Незаменимый

Глава 14. Обложили...

***

Дом мадам Камовой

Племянник около полудня к ней заявился. В своей излюбленной манере колотил в дверь, пока ему не открыли. Весь из себя довольный, прямо в грязных ботинках в гостиную прошел и уселся в кресло.

- Сияешь весь, аж смотреть больно, - ухмыльнулась Камова, привычно пристроившись с сигареткой в руке у комода. Можно было, конечно, на соседнее кресло сесть, но уж больно сильно от Витяна несло потом и перегаром. - Фарта привалило или хрустами где-то разжился? Ты лучше бы в мыльню сходил, а то запашок от тебя ядреный…

Женщина демонстративно сморщилась и отмахнулась, словно отгоняла от себя эту вонь. Витян же и носом не повел, как сидел, развалившись, на кресле, так и остался сидеть.

- Родным племянничком брезгуешь, тетушка? Когда тут мазу держал и дела решал, был хорош. А теперь нос от родной крови воротишь, - укоризненно качал головой, издевательски растягивал слова. - Не меньжуйся, тетушка. Скоро от меня будет французскими духами пахнуть, как от каких-нибудь графьев. Портянки из атласу носить стану. Бабла столько будет, что ужраться можно.

Камова, глубоко затянувшись дымом, удивленно покачала головой. Словом, провоцировала племянника на дальнейшую откровенность. Очень уж хотелось ей узнать, чего такого он задумал. Ведь, у того после возвращения с Севера совсем плохо с головой стало. Запросто мог какую-нибудь глупость задумать.

- А глазки-то заблестели, все узнать хочется - фыркнул Витян. - Сразу видно, что бабье племя. Помаши перед вами чем-нибудь, а у вас уже слюни текут.

Явно издевался. Смотрел ей прямо в лицо и смеялся. Камова же продолжала молчать, ждала, когда у него «язык развяжется».

- Ладно, расскажу, - видно было, что ему очень хотелось чем-то поделиться. Его прямо жгло изнутри. - Я ведь, тетушка, Рафу все же прогнул. Ты пугала меня, просила не рыпаться. А я все-таки пошел и побазарил с ним, на пальцах ему объяснил за жизнь. Шпалером перед носом махнул пару раз, пообещал тыкву прострелить. Теперь Рафа на меня шестерить будет.

Глаза у женщины сузились от удивления. Неужели ее бесшабашный племянник впервые смог что-то толковое сделать?

- Да, - кивнул парень, наслаждаясь ее реакцией. - Я ему честь по чести пояснил. Мол, будет теперь на меня работать, или я его фараонам сдам. Толково ведь?

Та покачала головой, соглашаясь с ним. Хороший, сильный ход получался. Рафаэль Мирский, так высоко взлетев, явно не захочет все потерять.

- Похоже, Витяй, каторга пошла тебе на пользу, - из уст женщины это прозвучало, как комплимент, отчего Витян тут же горделиво вскинул голову. -Раньше ты бы просто вальнул его или пером порезал, а сейчас вот на несколько шагов вперед думаешь. И что теперь делать будешь? За старое примешься или какое другое дело уже присмотрел?

- Осмотреться прежде надо. С людьми перетереть, о себе словечко замолвить, а то меня уже и забывать стали. Может кому и напомнить придется, - Витян хищно клацнул зубами. Мол, он свое обязательно возьмет и любого к ответу призовет, если нужно будет. - У меня теперь считай свой одарённый на подхвате… А ты опять мнешься, тетушка. Чего снова не так?

Камова оторвалась от комода, на который опиралась, и села в кресло рядом. Наклонилась в его сторону, словно хотел что-то важное, не для чужих ушей, сказать.

- Ты раньше времени лыбу не дави, Витяй, - женщина понизила голос до заговорщического шепота. - Думаешь, шпалером помахал, фараонами погрозил, и дело в шляпе? Чай, Рафаэль не дурней нас с тобой. В оба за ним смотри, если кончить не хочешь. А лучше пусти за ним пару шкетов, чтобы день и ночь с него глаз не сводили. Пусть о каждом его шаге тебе докладывает. Только чует мое сердце, не справишься ты с ним.

Сказала, и еще головой покачала с недоверчивым видом. Ясно дала понять, что Рафаэль птица совсем другого полета. Такого не посадить в золотую клетку и не заставить нестись золотыми яйцами.

- Я сказал, что этот сопляк будет на меня шестерить, значит, так и будет! - Витян вскочил, бешено вращая глазами. Слишком уж обидными ее слова показались. Словно он пень с глазами, которого любой малолетний шкет с улицы вокруг пальца сможет обвести. - А ты, старая, совсем из ума выжила, если такое несешь! Я на Северах такие места топтал, что тебе и не снились. Там старые кержаки ломались, а я выжил. Мне этот сучонок на один зуб! Поняла? Если только рыпнется, сразу в Могилевскую губернию его определю! И любого другого туда же отправлю…

Это уже явно в ее сторону намек был. Камова, не будь дура, затихла. Племянник в таком состоянии запросто мог чем-нибудь приложить. С него не убудет.

- И чтобы этого гонева больше не слышал.

Сверкнув глазами, харкнул прямо на паркетный пол гостиной. После развернулся и вышел из комнаты, а через мгновение громко хлопнул дверью.

Некоторое время в гостиной ничего не происходило. Хозяйка дома, по-прежнему, сидела в кресле с пришибленным видом, словно до сих пор еще думала об недавней вспышке гнева своего племянника. Но вдруг все изменилось. Камова лениво потянулась, напоминая движения огромной дикой кошки. Со скучающим видом зевнула и неожиданно громко рассмеялась.

- Ха-ха-ха! Эх, Витяй, Витяй, не знаю, чего или кого ты там на Севере топтал, но, как был дурачком, так и остался. Всему веришь, что говорят.

Вытащив сигарету, прикурила от серебряной зажигалки, и глубоко затянулась. Клубы ароматного дыма медленно поплыли к белоснежной лепнине потолка.

- Как ребенок, в самом деле. Как же легко тобой вертеть… Сказала одно слово и ты радуешься, как неразумное дитяте. Сказала другое слово, и ты уже готов взорваться.

Племянник был и оставался для нее открытой книгой, которая читалась легко и непринужденно. Естественно, все его гениальные планы и задумки она видела без всяких затруднений, и планировала использовать к своей пользе.

- Дурачок, ты, Витяй-ка, как есть дурачок. Обрадовался, что мага шестерить заставил. Да, Рафаэль рано или поздно тебя схарчит, с хрустом, со смаком, как сушеную рыбу. Не по зубам он тебе, Витяй, не по зубам, - не переставала улыбаться Камова, продолжая глубоко затягиваться сигаретой. - А вот мне очень даже по зубам.

Довольно расхохотавшись, она легко вскочила на ноги. А оказавшись у зеркала, лихо подмигнула своему отражению.

- А вот ты, Рафаэль, умненький мальчик. Я сразу это поняла, как тебя увидела. Не сомневаюсь, что тебе этот поводок на один зуб. Хитрый мальчишка… Только не хитрее меня.

Застыв у большого зеркала, женщина внимательно вглядывалась в свое отражение. Давняя привычка одинокой женщины, вот так смотреть и говорить с собой. Сейчас же для этого был двойной повод: она приняла очень важное для себя решение, о котором вряд ли с кем-то чужим поделишься. Только с самой собой, да и то за плотно закрытыми дверьми.

- Извини, Рафаэль, но мне придется это сделать. Ничего личного, малыш. Просто ты слишком дорого стоишь…

Камова грустно улыбнулась. Ей, и правда, было печально. Этот мальчишка ей действительно очень нравился, напоминая давно умершего сыночка. В какой-то момент она даже хотела усыновить его, зажив все вместе одной семьей. Но, к сожалению, ничего не получится.

- Извини, - покачала головой, прикусив губу.

Ее охватило какое-то странное чувство, в котором одновременно смешалась и грусть, и облегчение. Казалось, с души слез здоровенный камень, что лежал там много-много лет.

- Я, правда, больше не могу так жить, не могу обманывать саму себя. Не могу, - смотрела прямо себе в глаза, не отводя взгляда. - Никакая я не мадам Камова, почтенная вдова одного добропорядочного гражданина. Я Ирка Шило, - женщина с угрозой ощерилась, словно злобный пес. В глазах сверкнули хищные огоньки. Казалось, еще мгновение, и она вцепиться в горло. - Не мое сидеть в этой каморке! Свободы хочу, настоящей жизни! Чтобы как раньше все крутилось, вертелось, бежало…

Со стоном Камова закрыла глаза, погружаясь в сладкие, но давно уже забытые картины прошлой вольной жизни. В голове сразу же зашумело, потеплело в животе, задрожали ноги. В какие-то мгновения вспомнилось все: и шумные гулянки, и безумные развлечения, и море вина, и горячие шальные парни, и сводящее с ума ощущение азарта, и щекочущее чувство опасности. Как же ей всего этого не хватало все эти долгие годы.

- Я Ирка Шило! Если что-то не по мне, то сразу шило в бок, - с каким-то болезненным наслаждением произнесла она. - Шило…

И чтобы вернуть эту жизни (или хотя бы ее бледную тень), нужно было разобраться с Рафаэлем. Об этом попросили очень серьезные люди, которые могли почти все в этой жизни. По крайней мере она точно получит то, что всегда было ее по праву. Нужно лишь просто решить этот маленький вопрос.

- Все просто. Один дурачок сделает всю грязную работу или, по крайней мере, отвлечет все внимание. Мне же останется самая малость…

В глазах вновь сверкнул этот жуткий кровавый огонек, что когда-то давно наводил ужас на всех уличных шлюх столицы. Камова моргнула несколько раз, стараясь спрятать этого огонек поглубже. Просто для него еще было не время. Пока не время.

***

В имперскую канцелярию, где должно было предварительно слушаться дело о привилегиях и патентах, Рафи шел в приподнятом настроении. С такой «крышей» в виде дружбы с цесаревичем, как у него, дело обязательно решится в его пользу. Никаких сомнений в этом не было. В самом деле, кто в здравом уме выступит против любимца наследника престола.

Его стряпчий Пантюшин, правда, имел другое мнение, которое то и дело озвучивал. Приводя все новые и новые аргументы, уговаривал его пойти на мировую или, вообще, отказаться от иска.

- … Рафаэль Станиславович, уверяю вас, что это все напрасная трата времени, денег и нервов. Ваша позиция - заведомо проигрышная. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельства нам ничего не удастся сделать. Про неблагоприятный сценарий я уже и не говорю.

Идя рядом с парнем, стряпчий все норовил вытащить из портфеля какой-то документ. Только сильный ветер снова и снова сводил на нет все его потуги.

- Братья Брокарь формально со всех правы. Можно, что угодно говорить, но по бумагам сделка прошла совершенно законно. Подписи на месте, печати и имперский регистрационный знак тоже, - с жаром доказывал адвокат, тряся портфелем. - С нашей же стороны в наличии лишь голые обвинения.

Но Рафи вновь отмахнулся от него.

- Мне все это крючкотворство уже здесь! - он выразительно рубанул по шее ребром ладони. - Бумажки, бумажки, одни бумажки кругом. Я же сам разговаривал с этим уродом Сивохой! Лично, понимаешь?! А его жены ты видел? Помнишь, что с ней сделали? И что это похоже на честную сделку?

Стряпчий уже молчал, оставив в покое свой портфель. Видно, крыть было нечем.

- Плевать я хотел на их бумажки! Они же в наглую отжали доходное дело! В этих играх такие деньги лежат, что и представить страшно. И предлагаешь забыть о них, этим чертям все подарить? - Рафи опять начал «заводиться». Этот разговор у них уже не первый раз начинался и всякий раз приходили к одному и тому же. - Нет, ни черта я им не отдам. Как раз наоборот, их дожимать нужно. Припугнем, что нужно покопаться в том, как утонул Сивоха. Упомянем в разговоре цесаревича с императором. Увидишь, как они трястись начнут.

И в имперской канцелярии все почти так и случилось. Пантюшин, по совету Рафи, сразу же «зашел с козырей». В присутствии директора канцелярии, двух его заместителей и братьев Брокарь сначала упомянул цесаревича, а потом и самого императора.

- … Господа, прошу обратить внимание на то, что в день пасхального торжества во дворце именно мой клиент, Рафаэль Станиславович Мирский, первым преподнёс Его высочеству цесаревичу Алексею и Его императорскому Величеству Александру Николаевичу настольную игру, именуемую «Монополией». Подарок монаршими особами был воспринят с высочайшим одобрением. Присутствующие на торжестве гости тоже обратили внимание на игру и высказали заинтересованность в ее приобретении. И кто после такого фурора решится добровольно распрощаться со своими патентами?

Слушая все это, Рафи одобрительно кивал. Адвокат говорил все совершенно правильно. Все разложил по полочкам, расставил нужные акценты. Сейчас еще про утонувшего Сивоху упомянет, и получится полный расклад.

- К тому же, господа, не кажется ли вам очень странной смерть господина Сивохи? Он, не старый еще мужчина, продав привилегии, получил на руки очень внушительную сумму денег, и вдруг тонет, - Пантюшин мастерски играл голосом, выделяя одно и игнорирую другое. - Сразу же возникает подозрение о странной своевременности такой смерти…

Закончив вступительную речь, адвокат сел рядом с Рафи. Теперь служащие имперской канцелярии должны были сказать свое слово, а уж потом могли ответить и братья Брокарь.

Директор канцелярии, тучный дядька в мундире действительного тайного советника, с каменным лицом оглядел всех присутствующих. После кивнул одному из своих заместителей, поручая первым высказаться ему.

- Господа, - заговорил тот надтреснутым козлиным и очень противным голоском. Честно говоря, и вид у него был соответствующий: худой старик с седыми, тщательно зачесанными назад волосами, нос самым натуральным крючком, во рту редкие желтые зубы. - Имперская канцелярия - есть особливое присутственное место, призванное защищать имперские законы. Засим наша святая обязанность неотступно следовать букве Полного собрания имперских законов, подписанных Его императорским величеством Александром Николаевичем.

В этот момент старик бросил благоговейный взгляд на огромный портрет монарха, висевший на противоположной стене кабинета. Выждав внушительную паузу, продолжил:

- Господами Брокарь были представлены, оформленные в строгом соответствие с установленными правилами, следующие документы: привилегии на гербовой бумаге в двух экземплярах…

Заместитель председателя вытащил из папки и показал всем присутствующим два плотных листа бумаги с золотыми вензелями. Следом достал из портфеля еще пару листов с большими двухглавыми орлами на лицевой стороне.

- … Договор купли продажи привилегий, заключенный между господами Брокарь и господином Сивохой… Соответственно, в двух экземплярах.

Рядом с обоими экземплярами договоров лег небольшой листочек, написанный от руки.

- Расписка от господина Сивохи о получении денег…

Гора бумаг и документов росла, с каждой минутой становясь все более и более внушительной. Одновременно куда-то испарялся и уверенный настрой Рафи. Ему все больше и больше казалось, что он уперся в бетонную стену и монотонно бьется в нее головой.

- … Вот выписка с единого банковского счета господ Брокарь о снятии со счета указанной в договоре купли-продажи суммы, - между тем продолжал крючкотвор из имперской канцелярии. Вообще, нарастало убеждение, что в его портфеле на любой вопрос найдется своя бумажка с гербом и нужной подписью. – Основываясь на представленных документах, господин председатель, могу сказать, что испытываю искреннее недоумение по поводу сегодняшнего собрания. Господа Брокарь представили все необходимые документы, которые подтверждают их добросовестное приобретение и последующее владение оными привилегиями в полном соответствие с настоящими имперскими законами.

Закончив, он снова бросил взгляд на портрет действующего императора. После коротко поклонился своему руководителю и сел на свое место.

- Итак, господа, - взял слово председатель имперской канцелярии. Голос у него был внушительный, важный, собственно, в полном соответствие с его внешним видом. – Я совершенно не наблюдаю причины возникшего спора. Судя по представленным документам, господа Брокарь являются добросовестными благоприобретателями…

Примерно через час, когда заседание имперской канцелярии, завершилось, Рафи со стряпчим медленно вышли в приемную и устало опустились в глубокий кожаный диван. Сил и желания куда-то идти просто не было. Ощущение было таким, словно их пропустили через выжималку для мокрого белья.

- Я же говорил, Рафаюль Станиславович, - укоризненно пробормотал Пантюшин, вытирая пот со лба. – Лишь потеряли время и нервы.

- Что это за комедия такая? – Рафи старался глубоко дышать, чтобы хоть немного успокоиться. – Как в театре, б…ь. Они же совсем нас не слышали. Только тыкали и тыкали носом в свои бумажки. Какие к черту бумажки, если они Сивоху грохнули?

Последнее у него получилось чуть громче, чем следовало. Пантюшин тут же приложил указательный палец ко рту.

- Рафаэль…

Мужчина скосил глаза куда-то вправо.

- Поглядите на дверь…

Рафи поднял взгляд на роскошную лакированную дверь кабинета председателя имперской канцелярии, где красовалась внушительная табличка.

- Брокарь И.К., - медленно по буквам прочитал парень и добавил. - Б…ь! Вы же, суки, меня со всех сторон обложили! Одни развели, как лоха ушастого. Другие в галимые шестерки записали. Войны захотели? Я же вас...