Никаких больше попаданцев!

Глава 14. Резонанс душ

И вновь прежний «демон» пред глазами Ино обернулся человеком. Который, однако, весь перед ним плыл из стороны в сторону, подобно нарисованному образу. Его свободные белые одеяния были очерчены черными мазками, что придавали контур ожившему рисунку поэта. Длинные чёрные волосы и вовсе за собой оставляли пятна в пустом пространстве чертогов разума. Единственными орудиями такого Пустого были кисть, длинна рукояти которой свободно изменялась, подобно реальным конечностям под бледными пластинами, а также бесконечной протяжённости свиток. Поэту даже не обязательно было держать их в руках постоянно, порой они спокойно витали в воздухе, стремясь застать Кавасаки врасплох.

Но его напор был неумолим. В прошлом мире он не стал выдающимся боксёром, прожжённым ветераном или еще каким героем рукопашного боя, потому двигался скорее «по наитию». Попаданец понимал, что попытайся он выкинуть что-то подобное в реальности, то проиграл бы за секунду. Но здесь, когда столкнулись две души, его выпады сами приобретали нужную форму. Их что-то доводило, задействовало в теле Кавасаки нужные мышцы, правильно рассчитывало дистанцию нанесения удара.

Он ощущал, как кастет разрастается и постепенно окутывает всю его руку плотной оболочкой. Всякие чернила, что попадали на новую блестящую кожу Ино, отталкивались создаваемой этими парными артефактами аурой. Пускай и прожил столько в Японии, Кавасаки не мог разобрать значения иероглифов, что искусно выписывал Пустой или тех, что были нанесены на его погружающиеся в сталь руки. Только ему было и не нужно. Впервые, с тех пор, как оказался в новом мире, попаданец ощутил, что владеет собственными силами. Теми, что оказались в нём сокрыты вмешательством демона. Запечатаны. Теми, что ему и предназначались.

— «Вот сейчас бы начать переживать о том, как бы всё могло повернуться, обратись я экзорцистом кулачного боя, ха!» — не досада наполняла его сердце от таких мыслей, но забава.

Пустой обрушивал на него одну за другой волны чернильных зверей, заставлял наступать на нарисованные им сдерживающие круги. Даже заставил призванный голос читать проклинающие текста. Порой Ино ощущал себя запертым внутри страниц тех писаний, что демонические силы ему зачитывали. Но подобно рекам пота, чернила лились с него, не в силах стать запретными татуировками. Как демон не пытался, попаданец из раза в раз избегал осквернения. Чистота его души сочилась наружу вместе с его ударами. Столь простыми, примитивными и безвкусными, что Пустой начинал невольно выть.

***

Снаружи же его и вовсе гасил другой свет, создаваемый бурей истинного пламени, неумолимо преследующей его. Сражаться на два фронта было нелегко, а потому бледный доспех всё это время старался скорее сдержать натиск Покорителя, нежели убить его. Но самое эффективное для этого орудие в руках Пустого — разломы — внезапно перестали заставать мечника с горящими волосами врасплох. Каким-то образом он научился предсказывать, когда и откуда вновь появиться демон, стоило ему на миг шагнуть за грань.

Изнурять Покорителя трюками со своим высокоподвижным телом тоже не выходило. Мало того, что приходилось поддерживать стабильную форму в ментальном сражении (чему внешние метаморфозы сильно мешали), так еще и извилистая и подобная хлысту натура клинка пламенного соперника постоянно за изменениями поспевала. Ставшая лавой сталь в руках Покорителя обвивала бледный доспех, била под невозможными углами и разделялась на отдельные плети. Пепелище наполнили новые всполохи, что оставлял за собой Покоритель. Битва происходила на таких скоростях, что демон с мечником сумели бы не раз и не два весь круг проскакать. Только вот Покоритель не давал Пустому и шанса выйти за пределы уже искорёженной им зоны. Демон подумывал пробить себе путь вниз или даже устремиться ввысь, но живые глаза мечника погружали в транс, постоянно преследуя его собственный отведённый в сторону взгляд.

Клоны из смолы также перестали нормально слушаться Пустого. До сего момента он мнил себя свободным мыслителем, чей превосходный разум способен управлять невероятными для прочих объемами информации. Так и было. Просто, Хаос активно мешал всякому здравому мыслительному процессу. Убивал внутри мозга причинно-следственную связь. Искажал команды. Иллюзии Пустого подчинялись ему полноценно лишь тогда, когда он правил ими своим нутром. Не то разделял свой разум, сердце и душу с каждой из них, не то и вовсе одновременно существовал внутри. По очевидным причинам, сейчас с этим было… непросто.

***

Но не всё было столь радужно для неожиданного дуэта. Ибо, не обратившись полностью, Линварт не унаследовал способности попаданцев безгранично поглощать Хаос, а просто получил солидное усиление. В нём сейчас сочились немыслимые для прежнего Брэйка двадцать-двадцать пять единиц. Однако и этого пред лицом твари, спокойно воротящей сотней, было мало. Лишь диссонанс, вызванный нуждой сражаться в двух параллелях разом, отвлекал демона настолько, что он не мог прихлопнуть Линварта.

— «Но таким макаром, я прихлопну сам себя куда скорее…» — вспоминая тоскливые слова Лайта, чётко понимал ситуацию Покоритель.

Ино Кавасаки также становилось дурно от въевшихся в его голову непонятных голосов и адского жжения, что вызывали оставленные поэтом на почти оголённом теле метки. Жалкие плащ свой он уже давно сбросил, в то время как бинты с небольшой накидкой скрывали ноги и… то место, о котором ему вообще в такой ситуации не стоило беспокоиться! Однако какая-то внутренняя воля желала, чтобы он видел себя именно таким. Его артефакты покрыли обе руки и сменили серый цвет. Белым покрылась левая, а чёрный поглотил правую. Лишь нанесённые на них иероглифы, как в символе Инь-Янь, окропляли свет тьмой и освещали Хаос Порядком.

Удары его выводили демона из себя, причиняли боль, но фатального эффекта не несли. Сошедшая с древних холстов чёрно-белая картинка до сих пор отказывалась померкнуть. Ослабнуть. Слиться в единый и жалкий серый цвет. Две этих противоположности так туго переплетались друг с другом, почти накладывались одна на другую, но оставались чётко по обе стороны. Ино нутром чувствовал, что ключ к победе — разрушить этот баланс. Заставить Порядок внутри тела поэта воспротивиться Хаосу воина. Вот бы хоть что-то подсветило ему то место, куда необходимо для этого ударить.

А что лучше блестит, чем золото посреди чёрно-белого месива кулаков и чернил?

— Вот оно! — завидев налитую златом крошечную трещину, возникшую на теле Пустого, проревел свой боевой клич Ино и впечатал кулак в грудь демона.

Тот согнулся пополам, а когда вновь вернул себе стабильное положение, то ужаснулся, узрев, как в месте попадания удара попаданца слились его поэзия и жестокость. Серость стекала капля за каплей по его груди. В реальности же его тело обожгло собственное синее пламя, внезапно вышедшее из-под контроля. Ровно в том же месте, которое…

— «Сначала поцарапал клинком Покоритель, а мгновение спустя ударил Кавасаки!» — осознав свою слабость, возопил демон, проклиная про себя всё и вся.

Резонанс душ Линварта и Ино усилился. Они решились сделать шаг в одном и том же направлении. А потому ныне могли смутно наблюдать пред собой фантомы друг друга. И что, как не кинутая, словно невзначай, довольная улыбка, может укрепить узы всякого воинского дуо? Одна за другой трещины наливались золотом на теле поэта и струились смолой на пластинах доспеха.

Пустой после первого же раза полностью сосредоточился на том, чтобы не позволить им ударить в одно и то же место вновь. Ему великого труда и грядущего расстройства личности стоило заставить два тела двигаться в двух реальностях совершенно по-разному. Более он не переводил большую часть внимания на творящееся внутри чертогов разума, а потому удар за ударом, взмах за взмахом, заставлял две половинки внутри себя отдаляться друг от друга. Лишь растянутые до предела и трещащие от напряжение ныне податливые ядра былых собратьев удерживали их меж собой. Пустой быстро терял силы, забывал приемы, но гнев его был НЕВЕРОЯТЕН!

Хаос овладевал им. Он не прекращал источать его одним своим существом. Сотня единиц через еще минуту-другую боя обещала удвоиться. Но с ростом мощности приемов падала их точность. Терялись особенные модификаторы, специальные трюки. Забывались самые запутанные из проклятых текстов. Пустой недооценил силу Хаоса это уж точно. Потому теперь был полностью ей подвластен и всё больше сомневался, что по исходу боя вернётся… к прежнему состоянию.

— «Хотя… неужели так происходит впервые, ха?» — едкая насмешка над самим собой ситуацию не улучшала.

***

Одним стремительным наступлением сотни ударов когтей демон приковал Линварта к развёрнутому Покорителями с Верхнего уровня мрачному барьеру, заставив тот покрыться трещинами. Ино же он почти потопил под натуральным цунами, каждую каплю воды в котором заменяли проклятые иероглифы. Но вот резкий взрыв пламени отбросил Пустой доспех, а могучий удар рассёк наступающие волны, разводя их в стороны. Оба человека бросились навстречу одному демону в двух ипостасях. Огромный вздымающийся поток смолы, полнящийся агонизирующими лицами, не позволил взмаху Линварта рассечь бледный доспех пополам. А сотня печатей, сформировавших многослойную стену, не дали удару Ино пробить тельце в мантии насквозь.

— Ты же понимаешь, что это тело умрёт, продолжи ты бороться? — спросил опустившийся на колени обессиливший демон в обоих реальностях. — Я не позволю так просто себя изгнать, ха-ха! Лишь заточить. А после буду мучить тебя бесконечно! Ждать, пока ослабнешь настолько, что!!!..

— Конечно, — лишь ответил Ино. — Но меня это вовсе не страшит.

Пустой этой болтовней выигрывал себе время, дабы заново сцепить разрозненные половинки внутри. Эти слова были жалкой попыткой что-то изменить, недостойной истинного воина. Эти угрозы он выплевывал из своего грязного, наполненного кровью, чем марал священные свитки, позоря душу поэта. Хаос говорил за него. Искал всякую возможность нарушить невероятный Порядок в душе того, кто не боится пожертвовать собой.

Слова попаданца заставили демона вздрогнуть. Солдат в душе Пустого сдался и проиграл. Он не был готов просто взять и отдать свою жизнь на милость победителю. Хотя так уйти из этого мира и проклятого тела оказалось бы проще. Вместо этого огромная волна скорбных, пустых, дрянных и отвратительных мыслей навалилась на него подобно одной из тех чернильных, что он насылал на попаданца. Погружаясь в их пучину он мог столько предсмертных писем, стихов, поэм и романов сочинить, каждый из которых прославил бы его Имя. Но времени не было даже на строчку.

— … — Линварт же молча наблюдал, позволяя юноше для себя решить, как это всё закончится.

— Мне жаль, что я не смог встретить раньше тех людей, что согласились бы мне помочь. Мне тоскливо, вновь покидать мир живых. Мне хочется лить слёзы от того, что никто из близких и любимых не проводит меня. Но и с тобой я этот момент делить не желаю, — пристанище двух разумов, двух душ разрушалось, постепенно растворяясь. Безграничная пустота превращалась в блеклое пятно воспоминаний. Юноша умело скрывал дрожь в своем голосе, потому речь его звучала громогласно.

— … — завидев, как тот заносит свою руку на отсечение, Брэйк поднял и свой клинок над склонившейся головой, сокрытой под бледным доспехом.

— Я никогда, НИКОГДА с уверенностью не скажу, что прожил достаточно. Но я рад, что на этот раз моя жизнь прерывается на том моменте, в котором я поистине жив. В котором я способен печалиться. Даже бояться грядущего! А не на том моменте, наступления которого измученный ждал столько времени… — за его поднятую, подобно гильотине, руку, вдруг кто-то потянул, ведя по смертоносной для демона дуге. Знакомый хват крохотных рук. С их исполинской силой, закалённой за сотворением тысяч печатей и амулетов.

Она была рядом. Так близко. Он почти готов был вновь произнести Её имя. Готов был взглянуть в глаза тому образу, что навсегда застыл у него пред глазами. Но Ино не был уверен, что их души попадут в одно и то же место. Он не успел рассказать ей о «мудреце под великой кроной». Однако понимал, что, даже зная о нём, вряд ли Юно сошла бы с пути. Его сердце разрывалось от осознания того, с каким спокойствием она ушла.

С ней и этим Покорителем Кавасаки впервые ощутил что-то общее. Ощутил, что ему протянули руку. Пускай он, как абсолютный болван никогда о таком и не просил. В обеих жизнях. Теперь же один провожал его, а вторая встречала в посмертии. Это был или будет лишь миг. Может, он идёт уже сейчас. Но ради этого мига стоило… прожить сразу две жизни…

***

— Я НЕ СГИНУ ТАК ПРОСТО, ВЫ, ПАРОЧКА НИЧТОЖНЫХ СОЗДАНИЙ!!! — в печенках у Пустого уже сидела эта затянувшаяся тирада жалкого нытика, что так и не сумел побороть свой страх пред Хаосом.

Тело поэта подбросило в воздух. Круговые ряды иероглифов в много слоев под разными углами окружили его. Они вращались. Измученные голоса зачитывали нанесённый на подкорку реальности текст. Над вознесённой к небесам ладони собирался гигантский клубок проклятий. Капля за каплей чернила окропляли протянутую в единственной мольбе руку Пустого. А в это время сотня единиц Хаоса заставляла смертоносный шар разбухать.

Бледный доспех рассёк сам себя на несколько частей разломами. Но не развалился. А собрался заново. Теперь словно само ночное небо отразилось на пластинах. Пустой доспех блестел другой сотней единиц Хаоса, что остались в этом мире, а не были утянуты демоном внутрь его сознания.

Но это была уже не осознанная атака Пустого на два фронта в попытках что-то изменить. А банальный взрыв бесконтрольного Хаоса. Ино Кавасаки — юноша, чье имя Линварт Брэйк узнал всего от силы десять минут назад, готов был без страха броситься в пекло этого взрыва, не жалея себя, только дабы ударить в последнюю загоревшуюся златом точку на теле демона. Так как же мог Покоритель устрашиться и не сделать того же?

***

Попав в ножны, окровавленный клинок забрал вместе с собой весь тот жар, что поддерживал Линварта на ногах. Он завалился на спину, ощутив распростёртый под ней плащ-пальто. Раскинув руки в стороны, он попытался осознать, что только что вообще произошло. Уж слишком резко и сильно кольнули его сокрытые внутри погибшего юноши чувства и воспоминания, когда их души впервые соприкоснулись. Его язык каким-то чудом начал плести какую-то чушь, что разум считал даже более-менее связной. А теперь он не знал, как себя чувствовать. Пустота наполнила его сердце.

Было ли это горе? Или наоборот — свобода? Уложив свою голову на бок, он разглядел Лина, мирно сопящего в одном из не до конца обрушившихся зданий неподалёку. Брэйк не был уверен, осознанно ли в бою отводил Пустого от того места, или ему просто повезло, что не пришлось считаться с еще одной потерей. Хотя, Форварда в таком свете он и не видел. Ибо явно ощущал, что пролил бы немало слёз, сгинь этот безумец, рискнувший покорять прямо посреди боя. Ведь и он сам рискнул сделать так когда-то. Но если для Лина новый, еще не поглощенный обратно, Хаос сформировал своего рода прохладное место для сна, то вот с Линвартом в одно время…

— Хотя… Чего тут вспоминать всякое? Пора бы выбираться отсюда!

— А как же доложить о произошедшем? — услышал Покоритель голос, который почти позабыл.

Надменность Верхнего уровня в нём даже не была сокрыта. Грохоча своими многочисленными «чемоданами», к Линварту подобрался сам Эдвард Кейси: шляпа с круговым козырьком и деловой пиджак бежевого цвета, белая рубашка и чёрный галстук. В обоих руках он держал по контейнеру, подобному тому, что «каким-то чудом» вернулся в руки Линварта. Только Кейси этого было мало: через плечо у него был перекинут на лямке еще один такой. Второй висел, закреплённый на кожаном красном ремне, опоясывавшем его бежевые брюки. Через монокль с алой линзой его правый глаз осматривал округу, тогда как левый был прищурен.

— И что я тебе скажу из того, что ты еще не знаешь или не заметил? — спросил Брэйк, вяло уворачиваясь от чуть не переехавшей его удалённо управляемой платформы, на которую была свалена еще туча артефактов. И все в виде чемоданов, контейнеров или сумок.

— Ну да, ты прав. Тут скорее я тебе должен кое-что объявить, — расхаживая туда-сюда, Эдвард раскрыл свою спину, к которой будто прилип портфель. Что тоже являлся артефактом.

— Выговор или благодарность? — съязвил Брэйк, окончательно поднявшись, ухватившись за протянутую руку Кейси, что, однако, нарочно глядел в другую сторону всё это время.

— Тут уж как посмотреть, — этот странный Покоритель с уровня, что завис высоко в небе, изо всех сил пытался избежать зрительного контакта с Линвартом. Делал вид, будто его и нет здесь вовсе, а говорит он сам с собой. Тон и обрывистость фраз этому только способствовали. — Конечно, всё Бюро признательно тебе за то, что попаданец мёртв. Особо бухтеть, что он бы пригодился живым для чего-то, никто не собирается. Но и награждать тебя… есть ли смысл?

На секунду он бросил оценивающий взгляд на застывшую на губах Линварта улыбку, что была ему так типична. А после продолжил ходить вокруг, заставляя нарезать левитирующую платформу со своим «приданным» круги, постоянно рискуя споткнуться о тот или иной обломок или зацепить осколок.

— Тогда, на этом и разойдемся?

— Нет. Не получится. Ты наделал немало шума. И конечно же верхушка не хочет, чтобы о твоей истинной сущности узнали.

-!..

— Или истинной сущности того, кто сидит внутри тебя, да! — не успел Брэйк высказаться, как Кейси себя поправил сам.

— Девятый мне уже как дом родной, а там всем!..

— Не. На этот раз и это их не устраивает.

— Тогда?.. — попытался спросить Линварт.

— Тем более на Нижнем какая-то муть началась, — но просто продолжив говорить, Эдвард уже косвенно ответил. — Твой новый подручный к тому же… воняет Хаосом так же (по моему мнению). Так что коли не сгрызут вас местные суровые дядьки, приют на пару-другую месяцев вы там найдете. А уж верха всё подчистят и отвлекут внимание честного люда и Покорителей на что другое.

— А ведь было бы в разы проще…

— … — только хмыкнул Покоритель с Верхнего, прерывая речь Линварта. — Не мне… не нам решать. Счастливо.

Конечно же Эдвард Кейси не просто так с высоты иного уровня на Девятый свалился. Всё это время за пределами барьера он готов бы вмешаться, прими ситуация «неблагоприятный» оборот. Вообще, ему успели все уши прожужжать о том, чтобы он «не мешкал», пока он спокойно перебирал содержимое своей коллекции, часть которой носил постоянно с собой. Но, по итогу, он был рад, что вытерпел и доверился своему «старому другу». Пускай немного и опешил, ожидая застать изначально его альтер-эго. В том числе и на подавление которого его сюда направили. Если «разбушуется». Но о таком даже противно думать…

— «Но еще больше я удивился, что он таки прикончил попаданца, — пролетая этажи уцелевших стеклянных многоэтажек верхом на своем самом массивном из артефактов, рассуждал Кейси. — Вряд ли это годы взяли своё. Такие болваны никогда не меняются. Тогда больше стоит удивляться тому, как только решился этот бледный нарушитель Порядка из другого мира самоустраниться. Бунтарская душа, попавшая в незнакомое и враждебное ему место, взяла и обрела покой. Приняла Порядок. Никогда такого не случалось. От того даже хочется искренне посочувствовать этому безымянному, ха…»