Невеста сумеречной Тени

Глава вторая, в которой мне даётся ещё один шанс

— Лия, просыпайся! Ну вставай же, вставай! — Звонкий голос Алисы прорывается сквозь сон. Графиня хоть и старше меня по титулу и на год возрасту, ведёт себя сейчас совершенно как девчонка. Я морщусь, хочу перевернуться на другой бок и накрыться одеялом, но отяжелевшее тело не желает слушаться.

— Ваше благородие, пора собираться на бал. Женихи скоро начнут прибывать. — А это уже Мила. Гувернантка есть у каждой незамужней аристократки даже в пансионе для благородных девиц, где мы проживаем последний год обучения, но Мила — особый случай. Её опека и забота о моём будущем сравнима разве что с переживаниями маменьки.

Подожди, Лия… Я ещё сплю? Ваше благородие? Женихи?!

Распахиваю глаза, будто выныривая из тягуче-липкого кошмара. Резко сажусь, чуть не сталкиваясь лбами со склонившейся надо мной Алисой.

— Как ты меня напугала! — восклицает подруга, бесцеремонно плюхаясь на кровать. — Я тебя трясла, трясла, а ты словно мёртвая!

Мёртвая…

Суд. Злое лицо императора. Бессонная ночь в темнице. Подлец-Эмиль.

Это всё не могло просто присниться!

Ни слова не говоря, я вскакиваю на ноги. В шею отдаёт острый укол боли — точно там, где палаш рассёк тело. Пухленькая, но на редкость проворная для своей комплекции Мила, ловко подхватывает меня под руку, но я вырываюсь.

— Я в порядке. В порядке! — Голос срывается в истерический визг, отчего Мила неодобрительно морщится. Ещё бы, леди так себя не ведут.

Я стою посреди комнаты, выделенной мне пансионом. Просторная кровать под балдахином в одном углу, письменный стол из тёмного дерева у окна, рядом мягкое кресло, куда я люблю забираться прямо в туфлях, чтобы почитать. Напротив окна — туалетный столик. На нём уже расставлены шкатулки с драгоценностями, в которых я копалась весь прошлый вечер. Вот только этот вечер был не вчера, а три месяца назад.

В углу рядом с кроватью стоит зеркало в человеческий рост. Бросаюсь к нему, словно оно — моя последняя надежда в жизни, хватаюсь за раму и пристально вглядываюсь в отражение.

Я одета в тонкую шёлковую сорочку, золотые волосы по-прежнему спадают кудрями на спину. Зелёные глаза сейчас потемнели от ужаса, но карие крапинки по всей радужке точно такие же, как и были. Тонкий нос, высокие скулы, лицо чуть сердечком — это я. Я! Откидываю волосы, чтобы ощупать шею. На ней ни царапины, лишь всё ещё побаливает место удара. Я так близко стою к зеркалу, что от моего дыхания оно запотевает.

Жива!

— О боги, — еле слышно шепчу, не в силах оторвать взгляд от отражения. Ноги подкашиваются, и я падаю на колени. — Спасибо, спасибо…

— Лия, ты в порядке? — Алиса подскакивает ко мне, щупает лоб, а Мила бросается за помощью.

Через мгновение в комнате оказывается целитель и две служанки. Меня снова укладывают в постель, чему я совершенно не противлюсь. Лёгкие волны магии ощупывают тело, отыскивают признаки болезни, но ничего не находят. Лекарь хмурится, сурово отчитывает Милу, что зря потревожили, в ответ гувернантка разражается гневной тирадой, мол, смотреть надо лучше. Бросив наслаждаться мягкостью перины, я сажусь на кровати, служанки тут же подсовывают мне под спину подушки.

Первый порыв — рассказать, что случилось, — я отвергаю. Никто в такое не поверит, ещё сочтут сумасшедшей и отправят в лечебницу. Нет уж, такой вариант меня совершенно не устраивает. Но и повторять предыдущую судьбу я тоже не желаю. Не зря меня выбросило именно в этот день: весь сегодняшний вечер я искала встречи с великим князем Эмилем — и нашла, подсмотрев из-за кустов в парке, как его руки обращаются в Тень, а уж потом понеслось. Получается, мне всего-то надо избежать этого знакомства! Только хорошо бы для начала всех немного успокоить.

— Мила, — я слабо улыбаюсь гувернантке, — всё в порядке, правда. Чувствую себя немного усталой, но это ничего, пройдёт.

Лекарь, ворча, уходит, служанки утаскивают его саквояж. Мила приносит завтрак: яичницу и пару блинчиков, но меня воротит от одного запаха. Алиса, подобрав лёгкий кринолин своего домашнего платья, снова устраивается на кровати. Подтянув к себе поднос, берёт с тарелки пухленький блинчик.

— Везёт тебе, — говорит она, откусывая кусок. — Лидия не разрешает мне есть мучное: покроюсь сыпью, растолстею, и не видать мне тогда ни одного приличного графа в мужья.

— Правильно делает, — вступается за коллегу Мила. — Вам уж двадцать лет скоро, а вы блины вместо мужа выбираете. Вот выйдете замуж и лопайте потом, что угодно, никто и слова не скажет!

Алиса делает страшные глаза, в притворном ужасе прижимая ладонь ко рту. Я не могу сдержать смех, подруга тоже заливается хохотом, а Мила неодобрительно фыркает.

— Надо собираться. Покажешь мне то ожерелье с жемчугом? Помнишь, ты обещала дать его на вечер? — чуть краснея, спрашивает Алиса.

Пусть она и графиня Вельтмон, но мой отец — барон Оскар фон Армфельт — владелец двух заводов по переработке чугуна, одного золотого рудника и небольшой текстильной фабрики, в которую вкладывает больше всего сил. Граф Вельтмон не может похвастаться схожим достатком, зато его род берёт начало аж за пятьдесят лет до революции, прозванной Сумеречной войной. Не смотря на различия в статусе, мы с Алисой дружны с первого дня знакомства, когда меня только привезли в пансион. И конечно, я разрешаю ей носить мои украшения.

— Думаю, я пропущу бал в этом году, — с притворной усталостью отвечаю я. — Бери всё, что захочешь.

Чувствую себя куда бодрее, чем при пробуждении, но если не хочу встретиться с Эмилем снова, то лучше мне сегодня совсем не выходить из комнаты. Маменька будет в ярости — следующий приём только через год, — но с ней я как-нибудь разберусь. Целая голова мне дороже самого влиятельного мужа. Зато рядом стоит гувернантка, которая сейчас будет пострашнее маменьки.

Алиса ошарашено оглядывается на Милу, потом на меня.

— Ты уверена? — осторожно переспрашивает она. — Это же такое событие, ты готовилась к нему весь год.

Мила сурово хмурится. Она упирает руки в бока, её брови сходятся в одну грозную линию на лбу. Не раз я мерилась темпераментом с гувернанткой, но сегодня, похоже, бой будет особенно жаркий.

— Лияра фон Армфельт! Вы не пропустите самое важное событие в жизни из-за какой-то усталости! — громко заявляет Мила. Она отбирает поднос с едой — будто этим меня можно было когда-нибудь наказать! — и откидывает одеяло прочь.

— А я сказала — не пойду! — Я скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь от пышущей праведным гневом гувернантки.

Алиса с писком отпрыгивает прочь, когда Мила с решительностью орлицы бросается к кровати. Не успеваю я возмутиться, как меня дергают за руки и чуть ли не стаскивают на пол.

— Эй! — Я выдираюсь из хватки Милы, но куда там! Она тащит меня через всю комнату к туалетному столику, а я упираюсь босыми пятками в ковёр.

Кое-как усадив меня на пуфик, гувернантка разворачивает моё лицо к зеркалу.

— Вы простите, ваше благородие, но сломать жизнь по пустой прихоти я вам не дам, — уже спокойнее говорит она.

— Я всё расскажу папеньке! — бросаю совсем уж детский аргумент. К физическому отпору я оказалась совершенно не готова: первоначальный план отлежаться в постели явно терпит крах.

— А я — баронессе Инесс, — припечатывает Мила, но уже без ярости. — Посмотрите на себя, ваше благородие, вы сегодня такая красавица! — Она расправляет золотые локоны по моим плечам, поправляет сползшую лямку сорочки. — Будете женихов выбирать целый вечер, вы же так этого ждали! Они-то думают, что сами принимают решение, но мы-то с вами знаем, кто тут главный. Только не хмурьтесь сильно, а то морщинки останутся. Пришлю Снежу — надо волосы собрать и одеваться, солнце уже за полдень перевалило.

Я из чувства протеста отворачиваюсь от зеркала, но хмурюсь на всякий случай чуточку меньше.

Мила уходит, но Алиса всё ещё в комнате. Она осторожно подходит, теребя поясок платья.

— Лия, всё хорошо? Ты какая-то странная сегодня. — Подруга мимоходом касается роз, поникших в вазе — цветы тут же наливаются жизнью, а Алиса уже открывает ближайшую шкатулку с драгоценностями. — Ещё вчера ты так ждала этот приём, ведь на нём появится сам великий князь. — Алиса чуть краснеет: она, как и многие девушки, тайно вздыхает по Эмилю. И вожделеть есть что: красивый, сдержанный, учтивый, не мужчина — мечта. Поэтому я, чего уж теперь стесняться, решила утереть всем нос, как только подвернулась возможность. Кто ж знал, что к красавцу-князю прилагается палач?

Справившись с собой, графиня заканчивает:

— Мы, конечно, ему совершенно не ровня: выбрав жену некоролевских кровей, он лишится титула цасаревича…

— Это и так случится: её величество родит сына, — не подумав, ляпаю я.

В тот раз о рождении наследника сообщили буквально перед нашей с Эмилем свадьбой. Сейчас же об этом никто не может даже догадываться.

— Откуда знаешь? — Глаза Алисы округляются так сильно, что кажется ещё чуть-чуть и выпадут из орбит. — Кто тебе сказал?

— О, никто, я просто гадала на здоровье императорской семьи, — поспешно вру я, хватая со столика щётку для волос, лишь бы скрыть смущение.

— Гадала? Ты? — недоверчиво смотрит на меня подруга. Уж она-то лучше многих знает, как я отношусь ко всем видам гадания — «магия для бедных» это, вот и всё.

— Перед сном картишки раскинула, — отмахиваюсь я. — Лучше найди ожерелье и серьги к нему не забудь.

Алиса тут же забывает о странных гаданиях, с восторгом принимаясь рыться в украшениях. Ожерелье из нежно-розового крупного жемчуга, тремя нитками обхватывающего горло, с ромбом рубина посередине и впрямь отлично сочетается с её молочной кожей, рыжими волосами и ярко-зелёными глазами. Довольная Алиса целует меня в щеку.

— Спасибо, Лия, ты так добра! — щебечет она, поглаживая алый камень.

— Иди, готовься, — я отправляю её прочь, чтоб хоть минутку побыть одной.

Как только дверь за ней захлопывается, я устало облокачиваюсь на столик, роняя щётку на пол. Боги, что же делать? Соберись, Лия, это и впрямь самый важный вечер в твоей жизни, жаль только не в том смысле, который я вкладывала в него раньше.

Итак, что я помню? Тогда Эмиль был в западной части парка — магия Тени постепенно подчиняет себе хозяина, и, видимо, у князя случился какой-то приступ. Ну почему я не попыталась узнать, как работает запрещённый дар? Это многое бы мне сказало о причинах поведения мужа.

На миг в памяти всплывают воспоминания о его поцелуях, нежных пальцах, аромате, который, кажется, я до сих пор чувствую от своих волос. По рукам бегут мурашки. Я вздрагиваю, отгоняя видения прочь. Этот самодовольный мерзкий подонок не заслуживает ни капли моих чувств!

Вернёмся к плану. Если Эмиль тогда был в парке, значит, и сегодня он там окажется. Верно? Скорее всего! Остаётся где-то пересидеть момент его прибытия — не станет же он швыряться магией Тени на людях. А я появлюсь перед танцами, чтобы меня представили его высочеству среди прочих девушек. И вуаля — ни о какой запретной магии я не знаю, великого князя ни к чему не принуждаю, голову мне никто не отрубает! Вот только где бы спрятаться?

Собирали меня в четыре руки под зорким руководством Милы. Большую часть волос оставили распущенными, только из верхних прядей сплели объёмные косы и короной уложили на затылке. Платье, как и у всех выпускниц, было белым, но далеко не простым. Большинство девушек предпочитало подчёркивать свою юность и невинность, но мне же всегда нужно было подчеркнуть главное — красоту тела.

Затянутый корсет позволяет дышать с некоторым трудом, но я всё равно придирчиво осматриваю отражение. Вдруг, талия всё-таки великовата? Служанки помогают завязать кринолин, затем надевают одну нижнюю юбку, потом ещё одну попышнее. И, наконец, дело доходит до платья. Глубокий вырез открывает грудь так сильно, что ещё чуть-чуть — и будет верх неприличия. Небольшие рукава-фонарики спущены на плечи, от чего руки и шея становятся особенно соблазнительными. Тяжёлая юбка из парчи, расшитая по подолу серебряным орнаментом, придаёт каждому движению плавности. Вид у меня, надо признать, поистине королевский.

Я с трудом сдерживаю горестный вздох. С удовольствием поменяла бы это великолепное платье на что-то попроще. Но в день приёма ничего другого уже не достать, да и маменька не поймёт такого приступа скромности. Когда отец, узнав стоимость сего наряда, спросил, не дом ли посреди столицы я собираюсь на себя надеть, она ответила, что если с помощью этого платья можно получить мужа с личным поместьем недалеко от императорского дворца, то оно того стоит.

Провожу рукой по мягчайшей ткани, ещё раз оглядываю отражение в зеркале со всех сторон. Мила приносит шкатулку с кулоном и лично застёгивает его на шее. Крупный бриллиант в обрамлении собратьев поменьше ложится точно между ключиц — их сверкание в свете ламп волшебно.

— Ох, хороша! — вздыхает Мила. — Но за камнем приглядывайте: барон Оскар крайне огорчится, если вы где-нибудь его потеряете.

— Знаю, — бурчу я в ответ. Такую роскошь даже мы не могли себе позволить. Специально для бала отец выписал это колье из императорского ювелирного дома, оставив в залог стоимость куда большую, чем цена платья.

Да уж… Спрятаться в таком виде и не привлекать к себе внимание будет сложновато.

За время долгих сборов, у меня родился план. Пока гости ещё только съезжаются, я выйду под предлогом подышать воздухом и спрячусь в библиотеке. Отдельное старинное здание укрыто деревьями в восточном конце парка — ровно в противоположной стороне от того места, где я впервые увидела князя. Подожду, пока не заиграет музыка — или родители, которые как раз вскоре явятся, не начнут искать меня с собаками по окрестностям. В любом случае, поднимется шум, а Эмиль не такой уж и дурак, чтобы являть Тень всему цвету дворянства. Тут-то я и появлюсь, прикинувшись скромницей, зачитавшейся книжкой. Идеально. Осталось только отвязаться от Милы.

Вместе мы выходим на галерею над главной залой. Величественные колонны, позолота на стенах, зеркала от пола и до потолка, огромные окна, сейчас завешанные шторами, множество светильников — раньше я непременно обошла бы всех воспитанниц, покрасовавшись перед каждой, а заодно рассмотрев себя в отражениях, но сегодня мне не до того.

Расцеловавшись с Алисой, будто не виделись полгода, оставляю Милу в компании других гувернанток. Теперь можно и пройтись, аккуратно затерявшись среди прочих щебечущих девиц.

— Платье — восторг, — восклицает Алиса, пока мы медленно, как и положено истинным леди, идём по галерее. — Пожалуй, сегодня ты затмишь даже герцогиню Кремер.

— Благодарю, — скромно отвечаю я.

Мы замечаем взгляд упомянутой герцогини, брошенный в нашу сторону, и одновременно делаем лёгкий книксен. Каролина Кремер, надо отдать ей должное, не зеленеет от зависти: её наряд куда скромнее, а брильянтов на шее может быть и больше по количеству, но заметно меньше по весу. Русые волосы собраны в высокую причёску, от чего герцогиня держит голову ещё прямее, чем обычно. Она мило кивает нам в ответ, а стайка девушек вокруг неё начинает перешёптываться.

— Ты знала, что Каролина знакома с великим князем? Наверняка сегодня он будет с ней танцевать, — чуть слышно вздыхает подруга.

«А если ещё женится, и её казнят вместо меня, будет вовсе великолепно!» — так и хочется ответить, но я сдерживаюсь. Вместо этого делаю скучающее лицо, говоря:

— Брось ты это. Стать любовницей великого князя на пару лет, родить ему бастарда, а потом уехать в глубинку к какому-нибудь престарелому герцогу, потеряв лучшие годы, фигуру и положение в обществе — неужели это предел мечтаний? Нет уж, — я чуть сжимаю руку Алисы. — Не думай о нём. Сейчас ты присмотришь себе молодого графа с хорошим поместьем, а может даже маркиза или герцога. Ты сегодня прехорошенькая, а кроме того, у тебя золотые руки, великолепный талант к пению, отличная семья и неплохие способности к Цветению. Да ты достойна стать женой любого мужчины, который появится в этой зале, а не быть подстилкой великого князя Хойера.

— Ой, ты что… Вдруг нас услышат! — Алиса даже сбивается с шага, но я вижу, как от удовольствия краснеют её щеки.

— Пойдём на дальний балкон, — как бы невзначай предлагаю я. — Тебе нужно подышать свежим воздухом и чуточку успокоиться.

Мы выходим наружу. Начало лета в этом году особенно приятное: ни холодных ветров, ни постоянных дождей, ни палящего солнца. Весь парк благоухает цветущими яблонями, вишнями, розами и лилиями. Накрывающие деревья сумерки разгоняет мягкий свет фонарей. Небо уже темнеет, и только на западе ещё виднеются алые блики заката. Я вдыхаю густой летний воздух, насколько позволяет корсет, зажмуриваясь от удовольствия. Как невероятно здорово жить!

Алиса говорит о всякой ерунде, и я с удовольствием поддерживаю её болтовню. Опустившись на мраморную скамеечку, мы успеваем обсудить чужие наряды, возможных женихов, сплетни из мира столичной жизни, от которой сейчас совершенно отрезаны, когда вдруг слышим далёкое ржание лошадей. Начинают съезжаться гости.

С нашего балкончика не видно подъездную дорожку, и Алиса от нетерпенья аж подпрыгивает на скамье.

— Пойдём, поглядим хоть одним глазком! — упрашивает она.

— Ты иди, а я ещё тут посижу, — вздыхая, отвечаю я. — Что-то мне душно, наверно, корсет перетянули. Иди-иди, я в порядке!

Секунду поколебавшись, Алиса убегает обратно на галерею, с которой есть выход на другой балкон. Я с трудом дожидаюсь, пока стихнут её шаги, и вскакиваю на ноги. Ну всё, осталось совсем чуть-чуть!

Этот флигель поместья, отданного императорским указом под дом благородных девиц, я знаю не слишком хорошо. Воспользовавшись всеобщей суматохой, проскальзываю на лестницу для слуг. Спешу вниз так сильно, что начинает колоть в боку. Когда снизу раздаются чужие голоса, ныряю в какой-то коридор рядом с кладовой и затаиваю дыхание. Подол юбки пачкается о грязные коробки, наваленные у самой двери, но сохранность платья меня не волнует. Я дожидаюсь, когда люди пройдут мимо, и прошмыгиваю на выход.

Посыпанная песком дорожка бежит в обход дома, уводя меня прочь от крыльца, западной части парка и Эмиля. Подойдя к тёмному зданию библиотеки, я почти успокаиваю расшалившееся сердце. Дыхание тоже приходит в норму, я отряхиваю платье, проверяю, на месте ли коль, и с самым благопристойным видом поднимаюсь по ступенькам ко входу.

Библиотека не заперта: на ночь закрывают под замок только два крыла с книгами, а небольшая гостиная с читальным залом остаются свободными для посещения. Я не зажигаю свет: ещё не хватало обнаружить себя раньше времени. Подхватываю забытую кем-то на каминной полке книгу и устраиваюсь на низкой кушетке у окна. Бездумно перелистываю страницы в поисках иллюстраций — текст всё равно почти не разобрать в царящем полумраке, — когда слышу за окном треск ломающихся ветвей и тихую, но разборчивую мужскую ругань.

Неужто меня уже ищут? Встав, откладываю книгу на сиденье и аккуратно выглядываю наружу через приоткрытую створку.

К стволу раскидистого столетнего дуба, растущего напротив входа в библиотеку, привалился мужчина в чёрном фраке и таких же чёрных брюках. Я не вижу его лица — он стоит ко мне спиной, прижимаясь ладонями к коре дерева. Слышно его тяжёлое дыхание, временами переходящее в хрип. Когда он, согнувшись, поворачивается, чтобы прислониться спиной к стволу дуба, я замечаю густую чёрную тень, окутавшую его руки.

Проклятье. Это же…

Великий князь Эмиль снимает с пояса кинжал и лёгким движением царапает левую ладонь. Чернильная, словно беззвёздное небо Тень приникает к кровоточащей ране, будто впитываясь в неё.

Прижав руку ко рту, чтоб подавить вскрик, я отшатываюсь прочь от окна. Кушетка премерзко скрипит ножками по лакированному полу: в спешке я чуть не падаю на неё, сдвигая с места.

И слышу ледяной голос:

— Кто здесь?