Никаких больше попаданцев!

Глава 11. Мастерство

С каждой раной на теле Ино, с каждым его тяжким вздохом демон становился ближе к перехвату контроля. Изначально его вывел из себя волевой поступок юноши. Но теперь, находясь в глубине его сознания, наблюдая, как мальца бросают из стороны в сторону выпады шахматных фигур-переростков, Пустой наслаждался развернувшимся пред глазами зрелищем. Попаданец из раза в раз беспомощно пытался подобраться к шахматисту, что сам за раз пересекал не более клетки.

Конечно, просто так позволять Кавасаки выжигать его силу Пустой тоже не мог. Только вот бедолага совсем не осознавал текущих возможностей доспеха. Он сражался как прежде. Словно не только из головы, но и тела пытался выбросить тот бой на начавшийся Пятом и с треском провалившийся на Четвёртый кругах. Упорства ему было не занимать, что демон мог отметить. Написать в честь этого оду. Но так ни черта в любом из миров не добьешься. На счёт этого у Пустого даже было какое-то странное ощущение, подобное дежавю. Только вот сочувствовать мальцу, в котором был заточен, он из-за этого не собирался.

- «Какая-то жалкая часть меня даже задумывается, как бы всё вышло, сыграй обстоятельства в его пользу, а не мою, - пронеслась мысль в голове демона, пока Ино расправлялся с очередной башней, брошенной в его сторону. – Не знаю, откуда только во мне, Демоне, чёрт его возьми (ха!), нарочито из раза в раз пробуждается какая-то пародия на уважение к этому ничтожеству. Он просто загнанный в угол зверь, что проявляет характер, чего никогда бы не рискнул сделать вне таких условий!»

Признаться честно, ему не нужно было считать себя лучше этого овладевшего его доспехами юнца. Вся эта «заварушка», в которую он ввязался, была делом отнюдь не личным.

- Но когда так долго находишься с кем-то рядом, душевно рядом, мать твою, то просто не можешь обезличить его! – возопил Пустой, заняв, наконец, место дирижера в этом концерте покрытой доспехами плоти.

***

В тот же миг, как Эйн услышал голос демона, тот пропал из виду. А на его прежнем месте осталось лишь остаточное изображение. Что, однако, оставалось чересчур чётким...

- «Настолько нарастил скорость или?..» - напрягся слегка шахматист, прежде чем произнести. – Рокировка!

- «Выбрана неверная фигура, вы находитесь на неверной клетке – наложен штраф за использование приема в 25 маны!» - увидел он сообщение системы, оказавшись за спиной клона Пустого.

На маске доспеха выросли два рога, хвост стал толще и длиннее, а руки уподобились клинкам – эти мгновенные изменения позволили оппоненту шахматиста совершить столь скоростной скачок и нанести перекрестный удар. Эйн, благо, быстро сообразил, поменявшись местами с оставшейся на противоположной части Поля пешкой. Его ряду гоплитов повезло меньше. Их взятие было нелегальным, а потому все они вернулись в хранилище, но удар демона выглядел внушительно. Клон, которого Эйн изначально принял за мираж, развернулся к нему лицом, также обнажая клыки улыбки, поломавшей маску.

- Думаешь, это всё, воришка? – раздался надменный вопрос.

Эйн не дрогнул. Лишь мгновенно призвал Чёрного Ферзя на клетке E-8 у себя за спиной, который принял клыки и когти второго объявившегося клона. Остальные два доспеха отреагировали на это тут же: ближайший к шахматисту ринулся вперёд, в то время как оригинал выставил вперёд руки, заливая из них синим огнём всю парковку.

- Ну, теперь это хоть сколько-то похоже на игру, - усмехнулся Эйн.

- «Оппонентам 2 и 3 присвоена роль Королевы», - отреагировав на движения клонов заявила система.

***

Стоило только Пустому превратить этот бой из избиения младенца во что-то стоящее, как его соперник резко нарастил обороты, видимо, поняв, с кем имеет дело! Более он не позволял себе перемещаться по полю расслабленно пешком. Даже не перешёл на бег. А начал меняться местами с фигурами с утомляющей частотой. Предугадать его телепортации демон пытался, пытался в дополнение к этому давить числом, спустя пару минут второго раунда призвав еще парочку клонов. Но быстро понял, что имеет дело с «профессиональным игроком».

На лице которого до сих пор сохранилась эта паршивая надменная улыбка! Весь его наряд джентльмена истошно пытался выдать эту рожу за ту, что искренне наслаждается интересной Игрой. Но Пустой отлично понимал, даже глядя в его глаза сквозь плотные линзы очков, как на него смотрит этот человечишка! Напитываясь яростью, он призывал всё больше Хаоса, а не шёл на поводу у оппонента. Он чувствовал, что стоит ему заполнить всё это жалкое подземное помещение своим пламенем и у него получится разрушить сам устой той Игры, в которую с ним играет этот очкарик.

- Пора играть нечестно! – заявил Эйн, когда над ним зависли в воздухе со всех сторон света клоны Пустого, раскрыв на миг лик истинного самодовольства.

Его глаза-бриллианты на момент показались из приспущенных линз, страстно загоревшись. Улыбка стала шире, костюм встрепенулся от резкого потока незримого Хаоса, всколыхнувшего вокруг него. Он развёл руки в стороны, словно фокусник, утопающий в рукоплесканиях покорённой толпы.

- Рокировка: Королева! – назвав фигуру, шахматист последовал правилам Честной Игры, сэкономив часть манны, что ему вскоре ой как пригодиться!

По ходу боя Эйн вынужден был призвать весь свой набор фигур на поле. Среди них чёрных и белых... не было поровну, на удивление стороннего глаза (Пустому же плевать было, кого резать). Количество каждого типа также не соответствовало устоям. Но Эйн с первого момента ознакомления с правилами Игры, активно старался их всеми доступными способами избегать. Так называемая Честная Игра позволяла действовать без штрафов, да только размер их был крошечным по сравнению с тем, какую свободу их игнорирование давало. Но порой, даже забавы ради, можно собирать и крохи.

На которые клоны Пустого готовы были покромсать очередную фигуру шахматиста, которой он пожертвовал для спасения собственного зада. Щебень и крошка захламляли закрытое помещение, заполненное статуями различных воинов древности. Древности мира, из которого явился в супер-город Эйн. Демону было приятно выпускать их «каменные кишки», но он понимал, что просто развлекаться бесконечным разрушением творений шахматиста не стоит. Он максимально сконцентрировался, позволив себе застыть на месте и окутать поле озером смолы.

- «Наложение Пространственных Полей!» - объявила система, и остаток манны Эйна начал стремительно таять.

- «Поддерживать поле, которое должно мне манну экономить, за такую цену?! Ха, обойдусь!»

Пешки, слоны, кони и башни застыли на месте, словно приросли к полу, будто тут не машины люди раньше ставили, а эти экспонаты хранили. Пустой воспринял это как возможность окончить бой одним ударом. То же самое для себя рассудил Эйн.

- Запретное искусство: Оживление! – не на толику не смутившись такого пафосного названия, чётко произнес его шахматист, и порубленная на куски Белая Королева за ним начала собираться обратно.

Бледному доспеху было плевать: он один нёсся прямо на шахматиста, глядя прямо в его улыбающиеся в последний раз глаза, тогда как свора клонов компенсировала его напор своим. Стена стали сзади или пылающая пасть синего Ада спереди – непростой выбор предоставил своему оппоненту демон. Тот предпочёл довериться воскресшей фигуре и отскочил от потоков пламени, устремившихся в его сторону. Пустой тут же перевёл остатки Хаоса в теле в реактивный режим и за один запуск сократил дистанцию меж своими рогами и сердцем шахматиста до пары сантиметров.

Но ему их хватило. Ибо в следующее мгновение ожившая статуя Королевы с парными клинками возникла у него из-за спины и отбросила демона. С неё постепенно спадала белокаменная оболочка, раскрывая ухоженную кожу и королевские регалии. Еще пару секунд назад, расправляясь с клонами, она была подобна марионетке, невольно двигающейся на нитках воли хозяина. Теперь же женщина ростом под три с половиной метра гордо нависала над Пустым, красуясь позолоченной сталью собственного доспеха и заточкой инкрустированных, покрытых древними рунами лезвий.

Демон возжелал её крови и, вобрав в себя все свои ничтожные копии, устремился к ней. Утончённый хвост, безумно виляя вокруг него, разгонял создаваемыми вихрями Хаоса те блестящие режущие волны, что посылали со взмахами в его сторону мифические клинки соперницы. Доспех за время пути сжался и стал подобен брошенному в Королеву копью, наконечник коему заменили когти, сложенных рук. С такой скоростью дама благородных кровей совладать не смогла, а потому Пустой вошёл в её тело, как нитка в иголку. Взрыв алой субстанции окатил его и ввёл в экстаз. Но он понимал, что не может останавливаться. Выскочив из продырявленного тела Королевы гигантов, демон вернул себе прежнюю форму и накинулся на шахматиста.

Последующий ответ которого оскорбил его до конца жизни. Пешка, которую он всё время боя подбрасывал от нечего делать в левой ладони, оказалась меж его согнутых указательного и большого пальцев, а после вылетела, как пробка из бутылки. Демон воспринял это, как последнюю насмешку соперника пред смертью. Вот только скорости и импульса пешки оказалось достаточно, чтобы остановить его прыжок. Фигурка угодила ему прямо в грудь, эхом отдалась по доспеху, ударной волной достигнув солнечного сплетения Ино. Дыхание перехватило, Пустой на миг застыл.

- Оживление!

Белый каменный солдат с клинком наперевес возник в воздухе над демоном, заменив отскочившую от него фигуру. Вот только было абсолютно неважно, что лезвие его казалось грубым и тупым, ибо на деле соткано было из Хаоса. А потому глубокий разрез поразил тело, подчинённое демону, и наружу хлынула уже кровь настоящего человека. Пустой же всем нутром ощутил этот удар, боль тела Кавасаки впервые в полной мере перешла и на него, оглушив. Мечник вновь сменился пустышкой и упал на залитый красным пол. Это был тот самый момент, чтобы разорвать шахматиста.

Но вместо этого Бледный Доспех обрушился на колени, погрузив их в лужу крови владельца. Бешенное сияние алых глаз маски начало утихать, подобно гаснущим огонькам. Демон до сих пор держал верхнюю часть тела в вертикальном положении, не позволяя себе рухнуть лицом в липкую тёплую жижу под ногами. Только вот вид его становился всё менее пугающим: втянулись в маску рога, хвост стал тоненькой лентой, даже «рот» зарос.

- Убивать тебя, мне смысла нет, товарищ. Я с радостью пронаблюдаю, что еще ты привнесёшь в этот мир, ради Наших общих хозяев. А потому рекомендую воспринять нашу встречу, как небольшое недоразумение, с которыми каждый путник сталкивается на тернистом пути к вершине.

- !.. – Пустой-таки не выдержал, его рука из последних сил устремилась к горлу шахматиста.

- Ой-ой! – но он играючи уклонился от выпада. – Не советую вот так тратить силы. Они тебе еще пригодятся. Вам пригодятся, я имел в виду, ха! Эта парковка неплохо скрыла нас в таком дрянном районе Седьмого от мечущих молнии глаз сами знаете кого. Но очень скоро он что-то унюхает. А с таким ранением это тело далеко от него не убежит.

- Кто… ты?! – прошипел Пустой, исказив голос Ино, скрючившись после неудачного броска.

- Не надо благодарностей, чего вы! – ответил Эйн. – Но, если в будущем настрой ваш улучшиться и понадобиться помощь, просто позовите! Шепните Хаосу имя – Эйн Гранд, и я явлюсь. При этом неважно, кто из вас обратиться: демон или попаданец. Я солидарен обеим сторонам сего конфликта, ха!

Предел человеческого тела был достигнут и Пустой провалился в небытие. Как только с делом будет покончено, он обязательно перестроит эту жалкую плоть из Хаоса, дабы не быть от неё и её носителя мыслей столь зависимым. А после найдёт в любом из кругов города аль Ада и убьёт этого Гранда! Но перед этим хорошенько искупает в смоле и заставит страдать! Это уж точно личное!

***

Поднимаясь на Восьмой, следуя за знакомым запахом, провонявшим трусостью, Лайт не забывал проверять местоположение попаданца с помощью радара на телефоне. Он не торопился, а медленно и размеренно сближался с точкой на экране, чье мигание было столь частым, а амплитуда столь низкой, что делала владельца сигнала почти неотличимым от обычной твари Хаоса. Только вот такой было не место посреди пышущего жизнью и людскими разговорами Восьмого.

Пускай здесь сейчас располагались лишь резервы, тогда как основная масса мобильных и даже экстренно привлечённых сторонних стационарных Покорителей разбиралась с регрессором на Девятом, Дэю по пути удалось наткнуться на парочку знакомых, о силе которых он знал не понаслышке. Отвлекать их от службы он не желал, молчаливо проходя мимо, в качестве реакции распознавания лишь маша рукой.

И виной тому была не только и не столько особенность его артефакта, уже раскалившегося на шее, ожидая активации. Сколько его собственный поток мыслей, внезапно налетевший на него посреди залитых неоном улиц, подобно волне давно пересохших и сгнивших морей и океанов наружности. Город окружал Хаос и день за днём становился всё ближе к границам жилых, еще не заброшенных, районов, как бы не старались этому противостоять последователи пути Порядка и Покорения. Но люди вокруг, погруженные в экраны своих гаджетов, увлечённые чтением молитв или показывающие знакомым трюки с покорённым Хаосом, этой самой непредсказуемой материи словно вовсе не страшились. Не дрожали при её приближении.

Лайт Дэй за свою пятилетнюю карьеру повидал немало. Ибо начинал с самых низов. Из-за первых двух единиц Хаоса, что он еле удержал в себе, ему не удалось вернуться из Академии Покорителей на родной Седьмой. Вместо этого он вынужден был спуститься на Второй и мокнуть, пускать сопли и вечно чахнуть (физически и морально) на протяжении полутора лет. Прежде чем решился вновь усесться на электрический стул, устав терпеть собственную слабость.

Именно таким было для него Покорение. Хаос проходил по его телу жгучими разрядами, заставляя тело невольно брыкаться в конвульсиях. Вне экстремальных ситуаций Покорители редко рисковали набирать единицы, ибо по сравнению с первым, почти неосознанным процессом упокоения потоков Хаоса внутри себя, уже последующие несли великую опасность. Лайт уже знал, на что способна его сила, он научился с ней обращаться. А потому понимал, как она способна наиболее эффективно разить людские плоть и дух.

Однако он справился. Остался в живых, когда буря вокруг него разошлась, истратив все свои золотые копья. Его глазам открылась невероятно чистая и яркая небесная гладь. Настоящая, которую обозреть можно было, только дерзнув забраться на самую границу города. Казалось, даже Хаос не властен был над её голубизной.

Наполнившее его вдохновение позволило забраться аж на Девятый и начать наводить Порядок уже там. Поначалу было сложно… привыкнуть к новой ситуации. Самые могучие твари Хаоса же, иногда по размерам сопоставимые с местными стеклянными высотками, на ряду даже с регрессорами его более не пугали. Покорение свело его с ума. Заставило постоянно совершенствовать свое владение Хаосом. Посоветовало напялить на себя ознакомивший с Системой артефакт и нацепить позволяющие спокойно распахивать рубаху и закатывать брюки печати. Он покрылся слоями историй о невероятной стойкости и браваде. Но внутри так и остался тем, кто Хаос… терпеть не может. Ибо до сих пор не смог понять, как можно жить рука об руку рядом с тем, чья натура сводиться к тому, чтобы тебя развоплотить.

***

Восьмой круг славился своими элитными жилыми районами новой застройки: многоэтажки из стекла возносились ввысь, а голограммы облаков нарочно скрывали их пики, придавая этим зданиям монументальный образ. Внутри них люди жили, ели, развлекались, самовыражались. Тогда как по улице шагали пешком с работы и на работу только ради зарядки. Это стремление к поддержанию здорового тела в современных джунглях поддерживалось на правительственном уровне, а потому весь поток машин сновал туда-сюда, развозя пассажиров лишь над уровнем земли, оставляя пешеходам широкие, зелёные и ухоженные дорожки. Вот только Лайт знал, что и здесь есть места сосредоточения «тьмы».

- «Люди всегда были слабы… - сказал ему некто однажды. – Но если раньше они активно сбивались в стайки, племена и кланы, чтобы справиться с любой бедой, то теперь предпочитают отдаляться друг от друга и стремятся не спасти мир (ибо в одиночку просто на это не способны), а разрушить. Странно, да?»

Он не знал того человека и не запомнил толком черт его лица, голоса или внешности. Лишь эти жуткие слова врезались ему в подкорку мозга и никак не желали покидать её уже который год. Дэй не был даже уверен, что говорил в тот момент с коллегой-Покорителем, а не с попаданцем каким. Хотя уже какое-то время вообще ходили недобрые слухи о том, что один-два попаданца уже служат в Бюро. А ведь Лайт решился покорить свои первые две единицы, чтобы избавить этот мир от их угрозы. А оставшуюся тройку – вопреки этим дурным словам. Нависшим над жителями супер-города подобно дурному пророчеству...

***

- Нашёл тебя, - услышал за своей спиной знакомый голос Ино, отчего по телу его прошлись мурашки.

Ноги налились свинцом, припаивая его к месту. Он стоял посреди злачного, закрытого решетчатыми стенками от обычных зевак и прохожих мусорного переулка, который любили обживать недавно уволенные и опытные безработные. Ни одно из окон зданий, заливавших это место своими тенями, не выходило в эту сторону. Снаружи был яркий и солнечный день, температура нарочно была подкручена повыше, создавая ощущение знойной летней поры. Но от того окутавшая это место тень стала лишь насыщенней. Обитаемая граница любого круга была местом, скапливающим в себе преступников и прочих опустившихся людей. С этим должна была что-то делать полиция, но никак не Покоритель.

А потому тот, что сейчас возник позади Кавасаки, явился сюда за ним. Попаданец еле уцелел и сумел отбить власть над своим телом у сошедшего с ума от гнева Пустого, только дабы унести своё тело куда подальше. Он цеплялся за жизнь до сих пор скорее машинально. Ему казалось, что он бежал со всех ног, но Покоритель даже не запыхался, голос его был чист и спокоен. Отдавая мертвецким покоем:

- Это конец пути. Сдайся или…

В первый раз этот же златовласый юноша вёл себя с ним куда более небрежно и расслаблено. Вряд ли говорил всерьёз и вообще не пытался по-настоящему «достучаться» до Ино. Теперь же его слова эхом через уши, скрытые за изорванным капюшоном, проходили сквозь душу попаданца, заставляя вздрогнуть. Потому Кавасаки, срывая голос, выкрикнул в ответ:

- Почему?! Почему я должен?! – он мог бы и разрыдаться, если бы последние дни уже не вынудили его пролить все свои слёзы. – В чём я не прав!? В чём виноват?! Если бы не все эти гонения и преследования, стольких жертв можно было избежать, тогда как давление с вашей стороны как раз и стало катализатором!..

- НЕТ, - грубо прервал его Покоритель, пока печати с его тела постепенно спадали. – Единственной причиной всего является твоя неспособность принять одну простую данность…

- Вторых шансов в жизни не бывает… - перейдя на надрывный не плач, но смех, довершил свой приговор Ино. – Для таких как я…

- Не такой ценой, - но слова Покорителя заставили вновь взглянуть тому в мечущие молнии глаза. – Своими здесь появлениями вы ставите под угрозу жизни тысяч невинных, что не подписывались на подобное. Человечество (я уверен, не важно, в каком мире) жестоко, но умеет прощать. Ты же не просил прощения. А лишь бесцеремонно заявился в этот мир, всем своим естественном ТРЕБУЯ, чтобы тебе отпустили грехи. Жадность, Похоть и Гордыня ведут вас. Гнев, Лень и Обжорство удерживают. Зависть же – само ваше естество.

- … - более Кавасаки не мог ничего сказать или сдержать роста Пустого доспеха, постепенно покрывающего его тело, пластина за пластиной впиваясь в его кожу.

- Это великий Эгоизм, ставить на кон жизни миллионов, чтобы получить возможность «начать всё заново», - коснувшись браслета на шее и закрыв глаза, промолвил свои последние слова, подобно клятве или молитве копейщик напротив. – Но мне было бы в разы легче сражаться на равных в честном бою с таким человеком, а не тем… кто рыданиями и терзаниями выгораживает себя из раза в раз! ИЗ РАЗА… В РАЗ!!!

Копье грома пронзило свалку элиты из небесных покоев, разгоняя последних вшивых бродяг, что еще не убрались отсюда попрошайничать после ночлежки. Бронированные руки, скрещенные в блоке, сдержали удар. Отдача прошлась не только по всему телу Ино, но и заложила уши. Его накрыла абсолютная тишина. Впервые за долгое время. Ибо даже мысли и поселившийся в них навечно демон затихли. Идеальный штиль ввёл попаданца в состояние потока, и он устремился вперёд.

Реактивные струи из спины и сгибов рук и ног подгоняли его вперёд. Когти были наготове. Ино даже выпустил собственные клыки. Смола наполнила тени вокруг. Тело его изогнулось и видоизменилось в последнем прыжке до цели. И тут он услышал собственные потаённые мысли, команды, отданные погруженному в доспехи телу, озвученные на всеобщее обозрение:

- Перекрёстный Пламенный Крест! – ему на миг показалось, что Система вновь активировалась, но голос, что произнёс, пускай и с ноткой искусственности, эти слова, принадлежал ему самому.

***

Лайт усмехнулся и одним широким размахом снёс попаданца ровно в тот момент, как тот развёл свои руки, дабы совершить Крест. Его жалкие ручонки, следуя интуитивной воле оглушенного хозяина, выпустили по струе синего пламени, что должно было покрыть когти и усилить удар, в разные стороны. Но еще до этого на бледного демона обрушилось и название приема:

- Громовой рассекатель Сотни небес! – голос Дэя будто изверг пучок молний.

Треск и вонь обгоревших доспехов донеслись до Покорителя, наполняя уверенностью и решимостью. Он готов был явить этому бою свой следующий прием:

- Уничтожающие и унижающее самих Богов Пронзание! – копье его метнулось прямо вперёд, кончик же устремился прямо в сердце отброшенного в сторону попаданца.

Его копье молнии покрыли подобно наматываемым на него ниткам, формируя пред ликом врага спираль, находящуюся в постоянном кручении. Крикливый плакса своей тушкой пробил одну из стен здания, укрывавшего это вонючее место с севера. Все люди в нём заранее эвакуировались по приказу Бюро либо на верхние этажи, либо вовсе вызывали такси в соседние здания, даже районы. Лайт мог разойтись на полную. Три изумруда на его бронзовом браслете ярко горели совсем несвойственным им золотым оттенком, передавая силу Покорителя, облачая её в слова.

Попаданец очухался и сорвался с места, вместо себя заставив устремиться вперёд «Проклятого Клона». Звук передавался обоим бойцам вне зависимости от расстояния (пока оно не превышало максимальное) и преград, напрямую передаваясь в разум. Потому Дэй отлично понимал, когда и куда его оппонент выбросит свою очередную «Струю Пламени». Благородства ради (а точнее воли артефакта ради), название каждой атаки возникало в умах бойцов еще до того, как они успевали привести её в действие. Скудный умишко попаданца, неприспособленный к такому, не успевал придумывать путанные или мудрёные названия, раскрывая его.

«Бесконечные ливни златых Молний», «Адские извержения низвергнутого Грома» и «Стягивающие саму Реальность Бури» же давили на его восприятие еще сильнее. «Правила игры» или же Система, которую навязывал браслет Лайта, по правилам Честной Игры постепенно вливались в разум еще не отрастившего рога хвостатого демона, невольно заставляя с ними считаться. Только не сложно догадаться, что наученный вариться в этой Системе Дэй не только заранее заготовил название сотне другой своих приемов, но и сделал их настолько длинными, что с последними буквами в их названии, до оппонента доносился и заточённый в них Хаос. Это никак не давало попаданцу адекватно воспользоваться той «уязвимостью», которой наделял «говорящий» браслет обоих воинов.

По крайней мере, зажимая его в тиски своими «Парными небесными громовыми клещами», так считал Лайт, орудуя уже двумя копьями. Демон из раза в раз повторялся или же сбивался, пытаясь выдумать завороченное название. Детской глупостью было пытаться на ходу сочинить такие же бредни, что накапливал в своих заметках на телефоне Дэй. Но прежней ухмылки это у него не вызывало. А лишь желание усмирить сея запутавшееся дитя.

***

Окончательно замучавшись противостоять превосходящему его по силе духа и по мастерству противнику, Ино попытался излить свои боль и отчаяние в виде густого слоя смолы, обильными потоками начавшей вырываться из дыр и сочленений его доспеха. Десяток уже Проклятых Клонов окружили его, формируя вокруг живой щит всё разрастающихся тел. Взглянув на них через залитые кровью глазницы маски, он по первой реакции своего разума и тела понял, отчего Пустой так устрашился их и поддался резне на Четвёртом. Но не успел Кавасаки и приказа им отдать, как услышал:

- «Запретное искусство: Пять столбов, пять Королей, пять орудий Казни!»

Покоритель пропал из виду, а вокруг попаданца возникла пятёрка прозрачных колонн, наполненных его золотым Хаосом, очерченные лишь линиями, что формировали снисходящие высоко с небес молнии. Внутри каждой сформировалось по копью, отличному от тех, что использовал до этого Покоритель. Они были огромными. Каждое из этих орудий назвали бы не двуручным, а четырёхручным. Но копейщика это не смутило. Он возник пред глазами Кавасаки снова близ северной колонны и вырвал из неё копье, одновременно метнув в его сторону. Стена Проклятых приняла основной удар на себя. Бросок был подобен не то что выстрелу из пушки, но пуску ракеты, разве что наполненной молниями в бутылке. Новый бросок, на который Ино не успел отреагировать, породил новую расходящуюся златую крону из искрящихся потоков, соприкоснувшись с Клонами. От третьего копья они уже Кавасаки не спасли, погружая в забытье, подобное утягивающей демоническими щупальцами Бездне. Четвёртый выпад Покорителя пробудил демона.

А потому пятое копье Пустой успел перехватить еще до того, как оно достигло его рогатой маски. Ему недолго пришлось удерживать молнию в руке, чтобы она утихомирилась, а создатель её снизошёл до него вновь. Одного мельком брошенного взгляда на чудовище, потерявшее в миг человеческий облик, хватило Покорителю, чтобы они с демоном оба одновременно заявили, что:

- Настоящий бой только начинается!