолжай и скажи мне, в чем я так чертовски неправа, Авиела. Расскажи мне всю свою печальную, жалкую историю жизни. Я постараюсь сдержать свое отвращение. Но пока ты будешь говорить, знай, что я буду думать о способах убить тебя. — Пока я пытаюсь отрицать, как сильно я хочу знать правду.

— Тебе всегда нравилось испытывать меня. Все, что Орландо сказал тебе, было ложью, мишка Мел.

— Ты травила его годами?

Она ничего не сказала, уставившись на темное море в тысячах футов под нами.

— Очко в пользу папы.

— Орландо… Все чертовы Джованни — монстры. Он убил моего дядю, моего брата, мою гребаную мать.

Второе очко в пользу папы.

— Такие женщины, как мы, мишка Мел, служат мужчинам выше нас, чтобы выжить, потому что мы воины, и пока у нас не будет собственной армии, мы делаем то, что нам говорят. — Она говорила приглушенным тоном, ее глаза остекленели. — Если бы Орландо сказал тебе убивать Лиама медленно и мучительно, ты бы это сделала. Я ни о чем не жалея. Джованни, они — причина, по которой мой отец стал тем, кто он есть. Я не могу дождаться, когда убью его за те страдания, через которые он заставил меня пройти; убить Орландо, а потом получить свою свободу. Но ты появилась, а я не хотела, чтобы ты приходил в эту жизнь. Но Орландо не мог просто сдохнуть, и загнал тебя в эту ловушку.

— То есть ты хочешь сказать, что всегда хотела моей смерти. — Я пожалела, что Орландо не убил ее в тот момент, когда я родилась.

— НЕТ! — отрезала она, хлопнув рукой по столу так, что вино расплескалось по нему.

Старый добрый Нельсон оказался там в мгновение ока, убирая. Она даже не выглядела обеспокоенной.

— Я всегда пыталась спасти тебя, мишка Мел. Я знала, что он превратит тебя в такого же монстра, как он. Точно так же, как мой отец поступил со мной. Но у меня была ты, и я никогда не хотела покидать тебя. В течение многих лет я оставалась в аду ради тебя. Присматривала за тобой, пока однажды я не смогла больше этого выносить. Я воспользовалась своим шансом. Мы с тобой планировали уехать, исчезнуть туда, где Орландо и Иван не смогли бы нас найти. Мы собирались быть счастливыми и свободными. Но Орландо искал тебя, а мой отец — меня. Я знала, что Орландо превратит тебя в монстра, а Иван не принял бы ребенка Джованни: он бы забросал тебя змеями, а потом отправил твое тело Орландо. Я выбрала меньшее из двух зол.

— То есть ты хочешь сказать мне, что Иван все это время не знал, что я жива? Я сомневаюсь в этом. Насколько я могу судить, он знает все обо всех семьях. Так почему же сейчас, дорогая мама?

— Он оставил тебя в покое, потому что я приняла свое наказание, и он подумал, что ты не сможешь управлять бизнесом, когда Орландо умрет. — Она улыбнулась, потянувшись через стол, чтобы взять меня за руку. — Но ты сделала это. Ты преодолела все это и, блядь, показала ему, каким глупцом он был, недооценивая мою дочь.

— Ты не моя мать. Я не твоя дочь. Отпусти меня и закончи свою сказку. Каким было твое наказание? — Я отдернула руку.

Медленно расстегнув рубашку, она распахнула ее, и повсюду были шрамы и десятки маленьких коричневых круглых ран, которые выглядели как ожоги от сигары. Они покрывали ее бледные плечи, живот, и я знала, что такие же шрамы были на ее спине. Расстояние между ножевыми шрамами и ожогами было небольшим. К счастью для нее, ни один из них не выглядел новым. Если бы я не была прикован к этому сиденью, я, возможно, чувствовал бы себя плохо… возможно.

— Когда он закончил и остался доволен, он оставил тебя, не заботясь о том, что ты делала. Орландо разрушал самого себя, и его «империя» не подлежала восстановлению. Но я наблюдала за тобой. Твоим первым убийством был Аттикус Фланаган, ирландская дворняга, которая преследовала тебя в морском порту. Ты застала его врасплох, и он оказался лицом вниз в озере. Тебе было четырнадцать?

— Тринадцать.

— Ты продал свой первый килограмм в…

— Я была там, Авиела. Почему ты сейчас лезешь в мою жизнь?

— Потому что ты по глупости связалась с этим придурком и его маленькой грязной семейкой. Иван хотел твоей немедленной смерти, но я убедила его, что он не сможет убрать главу итальянской мафии. Представь себе весь этот хаос. Все войны за право занять твое место. Он думал, что ты мне небезразлична, вот почему подстрелила тебя. Мне нужно было, чтобы он поверил, что я могу убить тебя, если бы захотела. Иван всегда думает о балансе, о том, чтобы держать подполье под землей. Но ты моя дочь. Ты должна была достичь большего, ты должна была контролировать президента Соединенных Штатов. Ты подошла для него слишком близко к Белому дому.

— Иван в Белом доме? — спросила я. Черт.

Она не ответила.

— Я сказала ему, что ты не победишь, а уличные войны не стоят того, чтобы убивать тебя. Я убила президента только для того, чтобы обезопасить его жену. У нее были бы голоса всех жалостливых ублюдков, но ты все равно переиграла меня. Итак, как я уже сказала, ты сделала мою жизнь намного сложнее, чем она должна была быть. Это единственный известный мне способ защитить тебя сейчас. Мы собираемся все переделать. Наконец-то мы едем домой.

— У меня есть семья, Авиела. Сын, который нуждается во мне! Я, блядь, не буду убегать от войны и уж точно, черт возьми, не буду убегать от него.

— Ты не участвуешь в этой битве. Ты даже никогда не выходила на этот чертов ринг. У Ивана есть ты. Он единственный неприкасаемый в этой игре. В одно мгновение он может забрать твоего сына и изуродовать тебя шрамами, как он сделал со мной. Он может убить Лиама. Но это беспроигрышный вариант. Он восстановит равновесие, итальянцы уйдут, оставив Лиама. Лиам будет опустошен, но жить ради своего сына. Он даже не сможет контролировать президента Коулмена. Как только этот человек получит власть, он посадит твоего мужа. Твой сын будет жить, и поскольку ты такая же, как я, ты сможешь наблюдать издалека и научишься жить с этим. С твоим ребенком все будет в порядке, мишка Мел. Он будет жить, потому что ты любишь его достаточно сильно, чтобы держаться подальше.

Она…

Я выбросила эту мысль из головы и прислонилась к цепи, чтобы она могла видеть мои глаза.

— Я выберусь отсюда. Я убью тебя и буду защищать свою семью так же, как защищала всегда. Я Мелоди Никки Джованни Каллахан, я не убегаю. Я уничтожу все на своем пути, включая тебя.

Она улыбнулась, поднимая свою книгу в красных пятнах.

— Вот почему я принесла цепи. Ты будешь учиться, и когда ты научишься, я позволю тебе увидеть его. Фотографии, видео, может быть, несколько его старых игрушек со временем.

Я почувствовала, как мое сердце остановилось. Я не хотела, чтобы она была рядом с Итаном, моим Итаном. Как она сможет получать видео и фотографии? Крот. Но кого Лиам подпустил бы к нашему ребенку достаточно близко для этого?

— Оливия. Оливия — гребаный крот. — Она ненавидит меня. Она хотела, чтобы я исчезла…

— Попробуй еще раз. — Она перевернула страницу, но я не смог придумать, кто еще. Это не могла быть Коралина, она просто была слишком больна, Эвелин… Черт возьми, нет. Нил? Нет, он жаждал любви Лиама. Никто из семьи не предал бы нас вот так. Но, кто, черт возьми, мог быть так близко, Федель, Монте, Антонио… единственным человеком может быть…

— Ты знаешь, не так ли?

— Адриана. — Я ударилась головой о сиденье. Черт.

— К ее чести, она готова сделать для тебя все, что угодно. Все, что мне нужно было сделать, это рассказать ей правду, и она поняла то, чего не можешь ты. Ты не в безопасности. Она начала утаивать информацию, поэтому я напомнила ей, на кого она работает. Так грустно, что ее любимому пришлось умереть, потому что она струсила.

Это была моя вина. Как я могла доверять ей? Орландо всегда говорил мне, что люди лжецы по натуре, что друзья — это замаскированные враги, и никогда не принимай это на свой счет.

Как она смеет?

— Тебе больно.

— Нет, я в ярости и с нетерпением жду возможности всадить пулю в ее неблагодарное сердечко. — Откидываясь назад, я знала, что не смогу расслабиться, но мое тело больше не могло этого выносить прямо сейчас. Все, что я могу сделать, это закрыть глаза и строить планы. Ничто из того, что она сказала, не изменило моих чувств к ней. В тот момент, когда этот самолет приземлится, мне придется действовать. Быстро.