Невеста (СИ)

Глава 12

Подбежав к дому Калины я на мгновение замешкалась — все-таки еще пару дней назад я считала ее страшной ведьмой, к которой боялась не то что во двор заглянуть или попасть в дом, а даже встретиться случайно на улице, а теперь хочу просить ее о помощи, даже не просить — требовать. Я серьезно вознамерилась уговаривать женщину до последнего, либо пока она не сдастся и не согласится на мои мольбы, либо пока не превратит меня в лягушку.

Я решительно постучала. Ответом мне была тишина. Я повторила стук, и снова безрезультатно — из дома не раздавалось ни шороха. Неужели старуха куда-то ушла? Возможно, но что-то внутри мне подсказывало, что она просто не хочет открывать. Я принялась стучать с удвоенной силой, приговаривая:

— Это я, Верба, откройте, пожалуйста, у меня срочное дело.

Но косая изба никак не реагировала на мои стенания. Я подергала дверную ручку, попыталась открыть оконные ставни, несколько раз обошла дом, а затем села у крыльца и решила ждать ведьму, сколько потребуется.

Я просидела так не меньше часа, время от времени вскакивая и принимаясь нервно расхаживать перед крыльцом и продолжать стучать в дверь, а потом мне стало скучно и я начала напевать: сначала тихо какие-то детские песенки про зайчиков и про ягодки, а потом все громче и увереннее — про любовь и встречу с суженным, про разлуку и про горькие слезы. И так я себя этими песнями растревожила, что не заметила, как начала плакать, со всхлипами и шмыганьем носом — все волнения этого дня начали выплескиваться из меня вместе с рыданиями.

Слезы катились по щекам, но я продолжала петь с завываниями и судорожными вздохами про тяжелую женскую судьбу. Я так увлеклась, что даже не заметила, что дверь за моей спиной все же отворилась.

— Ты ведь не собираешься уходить, а будешь сидеть и страдать здесь, пока не сведешь меня с ума своими воплями? — прокаркал старческий голос.

Я обернулась и расплылась в довольной улыбке:

— Калина, — слезы моментально высохли на щеках. Я утерла шмыгающий нос, — помогите.

— Я начинаю жалеть, что спасла тебя от инкуба, — скривила губы женщина, хищным взором оглядывая улицу, а потом махнула рукой, приглашая меня зайти в дом.

В любом другом случае я бы тысячу раз подумала перед тем, как посещать жилище ведьмы, но не сейчас. Я шустрой мышкой юркнула внутрь. К моему удивлению, там оказалось вполне уютно — тепло и светло, правда, я не поняла, откуда в комнате с закрытыми ставнями и без свечей свет. Также в ведьмовском доме не пахло плесенью или гниением, как, по моему мнению, непременно должно было пахнуть, не бегали крысы или пауки. Наоборот, воздух был насыщен запахами трав и пряностей. А обстановка была очень скромной — небольшая лавка-кровать, стол и полка с книгами, моментально приковавшая мое внимание.

— Ну, что надо? — проскрипела Калина, отрывая меня от разглядывания книжных корешков.

Я не стала ходить вокруг да около:

— Помогите мне спасти Сокола!

— Нет, — Калина даже глазом не моргнула, — даже если б он был не таким пройдохой, как есть, помогать не стала бы.

Ее резкий ответ меня ничуть не испугал, ведь я была готова бороться за то, чего хочу. Я уж было открыла рот, чтобы ей возразить, но ведьма перебила меня:

— Я не делаю того, что считаю неправильным.

— Что неправильного в том, что двое любят друг друга? Что же неправильного в том, чтобы соединить их сердца? — невольно я повторила слова Сокола, которые он говорил мне на поле, уговаривая стать его.

— Да, в этом неправильного нет. Но это не твой случай, — взгляд Калины был суровым, — хочешь спасти его, я препятствовать тебе не стану, коль это твой выбор, но помогать — уволь.

— Я не справлюсь сама! — воскликнула я, — что может обычная девушка против солдат и расстояний, против воли князя и войны? Мне нужна твоя помощь, твои ведьмовские силы. Я же знаю, что ты многое умеешь, даже с существами из Нави справиться!

Я продолжала просить, умолять, льстить и упрашивать, но ведьма будто вовсе меня не слушала, она стояла напротив и с прищуром меня рассматривала. Когда я выдохлась в своих просьбах, она заговорила:

— Нужна ведьмовская сила? Ты можешь ее получить. Стань ведьмой сама!

— Что? — я остолбенела, а потом глупо хихикнула — то есть как это?

— Я научу тебя, что нужно делать, но приготовься к тому, что это потребует силы и воли.

— То есть любой человек может стать ведьмой? — удивилась я.

— Любой нет. Но ты — сможешь. Благодаря твоей ночной встрече с навьим демоном твоя душа стала восприимчивой и податливой для ведовства. Чтобы раскрыть ведьмовский талант, его осталось только подтолкнуть в нужном направлении.

Я была совершенно не готова к такому повороту и лихорадочно раздумывала, готова ли я на такие кардинальные меры ради спасения любимого.

— А что нужно сделать, чтобы стать ведьмой? — мое любопытство пересилило, тем более, что лучше сначала узнать, что предстоит прежде, чем соглашаться или отказываться.

— Все очень просто, — хитро улыбнулась Калина, — Сокол ведь не успел лишить тебя невинности?

Я залилась краской, но утвердительно кивнула.

— Чтобы стать ведьмой, тебе нужно отдать свою девственность Навьему Царю.

На секунду я представила, что мне нужно будет целовать и ласкать какого-то мужчину, кроме Сокола, у которого, к тому же звериная голова и крылья, и у меня по спине побежали мурашки от ужаса.

Увидев мое ошарашенное лицо, ведьма только издевательски усмехнулась:

— Можешь мне поверить, это не самое страшное в ведьмовской профессии. За многие годы, что я знаю тайны ведовства, я делала такое, что тебе даже не представить. Стать любовницей бога — не самое неприятное, что может с тобой произойти.

Но я отшатнулась:

— Нет, я берегла себя для Сокола!

— Неужели? Мне скорее показалось, что ты берегла себя от Сокола, — фыркнула Калина и закаркала хриплым отрывистым смехом.

Щеки мои вспыхнули румянцем при намеке на события той ночи, когда мы с женихом чуть не занялись любовью в поле, а ведьма нас застукала.

— Впрочем, мне все равно, — отсмеявшись сказала женщина, — другой помощи от меня не жди. Иди, — она указала пальцем в сторону двери, и та с оглушительным скрипом отворилась, — а надумаешь, возвращайся.

И я пошла. Весь решительный боевой настрой сдуло, как ветром. Куда делась та Верба, что намеревалась брать штурмом дом ведьмы, спорить до хрипа о необходимости спасать Сокола, а потом идти и вызволять любимого при помощи ведовства? Видимо, пропала, ведь та девушка, что теперь понуро возвращалась к своему дому, точно не могла быть ею.

Придя домой, я увидела маму, складывающую свадебные скатерти, ткани и полотенца обратно в сундуки. На столе уже стояли стопки посуды — тарелок, мисок и чашек, принесенных из шатра. Только сейчас я вспомнила, что до сих пор не сняла своего расшитого свадебного платья, а в мои волосы все еще вплетены ленты и бусы.

С внезапной вспышкой злости я начала выдирать из волос украшения, будто это были горящие угли, что жгли мне кожу.

Разумеется, мама не могла не заметить моего удрученного состояния, но не проронила ни слова, и я была ей за это благодарна. Вместо этого она просто обняла меня и помогла переодеться и расплести косы. Она вовлекла меня в простые необходимые дела, и это отвлекло от безрадостных мыслей.

Мы перенесли все, что могли, из свадебного шатра домой: посуду, еду, даже лавки и при помощи нескольких других женщин — столы, разнесли все это хозяевам, ведь для торжества вся деревня скидывалась всем понемногу. Еду тоже раздали, большую часть отдав дяде Клёну для передачи ушедшим в войско мужчинам.

Кроме этого все женщины деревни собрали дары и жертвы богам — ночью жрец будет проводить ритуал призыва бога-медведя Силы, чтобы он помог нашим воинам выстоять в боях и вернуться с своим женам и матерям. И я тоже собрала сверток подношений, хоть все еще надеялась, что найду какой-то способ вызволить любимого из войска, не отдавая при этом невинность существу из Нави.

Без мужчин в деревне стало пусто, тихо и голо, будто над всеми висела черная туча, исчезли улыбки и звонкие смешливые голоса детей, не было слышно ни пения, ни даже привычных споров соседок. Только тягостное ощущение потери, накрывшее всех разом.

К концу дня я уже не чувствовала ног под собою, а голова гудела от мыслей и переживаний, поэтому я просто упала в кровать, надеясь, что удастся забыться сном, но, как на зло, боги отказали мне даже в этом. Я ворочалась в постели и вздыхала.

Вот оно решение, про которое в своем гадании говорила Калина. И мне нужно принять его сейчас, я в этом не сомневалась — пока новобранцы не ушли далеко на север, пока я нахожусь в родных местах, где знаком каждый куст и овраг, где можно спрятаться, затаиться от погони, которая непременно ждет дезертира, где есть знакомые люди, которые помогут схорониться.

— Дочка, — мама не выдержала очередного моего вздоха, мешающего ей заснуть, — будем молить богов, чтобы Сокол вернулся живым и здоровым. Они непременно услышат нас и помогут.

Конечно же мама не могла догадаться, что мои переживания вовсе не об этом.

— Ты правда думаешь, что они вернутся?

— Я не могу знать, но могу надеяться.

— Скажи, а если бы ты знала способ, как спасти своего любимого, хоть бы это и потребовало от тебя ужасной жертвы, ты бы спасла его?

Мама тут же села в кровати и строго проговорила:

— Верба, пообещай мне, что ты не будешь подвергать свою жизнь опасности!

— Нет, речь идет не о моей жизни, — быстро проговорила я, уже жалея, что начала этот разговор.

— Последнее время ты сама не своя, и это меня волнует, — не успокоилась мама, — я понимаю, что сегодняшние события не могли не повлиять на тебя…

— Ох, мама. Давай спать, — буркнула я, отворачиваясь к стене, надеясь, что не придется продолжать эту тему.

Мама помолчала.

— Да, я спасла бы, — сказала она, хотя я уже не ждала ответа на свой вопрос, — даже ценой жизни, — добавила она тихо, — но это не значит, что ты должна поступать так же!

Я ничего не ответила, но услышала, что мама снова легла. Через какое-то время я поняла, что она уже заснула — суматошный день, бессонная предыдущая ночь сделали свое дело — сон сморил ее.

Я же поднялась, оделась и быстро вышла на улицу. Поскорее, пока не передумала, я двинулась снова к ведьминому дому, чувствуя, что все внутри сжимается от ужаса и тревоги.

По дороге мне в голову приходили мысли разной степени глупости, к примеру, идея обмазаться грязью и глиной, чтобы Навьему Царю было не очень приятно лишать меня невинности — ведь, почему ему должно быть хорошо, а мне плохо? Но, поразмышляв, я отказалась от этой затеи — вдруг бог окажется привередливым или брезгливым и вовсе не захочет меня «обесчесчивать», то не видать мне тогда ведьмовской силы и спасения Сокола. Также пришлось отказаться от идеи обменять ведовство на что-то другое, кроме моей девственности, так как, придумать, что я могу предложить высшему существу ценного или полезного, я не смогла, сколько ни старалась. Не могут же его заинтересовать мои вышитые салфетки и умение готовить суп с клецками! А денег у меня и отродясь не водилось.

А вот мысль захватить с собой что-то алкогольное мне показалась здравой, поэтому я по дороге заглянула в один из соседских амбаров и позаимствовала там бутыль крепленого вина — все равно, оно готовилось для моей свадьбы, стало быть, я практически полноправная хозяйка этой бутылки и ее содержимого. Да, сначала я придумала просто споить Царя и обманом заставить сделать меня ведьмой, но, посмотрев правде в глаза, я поняла, что едва ли это у меня выйдет, ибо пить я не умею, да и хитрец из меня неважный — слишком быстро краснею. Поэтому я взяла вино для себя — для храбрости — и тут же его откупорив я отхлебнула порядочный глоток, от которого все тело окотило жаром. После этого идти стало значительно веселее.

Одним словом, к дому Калины я подошла во всеоружии. Спрятав бутыль в складках юбки, я постучала.

Ведьма снова долго не открывала и явно не была рада меня видеть:

— Что ты все шаришься по ночам? — прошипела женщина вместо приветствия и не дожидаясь ответа пропала в глубине дома. Я, неловко потоптавшись на пороге, приняла это за приглашение и последовала за ней.

В избе все также было достаточно светло, хоть ни свечей, ни лампады видно не было.

— Я пришла… — начала я, но Калина меня перебила:

— Знаю, — скривилась она, — я еще не выжила из ума, помню наш разговор. Решилась, значит, ну-ну…

Ведьма, отвернувшись от меня, покопалась в сундуке, стоявшем под лавкой, и выудила оттуда черную свечу и протянула мне.

— Со свечой пойдешь в место истончения граней, любое, лучше на кладбище. Но в твоей случае я бы пошла к сгоревшей мельнице. Там зажжешь свечу и будешь звать Царя. Коли он захочет — придет, а нет — пытайся снова. Не в эту ночь — значит, в следующую. Попыток у тебя — пока свеча не сгорит. И главное запомни: богу не перечить, не спорить, не просить ни о чем, первой не заговаривать, если спросит о чем-либо — не врать, в глаза ему не смотреть. Поняла?

— Что, даже во время… хм… соития не смотреть?

— Вот дурища то… — пробурчала ведьма, не заботясь о том, что я ее слышу, — ты все запомнила?

— Да, — кивнула я, хоть и не понимала ровным счетом ничего — что значит «звать Царя»? Как, по имени? Но ведь имени нет! Или просто кричать в ночи? И что делать, если свеча сгорит, а бог так и не явится? А если он придет, но меня не захочет? И вообще, он так, как все мужчины устроен или нет?

Но ведьма не дала мне задать эти и многие другие животрепещущие вопросы и вытолкала меня за дверь. Я снова достала бутылку с вином и отхлебнула. Терпкая обжигающая жидкость хлынула в желудок, и мне стало на порядок беззаботней — буду думать, когда придет время. А пока нужно просто выполнять ведьмины наставления.

Я снова шла ночью вдоль кроме леса к мужчине, чтобы лишиться девственности. Только на этот раз это был не Сокол, а какой-то незнакомый бог. Хочется верить, что в этот раз все закончится не так прискорбно, как в предыдущий.

Я шла по тропинке и с каждой минутой становилась все храбрее — потому что вина становилось все меньше. В итоге, когда я добралась до пепелища, которое недавно было мельницей, мне уже море было по колено.

— Царь. Ца-арррь! — закричала я на всю округу, потрясая бутылью, — выходи.

Ответом мне была тишина. Даже сверчки притихли. Я потопталась на месте, попинала ногой обугленные деревяшки, бывшие когда-то частями здания, повертелась вокруг себя и позвала снова:

— Царь, Царь, приди — разговор есть.

Как ни странно, но бог ко мне не торопился. Мне даже обидно стало — я ему тут свою невинность принесла, а он даже явиться не изволит!

— Царь, будь душкой, появись, — снова позвала я и, подумав, добавила, — пожа-алуйста.

Но снова ничего не произошло. Я фыркнула, потянулась отпить еще один глоток и только теперь заметила, что свеча все это время оставалась незажженной.

Мысленно обругав себя за глупость, я с третьей попытки зажгла свечку выданным ведьмой кресалом и засмотрелась на огонек, заплясавший на фитиле — он был зеленый с голубыми искорками мелькавшими внутри, когда пламя изгибалось от едва ощутимых дуновений ветра.

Так и вглядываясь в середину огонька, я снова подумала о Навьем Царе, мысленно потянулась к нему, даже не произнося ничего вслух, а в следующий миг почувствовала, что земля уходит из-под ног и я падаю-падаю-падаю в какую-то пустоту и темноту, в которой единственным светом есть зеленый огонек от моей черной свечки.