Невеста (СИ)

Глава 20

Я проснулась и увидела небо — темно-синее, звездное. Яркие точки-звезды рассыпались по нему, как рисовые зернышки, как бусинки из порванного ожерелья.

Я долго смотрела на них, пыталась сосчитать, но постоянно сбивалась, ускользая мыслями назад, в полудрему, и бросила эту затею. А потом я поняла, что звезды — нарисованные, и небо тоже. И что я лежу в комнате, и рядом со мною на подушке лежат косо лучи солнца, пробивающиеся сквозь плотные шторы.

Приподнявшись на локтях, я поняла, что чувствую себя хорошо, нет ни боли, ни недомогания, но при этом, в голове царит хаос, и я совершенно не понимаю, где я нахожусь и как здесь оказалась. Пытаясь разгадать эту загадку, я скинула ноги с кровати и решила осмотреть помещение.

Комната была светлой и очень уютной — кровать, прикроватные столики с двух сторон от нее, небольшой столик с ящичками и большим зеркалом над ним, шкаф и комод были сделаны из светлого почти белого дерева. А все ткани — балдахин кровати, шторы, ковры, обивка кресла и пуфов, даже абажур на лампе были голубыми, кое-где с бирюзовым тонким шитьем. Все это выглядело дорого, кричаще роскошно.

Такое богатство я до этого видела только в одном месте — в комнате Навьего Царя.

При воспоминании о нем по моему телу побежали мурашки, и я обхватила плечи руками. Только теперь я обратила внимание на нежнейшее тонкое белье, которое было на мне надето. Плечи и грудь почти не скрывало ажурное, легкое, как паутинка, кружево, а из-под груди струилась до колен невесомая ткань.

Когда-то давно мой отец рассказывал мне про шелк — дивную ткань из далеких стран, которую делают из нитей, сплетенных особенными бабочками. Я никогда не видела этой ткани, и воображение не могло нарисовать мне, как могло бы выглядеть платье из такого изумительного материала. Но тогда я подумала, что это именно шелк.

Новые мурашки пробежали по телу, когда я задумалась о том, что кто-то надел это белье на меня, и что под ним на мне нет больше ничего.

Я подошла к зеркалу и замерла — из прозрачной глубины отражения на меня смотрела не я. По крайней мере, я совершенно не могла соотнести девушку, что стояла напротив, с собой. Мои всегда упрямые черные волосы сейчас лежали гладкой волной, скулы заострились, по коже разлилась бледность, на контрасте с которой алели губы. А глаза наполнились светом и их выражение было невозможно разгадать.

Можно было бы сказать, что девушка в отражении выглядит нездоровой из-за чрезмерной белизны кожи, из-за слишком утончившихся черт. Но уж слишком она была хороша.

Я на мгновение отвела взгляд, усомнившись в том, что картинка, представшая взору, правдива, а когда вновь посмотрела в отражение, то была там уже не одна — за моим плечом возвышалась фигура мужчины. Того самого, которого я так боялась и жаждала увидеть. Сквозь зеркальную поверхность мне в глаза впился взгляд Навьего Царя.

Время, пока мы смотрели друг на друга внезапно замедлило бег — будто в песочные часы вместо песка налили мед, и вместо острых шустрых песчинок сквозь узкое горлышко тянется вязкая сладость, плавно растекаясь и маня своим теплым светом и цветочным ароматом.

Сначала я увидела, как руки мужчины ложатся мне на плечи, и лишь спустя долгий и гулкий удар сердца почувствовала прикосновение горячих ладоней к моей коже.

И хотя этот жест был практически невесомым, невинным, волна сладостной дрожи пробежала по всему моему телу — от самых рук бога до кончиков моих пальцев на ногах, утопающих в пушистом ковре.

Я не отрываясь смотрела в глаза мужчины, боясь моргнуть или отвести взгляд — вдруг, это продолжение сна, и стоит мне закрыть глаза хотя бы на мгновение, сновидение растает, как не было, и я проснусь в родительском доме в жесткой кровати, или еще хуже — в лесу на земле рядом с растерзанными телами разбойников-неудачников, которым не посчастливилось встретить темной ночью меня.

И глядя в глаза цвета зари, я видела, что в глубине их зрачков зарождается огненное желание, жажда обладания — безмолвный взгляд был понятнее тысячи слов.

Мои плечи уже привыкли к жару горячих рук, но, когда ладони мужчины скользнули ниже по обнаженной коже — к локтям, а от них — к запястьям, я невольно вздрогнула, новые волны мурашек россыпью прокатились от пальцев мужчины по всему моему телу.

В отражении зеркала я увидела, как Навий Царь, прикрыв глаза и склонившись к моим волосам, вдыхает их аромат. Его тяжелое дыхание касалось моего затылка, виска, уха. Я почти чувствовала прикосновение его губ, но он медлил, только жесткие пальцы, поглаживающие мои запястья, напоминали, что это происходит наяву, а не кажется или снится мне.

Внезапно мир сделал поворот, и я увидела огненные глаза не сквозь отражение зеркальной поверхности, а прямо перед собой, в нескольких сантиметрах. Они впивались в мои глаза, цепко, почти хищно, пронизывая насквозь, будто пытаясь разглядеть нечто, недоступное мне, непонятное простому человеческому уму.

А затем мужчина поцеловал меня. Горячий рот приник к моим губам, и в первые несколько мгновений я даже не понимала, что произошло, просто вдыхала терпкий аромат его кожи и волос, таяла в объятьях, а потом, толком не понимая, что делаю, просто закрыла глаза и ответила на поцелуй — приоткрыла губы и позволила настойчивым касаниям завладеть мною.

Мы целовались долго и исступленно. Я потеряла счет времени и пришла в себя только когда поняла, что практически теряю сознание от дурманящей голову страсти, от того, что не могу вдохнуть полной грудью из-за трепещущего внутри сердца. Я отстранилась от мужчины, чувствуя, как саднят губы, как подкашиваются ноги от дрожи томления. Мне не хватало дыхания, и я вдыхала ртом, как рыба, выброшенная волной на берег. Но глядя на Царя, прожигающего меня взглядом, по прежнему не выпускающего меня из рук, я знала, что это только начало — его жажда только начала разгораться, и он меня не отпустит, пока не утолит ее.

Он прижал меня теснее, почти вдавливая в свое тело, заставляя меня чувствовать его жгучее желание всем телом, и начал целовать мою шею, ключицы, плечи, спускаясь ниже и ниже, но не пропуская ни одного миллиметра кожи. А сильные горячие руки в это время рыскали по моему телу там, куда еще не успели подкрасться поцелуи — гладили спину, обвивали талию, ласкали бедра, забирались в пряди волос, заставляя мою голову опрокидываться назад, а затем снова возвращались на талию и прижимали тесно и страстно, почти болезненно, но так приятно.

И все это происходило в странном звенящем молчании — ни слова не вылетало из наших уст. Полной тишине в комнате не давали царить только наши приглушенные стоны, шумное дыхание, полузвериный рык мужчины и, конечно, звуки поцелуев, не утихающие ни на секунду.

В какой-то момент моя тонкая кружевная сорочка предала меня и легкой шелковой волной упала к ногам, будто повинуясь руке невидимого фокусника, а, быть может, вещи, находящиеся в Навьем Царстве, могли исполнять приказы своего Царя. Теперь я была полностью обнажена перед мужчиной, которого видела третий раз в своей жизни, но отчего-то моя нагота казалась мне правильно, естественной. Неестественным было то, что на мужчине все еще были надеты брюки и рубашка. Как неправильно скрывать от меня его кожу, пышущую жаром, его плечи, соперничающие твердостью с прибрежными валунами, его плоский живот и все, что ниже его…

Я потянулась к маленьким блестящим пуговкам, но руки так сильно дрожали, что я не смогла расстегнуть ни одной, поэтому богу пришлось разоблачаться самостоятельно — он просто дернул рубашку от ворота вниз и в стороны. Тонкая ткань брызнула отрывающимися пуговицами и тоже стекла вниз, к ногам, занимая законное место рядом с моей одеждой.

Брюки же мужчина снимал, наоборот, нарочито медленно, плавно снимая ремень, аккуратно расстегивая пуговицу на поясе. При этом он не отрывая взгляда смотрел на меня, одними глазами давая понять, что произойдет, как только он закончит раздеваться. Его ноздри трепетали от мощного дыхания, на шее яростно билась жилка, повторяя учащенное сердцебиение.

Почувствовав, как пересохли губы, я облизнула их, и это движение стало будто бы спусковым крючком, взорвавшим пространство вокруг нас, и меня унесло ураганом, олицетворением которого был Навий Царь.

Мне казалось, что я чувствую прикосновения мужчины везде — всей кожей, всем своим естеством, даже затуманивающимся от страсти сознанием. Его руки обвивали, губы ласкали, дыхание согревало, а я трепетала и таяла во властных, но таких желанных объятиях.

Он подхватил меня на руки, и уже через мгновение я ощутила спиной мягкие простыни — мы переместились на кровать.

Бог навис надо мной точно так же, как это было в нашу предыдущую встречу, развел мои ноги и устроился между ними. Я чувствовала его напряженную плоть, движущуюся совсем рядом с местом сосредоточения моего собственного жгучего желания. Но мужчина не торопился заполнить пустоту, что пульсировала внутри меня и требовала его, он смотрел на меня и, кажется, наслаждался тем, что видел — мою наготу, страсть и тонкий, едва уловимый страх перед ним и тем, что должно вот-вот произойти.

Странно, но все мои сомнения исчезли, будто пережитые ночью в лесу у городской стены эмоции — ужас, отчаянье, безысходность — изменили что-то во мне, заставили взглянуть по-другому на близость с мужчиной, особенно с этим мужчиной, незнакомым, желанным, опасным.

Навий Царь прервал передышку, во время которой рассматривал меня и накинулся на мое тело с новой страстью, новым еще более сильным желанием. Его поцелуи опускались все ниже и ниже, руки ласкали мою грудь, горячее дыхание опаляло живот. А когда горячий рот накрыл нежные складочки внизу, я больше не могла связно мыслить, а только, как в омут с головой, нырнула в бездну вожделения и удовольствия.

То, что было дальше было чистым безумием, потому что я, не помня себя, путалась пальцами в волосах мужчины, царапала его спину, извивалась под его ласками, кричала и просила о чем-то, металась по простыням и стонала-стонала-стонала.

Та самая волна, которой ждало мое тело, начала подниматься внутри меня, мощно, неотвратимо. Мужчина владел моим телом и управлял этой волной, то заставляя ее ускорить свой бег, то замедляя ее, чтобы продлить упоительный момент на грани полного удовольствия.

Так повторялось несколько раз — я была вот-вот готова рассыпаться на миллион осколков от накатившего на меня искрящегося наслаждения, но в последний момент бог менял игру, замедлял или останавливал движение, чтобы волна откатилась, отступила на несколько мгновений, а потом вновь начала свое движение, еще более мощное, сокрушающее.

Поэтому когда он в очередной раз замер так и не доведя меня за край, я едва не закричала от отчаянья, но все же ждала продолжения, надеясь, что сладкая мука продолжится. Но… больше ничего не происходило. Я поняла, что больше не чувствую обжигающих прикосновений рук, губы и язык больше не ласкают меня, дыхание не опаляет… Волна, несущаяся на меня стремительно и неотвратимо, внезапно начала таять, буря — затихать. Только все еще бешено колотящееся сердцебиение говорило о том, что еще несколько секунд назад я была во власти стихии.

Открыв глаза я увидела взгляд, сверкающий задорными искрами.

— Кажется, ты хотела о чем-то поговорить? — губы Навьего Царя дрогнули в намеке на улыбку, но он не позволил ей украсить своего лица. Я же едва не задохнулась от возмущения — ах, он…

Стремительно начало возвращаться сознание, понимание того, что только что здесь происходило, и мои щеки запылали алым — неужели это я только что вела себя, как похотливая кошка весной?

— Нет, — пискнула я и вывернувшись из-под мужчины, бросилась от кровати туда, где шелковой лужицей лежала моя одежда. Ноги, все еще дрожащие от пережитой страсти, плохо меня слушали, руки трясло, как в лихорадке, и я не смогла разобраться в кружевах и тесемочках, из которых состоял мой прежний наряд, поэтому я просто прижала его к себе, стараясь сжаться за ним в комочек и спрятать все, что не должно быть предоставлено на всеобщее обозрение, пусть даже единственный зритель уже давно видел все, что я так отчаянно пыталась скрыть.

Хитрый прищур бога говорил о том, что он думает так же, поэтому я подхватила с пола уже его рубашку и завернулась в нее, как в халат. Мягкая ткань обернула меня почти в два раза и укрыла почти до колен.

— Стало еще более эротично, — прокомментировал бог, пожирая меня взглядом, — так и хочется развернуть эту обертку.

Я замотала головой и попятилась, заливаясь краской еще сильнее, ведь мужчина напротив меня по прежнему был обнажен и возбужден, и даже не собирался скрывать этого.

— Иди сюда, и мы с тобой еще… поговорим, — поманил он меня, указывая на место на кровати рядом с собой, и в это голосе послышались утробные рычащие ноты.

— О чем?

— Не знаю, это же ты хотела поговорить, — он неопределенно пожал плечами.

— Больше не хочу.

— Тогда тем более иди сюда — есть много чего, чем можно заняться вместо разговоров.

Я сделала еще шаг подальше от Царя, раздумывая успею ли добежать до дверей, а если успею, то куда мне бежать дальше? Но бог меня опередил — одним плавням движением он встал с кровати и с неуловимой для глаза скоростью оказался рядом со мной, навис скалой, впился взглядом.

— Больше ты от меня не убежишь, — произнес он властным горячим шепотом так, что было не понятно, чего в этой фразе больше — сладости или угрозы.

Его гипнотический взгляд завораживал. Я почувствовала, что снова проваливаюсь в омут притяжения к мужчине, к которому меня, что греха таить, влекло, как несмышленого мотылька на горячее пламя свечи. Даже не свечи, костра, лесного пожара, что пожирает все живое вокруг себя.

Мне стоило колоссальных усилий перестать рассматривать рельефное тело с точеными мышцами, шелковой кожей и неудержимой силой, которая просматривалась в каждом движении.

— Наше знакомство произошло как-то неправильно, — произнесла я, запинаясь, — точнее, скажем прямо, мы вообще не познакомились, ведь я так и не узнала вашего имени. Вы ведь не захотели мне его говорить. Точнее, вы и не должны были, конечно…

Царь по прежнему стоял рядом, опаляя меня жаром своего тела, и я думала не о связности произносимого мной, а только лишь, как не упасть на пол — так сильно дрожали ноги от страха и воспоминаний о сладких поцелуях, которые дарил мне этот мужчина.

— Имя — не самое информативная вещь, которую можно узнать о человеке, — он ухмыльнулся и поправил сам себя, — или не человеке.

— Но это странно — не знать имени того, с кем…, - я замялась, мучительно заливаясь краской и не зная, как продолжить свою мысль.

— Странно, что то, от чего твои щеки заливаются таким умопомрачительным румянцем, у нас до сих пор так и не дошло до своего логического завершения.

От такого откровенного намека мое сердце застучало еще в несколько раз быстрее, а внизу живота стало томно и горячо. Мужчина придвинулся ближе ко мне, и я, сколько ни приказывала своим ногами отойти назад, подальше от неумолимо надвигающейся опасности, не смогла отодвинуться ни на миллиметр. Я только подняла глаза, чтобы успеть увидеть, как вновь попадаю в плен головокружительных объятий.

И снова поцелуй, страстный, уносящий за грань сознания, будто переносящий меня из реальности в сон или обратно. И объятия, и пальцы, вязнущие в волосах, и шумное дыхание, наполненное жаждой, и прикосновения, ласкающие и дразнящие — все это вновь нахлынуло на меня сокрушительной волной.

— Нет! Остановитесь. Хватит, — я выпрыгнула из рук бога, как кузнечик.

— Да что ж такое, — рыкнул он почти с отчаяньем, но глаза его смеялись, — что не так?

— Прекратите делать это со мной!

— Делать что? — хитро прищурился мужчина.

— Все! Обнимать меня. Целовать. Сводить с ума своими прикосновениями!

— Но я хочу все это делать. Как я могу прекратить то, что приносит мне столько удовольствия? И тебе, кстати, тоже.

— Я это делаю не ради удовольствия! — вспыхнула я, понимая, что безбожно вру. Если с самого начала я действительно пришла в Навь, чтобы отдаться неизвестному божеству, могущему одарить меня силой ведовства, то сейчас, я просто хотела его, бесстыдно и распутно.

Мне стало стыдно и совестно от этих мыслей — как можно вести себя, как беспутная девка, когда где-то там страдает мой жених, мой любимый? Как можно было пасть так низко?

— Скажи еще, что тебя заставили злые силы? — Навий царь хмыкнул, но из его глаз пропала та легкая веселость, с которой он смотрел на меня раньше.

— Не злые силы, а обстоятельства. И вообще, — я набрала в легкие побольше воздуха, набираясь духу, чтобы сказать то, что намеревалась, — не могли бы вы одеться?

Бог остался невозмутим и совершенно безразличным тоном произнес:

— Да, пожалуй, я так и сделаю, раз разговора нам все-таки не избежать. Заодно прикажу, чтоб и тебе принесли одежду. Иначе, я возьму тебя прямо здесь и прямо сейчас, потому что смотреть на тебя в своей рубашке, у меня уже просто нет сил, — и пока я вновь заливалась краской, добавил, — или, быть может, не будем тратить время на болтовню?

— Нет! — пискнула я, пытаясь одернуть подол рубашки пониже, — давайте поговорим.