Новаторы

ИВАН БУРАКОВ

Ю. Кулышев

В районе Соколиной Горы есть улица Буракова, с именем которого связана незабываемая и героическая страница истории нашей Родины — первый коммунистический субботник. Это событие, по определению В. И. Ленина, «имеет большее историческое значение, чем любая победа Гинденбурга или Фоша и англичан в империалистической войне 1914–1918 годов». Владимир Ильич рассматривал субботники как ростки нового отношения к труду, как «фактическое начало коммунизма, как зарю коммунистического труда».

На улице, носящей имя Буракова, раскинулись корпуса паровозного депо станции Москва-Сортировочная Казанской железной дороги. На двери одной из комнат в здании депо висит дощечка со скромной надписью:

КОМНАТА-МУЗЕЙ ВЕЛИКОГО ПОЧИНА

В этом небольшом музее нам довелось встретиться со старым большевиком, бывшим машинистом депо Яковом Михайловичем Кондратьевым. Переходя от одного экспоната к другому, он рассказал об одном из славных событий в истории нашей Родины:

— Разве можно забыть 1919 год — один из самых трудных для молодой Советской республики? Страна со всех сторон была блокирована интервентами. Она испытывала острую нужду в металле и топливе, сырье и хлебе. Многие фабрики и заводы остановились. Железнодорожный транспорт разрушен.

Зима в ту пору выдалась суровая, снежная. На улицах лежали груды мусора. Трамваи не ходили, здания не отапливались. Бани не работали. Чтобы согреться и вскипятить воду, москвичи разбирали и жгли деревянные заборы, ветхие дома.

Рабочие получали по осьмушке (50 граммов) хлеба в день. Бывали дни, когда хлеба совсем не давали. Даже мороженый картофель считался лакомством. Спичек и керосина, мыла и соли, сахара и чая почти не было.

Не удивительно, что в таких условиях в Москве и по всей стране начал свирепствовать тиф. В то время по предложению коммунистов на станции Москва-Сортировочная был оборудован санпропускник, который оказал немалую помощь в борьбе с тифозными заболеваниями.

Да, тяжелое было время, — воскрешая в памяти давно минувшие события, говорит Яков Михайлович Кондратьев. — Бывало, посмотришь на карту — и жутко станет: кругом враги, только девять губерний находились в руках Советской власти.

Весной 1919 года империалистические государства организовали новый поход объединенных сил белогвардейцев и иностранных интервентов против Советской России. 4 марта хорошо вооруженная армия адмирала Колчака, именовавшего себя «верховным правителем» России, начала наступление по всему Восточному фронту. Колчаковским войскам на первых порах удалось далеко оттеснить части Красной Армии. В апреле бои велись в 85 километрах от Казани и Самары и в 100 километрах от Симбирска.

Одновременно на юге 100-тысячная армия генерала Деникина захватила Северный Кавказ, Донбасс и приближалась к Волге. На севере активизировали свои действия отряды англо-американских и французских интервентов и белогвардейская армия генерала Миллера. А на границах Прибалтики зашевелилась армия Юденича.

писал о тех днях поэт революции Владимир Маяковский.

Тяжело было на фронте. Но не легче и в тылу. И фронт, и тыл должны были отдавать все, чтобы отстоять Советскую республику.

…Апрель 1919 года. На станции Москва-Сортировочная Казанской железной дороги царили разруха и хаос. В депо, на подъездных путях стыли «больные» паровозы. Десятки вагонов ржавели и рассыхались.

Положение с железнодорожным транспортом было настолько тяжелым, что Советское правительство вынуждено было временно отменить пассажирское движение, с тем чтобы наладить регулярную доставку продовольствия и военных грузов.

3 апреля 1919 года председатель ячейки большевиков депо станции Москва-Сортировочная Иван Ефимович Бураков был внезапно вызван на чрезвычайное заседание пленума Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов. Спокойный, выдержанный, неутомимый в работе, обладавший организаторским талантом и огромной силой воли, он был настоящим большевистским вожаком.

Трудную и суровую жизнь прошел этот человек. Сын крестьянина деревни Старая Тяга Можайского уезда Московской губернии Иван Бураков родился в январе 1888 года. Семья большая, жили впроголодь. Отец, Ефим Васильевич, не мог землею прокормить семью. Стал искать приработка на промыслах. Вначале он был чернорабочим, по 12 часов в сутки катал тяжелую тачку, потом слесарил. И в конце концов нашел свое место на Киевской железной дороге, проработав там 22 года.

Девятилетним мальчонкой пошел Иван в двухклассную приходскую школу в деревне Копцево. Учился успешно, грамота давалась ему легко. Любознательный и смышленый, Иван рано приобщился к ремеслу.

«Бывало, бежишь из школы, — вспоминал он впоследствии, — а у деда над кузницей синий дымок вьется — так тебя и тянет к нему, поглядеть, как это из ржавого железа выходит подкова либо, скажем, ухват. Самому страсть как хотелось сделать что-нибудь. Дедушка Никифор заметил, что тянет меня к железу, возьми и скажи: «Что, Ванюшка, видно, подуть охота? Ну подойди, подуй!» — и бросал мне веревку, черную от сажи и копоти. Потяну я за ту веревку, в горне как зашумит, как затрещит, скопом искры летят… Ну и стал я заходить каждый день, помогать деду. То клещи подержишь, то зубило подашь. Дед показал мне весь кузнечный инструмент, объяснил, как им пользоваться. Потом научил орудовать напильником и клещами, бить в такт ручником. Крепко я полюбил дедово ремесло. Помню, первая вещь, которую я сам отковал, был косарь. Лучину щепать. Принес его матери; она обрадовалась, похвалила: «В отца да в деда пошел!» С той поры сколько лет прошло, а как вспомню деда Никифора, всякий раз говорю ему от всей души спасибо… Мне думается, что иному политику не так желалось стать министром, как мне повелителем металла».

Проработав с год подручным у деда в кузнице, четырнадцатилетним мальчонкой отправился Иван в Москву — потянуло на большой, настоящий завод. В Москве поступил учеником в столярную мастерскую Молодцова, что в Марьиной роще, но пробыл там недолго. Не полюбил столярную работу. Когда исполнилось шестнадцать, был принят на завод несгораемых шкафов. После этого, переменив несколько предприятий, наконец устроился слесарем в депо станции Сортировочная Московско-Казанской железной дороги.

В 1905 году Иван Ефимович начинает революционную деятельность, участвует в забастовках, в нелегальных митингах, поддерживает связь с передовыми рабочими московских мастерских. От них он узнал о партии большевиков, о Владимире Ильиче Ленине. Познакомился с революционной литературой. Подпольная работа увлекла. Стал выполнять различные поручения: расклеивал листовки на заборах, в курилках, раскладывал их в инструментальных ящиках, собирал членские взносы и пожертвования на газету «Правду», в фонд помощи семьям бастующих. На похоронах Николая Эрнестовича Баумана принял первое «крещение»: рубцы от казацкой нагайки остались на всю жизнь.

В марте 1917 года вступил в большевистскую партию, а в апреле организовал ячейку РСДРП(б) в депо Москва-Сортировочная.

Нелегкое это было дело — организовать деповскую большевистскую ячейку. Враги пролетариата пугали народ большевиками, называя их изменниками родины, немецкими шпионами. В этих трудных условиях, связанных подчас с риском для жизни, Иван Бураков упорно агитировал деповцев за большевистскую партию, разъяснял ее цели. Рабочие соглашались, но стоило заговорить о вступлении в партию, как одни отвечали:

«Что ты, Иван, мы же темные, совсем неграмотные. Нам ли в партию вступать?»

«Погоди чуток, дай оглядеться», — говорили другие.

И Иван Бураков ждал, но не просто ждал, а терпеливо разъяснял.

Шло время, и как-то незаметно стал Бураков признанным вожаком и организатором деповских рабочих. Товарищи уважали и любили его, враги ненавидели и боялись. Теплые и задушевные беседы сделали свое дело.

Оформление новой партийной ячейки происходило в волнующей и торжественной обстановке. Прибывший на собрание представитель райкома зачитал и обсудил с собравшимися программу и устав партии.

— Все ли понятно, товарищи? — обратился он под конец к присутствующим.

— Все ясно, — ответили деповцы.

— Нет возражений против вступления в Российскую социал-демократическую партию большевиков? — переспросил представитель райкома.

— Кто же будет возражать против самого себя? — ответил Бураков.

Так родилась славная большевистская ячейка деповских рабочих, на века прославившаяся своими героическими делами. Председателем ячейки единогласно был избран Иван Ефимович Бураков.

В августе 1917 года он создает отряд Красной гвардии, который к Октябрьской революции вырос до 120 человек. От рабочих депо Бураков был избран членом Московского Совета рабочих депутатов.

…Забежав на минутку в вагон партячейки, чтобы сбросить засаленную куртку, Бураков прямо с Соколиной Горы отправился в Моссовет.

Москва выглядела суровой, несмотря на весеннее солнце. Весело журча, бежали мутные ручейки, тихо шумели ветки еще голых деревьев. Всюду пахло весной. Но Иван Ефимович не замечал этого. Ею мысли были поглощены предстоящим чрезвычайным заседанием: кто там выступит и о чем будут говорить?

Пришел точно к открытию пленума. С докладом о внешнем и внутреннем положении Советской республики выступал Владимир Ильич Ленин.

Ильич говорил о том, что над республикой нависла опасность, что на молодую страну со всех сторон идут враги, которые хотят дать последний, решительный бон.

Царский адмирал Колчак рвется к Волге, к Москве, изнутри страну раздирают контрреволюционные заговоры, заодно с мятежниками действуют предатели — меньшевики и эсеры. Необходимо зорко следить за всеми происками врагов и не давать им никакой пощады.

Вот почему создавшееся положение требует от нас сознания трудности положения Советской республики.

Затруднения в продовольствии и транспорте, подчеркивал Ильич, делают наше положение особенно трудным. «…На работу по продовольствию и транспорту нужно привлечь больше сил. Работа по транспорту стоит так, что на востоке России, за Волгой, у нас несколько миллионов пудов хлеба… но мы не можем его подвезти».

Ивана Ефимовича Буракова особенно взволновало то, что в своем докладе Ленин исключительное внимание уделил транспорту, без чего нельзя было улучшить ни продовольственного, ни военного положения республики.

«Работа по транспорту требует величайшего напряжения, — говорил Владимир Ильич. — Нужно, чтобы рабочие на каждом собрании ставили себе вопрос: чем мы можем помочь транспорту?..

Но разве мы не видим, — продолжал Ильич, — что только рабочие, вынесшие на себе всю тяжесть нашей разрухи, когда борьба сменилась белогвардейскими нашествиями, когда они вследствие этого на себе испытали всю тяготу и приобрели этим большой опыт, — только эти рабочие, только эти наши передовые отряды могут нам помочь!»[1].

…Через несколько часов Иван Бураков вернулся прямо в депо, где его с нетерпением ждали. Обступили, заговорили все разом, засыпали вопросами:

— Ну как?

— Зачем вызывали?

— Что там было?

Бураков не спеша ответил:

— Ильич выступал. Помочь просил. Соберемся после работы, все обсудим.

И вот субботний день подходит к концу. В нетоплен-ном депо люди торопятся закончить работу, чтобы уйти поскорее домой.

Прогудел гудок, возвещая окончание работы. Изнуренные голодом, продрогшие до костей рабочие стали покидать депо. Остались лишь коммунисты. Сегодня экстренное партийное собрание.

В ту пору партийная ячейка депо станции Сортировочная была невелика, но, несмотря на малочисленность, влияние ее на беспартийные массы было огромно.

Собрались в вагоне № 16. Это был старый, вышедший из строя вагон. В один из декабрьских дней 1917 года коммунисты привели его в порядок, оборудовали, на стены повесили лозунги и плакаты. Здесь и разместилась партячейка депо, где проходили все собрания, где можно поговорить о последних новостях, почитать газеты, погреться у «буржуйки».

Хотелось поскорее узнать, о чем говорил Ленин.

Иван Ефимович — высокий, сутуловатый — некоторое время стоял молча, как бы собираясь с мыслями. А задуматься есть о чем. Низка производительность труда в депо: вместо положенных 18 давали под составы 3–4 паровоза в сутки. Где выход? Нажать на сверхурочные, но ведь сам же поднимал при царизме рабочих на забастовки против сверхурочных.

«Плохо же нам… Ох как плохо, — думал он. — Вот и Ильич говорил об этом».

— Ленин предупреждал, что мировой империализм собирается этой весной дать нам смертельный бой. Нам нужно во что бы то ни стало продержаться в эти трудные месяцы. А там уж нас голыми руками не возьмешь. А для этого надо трудиться, трудиться с полной отдачей сил до окончательной победы над врагом.

Внимательно слушали коммунисты, и невольно их взоры устремлялись на стену, где висела карта с линиями фронтов. Куда ни кинь взгляд, всюду фронт: на севере и на юге, на востоке и на западе. А в стране нет топлива, остановились многие заводы, нерегулярно работает транспорт, голодают рабочие и их семьи. Восьмушка хлеба со жмыхом в день! Какая тяжелая весна!..

— Понимаю, трудно. Но ведь Ильич надеется на нас, верит в нас. Он так и сказал на пленуме: «Вся надежда на сознательность рабочих!» Вспомним, как дорожники Казанки в годы первой русской революции помогали сражавшейся Пресне.

А Октябрь 1917 года! — продолжал Бураков. — Встала Москва на кровопролитный бой с контрреволюцией. Оружия, патронов не хватало. Штаб Красной гвардии Московского железнодорожного узла приказал во что бы то ни стало захватить находившиеся на станции Сортировочная вагоны с винтовками. Приказ выполнили.

— Все ясно, Ефимыч. Надо, так надо. Но как и с чего начать? — раздались голоса.

— А что, если остаться после смены, — неуверенно начал Бураков, — и всю ночь проработать, пока хватит спл, бесплатно? Мы помогли бы и фронту и тылу. Ведь несколько паровозов — это составы с войсками и хлебом.

— Дело говоришь.

И порешили в один из выходных дней поработать бесплатно.

Суббота, 12 апреля 1919 года. Рабочий день подходил к концу.

— Бураков! Где председатель? — раздался звонкий голос дежурного по станции.

Разыскав Ивана Ефимовича, он сообщил ему, что на станцию только что прибыли два эшелона с питерскими и московскими рабочими-добровольцами и балтийскими моряками. Эшелоны направлялись на Восточный фронт. Нужно было в срочном порядке отправить их дальше. Но как? Исправных паровозов на путях не было. Бураков поедал созвать коммунистов, кто еще не ушел со станции. Налицо оказалось лишь 13 и 2 беспартийных, сочувствующих коммунистам.

— Маловато нас.

— Ничего, — отозвался Бураков. — Побеждают не числом, а уменьем.

Никто не пошел домой в ту памятную ночь. Участница первого субботника Аксинья Васильевна Кабанова рассказывает:

«Идут веселые, а ведь знаю — истомленные, голодные.

— И я с вами! — кричу им.

— А что делать будешь, Ксюша?

— Все, что потребуется».

Отобрали среди «больных» паровозов три пригодных для ремонта, подобрали необходимые запасные части.

Трудно было: во всем депо горел всего один лишь керосиновый фонарь, работали при свете факелов, сквозь щели стен и раскрытые двери проникал холодный ветер, пронизывая до костей.

«Разбились мы тогда на две бригады, — вспоминает Я. М. Кондратьев (одной руководил Иван Бураков, другой — Андрей Усачев), — и приступили к промывочному ремонту паровозов. Ремонтировали арматуру, поршни, золотники, подшипники, тормоза, меняли рессоры.

Старались перегнать друг друга; тот, кто выполнял свое задание, помогал товарищам. Помню, выбивали мы с Михаилом Кабановым шкворень упряжной рессоры, а он никак не выходил. Тогда на помощь к нам пришел Андрей Каракчеев. Был он ростом высокий, в плечах — косая сажень.

— Ну-ка, друзья, дайте я попробую, видно, шкворень вам не подчиняется… — шутил он.

Размахнулся Андрей кувалдой, ударил раз, второй и выбил шкворень.

Шутки, песни то и дело раздавались в депо. Вот весельчак и песенник Михаил Кабанов громко запел:

Дружно подхватили припев.

К утру ремонт одного паровоза был закончен. Кочегар напустил воду в котел, растопил его, поднял пары. И вот предрассветную мглу наступающего нового дня прорезал тонкий, заливистый гудок. Это машинист Иван Пименович Бабкин давал знать: все готово, можно трогать.

Бросились к воротам, распахнули их настежь, и паровоз вышел с громким шипением, обдавая рельсы мощной струей пара.

— Гляди, гляди, пошел, парует, идет! Ура!.. — раздались ликующие голоса, и радость осветила закопченные, уставшие лица рабочих, гордых сознанием выполненного долга. А паровоз, оглашая апрельское утро протяжным гудком двинулся к эшелонам. С заспанными глазами, еще не поняв, в чем дело, выскакивали из теплушек бойцы. Но при виде катившего паровоза, улыбки появились на их лицах.

Тут же состоялся митинг, с напутствием выступил Бураков. Свою краткую речь он закончил такими словами:

— Стойте крепко, стойте дружно! Смело вперед на Колчака!

Красноармейцы горячо благодарили рабочих, обнимали их, сердечно пожимали им руки. На прощанье начальник эшелона сказал:

— Мы отправляемся бить Колчака, а вам, товарищи железнодорожники, желаем хорошо трудиться. От ваших успехов во многом зависит скорейший разгром врагов Советской власти.

Оглушительно проревел прощальный гудок. Эшелон с рабочими-добровольцами и балтийскими моряками укатил на восток. На вагонах большими буквами было написано:

«СМЕРТЬ КОЛЧАКУ!»

И не успел еще скрыться в предрассветной утренней дымке последний вагон, а Бураков снова повел рабочих на свои места — ремонта ждали другие паровозы…

Так 15 рабочих депо Сортировочная, руководимые Иваном Ефимовичем Бураковым, в грозные дни иностранной интервенции и белогвардейщины, разрухи и голода зажгли огонь коммунистических субботников.

Вот имена этих героев:

Иван Ефимович Бураков — бригадир слесарей среднего ремонта, председатель ячейки, комиссар депо.

Яков Федорович Горлупин — слесарь.

Василий Евграфович Апухтин — слесарь.

Петр Степанович Кабанов — слесарь.

Михаил Антонович Кабанов — слесарь.

Яков Михайлович Кондратьев — машинист.

Андрей Иванович Усачев — бригадир слесарей.

Петр Иванович Шаткое — слесарь.

Алексей Андреевич Сливков — машинист.

Андрей Васильевич Каракчеев — слесарь.

Василий Иванович Наперстов — слесарь.

Петр Семенович Петров — слесарь.

Федор Иванович Павлов — котельщик.

Аксинья Васильевна Кабанова — песочница, сочувствующая.

Василий Михайлович Сидельников — слесарь, сочувствующий.

Эта горстка людей за 10 часов вне рабочего времени, бесплатно отремонтировала три паровоза и тем самым положила начало тому не виданному ни в одной стране мира событию, которое получило название «коммунистические субботники».

Первый успех вдохновил рабочих депо Сортировочная, вселил веру в их силы. Огромную роль в этом сыграли «Тезисы ЦК РКП (б) в связи с положением Восточного фронта».

В них партия сказала всему народу правду о том, что успехи войск Колчака на Восточном фронте создают чрезвычайно грозную опасность для Советской республики, а в связи с этим всем партийным и профессиональным организациям нужно взяться за работу по-новому, по-революционному, с полным напряжением сил и возможностей, чтобы победить Колчака.

— Интересы революции, — вспоминает Кондратьев, — были для пас выше всего, ведь многим из нас в Октябре 1917 года пришлось с оружием в руках биться за власть Советов. Разве могли мы поступить иначе и уйти со своего поста в этот решающий момент? Конечно, нет.

19 апреля 1919 года коммунисты депо Сортировочная провели новый субботник — по наведению чистоты на производстве. В этом субботнике участников было втрое больше, чем в первом. Убрали грязь, лед, мусор, очистили ремонтные канавы, протерли верстаки и окна, посыпали песком пол. Рабочие, пришедшие в понедельник в депо, были поражены. Кругом было чисто, опрятно, верстаки прибраны, инструменты разложены по местам.

— Кто все это сделал? — спрашивали они друг друга.

Когда же узнали, то стали хвалить и укорять нас:

— Молодцы большевики! Ну что же вы не сказали нам, мы бы помогли. Свое рабочее место каждый из нас в порядок привести может.

Быстро разнеслась весть о делах коммунистов депо Сортировочная. В среду 7 мая 1919 года состоялось собрание коммунистов и сочувствующих подрайона Московско-Казанской дороги. На собрании выступал Бураков. Он рассказал о делах своей партячейки. С волнением слушали его присутствовавшие и решили в субботу 10 мая провести субботник по ремонту паровозов, вагонов, а также по погрузке и разгрузке вагонов.

В протокол записали:

«Ввиду тяжелого внутреннего и внешнего положения, для перевеса над классовым врагом коммунисты и сочувствующие вновь должны пришпорить себя и вырвать из своего отдыха еще час работы, то есть увеличить свой рабочий день на час, суммировать его и в субботу сразу отработать 6 часов физическим трудом, дабы произвести немедленно реальную ценность. Считая, что коммунисты не должны щадить своего здоровья и жизни для завоеваний революции — работу производить бесплатно. Коммунистическую субботу ввести во всем подрайоне до полной победы над Колчаком».

О ценном почине на Московско-Казанской железной дороге скоро узнала вся страна. Дело, начатое коммунистами депо Сортировочная, разрослось в массовое движение.

В нюне — июле субботники стали проводиться не только на железных дорогах, но и на фабриках и заводах Москвы и Петрограда, Тулы и Иваново и многих других городов, вовлекая все новые и новые отряды рабочих. Субботники стали мощным всенародным движением. Теперь они ставили перед собой более сложные задачи, чем ремонт и наведение порядка.

…В августе 1919 года зачинатели первых коммунистических субботников обсуждали на партийном собрании вопрос о продовольственном положении в стране.

— Трудящиеся Москвы и Петрограда голодают, — с болью говорил Бураков, — в то время, как за Уралом зерно лежит в закромах. Эшелон надо свой создать и отправить за продовольствием.

— Хорошо, паровоз мы отремонтируем, — возражали некоторые коммунисты, — дело привычное. А где вагоны взять?

— К соседям, перовцам, обратимся за помощью. Разве не вместе штурмовали мы кадетские корпуса? Думаю, ради такого дела они не откажут нам.

— А на что хлеб покупать будем?

— Обратимся к профсоюзам, пусть по складским закромам пошуруют. Соберем гвозди, например, подковы, железные полосы. Наделаем ведра, заслонки, зажигалки. Кому поручим это ответственное дело? — заключил Бураков.

— Дятлову и Рыжкову, — раздались голоса.

Под лозунгом «Хлеб Москве!» отремонтировали во внеурочное время паровоз и 36 вагонов. Начальником поезда назначили машиниста первого класса Ивана Ивановича Рыжкова и комиссаром Павла Петровича Дятлова.

«Получив в Наркомпроде мандат, я с машинистом Рыжковым отправился в Моссовет за разрешением на выезд, — рассказывал Дятлов. — Там нам сказали, что скоро прибудет Владимир Ильич Ленин. Нас попросили не уходить.

С нетерпением ожидали мы встречи с вождем. Быстрой походкой, с кепкой в руке вошел Владимир Ильич. Он поздоровался со всеми за руку, попросил сесть и, взглянув на нас, спросил, откуда, зачем пришли.

Робость наша сразу исчезла от простоты и задушевности его обращения. Мы рассказали, как у нас возникла мысль об эшелоне, как мы сами отремонтировали паровоз и вагоны и куда собираемся ехать. Владимиру Ильичу понравилось, что эта идея исходит от самих рабочих, предупредил, что путь опасный, чтобы мы были осторожны. Попрощавшись, он пожелал нам счастливого пути.

Из Моссовета обратно мы не шли, а летели. Казалось, что никакие трудности и опасности пути нам были не страшны»…

В октябре 1919 года, после длительного путешествия кружными путями, «поезд Ленина», так его называли в народе, благополучно вернулся. Он доставил голодавшей Москве целый эшелон муки.

Вскоре по примеру коммунистов-железнодорожников Сортировочной из Москвы по всем дорогам пошли маршрутные поезда за хлебом и топливом.

Коммунистические субботники, возникшие в те памятные апрельские дни, распространились по всей стране. Если в мае 1919 года на железных дорогах страны было проведено только 3 коммунистических субботника, в которых участвовал 451 человек, то в августе в 5 субботниках участвовало 2645 человек. В октябре было проведено 16 субботников, и в них приняли участие 15 063 человека.

Состоявшийся в марте 1920 года IX съезд РКП (б) отметил значение коммунистических субботников и в оказании помощи фронту, и в социалистическом строительстве. В специально принятой резолюции «Об очередных задачах хозяйственного строительства» говорилось:

«В соответствии с великой очередной задачей социалистической революции съезд постановляет:

Превратить международный пролетарский праздник 1 Мая, выпадающий в этом году на субботу, в грандиозный Всероссийский субботник».

В ответ на это решение во всех уголках нашей страны развернулась подготовка к предстоящему Всероссийскому субботнику. В Москве была создана Центральная первомайская комиссия, на местах — местные комиссии, призванные руководить подготовкой и проведением субботников.

И вот наступило 1 Мая. В этот день А. М. Горький, обращаясь со страниц «Правды» ко всем участникам первомайского субботника, писал: «Прекрасная идея — сделать весенний праздник рабочих праздником свободного труда!»

В этот замечательный день Москва оделась в яркий наряд. Улицы и площади были украшены алыми стягами, шелестели, развеваясь на ветру, кумачовые знамена, повсюду гремели оркестры. С раннего утра в одиночку и группами стали подходить рабочие и служащие к местам сборам. Все жители столицы — от наркома до чернорабочего — вышли на улицу. С курсантами Кремлевских пулеметных курсов и сотрудниками ВЦИК и Совнаркома Владимир Ильич Ленин трудился на расчистке Кремля от бревен, досок, камней, разбитых повозок.

Участвовали во Всероссийском субботнике и рабочие станции и депо Москва-Сортировочная. Рядом с депо, на пустыре, они заложили новый клуб.

— У русских есть традиция, — говорил Бураков при закладке фундамента, — класть в углы дома деньги, чтобы крепче стоял. Но деньги бывают разные, и люди тоже. Богатые клали золотые, бедняки — медяки. Теперь иные времена. И я предлагаю заложить в память этого знаменательного для нас события нечто иное.

И Бураков заложил в фундамент здания дощечку с надписью: «Клуб вольного труда». А чуть пониже: «В труде — залог победы».

Здание клуба было полностью построено во внеурочное время. При клубе организовали вечернюю школу для взрослых. Работницы депо охотно стали ходить в кружки кройки и шитья. Были созданы музыкальный и хоровой 1& кружки. И во всем чувствовалась рука Буракова. Его любили, к его голосу прислушивались, с ним советовались.

Однажды, отправляясь на работу, Бураков увидел на улице чумазых ребятишек, копавшихся в грязной куче. Жалость к обездоленным детям переполнила его сердце.

Вечером Бураков собрал коммунистов, рассказал про случай на улице и предложил:

— Помочь надо детям.

— Но как и чем, Ефимыч?

— В клубе мы организовали много различных кружков, а вот про детей забыли. Почему бы не организовать детские кружки, заинтересовать и занять детей полезным делом?

— Дельное предложение, — поддержали коммунисты.

Кружок создали. С детьми разучивали стихи и песни, придумывали новые игры, организовывали утренники.

А малышам устраивали угощения с чаем, бог весть откуда доставая дефицитную белую муку, сахар.

У входа в клуб по распоряжению Буракова положили пару двухпудовых гирь. Этот первый примитивный спортивный инвентарь положил начало деповскому спортивному коллективу. Более трехсот деповцев вовлек Иван Ефимович в клубную самодеятельность.

Казалось невероятным, откуда у этого человека столько энергии. Выполняя большую работу как депутат Моссовета, Иван Ефимович находил время заниматься такими делами, как организация столовой для рабочих, создание здравпункта, благоустройство служебных помещений.

Требовательный к себе, он добивался того же и от других.

…Отгремели кровопролитные бои на фронтах гражданской войны.

Переход к мирному строительству совершался в трудных условиях.

Но партия верила, что рабочий класс в братском союзе с трудовым крестьянством совершит чудеса на пути строительства новой жизни. «Если в голодной Москве летом 1919 года голодные рабочие, пережившие тяжелых четыре года империалистической войны… смогли начать это великое дело, — писал Ленин в своем знаменитом произведении «Великий почин», — то каково будет развитие дальше, когда мы победим в гражданской войне и завоюем мир?»[2]

Предсказание вождя сбылось. Массовое движение ударников, а затем социалистическое соревнование превратилось во всенародное движение.

…В 1928 году Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет первым из московских предприятий наградил депо Сортировочная Московско-Казанской железной дороги орденом Трудового Красного Знамени. Наградная грамота и орден долгие годы хранились в застекленной витрине деповского клуба.

…В 1938 году на станции Сортировочная проходило торжественное собрание, посвященное открытию Дворца культуры железнодорожников. Первое слово было предоставлено Ивану Ефимовичу Буракову.

— Около двух десятилетий назад, — начал он, — когда здесь, у горы Соколиной, мы открывали свой первый рабочий клуб, мы дали обещание построить со временем храм культуры. Наши враги кричали: «Не видать хамам храма!» Но мы, как видите, претворили мечту в жизнь и говорим сегодня каждому из вас: смело входи в этот дворец! Ты здесь не гость, а хозяин.

По единодушной просьбе коллектива депо Дворец культуры был назван именем В. И. Ленина.

Иван Ефимович Бураков в последующие годы работал в райкоме партии, председателем исполкома Сокольнического районного Совета, на хозяйственной работе. На протяжении 10 лет был членом бюро Сокольнического райкома партии. Несколько раз избирался членом МК ВКП(б) и членом Моссовета. От Московской партийной организации был делегатом на XIV и XV съездах партии.

Несмотря на большую общественную загруженность, Иван Ефимович много читал. Его хорошо знали все сотрудники библиотеки имени Грибоедова. «Бывало, проснешься ночью, — вспоминает жена Ивана Ефимовича Любовь Николаевна Буракова, — а он читает. Даже не знаешь, когда и спит». Очень любил своих четырех дочерей — Марию, Ксению, Людмилу, Нину. Знал обо всех их делах в школе, помогал в учебе, рассказывал о далеких и трудных, но героических днях своей юности.

Любил Иван Ефимович встретить утреннюю зарю на берегу реки с удочкой в руках или с ружьем побродить по Подмосковью, вдыхая аромат земли и прелых листьев и любуясь неповторимой красотой пробуждающейся природы.

В 1940 году по состоянию здоровья Иван Ефимович Бураков ушел на пенсию. Но когда фашистские полчища напали на нашу страну, угрожая ее существованию, коммунист Бураков, несмотря на слабое здоровье, не мог сидеть сложа руки.

Он вновь возвращается на железнодорожный транспорт, к своей старой профессии, чтобы оказать посильную помощь фронту. Работая слесарем-инструментальщиком, не забывал и о партийной обязанности: он был заместителем секретаря парторганизации механических мастерских. И после окончания войны до последних дней своей жизни продолжал трудиться этот неутомимый человек.

А случилось это в один февральский морозный вечер 1952 года. Иван Ефимович, как обычно, возвращался после работы домой.

И вдруг резкая боль пронизала все его тело. Качнувшись, он грузно осел, повалился на снег. Дала о себе знать скрытая прежде болезнь.

Больница. Операционная. Но врачи уже не могли спасти его.

Этот замечательный человек всю жизнь отдал делу служения партии и народу.

Он умер, как и жил, на боевом посту.

Владимир Ильич Ленин в почине железнодорожников увидел зарю нового, ростки коммунистического труда. Он писал, что «ростки коммунизма не зачахнут, а разрастутся и разовьются в полный коммунизм».