Невеста сумеречной Тени

Глава двадцать вторая, в которой открывается истина

Когда мы входим внутрь, я замечаю, что дальнем конце залы на массивном троне уже сидит Стефан, а рядом с ним, на ступень ниже — Катарина. Её белокурые волосы, собранные в высокую причёску, украшает сияющая корона. Императрица наблюдает за нашим приближением, не сводя с меня взгляда. Недалеко от трона вижу родителей, и от волнения начинают потеть руки. Как они воспримут расторжение помолвки? Будут проклинать или поймут, зачем я всё это сделала? Сжимаю ладони в кулаки, чтобы не выказать слабости. Надо пережить только этот короткий вечер, и я получу свободу, а завтра же уеду в родительское поместье зализывать раны. Хочу забыть всё случившееся, как страшный сон, но ради этого сейчас нужно быть сильной.

Склонившись в почтительном реверансе, занимаю место рядом с Луизой. Девушка незаметно пожимает мою руку, стараясь успокоить, и я впервые за долгое время ощущаю себя под защитой. Как странно повернулась жизнь: неделю назад своими словами Луиза разрушила всё, во что я верила, а сейчас она утешает меня, и я больше не чувствую к ней неприязни.

Эмиль учтиво кланяется императорской чете. Он уже собирается отойти в сторону, когда Катарина поднимает руку в останавливающем его жесте.

— Минутку внимания! — Императрица поднимается на ноги, когда все взгляды устремляются на неё. — Мы с его величеством благодарим вас, что пришли. Мы понимаем, как непросто было собраться в столь короткий срок, но у нас появились прекрасные и одновременно печальные новости, которые нужно сообщить как можно скорее.

О чём это она? Недоумённо смотрю на императора, но Стефан сидит на троне, положив руки на колени, словно восковая фигура. Его обращённый в пустоту взгляд смотрит в одну точку, лишь по редким морганиям можно понять, что он вообще жив. Щемящее чувство неправильности вдруг затапливает душу. Я уже видела такой взгляд, вот только у кого? Мысль крутится в голове, словно вёрткая птичка, и я никак не могу ухватить её за хвост.

— Как вы знаете, уже больше месяца столицу донимают маги Тени, — продолжает Катарина. Её непривычно громкий голос заполняет всю залу, не позволяя никому отвлекаться на пересуды. — Последние две недели принесли очень много горя нашему народу. Мы вместе с ним скорбим о потерях и о том, что не смогли вовремя понять, кто всё это время разобщал нас.

Императрица делает паузу, позволяя гостям пошептаться. Эмиль, с гордо поднятой головой застывший перед троном, переводит скучающий взгляд с брата на его жену.

— Может, вы и нас просветите, ваше величество? — спрашивает он, и ему вторят одобряющие голоса придворных.

— Не торопитесь, князь. Мы ещё вернёмся в этому, — со сладкой улыбкой отвечает Катарина. Обычно робкая и неуверенная, сейчас она наконец-то расправила плечи, явно смакуя всеобщее непонимание. Она продолжает говорить, заставляя присутствующих снова умолкнуть. — Мой добрый супруг всегда был крайне опечален тем раздором, в который уже целый век втянута наша любимая Сиория. Эти распри с магами Тени разрушают нас изнутри. Как вы знаете, долгие годы Тень была под запретом, и на это есть причины. В чужих руках она стала ужасным оружием, способным отнимать сотни жизней в мгновение ока. Злые люди пользовались ею, без зазрения совести натравливая проклятых на ни в чём неповинных крестьян, разжигая ненависть в нас друг к другу, заставляя забыть, что мы сильны только пока едины. Мой государь ценит великий подвиг своих предков, остановивших войну, но также он не может отрицать: убийство Адельбергов тяжким бременем легло на его семью.

Я замираю, а гости удивлённо переглядываются, по зале снова бегут шепотки. Имя прошлого императорского рода столь редко произносят вслух, что странно слышать его от Катарины. И при чём здесь давнее прошлое? Что вообще происходит? Оглядываюсь на Алису — она от удивления округляет глаза и непонимающе пожимает плечами. Тогда я аккуратно прикасаюсь к прохладной ладони Луизы.

— Ты знаешь, что задумала её величество? — спрашиваю шёпотом, встревоженно заглядывая ей в глаза.

Всегда нежная застенчивая Луиза поворачивается ко мне с жутковатой улыбкой. Красивое лицо искажается гримасой презрения, когда она хватает меня за руку.

— Потерпи, Лия, скоро всё узнаешь.

Пытаюсь незаметно освободиться из её цепких пальцев, но она держит с такой силой, какую трудно представить в этом хрупком теле.

— К чему вы ведёте, ваше величество? — громко интересуется Эмиль. — И почему бы его величеству тоже не добавить пару слов к вашему очаровательному монологу?

— Государь самолично доверил мне исправить ошибки, совершенные его семьёй и им самим, — уверенно отвечает Катарина. Повернувшись к Стефану, она спрашивает голосом, полным мёда. — Ведь так, любимый?

— Конечно, дорогая. — Император безразлично кивает, не глядя ни на брата, ни на жену.

— О каких ошибках идёт речь? — продолжает настаивать Эмиль. — Адельберги создали проклятых, превратили Тень в оружие, вывели войну на новый уровень жестокости! Вам ли это не знать, Катарина, ведь вы так любите исторические романы? Идеализация преступников не приводит ни к чему хорошему. Мы должны помнить их дела, чтобы верно оценивать прошлое и не дать ему повториться в настоящем. Не делайте из них святых, ваше величество, тем более, что им уже всё равно.

Его решительную речь поддерживают одобрительные голоса. Лорды кивают, кто-то потрясает кулаками, вспоминая павших на далёкой войне предков. Ожидаю, что Катарина смутится или растеряется хоть на миг, но она лишь презрительно хмыкает.

— Вам, князь, очень хочется окрасить прошлое в самые мрачные тона — и я понимаю почему. Ведь тогда ваши собственные грехи против Сиории будут выглядеть менее ужасающе.

— Простите? — Обычная невозмутимость Эмиля ломается. Он непонимающе глядит на Стефана, но тот и бровью не ведёт. — Огласите весь список моих прегрешений, я что-то запамятовал.

— О, непременно, — сквозь зубы улыбается Катарина, от чего её прелестное лицо искажается отвращением.

Вдруг я вспоминаю, у кого видела такой же затуманенный взгляд, как сейчас у императора. Перед глазами вспышкой проносится воспоминание: маг Тени на помосте и Алиса, безвольной куклой зависшая в воздухе. Она, подчинённая его силе, смотрела словно сквозь меня — точно так же, как Стефан смотрит сквозь стоящего перед ним Эмиля. Не могу сдержать приглушённого вскрика: боги, он под властью Тени!

— Неужто догадалась? — шепчет мне на ухо Луиза. Её ногти впиваются в руку, словно кинжалы. — Бедная, наивная леди Лияра, как же долго ты соображала.

В ужасе поворачиваюсь к ней.

— Что она с ним сделала? — Враз пересохшие губы с трудом повинуются. Не могу поверить, что Катарина — маг Тени. Это невозможно!

— Смотри до конца, — усмехается Луиза, кивая в сторону Эмиля. — Сейчас ты получишь то, чего так желала.

Императрица вытаскивает спрятанный между подушками трона свиток и, глядя на Эмиля, громко зачитывает.

— Великий князь, вы обвиняетесь в присвоении себе магии Тени, в намеренном заражении ею своей любовницы, герцогини Илоны Келлер, а также своей невесты, герцогини Лияры Тойфер, которую шантажом вынудили принять помолвку. Вы обвиняетесь в убийстве тысяч невинных жителей Вейсбурга. Но самое главное: вы обвиняетесь в заговоре против его величества Стефана Первого! Это вы устроили нападение на Харское поле во время празднеств, чтобы ослабить власть законного императора. Вы желали разделаться с братом, который безгранично верил вам, чтобы самому сесть на трон! В наказание за подобные деяния, вы лишаетесь всех своих титулов и по указу государя вычёркиваетесь из рода Хойеров!

— Это ложь! Предоставьте хоть одного свидетеля, Катарина, иначе всё это — не более, чем бред больной фантазии. — Эмиль не успевает сделать и шага, как его окружают гвардейцы. Заряженные ружья целятся прямо в грудь, не давая подойти ближе к трону.

Не обращая на него внимание, Катарина подаёт мужу свиток. Тот прикладывает ладонь к бумаге: лист тут же вспыхивает сияющим светом магии. Затем женщина делает знак Луизе, и она тащит меня к императорской чете.

— А вот и свидетель! — указывает на меня Катарина.

Не могу поверить в происходящее, а потому тупо смотрю на её изящный палец, чуть ли не упирающийся мне в лоб. Я свидетель? Свидетель чего? Да, я говорила про угрозы, но о каком заговоре идёт речь?! Это всё похоже на дурной сон, только я не понимаю, как проснуться. Перевожу ошеломлённый взгляд на Эмиля, но он не смотрит на меня. Прищурившись, он наблюдает за каждым движением императрицы.

Тем временем Катарина громко продолжает:

— Леди Лияра рассказала мне все ваши планы. Не думайте отпираться, Эмиль, измена не сойдёт вам с рук! Вы ответите за каждое своё действие по строгости закона!

— Проклятье, Катарина, что за ерунда? Стефан, образумь жену, пока этого не сделал я сам! — громко обращается Эмиль к брату, но тот, конечно, молчит. — Что ж, вы не оставили мне выбора.

С рук князя вместо привычного Сияния срываются мглистые клубы Тени. Они расшвыривают стражников, словно шахматные фигурки, кто-то успевает спустить курок, и оглушающие выстрелы разрывают густую тишину залы. Крики мужчин, визг испуганных женщин — гости бросаются к дверям, но стража у выхода поднимает ружья, целясь прямо в толпу. Зажмуриваюсь, ожидая новых выстрелов и воплей боли, пытаюсь вырваться из рук Луизы и вдруг понимаю, что не могу пошевелиться. Знакомые холодные иголочки магии взбегают от ступней к голове, в мгновение подчиняя тело. Липкий ужас охватывает разум. Открываю глаза, чтобы найти Эмиля, взмолиться о помощи, но так и застываю с приоткрытым ртом.

Тень вокруг него припадает к полу, утягивая князя следом. Она заставляет его преклонить колени, ластящейся кошкой трётся о мраморные плиты, медленно приближаясь к ступени, на которой стоит императрица. Катарина, не обращая на неё никакого внимания, жестом велит страже успокоить подданных. Грубые окрики «Тихо! Тишина!» наполняют залу. Испуганные придворные опускаются на колени, жмутся друг к другу, с одинаковым страхом смотря и на Эмиля, и на саму императрицу.

Оглядываюсь, чтобы найти Алису: та с белым от ужаса лицом падает на колени, трясущимися руками зажимает рот. Но смотрит она не на Эмиля, и даже не на Катарину. Медленно, словно во сне, перевожу взгляд на Луизу. Чёрные пряди её локонов колышутся от невидимых потоков силы, обвивающих стройную фигуру. Она торжествующе улыбается и, озорно подмигнув мне, шепчет:

— Какой прекрасный вечер, не находишь?

Из пересохшего горла не вырывается ни звука, когда Тень плавно перетекает к Луизе, а та поглаживает чернеющие клубы магии, словно домашнее животное.

— Знаю, всё это выглядит странно и страшно! — Громкий голос Катарины снова привлекает всеобщее внимание. — Но ради восстановления справедливости иногда приходится совершать непривычные вещи. Я и мой супруг рассчитываем на вашу поддержку и понимание! А сейчас я хочу представить нашу гостью и наследницу рода Адельбергов, чья прабабка чудом спаслась из рук своих палачей. Прошу поприветствовать Луизу Адельберг!

Нас с Алисой запирают в дальних покоях императорского замка сразу после окончания приёма. Маменька пыталась нагнать меня у выхода из залы, но её грубо остановил гвардеец. Опешившая от случившегося Софья безуспешно попробовала поговорить с Катариной, но та лишь отмахнулась от вдовы, как от назойливой мухи.

Эмиля, опутанного сетями Тени, увели в темницу. Адриан и Виктор намеревались прорваться к нему, но всех троих вместе с Кристианом сковали магией и отконвоировали прочь.

Гости семьями подходили к трону: целовать протянутую руку Катарины, кланяться Луизе и приносить клятву верности Стефану. Если кому-то и было это не по нраву, то он молчал: как императрица отняла Сияние у великого князя, так же она могла лишить титула — а вместе с ним и магии — почти любого аристократа. Все мы — заложники императорской семьи, в том числе я и Алиса.

Мы долго молчим, прижавшись друг к другу в ночной темноте гостиной. Подруга, вцепившись в рукав моего платья, тихо плачет, я поглаживаю её по спине, а сама смотрю в пустоту невидящим взглядом. Никак не могу собрать весь пазл целиком.

Луиза — наследница Адельбергов? Кто бы рассказал — не поверила, но я своими глазами видела, как ей легко подчинилась Тень Эмиля. Только её руки не чернели от запретной магии, требовавшей плату кровью — значит, проклятье над ней не властно. Но Тень Илоны была такой же, как у князя… и у меня. Ничего не понимаю. Они ведь сёстры, разве это возможно?

Но больше всего меня волнует, почему Катарина ввязалась в столь мутную игру с наследницей Тени. Она не похожа на зачарованную — судя по её речи в зале, императрица с удовольствием помогала Луизе всё это время, но зачем они ждали так долго, ведь могли подчинить Стефана в любой момент? Неужели из-за меня? Похоже, это они подставили меня в тот раз, но зачем? И какая роль отведена мне сейчас?

Вспоминаю об Эмиле, и руки сами собой сжимаются в кулаки. Лишённый Сияния, с подчинённой Тенью — даже теперь он остаётся угрозой для Катарины. Командующий Северной армией, он обладает властью и без магии. С кристальной ясностью понимаю: Эмиль не выйдет из дворца живым. Какая горькая ирония! В прошлый раз казнили меня, а теперь это происходит с ним.

У меня не остаётся слёз. Я добилась своего, изменила судьбу. Эмиля скоро отправят на плаху, а я, если подтвержу всё, что Катарина наговорила в зале, смогу упрочить своё положение при дворе. Возможно, в благодарность Луиза даже отсрочит проклятье. «Всё, как ты хотела, Лия». Вот только я не чувствую радости. Эмиль умрёт — без сомнений, а я ничем не могу ему помочь.

Горькая обида, злость, ревность, съедавшие душу в последние дни, стихают, стоит мне только представить его на плахе. Я хотела свободы, но не такой ценой!

Дверь распахивается без предупреждения, и стражники впихивают внутрь вырывающуюся Милу. Завидев нас, сжавшихся в комок на тахте, она бросается зажигать лампы, причитая.

— Герцогиня Тойфер, ваш ждёт императрица, — резко говорит гвардеец, входя следом за гувернанткой.

Он непочтительно хватает меня за руку, но не успеваю я встать, как Алиса бросается на него с кулаками.

— Нет! Никуда она не пойдёт! Не смейте! Не отдавайте её Тени!

Стражники оттаскивают её прочь, а я вырываю руку из хватки гвардейца.

— Я сама дойду, — холодно заявляю ему и пытаюсь успокоить подругу: — Алиса, всё хорошо, правда. Катарина не причинит мне зла.

Надеюсь, мои слова звучат убедительно, но сама с трудом в них верю. Быстро выхожу из комнаты под плач Алисы. Надо взять себя в руки перед встречей с императрицей.

Стража ведёт меня по тёмным коридорам. Одинокие светильники горят лишь на лестнице, ведущей в подземелье. По спине бегут мурашки, когда я понимаю, куда мы идём: в сокровищницу.

Тяжёлые высокие двери приоткрыты. Медлю перед ними, но меня бесцеремонно толкают в спину. Створка закрывается с глухим стуком, а я оглядываюсь. Бриллианты переливаются в мягком свете ламп всеми цветами радуги, царящая тишина давит на уши — ощущаю себя запертой в склепе, полном драгоценностей.

— А вот и моя дорогая Лияра! — Катарина появляется так неожиданно, что я с трудом удерживаюсь от вскрика. — Неужели я тебя испугала?

Сарказм в её голосе заставляет собраться с силами. Расправляю плечи и улыбаюсь — нельзя показывать, как страх разъедает всё моё существо. Почтительно кланяюсь, целую протянутую руку и смело встречаю её изучающий взгляд.

— Пойдём, дорогая. — Катарина берёт меня под локоть. Иду за ней вглубь сокровищницы, притворяясь, что рассматриваю выставленные в стеклянных кубах драгоценности. — Я выполнила своё обещание: через пару дней Эмиль умрёт, а ты станешь свободной. Это ли не те новости, которых ты так ждала?

— Я очень признательна вам за заботу, госпожа, — выдавливаю из себя благодарность со сдержанной улыбкой. — Не стану лукавить: я представляла этот момент несколько иначе.

— Зато какой сюрприз! — заливисто смеётся Катарина. — Такая изящная месть Эмилю за всё, что он тебе сделал, не находишь?

— Я бы довольствовалась и меньшим.

— О, моя птичка, неужели ты всё ещё любишь его? — с притворным сочувствием интересуется императрица. Я молчу, и она продолжает говорить, сильнее впиваясь в мой локоть. — Мужчины всегда губят женщин. Сначала они нежны и обходительны, но стоит только сделать что-то не так: сказать неверное слово, улыбнуться не тому человеку, родить не того ребёнка, постареть, — и они вышвыривают нас, словно ненужную игрушку. Мы их вечные заложницы в этом мире. Они создали его для себя, безраздельно управляют им, а нам остаётся только быть удобными. Это утомляет.

В голосе Катарины сквозит ненависть, которой я прежде не замечала. Украдкой смотрю на императрицу: безумный блеск в её глазах пугает не на шутку. Не могу поверить своим глазам. Куда делась хрупкая, болезненная женщина, с трудом оправившаяся после родов? Неужели она с самого начала водила меня за нос? Да что там, не только меня. Сколько же она притворялась, упиваясь своей болью, что и впрямь поверила в подобные воспалённые фантазии?

— Не все мужчины такие, — осмеливаюсь тихо возразить, рискуя вызвать гнев на свою голову. — Мой отец любит мою мать, сколько я себя помню…

— Но всё ли ты о нём знаешь? — перебивает Катарина. Ей не нужен ответ, она продолжает говорить с одержимой убеждённостью, которую ничто не может поколебать. — Уверена, если покопаться в его делишках, тоже вылезут малоприятные истории. Не хочу тебя расстраивать, Лия, просто чем раньше ты уяснишь, что безупречных мужчин не бывает, тем легче будешь проживать свой век. Увы, я выучила этот урок слишком поздно.

Мы проходим мимо свадебного платья императрицы, закрытого в стеклянном шкафу. Катарина останавливается перед ним, вынуждая меня тоже замереть. Она долго смотрит на роскошный наряд, прежде чем начинает говорить:

— Меня продали в Сиорию, как золотую овцу. Никто не спрашивал, хочу ли я этого, но даже если бы кому-то в голову пришла столь идиотская мысль узнать моё мнение, то я бы ответила, что очень горжусь оказанной честью. И это было правдой. Мне привезли портрет Стефана, я постоянно слышала разговоры, какой он мудрый для своих лет государь. Представляешь, в кои-то веки художник не польстил царской особе, и я даже не разочаровалась, когда увидела его у алтаря. Наоборот, влюбилась в него без памяти. — Императрица прикасается к стеклу, будто желая потрогать платье. — Я была очарована им, как и ты сейчас Эмилем. Наша первая брачная ночь прошла чуточку неловко, но он очень старался, окружил меня вниманием и заботой. Я думала, что у нас всё получится. — Её голос прерывается, она судорожно втягивает воздух, силясь успокоиться, но только ещё больше злится. — А потом были три выкидыша подряд. Знаешь ли ты, что это такое — потерять нерождённое дитя? Как я винила себя…

Катарина отнимает руку от стекла, оставляя на нём отпечатки. Моё сердце сжимается от сочувствия. Я смотрю на неё и словно заглядываю в пучину горечи и боли, в которых жила эта женщина. Несмело говорю:

— В этом нет вашей вины, госпожа, на всё воля богов.

— Именно, — зло отвечает Катарина, продолжая впиваться взглядом в платье. — Жаль, Стефан так не считал. Он нуждался в наследнике, и я со своим слабым здоровьем подводила его года за годом. Жизнь превратилась в пытку. Он приходил вечерами пьяный, брал меня, как шлюху в борделе, а на утро даже не извинялся. Когда я снова забеременела, то не хотела ему говорить, пока не пройдут первые месяцы, но от Софьи ничего не скрыть. Тогда он перестал появляться в моих покоях совсем, а я впервые в жизни поняла каково это, жить без него.

— Но теперь у вас есть сын… — пытаюсь направить её мысли в хорошую сторону, но тщетно.

Катарина презрительно усмехается.

— И он будет таким же, как его отец, как его дядя, как все мужчины на свете. — Она совсем не по-королевски плюёт на стеклянный шкаф и поворачивается ко мне. — Я делаю тебе одолжение, отдавая Эмиля в руки Луизы. Она сумеет отомстить за нас обеих так, чтобы вся Сиория запомнила, в чьих руках власть. И ты, Лияра, ей в этом поможешь.

— Я? — Голос вдруг охрип, приходится откашляться, прежде чем я спрашиваю: — Но что я должна сделать?

Катарина уводит меня прочь от платья в соседнюю комнату, где на изящной резной подставке хранится кинжал Света. Тёплый свет отражается от тусклой стали клинка, скользит по украшенной рукояти. Оружие, которым убили Адельбергов, внушает мне странный трепет.

— Когда-то его называли кинжалом Тени. — Катарина бережно дотрагивается до кромки. Клинок не затупился за годы простоя: императрица отдёргивает руку, и я вижу, как по её пальцу стекает капелька крови. — Когда им отняли жизнь и силу Адельбергов, его окрестили кинжалом Света, но ты, Лия, вернёшь ему прежнее имя.

— Как? — дрогнувшим голосом спрашиваю я, на самом деле зная ответ.

— Ты убьёшь им Эмиля.