НИИ особого назначения

Глава 19

Снаружи хрустнула ветка. Как будто кто-то не очень осторожно крался вдоль стены избушки. А может и ничего такого, в лесу всегда раздаются всякие звуки, особенно ранним утром.

— Кто там? — шепотом спросил я приникшую к узкой прорези окна, больше похожего на бойницу, Ладу.

Она тихонько шикнула, присела и принялась шарить в ящике под столом. Потом жестом мне показала, чтобы я занял позицию у двери. Я отшагнул в сторону, не спуская с нее глаз. Что-то меня смущало во всей этой ситуации, но я пока не очень понимал, что именно. Если не считать того оборванца, который таскал на себе шкуру полоза, эта реальность казалась мне совершенно безмятежной. И мое тренированное чувство опасности сейчас тоже помалкивало. Несмотря на напряженное выражение лица Лады. И на серый цилиндр в ее руках. Граната. Какого черта?

Она рванула кольцо и швырнула ее наружу. Раздался громкий хлопок.

— Ходу! — заорала она, прыгнула к двери, распахнула ее и вытолкнула меня наружу.

Я рванул обратно по тропинке, бросив взгляд назад. Всю правую сторону избушки и часть примыкающего к ней леса заволокло пеленой серого дыма.

— Шустрее! Шустрее! — Лада подтолкнула меня в спину и я ускорился. Какой, интересно, смысл был швырять дымовую гранату, если тропа все равно одна? И сворачивать с нее на бегу — это такая себе идея, ноги переломать можно нафиг. Хотя может там пришла погостить та самая Марфуша с медвежатами, и Лада решила отпугнуть ее таким образом, чтобы нам не пришлось сводить с ней близкое знакомство?

Пару раз я пытался замедлиться, но Лада придавала мне ускорение очередным чувствительным тычком в спину.

Никто нас не преследовал. Никаких топающих вслед за нами шагов и трещащих веток.

Правда, через какое-то время думать о чем-то другом, кроме как о том, чтобы удержать устраивающий Ладу темп бега, я уже не мог.

— Кажется, оторвались… — задыхаясь, проговорила Лада. Я замедлил шаг. Легкие мои жгло, перед глазами плавали красные пятна.

— Это что, стресс-тест был? — переводя дыхание спросил я.

— С чего ты взял? — зло сверкнула глазами Лада.

— За нами вроде никто не гнался, — я согнулся пополам и оперся о торчащий из пожухшей травы камень.

— Готов поставить на это свою задницу? — криво ухмыльнулась Лада.

— Мало ли, какие у вас тут нравы… — пробурчал я. Лада мне начинала нравиться все меньше. Мутная она какая-то. Не люблю мутных людей. Боевая обстановка требует конкретики. А из-за таких вот мастеров интриги запросто можно и погибнуть. — Кто это был? Марфуша с медвежатами?

— Слушай меня, Вершинин, — Лада ухватила меня за плечо, заставила разогнуться и заглянула в лицо. — Ты пока что зеленый новичок здесь, понял? Ты ни черта не знаешь о нашей работе и о нашей жизни. Так что в твоих интересах выполнять приказы старших товарищей и не задавать лишних вопросов, понял?

— Сэр, есть, сэр, — вполголоса пробурчал я. — Но ведь если я вопросов задавать не буду, то как же я разберусь в обстановке?

— Мы отдохнули, — жестко сказала Лада. — Бегом!

«Исчерпывающий инструктаж, — думал я, подставив спину под тугие струи холодной воды. — Было непонятно, стало еще непонятнее».

Кожа покрылась пупырышками, я поежился и крутанул барашек горячей воды. В общем-то, зол я не был. Новочок, дело такое. Никто не обязан сходу проникаться ко мне доверием и радостно выкладывать все на свете. Коропоративная культура, опять же, у коллективов бывает всякая… Дедовщину, опять же, никто не отменял.

Я выключил душ и сдернул с крючка большое грубое полотенце. Растерся др скрипа, кожа покраснела.

Уф… А хорошо! Пробежка, эмоциональная встряска. То, что надо для бодрого начала утра.

Я еще раз покрутил в голове сегодняшнее происшествие. На одной стороне — какие-то злоумышленники пытались подобраться к избушке в тот момент, когда мы с Ладой вели наши суперсекретные разговоры. На другой — обычный стресс-тест, проверка молодого на умение быстро и четко выполнять приказы и реакцию на нештатную ситуацию.

Скорее второе, все-таки. Но с другой стороны, почему тогда Лада вызверилась, когда я об этом спросил? Все уже было позади, могла бы и сказать…

Мутная какая-то история.

Ладно, разберемся, не первый день замужем.

Я натянул штаны и футболку и двинул в столовку. Жрать уже хотелось просто неимоверно, кажется, если еще проторможу, мой собственный желудок выскочит наружу и обглодает мне лицо.

Вообще-то, питаться здесь можно было и самостоятельно. Комната была для этого оборудована всем необходимым. А заказывать продукты можно было через терминал. В принципе, я даже люблю это дело — постоять у плиты и поколдовать над кастрюльками-сковородками. Но неделька выдалась нелегкой, тренировки, адаптация, это вот все… Так что я пошел по пути наименьшего сопротивления, и питаться начал в столовой. К которой, в принципе, у меня тоже особых претензий не было.

Схема была отработана с черт знает каких времен. Берешь поднос, проезжаешься с ним вдоль судков с разными блюдами, набираешь, чего душа пожелает. Тащишь все это добро на стол и поглощаешь. Выбор был невелик, особыми изысками никто тут нас не баловал. Но еда была сытной, обильной и высокобелковой.

Я взял квадратный кусок творожной запеканки, полил его обильно сметаной, зачерпнув ее половником из бака, выудил ложкой из рассола два очищенных вареных яйца. Подумал и добавил третье. Что там у нас еще? Напластанный крупными кусками сыр. буженина или что-то в этом духе? Тоже подойдет… Салат из капусты и зелени.

Два эмалированных чайника, прямо как в пионерском лагере. На одном красными буквами написано «ЧАЙ С МОЛОКОМ». А на другом «КОФЕ С МОЛОКОМ». Я взял с подноса граненый стакан, на секунду задумался и выбрал кофе.

Мысленно фыркнул. «Один средний капуччино на миндальном молоке, пожалуйста».

Вкус кофе тоже был почти как в пионерском лагере. Впрочем, если быть совсем уж честным и отбросить снобизм, мне сей напиток даже нравился. Из чего бы его в нашей стлоловке не готовили. Свободные столики были, но у меня не было настроения вести себя как сыч, так что я подхватил свой поднос и направился к Гоше и Косте, которые с аппетитом уминали творожную запеканку.

— А вот скажите мне, друзья, — начал я, усаживаясь на свободный стул, — что вы думаете про радио «Жужжалку»?

— А, до тебя тоже докопался этот блаженный пацан из «Вереска»? — хохотнул Костя, отхлебнув кофе из своего стакана. Гоша же посмотрел на меня странноватым взглядом. Будто ожидал, что я присел поболтать с ними о чем-то другом.

— Ну почему же блаженный? — пожал плечами я. — Нормальный пацан вроде. Правда интересное же вещание.

— Ну началоооось… — Костя закатил глаза. — Теории заговора будешь распутывать?

— Пока не знаю, вот и спрашиваю, — улыбнулся я.

— Клим, послушай старших товарищей, — Костя подался вперед. — Ерунда это все. В этих краях полно всяких старых военных сооружений, вот где-то заброшенная радиоточка и вещает до сих пор. Тебе что, заняться больше нечем?

— А откуда вещает, уже нашли? — спросил я, воткнув вилку в вареное яйцо. — Где-то недалеко станция?

— Да не все ли равно? — хмыкнул Костя. — Насколько я знаю, вещание идет на длинных волнах, значит передатчик может быть вообще где угодно. Даже если ты в Антарктиде на эту частоту настроишься, все равно услышишь.

— Ну а сами-то вы как думаете, что это все значит? — не отставал я. И даже не столько потому что тема этой передачи и призрачной многоэтажки на болоте так уж меня зацепила, сколько просто было интересно, свернут они разговор в интересующую их сторону или нет.

— Эксперимент какой-то проводили наверное, — Костя сунул в рот последний кусок запеканки и принялся усиленно жевать.

— Как кросс сегодня пробежали? — спросил вдруг Гоша. Ага. Не выдержал.

— Нормально, — с деланным равнодушием ответил я. — Без приключений и происшествий.

Раскосые глаза Гоши сверлили меня внимательным взглядом. Я набил рот едой и принялся усердно жевать. Как и рекомендовал плакат, нарисованный на листе ватмана цветной гуашью. «Научный сотрудник! Тщательно пережевывая пищу, ты заботишься о здоровье страны!»

Не знаю, кто тут развлекался этим народным творчеством, но плакаты в столовой регулярно менялись. Примерно раз в три дня появлялся очередной шедевр настенной живописи, касающийся режима питания и его прямой связи с любовью к Родине. Интересно, это работники столовой так развлекаются, или кто-то из наших шалит? Впрочем, плакаты никто в гневе не срывал, значит сие творчество начальство вполне устраивало.

— Был у нас прошлым летом один парень, — прожевав, заговорил Костя. — Тоже с этой радиостанцией носился. Вбил себе в голову, что ему нужно непременно найти источник. Скрутил дендрофекальным способом пеленгатор и бегал по лесам в свободное время. Объяснял, что, мол, он эту станцию и раньше слушал, а тут источник явно совсем рядом. Как ему вещует эта самая смешная рогатина. Мол, чем ближе источник, тем громче она завывает.

Костя замолчал. Гоша перестал смотреть на меня странным взглядом и уткнулся в свою тарелку.

— И что? — спросил я.

— И ничего, — буркнул Костя. — Тупо получилось. Добегался. Упал с обрыва и свернул себе шею. А парень хороший был. Жалко. И как-то бестолково. Ладно бы, в «тридцать второй» погиб, хоть бы для дела было. А так, получается, из-за ерунды.

— А где погиб? — почему-то спросил я.

— Рядом с Сусийоки, — не задумываясь, ответил Костя. — Там, где развалины старой мельницы еще.

Я напряг память, примерно вспоминая карту. Сусийоки текла севернее, разливалась в одном месте крохотным прудом, а дальше уже была «тридцать вторая». В там же неподалеку стоял старый лабораторный корпус, с аварии в котором эта самая «тридцать вторая» и началась.

— А источник сигнала может быть внутри границы? — спросил я.

— Технически может, наврное, — Костя поморщился. — Слушай, ну вот что ты пристал, а? Если прямо сил нет, как интересно, ты поболтай об этом с Васей, он в радиотехнике шарит.

— Хм, и то правда… — я кивнул и снова принялся за еду.

Выводы сделал. Костя моим кроссом не интересовался вообще. Как будто или вообще не знал, что я бегал с Ладой сегодня утром, или подробности его не интересовали. Зато Гоша явно ждал, что я что-то об этом расскажу. Прямо нетерпение пополам с недоумением на его невозмутимом лице отразилось. Но спросил он только один раз. И шептаться с братом не стал. Значит…

Ничего особенного не значит.

Я жевал и думал. Может, Лада с Гошей поделилась рассказом о маленьком происшествии в лесу. А может он заранее знал, что в избушке планируется происшествие. Потому что это… ну… скажем, что-то вроде посвящения…

Так, стопэ. Кажется, я уже среди себя принял решение, что никаких недоброжелателей возле избушки не было, что дымовая завеса от меня и замаскировала. А что там было на самом деле, я пока что не знаю.

— Если что, инструктаж через полчаса, — сказал Костя, составляя на поднос свои и гошина тарелки. — Фурцев уже прибыл.

— А нам же уведомление должно какое-то прийти? — спросил я.

— Так и пришло, на плюшку-то посмотри! — Костя подмигнул, подхватил поднос с грязной посудой и направился к выходу.

Я поднял руку. На мониторе моргал едва заметный красный огонек. Наверное, сообщение пришло, пока я в душе плескался, вот я и не почувствовал вибрацию.

«Инструктаж состоится в аудитории АСТ в 9-45, просьба не опаздывать!»

Я нахмурился, припоминая, где у нас такая аудитория. Потом вспомнил, что именно так на официальном называется кают-компания.

Пятнадцать минут еще есть. Вот что я еще полностью не выучил, так это всякие местные сокращения. Например, та же «плюшка» так называлась, потому что прибор сей назывался ПЛ-456/02. Персональный… эээ… что-то там. Чуть ли не лаборант. Или логист. Помню, что там именно помощник какой-то, а не как будто название прибора.

А вот что значит это «АСТ», фиг знает. Аудитория сабантуев и тусовок? Академия случайных тел?

Надо будет как-нибудь на досуге поинтересоваться.

Я сбегал еще за стаканом кофе, дожевал остатки запеканки и поспешил смотреть на САМОГО Илью Фурцева. Выбросив на время из головы и «Жужжалку», и гипотетический сговор Гоши и Лады по поводу нашего утреннего кросса.

Почему-то думал, что инструктаж будет только для нашей группы. Так что когда влетел в кают-компанию, даже замер на пороге от неожиданности. Там были, кажется, вообще все. Включая уборщиков и медсестер.

— Здрасьте, — я оскалился в улыбке и кивнул. Потому что почти все почему-то в момент моего появления замолчали и посмотрели на меня. — Я же не опоздал?

Не опоздал. До начала, судя по «плюшке», было еще минут семь. Просто почему-то я пришел последним. Хотя нет, почти последним. Еще не было Лады и Шурика. Ну, во всяком случае, из тех, кого я знал по именам.

Я пробрался к своим, которые оккупировали кучку из кресел-мешков, и устроился рядом с Эмилем. Вытянул шею, пытаясь разглядеть, что собой представляет наш загадочный завлаб, чьи инструктажи собирают такой головокружительный аншлаг.

— Это он и есть? — спросил я Летягу, кивая в сторону пухленького дядечки. Тот суетился рядом с кубической штуковиной, чем-то отдаленно напоминающей проекторы, которые у нас на школьных уроках использовали.

Дядечке на вид было лет, наверное, семьдесят. Значит, с учетом чудес, которые творит с человеческим организмом загадочная теломераза, может быть и все сто двадцать. Его лысый череп обрамляли венчики седых волос, а коричневый цвет кожи намекал на то, что все лето он провел где-то на открытом солнце. На носу — очки с толстенными стеклами, из-за которых его глаза казались мультяшно-гигантскими. Весь он был такой сдобный и кругленький, прямо-таки образец доброго ученого.

— Илья Евгеньевич Фурцев, да, — сказал Эмиль. — Собственной персоной.

— Я думал, что инструктаж будет только тех, кто пойдет на миссию, — хмыкнул я.

— Он по-другому не умеет, — прошептал Эмиль. — Раз приехал, значит надо со всеми пообщаться. Часа на три, наверное, все затянется.

— А сколько ему лет? — спросил я. Как раз в этот момент товарищ Фурцев повернулся к нам лицом. Ему бы в мультиках сниматься. Образцовый был бы сумасшедший ученый…

А завлаб, тем временем, принялся раскладывать на столе картонные карточки, больше всего похожие на… перфокарты. Да ну, не может быть… Здесь, конечно, отношения с компьютерами странные, персональных нет, но чтобы перфокарты?

— Шестьдесят три, — сказал Эмиль.

— Да ладно! — нахмурился я. — Как-то он плохо выглядит для своих лет…

— О, это длинная история, — Эмиль склонился к моему уху. — Говорят, что он был лаборантом Германа Бахтеева.

— Бахтеева? — я наморщил лоб. — Что-то знакомое…

— Да ты что?! — возмутился Эмиль. — Доктор медицинских наук. Он нобелевку получил вместе в Галиной Лайза!

— А, точно-точно, — закивал я. — Коктейль Лайзы-Бахтеева, все, вспомнил. И что?

— В общем, Фурцев на финальной фазе испытаний пытался остановить проект, даже грозился обнародовать какие-то ужасные данные, — зашептал Эмиль мне прямо в ухо. — Но вроде как, все сводилось к тому, что он пытался примазаться к научному открытию, а ему не позволили. В общем, на несколько лет он уезжал на Дальний Восток, чуть ли не на рыбзавод нанялся работать, но без науки не смог.

— И прививку делать не стал по этой причине? — спросил я. — Идейный противник? Или что-то знает такое про нее?

— А шут его разберет, в чем там дело! — хмыкнул Эмиль.

— Так, тишина, товарищи! — завлаб закончил раскладывать карточки по столу и постучал ручкой по графину с водой. — Все собрались?