Невеста (СИ)

Глава 1

Я бежала сквозь траву, что доставала мне до середины бедра, раскидывая тонкие упругие колосья в стороны, чувствуя, слыша за спиной дыхание того, кто неумолимо приближался. Сердце так стучало в груди, что, казалось, стоит мне остановиться или замешкаться, оно даже не заметит этого и продолжит свой бег, вырвавшись за пределы грудной клетки.

За спиной садилось солнце, удлиняя мою тень, которая, как стрела указывала направление бега, и я торопилась вслед за нею, тщетно пытаясь обогнать, перепрыгнуть, перехитрить, ведь она все также оставалась впереди. Ровно как позади оставался Он, тот кто бежит за мной. И я уже могла видеть, как его тень накладывается на мою, поглощает ее, подминает.

Сквозь гулкую пульсацию крови, что стучала в висках, я слышала дыхание за своей спиной, ровное размеренное — тот, кто гнал меня вперед, как дичь, вовсе не запыхался. Его легкие не горели, как мои, его грудь не рвалась, пульс не зашкаливал. Он забавлялся, играл. А я отчетливо понимала, что у меня не остается сил, чтобы продолжать эту бессмысленную погоню, ведь обоим участникам уже давно понятно, чем она завершится. Каждую секунду я готова была ощутить тяжесть руки, что хватает меня за плечо, заставляя остановиться, обернуться, встретиться, осознать чужую власть. Я уже проиграла эту битву. Но все еще боролась, надеясь хоть на мгновение отсрочить неминуемое.

Стоило мне только подумать об этом, как нога зацепилась за какую-то корягу, и я кубарем полетела на землю, хватаясь за высокие травы в отчаянной попытке уж если не удержать равновесие, то хотя бы замедлить свое падение.

От удара оземь последний дух вышибло из груди, но я все равно нашла в себе силы перевернуться на спину, чтобы лицом к лицу встретить своего преследователя.

— Попалась, мышка! — его голос звучал ровно, он даже не запыхался.

Закатное солнце косо било в спину мужчины, озаряя и подсвечивая его волосы и кожу розоватым и золотым.

Из моей груди вырвался только хриплый стон, так как сбитое дыхание все никак не могло прийти в норму.

— Что же мне с тобой сделать? — задумчиво произнес человек, складывая руки на груди, будто не он только что гнал меня через поле, будто и правда не знал, что делать. Однако, его цепкий оценивающий взгляд, откровенно шарящий по моим губам, шее, ключицам, опускающийся ниже и ниже, говорил о том, что решение уже принято.

Он опустился на землю у моих ног, но глаза смотрели в мои глаза неотрывно и хищно, впитывая в себя мои эмоции, как хлопковое полотно за мгновение вбирает в себя пролитую воду. А я, как кролик, замерший под гипнотическим взглядом удава, не в силах ни пошевелиться, ни крикнуть, ни моргнуть.

Я почувствовала, как горячие руки сжали мои щиколотки, разводя их в стороны, и как сердце забилось в груди так яростно, что стало больно.

Не в состоянии издать ни одного членораздельного звука, я просто открывала и закрывала рот, стараясь унять жжение в легких, вернуть себе возможность дышать. И как в дурном сне, как в бреду, все смотрела и смотрела в черные глаза.

А наглые уверенные руки преследователя тем временем начали движение: огладили мои лодыжки, легкими нажимами пробежали по икрам, коснулись коленей. Легкая льняная юбка, покорно подчиняясь властным движениям мужчины соскользнула по согнутым в коленях ногам, складками ниспадая на живот. Я почувствовала дуновение легкого ветра на внутренней стороне бедра, от чего непривыкшая к таким ощущениям нежная кожа покрылась мурашками.

— Мне понравилась погоня, — голос моего преследователя прозвучал с хриплым призвуком, — а тебе? Ты почувствовала, как внутри рождается нечто дикое, необузданное? — его лицо выглядело хищно, как будто из глубины зрачков на меня смотрел не человек, а зверь. Он наклонился к моему колену, с тихим рыком потерся о него подбородком — щетина наждачной бумагой царапнула кожу. Мужчина улыбнулся и укусил это же место. Не укусил — прижал зубами, как будто помечая, ставя клеймо. Затем провел по нему языком.

Мое сердце ухнуло вниз.

— Хочешь, я дам тебе еще один шанс убежать? — он смеялся надо мной, прекрасно понимая, что у меня уже нет сил продолжать бегство, что я никуда от него не денусь. Поэтому я только отрицательно покачала головой, а он лукаво сощурился, — правильный ответ, мышка.

Я почувствовала горячую сухость его ладоней, что скользнули по моим бедрам вверх к талии, обхватили ее, сжали. Мужчина поудобнее утроился между моих разведенных ног, нависая всем телом надо мной, распластанной в высокой траве, его тень полностью накрыла меня.

Я смотрела в черные глаза, затаившись, боясь пошевелиться или вздохнуть. Я смотрела, как за темными зрачками рождалось что-то темное, сильное, как вздымалась грудь от тяжелого дыхания, как ходили желваки на скулах, как по виску стекала капля пота, и не могла отвести взгляда.

— Я так хочу тебя, — практически простонал мой преследователь, впиваясь в мои губы поцелуем. Жадный рот накрыл мой, подавляя и властвуя. Руки начали движение по моей спине, то оглаживая, то впиваясь цепкими пальцами в тело, то очерчивая контур плеч, то спускаясь к бедрам. Они были везде, стараясь дотронуться до каждого миллиметра кожи, коснуться, отведать, узнать.

Когда он на мгновение оторвался от моих губ, я, наконец совладав со своим дыханием, то ли сказала, то ли застонала:

— Нет… пока нет… до свадьбы, ты же знаешь.

— Знаю, знаю, — шептал мой жених, зарываясь лицом мне в ключицы, целуя шею, — эта погоня разбудила во мне хищника, я не могу сдерживаться. Свадьба скоро. Никто не узнает, — он снова навис надо мною, отрываясь от поцелуев, заглядывая в глаза с надеждой, чуть ли не с мольбой, — мы никому не расскажем.

Он пылко набросился на меня, жадно целуя, не давая ответить, возразить. Его губы с неистовством блуждали по моей шее, плечам и скулам, искали губы, впивались в них, а после вновь целовали шею. Руки так тесно прижимали к себе, что дыхание сбивалось, а сердце стучало все сильнее. Мне было горячо и томно, так хорошо, что глаза сами собой закрывались, и я тонула в этих поцелуях.

Тем временем мой мужчина, видя, что сопротивление слабеет, расстегнул лиф моего платья, стянул вниз нижнюю рубашку, открывая солнечному свету мою грудь. Я услышала утробный рык, с которым он обхватил один из сосков, втягивая его ртом, лаская, облизывая, целуя.

Второй сосок был захвачен в плен рукой моего любимого. Его пальцы порхали по самой его вершине, вызывая мурашки, заставляя выгибать спину от истомы и неги.

— Ты не представляешь, что делаешь со мной, — стонал Сокол, отрываясь от моей груди и снова вглядываясь мне в глаза, — ты нужна мне, нужна, позволь взять тебя, позволь.

— Нет, нет, еще нельзя… — шептала я, понимая, что еще чуть-чуть и сдамся.

— Ты и так моя, моя, только позволь до конца… — он вновь поцеловал меня, страстно, жарко, и его руки вновь начинали своей танец на моем теле, поглаживая, лаская, нежа. Мой мужчина рычал, покусывая мою кожу, царапая ее щеками с легкой щетиной, а затем взял мою руку и положил себе на грудь. Я почувствовала, как мощно бьется его сердце, как набат, как огромная привыкшая жить на воле птица, которую посадили в клетку. Управляя моей рукой, он переместил ее себе ниже живота, и я почувствовала, насколько искренни его слова, насколько сильно его желание, — не будь жестокой, помоги мне. Ты же тоже хочешь.

— Милый мой, ждать осталось совсем недолго, — все же смогла проговорить я, пребывая на грани того, чтоб уступить его просьбам, — давай все сделаем правильно.

— Что неправильного в том, что двое любят друг друга? — спросил Сокол, перемежая слова долгими поцелуями, не отрываясь от меня ни на мгновение, — неужели тебе плохо?

Он стал опускаться ниже — от шеи к ключицам, от ключиц к груди, затем к животу и ниже.

— Давай поиграем? Я поиграю с тобой, а ты со мной, это ведь не запрещено? — он подмигнул мне и лег между моих ног. Я почувствовала горячее дыхание совсем рядом с самым сокровенным местом своего тела.

На землю плавно опускались сумерки, но летний вечер был горяч, пронизан дыханием ветра в травах. Я смотрела в темнеющее небо, из нежно-голубого превращающееся в васильковое, видела, как последние солнечные лучи прощаются с природой до завтра. Но красота природы не волновала меня, я была во власти рук и губ, что дарили мне нежность, непокой, упоение и восторг, от которого становилось страшно.

— Соколик мой, пожалуйста, — простонала я в отчаянной, но нерешительной попытке оттолкнуть возлюбленного, — не надо.

— Ты же сама согласилась играть в Зоряницу, ты знала правила, — мой жених с хитрым прищуром смотрел на меня, — я — злой и страшный серый волк, а ты моя нежная сладкая добыча. Если б ты убежала, я бы остался голодным, но я тебя поймал и теперь должен съесть. Таковы жестокие правила.

— Может я тебе поддалась? На самом деле я могла бы убежать! — пискнула я.

— Значит, нужно было убегать. Сама виновата.

Сокол еще раз хищно улыбнулся и пропал из поля моего зрения, склонившись низко к моему животу — я ощутила его горячее дыхание на коже возле пупка. Одна властная рука легла мне на грудь, другая гладила колено, поднимаясь выше и выше.

Каждый крошечный жест, каждое продвижение будили во мне ураган эмоций: я таяла и пыталась найти причины для отказа, я изнемогала, но страшно боялась сделать этот последний шаг, я хотела всего того, о чем не раз слышала и думала ночами, не в силах уснуть, о чем знала, но еще не испытывала и ждала. Но при этом я не хотела нарушать обычаев предков, велевших не знать мужчину до свадьбы. Я понимала, что еще рано и нужно дождаться обряда, но мучительно не находила возможности остановиться, вырваться из столь горячих приятных объятий.

Наконец упрямые пальцы моего любимого закончили свое путешествие по моей ноге, остановившись у места, где кожа была такой нежной, такой чувствительной, не знавшей касаний и ласк. Это мгновение, пока мы замерли, не двигались, показалось мне целой вечностью, только всё сгущающиеся сумерки давали понять, что время по прежнему движется вперед, а не остановилось вместе с нами.

Теплый пульсирующий сокровенный бугорок, обыкновенно скрытый от всех и вся, опалило жарким дыханием, и потом Сокол поцеловал меня там. Там… Это было так неожиданно, так непривычно, что я едва не вскрикнула. Но любимый повторил движение, я ощутила, как язык движется снизу вверх к самой вершине, где сейчас сосредоточились все мои невысказанные желания, чаянья, но вместе с тем и страхи, а губы мягко обхватывают податливую плоть.

Томный стон сорвался с моих губ, непроизвольный, но сладкий. На миг мне стало страшно, что кто-то мог его услышать, но паническая мысль мелькнула и исчезла, потому что то, что делал мой любимый не давало мне сосредоточиться ни на чем, кроме моих ощущений.

Сокол целовал меня внизу то страстно, то нежно, изменяя темп, то едва касаясь, то прижимаясь тесно-тесно. Одна из его рук гладила мою грудь, сжимала соски, от чего по телу бежали мурашки и разливались волны странной дрожи. Я же путалась руками в черных непослушных волосах жениха, выгибалась навстречу его ласкам. Мне казалось, что я сошла с ума, раз делаю все это и позволяю мужчине, который все еще не является моим мужем, делать это со мной. За моими закрытыми глазами танцевали свет и тени, и так было легче поверить, что то, что происходит, это что-то нереальное, как будто сон, одно из тех жутко реалистичных сновидений, когда не можешь разобраться, то ли уже проснулся, то ли все еще спишь.

Не успела я привыкнуть к новым ощущением от такой близости своего жениха, от сокровенных поцелуев, как почувствовала, что Сокол одним пальцем медленно ласкает кожу рядом с самым входом в мое лоно.

— Что ты делаешь? — простонала я, пытаясь остановить его руку.

— Все хорошо, мышка, не переживай, тебе понравится.

И в этот момент его палец раздвинул нежные складочки и проник в меня, медленно, тягуче.

— М-м-м… — простонали мы в унисон.

— Ты такая горячая и влажная внутри, — произнес Сокол и с новой силой возобновил ласки и поцелуи, а у меня не стало сил сопротивляться.

Его палец начал движение, которое родило внутри меня какую-то новую жажду, что разрасталась тем сильнее, чем быстрее и глубже было проникновение. Я не видела и не слышала, что происходило вокруг нас, да и происходило ли, ведь, возможно, весь мир замер вместе со мной, ожидая, чем завершится эта невыносимо-прекрасная пытка.

Не знаю, сколько прошло времени, но огненная волна, нарастающая внутри меня, достигла своего пика, и обрушилась всей своей силой на мое чувствительное от ласк тело. Болезненно-сладкая судорога прошила меня насквозь, заставляя тело выгибаться, а дыхание остановиться.

Мой крик-стон прорезал тишину ночи, которая успела опуститься на землю, пока мы с Соколом нарушали все возможные запреты. Я открыла глаза и увидела, как тысячи звезд рассыпались по темно-фиолетовому небу, сверкая, как драгоценные камни.

Мое сердце гулко билось в грудной клетке. Я слышала пульсацию крови в ушах.

— Разве это было плохо или неправильно? — надо мной нависла фигура моего возлюбленного.

— Я… не знаю, — я действительно не знала, умом понимая, что мы пошли против воли предков, а, значит, нас ждет неминуемое наказание, по крайней мере так всегда говорили старшие люди. Но чувства мои говорили об обратном — в теле царили покой и истома, а душа пела и смеялась. Уверена, что если бы можно было ее достать и увидеть, то мы бы просто ошалели от яркости красок, которыми она искрится.

— Зато я знаю! — уверенно проговорил Сокол, и от этого мне стало тепло и весело. Конечно, он должен знать, как правильно. Он сильный и умный. Самый лучший. Он не может сделать что-то плохое.

Он лег в траву рядом со мной, закинув руки за голову, вдыхая аромат летней ночи полной грудью. Я залюбовалась его профилем: прямым носом, четко очерченными губами, широкими скулами. Всё мне нравилось в нем и, что самое важное, через несколько дней мы станем мужем и женой. И тогда он будет вечно принадлежать только мне одной.

Я лежала и улыбалась своим мыслям: «Вот она любовь, и вот оно счастье».

— Ну что ж, а теперь твоя очередь, — произнес Сокол, лукаво посмотрев на меня. Его глаза вновь засияли хищным блеском.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила я, совершенно не понимая, о чем он говорит.

— Тебе было хорошо, мышка? — мой возлюбленный повернулся на бок, подперев щеку рукой. Его лицо находилось на одном уровне с моим, так близко, что я чувствовала тепло его кожи и теплое дыхание на своем лице. Я подумала, что он хочет меня поцеловать, но нет, он почему-то ждал моего ответа, хотя я прекрасно понимала, что ответ ему известен.

— Да… — робко, чуть помедлив, ответила я.

— А теперь я хочу, чтобы было хорошо и мне. У тебя такие сладкие губы, такой нежный ротик. Мне очень хочется, чтоб ты меня поцеловала.

Я с готовностью потянулась губами к его губам. Однако, Сокол медленно, но решительно отстранился.

— Поцелуй меня там… — он опустил взгляд вниз, и я увидела, как он неспешно развязывает шнуровку на своих штанах.

Не успела я понять своего отношения к тому, что предлагал мне будущий муж, как в ночи резко раздался каркающий смех.