Новаторы

НИКИТА ИЗОТОВ

С. Гершберг

«Богатырем Донбасса» величали еще при жизни забойщика Никиту Алексеевича Изотова.

Это первый в отечественной и в мировой истории рабочий, чьим именем было названо народное движение — изотовское. По сей день память советских людей хранит как почетные звания, родившиеся во второй половине 30-х годов — «стахановцы», «бусыгинцы», «кривоносовцы». В конце 50-х годов стали знамениты «гагановцы». Но сперва были «изотовцы»…

«Богатырем» Никиту Алексеевича Изотова назвал другой русский богатырь — Алексей Максимович Горький. Они встретились и познакомились 7 мая 1934 года на подмосковной даче Горького. Никита Изотов находился в столице вместе с группой знатных рабочих и колхозников, прибывших на первомайские праздники. Горький, который жадно тянулся к новым людям, чьим трудом преображалась наша Родина, пригласил их к себе.

Алексей Максимович радушно принял Никиту Изотова и его друзей.

— Многое приходится мне наблюдать, смотришь на все что творится сейчас, на ту быстроту, с которой растут люди, что сделано за эти шестнадцать лет, — это фантастика, никогда ничего подобного за всю историю человечества не было — так начал беседу Алексей Максимович. — Да что говорить, вы сами знаете по себе… — продолжал он. — Прямо как сказка жизнь становится. Вы, наверное, читали о челюскинцах. Ведь что сделали! Вся Европа еще ахает, а у нас такие дела становятся обычными.

— Ну расскажите о ваших делах… — предложил Алексей Максимович.

Один за другим ударники заводов и колхозов делились успехами строительства социалистической жизни.

Алексей Максимович сказал:

— Талантливость у нас прет во всех областях! Мы беремся за огромные задачи и успешно их разрешаем. Я прожил большую жизнь; и когда на личном опыте вспоминаю. как жили до революции, знаю, что немало хороших людей погибло. И вот теперь поражаешься, до какой степени быстро идет процесс освобождения трудового народа от векового тяжелого гнета и как растут талантливейшие люди.

Горький попросил Изотова рассказать немного о себе. Никита начал несмело: что тут, мол, особенно говорить!

Происходит из крестьян, а «университеты» проходил вроде горьковских: из нужды — в беду, из беды — в нужду. Но когда Горький заинтересовался тем, как сумел Изотов достигнуть неслыханно высокой производительности труда, тут уж он разговорился. Изотов взял листок бумаги, стал рисовать схему шахты, разрез уступа, объяснять приемы отбойки угля, крепления забоя. Рассказывал о новой горной технике — отбойных молотках, электровозах, врубовых машинах. С таким азартом говорил Изотов о непонятных Горькому «кливажах», «кутках», «обаполах», как будто хотел за каких-нибудь несколько минут передать ему свой опыт. Кто-то из товарищей даже сказал потом Никите: «Желаешь Алексея Максимовича сделать изотовцем?» Но и из технически недоступного Горький извлек понятное, как из камня высек искру: ту поэзию, какой социализм наполняет свободный труд.

Вот что сам Горький писал об этом в статье «Беседы», опубликованной в сентябре 1934 года:

«Богатырь Никита Изотов рассказывал мне о своей работе под землей. Рассказывает он с полной уверенностью, что я, литератор, должен знать, как залегают пласты угля, как действуют под землей газ и почвенная вода, как работает врубовая машина, и вообще я обязан знать все тайны его, Изотова, техники и всю опасность его работы на пользу Родины. Он имеет законное право требовать от меня знания его труда, ибо он возвысил труд свой до высоты искусства. Он умеет работать с наименьшей затратой сил и с наибольшей продуктивностью. Он уже воспитал группы «изотовцев» — шахтеров…»

И еще, делясь впечатлениями от встречи, А. М. Горький произнес пророческие слова, уловив в беседе с Изотовым и ему подобными «могучий рост Родины новых людей, идущих в мир учителями пролетариата всех стран».

То, что еще каких-нибудь 30–40 лет назад представлялось потрясающим, сегодня выглядит будничным.

В 30-х годах четверка советских людей во главе с Иваном Папаниным высадилась на Северном полюсе — мир праздновал великую победу над природой. Сегодня самолеты запросто регулярно высаживают экспедиции СП на дрейфующие льды Полярного бассейна.

Валерий Чкалов совершил беспримерный прыжок из Москвы в США, пролетев без посадки 10 тысяч километров за трое суток — то был триумф авиационной техники и человеческого мужества. Сегодня реактивный самолет ИЛ-62 достигает Северной Америки за десяток часов по расписанию с пассажирами, почтой, грузом.

Сегодня десяток донецких шахтеров-механизаторов, вооруженных современными техническими средствами, выбирают из лавы тысячу тонн угля в сутки, тогда как во времена Изотова, в 1932 году, это количество угля давала целая шахта. Изотов вырубал обушком за смену только 20 тонн угля, теперь это выглядит мизерным. Но тогда в среднем на его шахте забойщик давал только 5 тонн угля. И труд Изотова был приравнен к подвигу.

Драгоценными были для Родины 20 изотовских тонн! Страна создавала тяжелую индустрию, зажигала домну за домной, строила электрические станции, автомобильные и тракторные заводы, прокладывала новые трассы железных дорог — всем нужен был уголь, названный Лениным «хлебом промышленности». Донбасс в то время являлся почти единственной «кочегаркой страны» — Кузбасс только создавался, Подмосковный и Уральский бассейны еще я: дали своего развития, а топливные богатства Казахстана и Восточной Сибири — своего открытия.

Но еще дороже изотовских тонн был «изотовский характер» — проявление тех новых черт нового, социалистического человека, который возникал, рождался, вырастал и закалялся в огне и битвах коммунистической стройки. В Изотове первой пятилетки не только прообраз Алексея Стаханова — героя производственных рекордов второй пятилетки, но и современных ударников коммунистического труда. Изотов положил начало массовому движению за передачу опыта кадровых рабочих молодым — и тем вошел в историю. Социалистическое отношение к ^ТРУДУ, к товарищам по труду — вот что принесло ему вечную славу.

А слава Изотова началась с появления его статьи «Мой метод» в газете «Правда» 11 мая 1932 года.

«Я работаю 10 лет забойщиком на одной из крупнейших шахт Донбасса — на горловской шахте № 1, — писал Изотов. — Несколько лет подряд я перевыполняю все планы и задания. Сейчас изо дня в день даю 400–500 процентов нормы.

Я работаю обушком, но мои товарищи по шахте в шутку зовут меня «врубовой машиной».

Так как я значительно перевыполняю норму, у меня высокий заработок. Ставка забойщика у нас — 130 рублей. Я же заработал, например: в январе — 741 рубль, в феврале — 615, в марте — 840 и за половину апреля — 500 рублей.

Говорят: «Изотов — сильный, Изотов — крепкий, поэтому он так хорошо работает». Чепуха! Не в силе дело. Одной силой не возьмешь. На нашей шахте есть люди посильнее меня. Вот забойщик Конев, сильный, здоровый, делает одну крепь. На шахтном дворе висела карикатура на него — «тяжелый атлет», не выполняющий плана. Был у нас Давиченко — борцу не уступит, но на выработке это особенно не сказалось.

Нет, одной силой уголь не возьмешь!

Многие думают, что техникой надо овладевать, только работая на машине. Они делают ошибку. Скажу без хвастовства: я даю большую выработку потому, что овладел техникой дела.

Как я работаю?

Я стараюсь применяться к углю. Когда прихожу в забой, прежде всего оглядываю свое рабочее место, продумываю, как лучше взять уголь.

Иногда уголь идет струями, а иногда залегает прослойками. Если уголь идет струями, тогда я делаю заборку, то есть пробиваю щель сверху и снизу. Пласт угля выпячивается, как бы вздувается, и тогда его легче сбить.

Если уголь идет прослойками, тогда я выбираю самый мягкий прослоек: он у нас называется зольным, он похож на сажу и легко дробится. Многие, особенно новые рабочие, думают, что все дело в том, чтобы крепче ударить. А мы, старые забойщики, знаем, что главное в том, куда, в какое место ударить, как делать заборку, чтобы уголь затем падал целыми слоями.

…Работая на шахте, я стараюсь передать свой опыт другим. Вот и сейчас: у меня работает ученик Золотарев, недавно пришел из деревни. Работает пять дней, но уже имеет успех.

Помню я, когда впервые пришел в забой, некоторые забойщики, видя мои старания, посмеивались: много, мол, таких «старательных» здесь было, да ничего не вышло. Нет, вышло!

Теперь новому рабочему легче: его обучают, и при желании он может быстро научиться».

Так Изотов сам раскрыл свои «секреты». Каждое его слово было проникнуто одной мыслью: то, что делаю я, может сделать любой другой.

Статья Изотова произвела подлинную сенсацию, вызвала небывалый резонанс. И меньше всего, конечно, мог это предвидеть сам Изотов.

По приходе в Донбасс номера «Правды» за 11 мая Изотову не стало проходу на шахте. Многие только из газет узнали, с кем они трудятся рядом. Партийная организация провела сменные собрания, обсуждение статьи Изотова в общежитиях. В один из воскресных дней была устроена общерайонная массовка шахтеров, на которую собралось около 5 тысяч человек. Изотов выступил с рассказом о своем опыте.

И все-таки кое-кому не верилось… Чтобы убедить людей, Никита Алексеевич только за 10 дней побывал в уступах у 25 забойщиков, показывая, как надо работать.

А вскоре на шахту № 1 — «Кочегарку» — началось паломничество из других шахт. Люди хотели посмотреть на Никиту Изотова, поговорить с Никитой Изотовым, поучиться у Никиты Изотова…

На мою долю, тогда молодого журналиста-правдиста, выпал случай впервые встретиться с Никитой Изотовым весной 1932 года, до появления в «Правде» его статьи.

«Правда» 30-х годов уделяла много внимания угольному Донбассу. Три-четыре года подряд редакция направляла свои выездные бригады на шахты. Обычно это происходило в весенние месяцы. С наступлением теплых дней, с «первым солнышком» в те годы происходило падение добычи угля. Оно вызывалось многими причинами, а особенно сильной текучестью рабочих. Орловские, курские, тамбовские, казанские крестьяне, не говоря уже о местных — украинских, уезжали к весеннему севу в свои деревни. За зиму подработали (заработки на угле были наивысшие) — ладно. Поздней осенью многие возвращались, но весна и лето лихорадили шахты.

Весною 1934 года я был включен в состав очередной бригады «Правды», посланной в Донбасс.

Члены выездной бригады разъехались по шахтам. Меня послали в Горловку, на шахту № 1 — «Кочегарку». В составе бригады я являлся единственным новичком, никогда прежде не бывавшим в шахте, поэтому моя поездка в Горловку носила ознакомительный характер. Я не получил конкретного задания, но помнил об основной теме: показать в газете передовых людей Донбасса.

Мне повезло.

Для ознакомления с шахтой ее заведующий Хлопонин «прикрепил» меня к старому десятнику.

«Шахту знает лучше всех, он тут, наверное, с основания», — отрекомендовал его заведующий.

Мы спустились на нижний горизонт и, пока шли подземными дорогами, разговорились. Я задал несколько вопросов из истории шахты, но мой проводник настроен был говорить о современности. Стал почем зря критиковать заведующего шахтой, главного инженера, начальников участков — всем досталось.

Особенно недоволен был десятник прогулами. Во весь голос, на всю, кажется, шахту стал проклинать летунов, которые выходят на работу в начале месяца, получают продовольственную карточку и удирают.

Я стал осторожно полемизировать со своим проводником: не все же, мол, на шахте плохие и несознательные.

— Я ничего такого не говорю, — оправдывался старый десятник. — Есть настоящие горняки, ничего не скажу. Возьми, Изотов. Всем забойщикам забойщик, молчу.

А тут как раз мне захотелось, чтоб он не молчал.

Я стал расспрашивать о хороших шахтерах, о тех, кто перевыполняет нормы.

— Кто перевыполняет? Изотов.

— Ну а как идет соревнование, кто состоит в ударниках?

— В ударниках? Изотов, — ответил он.

Я продолжал расспросы, интересовался, как работают коммунисты, кто из них подает пример.

— Коммунисты? Изотов, — в четвертый раз повторил это имя десятник. — Только на днях, в ленинские дни, в партию его принимали.

— Так нельзя ли мне повидать этого Изотова?

Десятник сказал:

— Могу показать, он же мой бывший ученик.

Для этого следовало вернуться по штреку назад километра на полтора. По каким-то ходкам мы поднимались вверх, опускались вниз, пока дошли до уступов. Тут мы окунулись в люк и по креплению, как по лестнице с редкими перекладинами, стали спускаться по круто падающему пласту. В уступах в разных позах встретились первые забойщики. Один лежа, другой сидя, третий на корточках, четвертый во весь рост отбивали обушками куски угля. В одном из уступов десятник сказал: «Бог помочь!» — и остановился. Я понял, что мы у Изотова.

Хотя с нашим приходом здесь оказалось три лампы, уступ был так слабо освещен, что лица забойщика я не смог разглядеть. И роста не мог определить. Одет он был в куртку-спецовку, на голове широкая кепка с подвернутым кверху козырьком. Несколько минут я наблюдал, как он орудует обушком. Его движения были так ритмичны, а уголь отваливался столь равномерно, что, казалось, забойщик проделывает свою работу легко. Улучив момент, я сказал, что являюсь корреспондентом «Правды» и приехал сюда из Москвы.

— Из Москвы прямо в мой уступ? — низким, хрипловатым голосом сказал забойщик, стирая рукавом пот со лба. — Что же, хочешь гляди, хочешь спрашивай…

Я спросил только: насколько он выполняет норму, а получив ответ, еще спросил: регулярен ли его показатель.

— Теперь буду смотреть, — решил я, — нельзя мешать человеку перевыполнять норму.

Это мне не помешает, — заметил Изотов. — А хочешь, корреспондент, научу тебя уголь брать?..

Он вложил мне в руки обушок и стал объяснять, как владеют инструментом, где куток, как находить кливаж. Несколько минут я рубал, но мои удары почти не поколебали поблескивающую стену угля, которая показалась мне глыбой гранита. Обушок нелегкий, я еле с ним справился. Пока я пыхтел, Изотов продолжал свой сказ.

Хотя мне многое было непонятно, я решил не прерывать его, а расспросить после смены. Условились, что я буду ожидать его в шахтной конторе.

Там мы и встретились под утро. И там я записал слово в слово высказывания Изотова, без всякой отсебятины.

Прочитал вслух написанное, задал вопросы, вписал ответы. А потом еще раз перечитал весь текст и спросил: Согласен?

— Все точно, как я сказал, — ответил Изотов. — Могу подписаться.

Я, собственно, не намеревался брать у него подтверждения текста интервью, но почему, в самом деле, не получить его подпись? А может быть, напечатать эту беседу в виде статьи?

— И в «Правде», в случае чего, можно твою подпись ставить? — спросил я Изотова.

— А чего же нет? Все справедливо.

И Изотов подписал текст.

По приезде из Горловки я отчитался перед бригадой, прочитал вслух записанный текст беседы с Изотовым и тут же получил приказание: возвратиться в Горловку и достать фотоснимок Изотова.

Вторично приехал в Горловку часам к двенадцати дня. Пришел в редакцию городской газеты «Кочегарка», разыскал фотографа, вместе с ним поехал в шахтную контору, узнал домашний адрес Изотова. Он жил недалеко от шахты в старом одноэтажном домике. На стук в дверь вышла его жена, сказала, что Изотов спит, работал в ночную смену, да еще задержал какой-то корреспондент. Извинившись, я сказал, что как раз этот-то корреспондент просит разбудить Изотова. Но он уже, видно, был разбужен нашим разговором и показался на пороге. Мы с трудом узнали друг друга, так как при беседе в шахтной конторе оба были измазаны углем. Я начал было с извинения, а он втянул меня через порог в комнату и усадил за стол. Мы попросили его сфотографироваться, он быстро оделся. Фотограф помчался проявлять и печатать снимок. Тем временем жена стала накрывать стол, а тут — откуда ни возьмись! — появилось еще человек пять мужчин. «Соседи — забойщики и крепильщики», — представил их Изотов.

И во время обеда, и после Изотов по моей просьбе рассказывал о своем детстве, о юности, о приезде в Донбасс.

Изложу коротко биографию Изотова — теперь уже не только на основании беседы за столом, но и опираясь на впоследствии написанную им книгу и на множество встреч, которые мы имели в течение почти двадцатилетней дружбы.

Изотов родился 9 февраля 1902 года в селе Малая Драгунка Кромского уезда Орловской губернии, в семье крестьянина.

Крестьянство Орловской губернии испокон веку в подавляющей массе своей страдало от малоземелья, от непосильных податей. В этой губернии одним из самых бедных считался Кромской уезд, где жили Изотовы. Большинство крестьян уже в декабре — январе оставались без собственного хлеба, искали заработка на поденных работах, нанимались к кулакам, уходили на промыслы.

А в Кромском уезде, пожалуй, самой нищей была деревня Малая Драгунка — родина Изотова. У речки Крома приютились ее немногие, в большинстве своем старые избы. Среди них, с полуразрушенной дождями и ветрами соломенной крышей, с подслеповатыми окнами, стояла и отцовская хата.

В этой беднейшей деревне наибеднейшей слыла семья Изотовых. Отец на службе в царской армии потерял глаз. Долговая кабала лишила его земли. Добывал пропитание редкой случайной работой — батрачил у кулаков, нанимался сезонным рабочим на строительство шоссейной дороги.

Как ни тяжело было жить, родители Изотова хотели вывести сына «в люди», мечтали отдать в школу. Две зимы ходил в церковноприходскую школу, мотом пришлось бросить. Девятилетнего мальчика родители устроили пастухом к кулаку.

В доме Изотовых одним едоком стало меньше, но и оставшиеся рты не было чем прокормить. Заработки отца на строительстве дороги становились все менее регулярными. Алексей Изотов решил покинуть деревню. Но куда податься? В какую сторону двинуться?

У матери Изотова был брат, и проживал он в Геленджике, в маленьком городке на берегу Черного моря. Туда после долгих беспокойных размышлений и решил взять направление отец Никиты. Будет там работа или нет, а все же с близким человеком на новом месте легче.

Весной 1913 года ушел отец Изотова, но только к осени пришло от него письмо. Зовет к себе, на Кавказ, к морю… Наконец-то!..

И вот в дождливый осенний день семья прибыла в Геленджик… На вокзале встретил их отец. Пришли на квартиру к дядьке, где в небольшой темной комнате с крохотной кухней жили три семьи, пятнадцать душ. Спать приходилось на глиняном полу по очереди.

Семья Изотовых искала работу. Отец и мать побывали всюду: на пристани, в санатории, на вокзале, у владельцев магазинов. Никиту пытались пристраивать и к сапожнику, и к портному, и к пекарю — к кому угодно, лишь бы пристроить. Разве тогда могла идти речь о выборе профессии?

В конце концов отец нашел мальчику место дворника при номерах «Новая Россия».

Никита нес свою службу исправно. Ранним утром подметал двор и тротуары, встречал на пристани каждый прибывающий пароход, вручал приезжим карточки с рекламой гостиницы «Новая Россия», подносил барыням саквояжи. Однажды познакомился с судовым буфетчиком парохода «Князь Оболенский», и тот позвал его к себе помощником. Однако флотская карьера будущего забойщика длилась весьма недолго. Когда пароход вернулся в Геленджик, отец встретил беглеца на пристани, выпорол и привел домой. Ему уготовлена была уже новая работа — учеником в пекарне.

Менее года прожили в Геленджике Изотовы, когда грянула первая мировая война. В русских черноморских водах появились германские крейсеры. Геленджик оказался близ зоны военных действий.

Семья Изотовых отправилась в Таганрог, где жил еще один родственник. Но там их ждало разочарование: этот родственник сам бродил в поисках хлеба. Судьба занесла его в Горловку. Семья Изотова решила двигаться туда же.

Они приехали в Горловку ноябрьским утром 1914 года. Родич Изотова работал на коксовых печах, имел свою землянку и приютил беженцев.

Набирали подростков на брикетную фабрику, но нашего Изотова не приняли как малолетнего. Ему было всего двенадцать. Отец поехал в Малую Драгунку и переменил сыну метрики.

— Работа на брикетке была мучительна, — рассказывал Изотов. — Смола разъедала тело, как известь. На солнце нельзя было показаться: от тепла кожа трескалась, глаза заплывали слезами. Я боялся солнца и ветра, днем искал полумрак…

В апреле 1916 года в Горловско-Щербиновском районе вспыхнула забастовка, прогремевшая на всю Россию. В забастовке участвовал рабочий-подросток Изотов. Это было его первое революционное крещение.

В феврале 1917 года в Горловку пришла весть о свержении самодержавия. Начались митинги, манифестации. Рабочие вооружались, создавали Красную гвардию. Изотов раздобыл берданку и вступил в красногвардейскую дружину.

Донбасс стал фронтом. Хозяйственная жизнь почти замерла. Шахты затоплялись. Начинался голод. Население покидало донецкие поселки. Отец, мать и сестра уехали на родину в Малую Драгунку. А Изотов остался воевать.

Под напором белых шахтерский отряд, в котором он состоял, был вынужден вместе с частями Красной Армии оставить Горловку. Красные войска с боями отходили на Харьков, Курск, Орел. В районе Орла Изотова свалил сыпной тиф. Товарищи доставили его к родным в Малую Драгунку.

Оправившись от болезни, Изотов вернулся в освобожденный Донбасс, где начиналось с трудом возрождение шахт. Его направили на восстановление кочегарки — от этого зависела жизнь всей шахты, — но он мечтал о забое.

— В двадцать втором году меня наконец перевели в подземные, — рассказывал Изотов. — Послали на двадцатый участок и назначили в третий забой, хорошо это помню. Завяжи мне глаза, я и сейчас тот забой найду… С тех пор я забойщик. Правда, были отлучки…

Первая «отлучка» произошла в 1924 году, когда призвали в Красную Армию. Службу в армии он всегда вспоминал, как свою лучшую школу. Особенно любил рассказывать о неожиданной встрече с Климентом Ефремовичем Ворошиловым, поверявшем часть, в которой состоял Изотов. Нарком пожелал земляку-донбасцу верно нести службу и набираться в армии ума-разума.

Через два года после демобилизации вернулся в Горловку. За это время многое изменилось в Донбассе. Восстановительный период подошел к концу. Донецкий бассейн достиг дореволюционного уровня добычи угля, но на этом уровне нельзя было долго задерживаться. Угольно-металлургическому Донбассу принадлежала ведущая роль в плане социалистической индустриализации страны.

На шахте Никиту Алексеевича посылали на самые тяжелые участки, где требовались опытные забойщики. И вскоре он проявил себя как незаурядный мастер угля. Систематически перевыполняя нормы, Изотов доказывал товарищам, что нормы низки, они не создают интереса к повышению производительности труда. По инициативе Изотова сами рабочие через некоторое время потребовали пересмотра норм. Это было проявлением социалистического отношения к труду.

В 1928 году большевистская партия вела большую работу по очищению государственного аппарата от бюрократических элементов. Усилилось выдвижение рабочих на государственные посты. Шахте № 1 также предстояло дать своих выдвиженцев. И здесь выбор пал на Никиту Изотова. Его избрали в президиум райисполкома и назначили заведующим районным отделом коммунального хозяйства. Около двух лет работал он на этом посту, а потом опять попросился на шахту. Профессию забойщика полюбил, и ему не хотелось с ней порывать.

Но Изотова ждало в этот момент другое, тоже очень важное для государства дело. Деревня вступила на путь коллективизации. Туда направлялись посланцы пролетарского города. Никита Алексеевич участвовал в создании колхозов, затем был назначен заведующим сельскохозяйственной школой. Он учился в ней и сам, слушал лекции агрономов. При школе было большое хозяйство — его надо было сделать примерным для окружающих колхозов.

В 1930 году Донбасс оказался в прорыве. Страна успешно выполняла первый пятилетний план, и отставание Донбасса могло задержать темпы всего социалистического наступления. Центральный Комитет партии 78 ъ Советское правительство приняли ряд решений по оказанию помощи Донбассу — и частности, по укреплению его кадрами. Многие бывшие шахтеры были возвращены в угольную промышленность.

После двухлетнего перерыва Изотов с особенной жадностью взялся за любимое дело. Мастерства его не убыло. Он был послан на проходку штрека и за месяц прошел 65 метров. Это был рекорд в Горловке.

Теперь Изотова перевели в забой. Знание горного дела, умение глубоко осмыслить процессы труда позволяли ему достигать высокой производительности. На какой бы участок шахты его ни направляли, он всегда начинал работу с изучения угольного пласта. Он умел «читать» угольный пласт, как раскрытую книгу.

7 июля 1931 года Совнарком СССР, Центральный Комитет ВКП(б) и ВСНХ СССР приняли Обращение ко всем партийным, хозяйственным, профсоюзным и комсомольским организациям Донбасса. В этом обращении говорилось о том, что быстрый рост народного хозяйства и перспективы дальнейшего развертывания социалистической реконструкции предъявляют угольной промышленности, и прежде всего Донбассу, все растущие требования.

Партийная организация шахты призвала рабочих к широкому развертыванию социалистического соревнования. Шахтпартком собрал кадровиков и обратился к ним с просьбой принять активное участие в воспитании новых рабочих. Вместе с группой ударников Изотов посещал общежития, проводил беседы с молодыми шахтерами.

Никита Алексеевич был беспартийным большевиком, близким к партии. Теперь он решил вступить в ее ряды. В ленинские дни 1932 года Изотов подал заявление с просьбой о принятии его в партию. Выступая на партийном собрании, Изотов говорил о том, что как коммунист он не только будет стараться добывать больше угля, но и сделает все возможное для подготовки квалифицированных горняков.

Партийная организация поручила Никите Алексеевичу взять на обучение молодого рабочего. А он в течение короткого срока обучил не одного, а более десяти рабочих.

После этого Изотов обратился к опытным забойщикам шахты № 1 с советом взять на себя, в порядке социалистического соревнования, обучение новичков. А своей статьей в «Правде» он сделал вызов и всем кадровикам Донбасса.

Здесь стоит рассказать и об одном курьезе, происшедшем в связи с опубликованием статьи Изотова.

Статья, отправленная бригадой «Правды» в Москву, имела подпись: «Н. Изотов». В редакции, видимо, намеревались печатать текст с полным именем, и нам, в бригаду, был послан на этот счет телеграфный запрос. Дня три гулял запрос по Донбассу, так как бригада совершала объезд шахт, и застиг нас в Чистяковке. Из Чистяковки я с трудом дозвонился в Горловку до заведующего шахтой Хлопонина. Слышимость была отвратительной. Завшахтой имени Изотова не помнил. Стал справляться в бухгалтерии, но в расчетных ведомостях на зарплату стояли лишь инициалы забойщика. Завшахтой сказал, что зовут Изотова на букву Н.

— Николай, наверное!

Отвечаю:

— Николай — не похоже. Когда я был в гостях у Изотова, жена, кажется, называла его Никишей!

— Вот именно! — прокричал в трубку обрадованный завшахтой. — Никита его зовут, верно! Недавно ж его в партию принимали, анкету зачитывали…

Еще более обрадован был я. Мы немедленно отправили телеграмму-«молнию» в Москву с сообщением, что Изотова зовут — Никита.

Об ошибке я сам узнал лишь почти через год, когда исправлять ее уже было поздно…

Узнал я об этом в начале 1933 года, тоже весною, когда снова попал в Горловку.

Я был теперь приглашен на обед к Изотову не экспромтом, как в первый раз год назад, а официально. За столом было много гостей. И в самом разгаре обеда я был оглушен неожиданностью.

Жена Изотова, Надежда Николаевна, ухаживала за гостями, ревниво следила за тем, как воспринимаются блюда ее оригинального приготовления. Мне хотелось завязать с ней разговор, узнать, как чувствует себя теперь она, жена героя. Надежда Николаевна сказала: «Голова ходором ходит от этого Изотова», — но была в хорошем настроении и просила благодарить «Правду» за все. Теперь вот и квартира у них новая, и садик при доме, и даже телефон провели. А потом, шепотом: «А вы знаете, моего Изотова не Никитой зовут, а Никифором…»

Что?!.

Не Никита, а Никифор?..

Думал, что провалюсь на месте.

«Ну, вы не волнуйтесь, — продолжала она шептать. — Это все одно… Я его всегда Никишей звала, а где Никита — там и Никита… Мы не обижаемся, боже упаси. Сначала он смеялся, а теперь привык, только Никитой себя и называет».

Через некоторое время Изотов приехал в Москву. Здесь он был приглашен к Серго Орджоникидзе.

Серго дружески встретил забойщика, любовно оглядел его с ног до головы.

— Вот он какой, товарищ Никита!.. Наконец-то мы встретились!

Изотов, смеясь, сказал:

— А ведь меня, товарищ Серго, звать Никифор.

— Никифор? — удивился Серго.

— Ну да, Никифор, а по газете вышло — Никита.

— Эх, жаль! — вырвалось у Серго. И, обняв Изотова, сказал: — Хотите знать мое мнение? Славное имя — Никита.

— Да я и сам уже привык к Никите, — ответил Изотов. — И почта на Донбасс пошла: Никита и Никита.

Серго улыбнулся и, хлопнув Изотова по ладони, сказал:

— Значит, по рукам… Как в газете, Никита!

В июне 1932 года в Горловском Дворце культуры состоялась городская партийная конференция. В прениях выступил и Никита Изотов.

Хочется привести отрывок из сохранившейся у меня стенограммы речи Изотова:

«Товарищи, я немного скажу о том, как я выполняю полученные мною задания — сказал Никита Алексеевич. — В январе я выполнил свое задание на 652 процента (аплодисменты). В феврале за 20 дней выполнил задание на 472 процента (аплодисменты). За 17 дней марта выполнил на 388 и в мае на 556 процентов (бурные аплодисменты). «Недовыполнение» (смех) в течение двух месяцев — в феврале и в марте — случилось в результате моего отпуска.

Теперь перейду к показателям, которые я дал за 20 дней июня. Мне просто неловко говорить вам о том, что свое задание я выполнил на 2000 процентов (бурные аплодисменты). За это время у меня было четыре дня отдыха. За 20 дней июня я заработал 2 тысячи рублей (бурные аплодисменты).

Товарищи! Почему же на других шахтах у нас недовыполнение? Я думаю, что не малую роль, если не решающую, играет то, что новички не умеют выбирать уголь. Я хочу взять под свое руководство весь наш горняцкий молодняк, всех отстающих для того, чтобы передать им свое умение работать в забое (аплодисменты). Молодые кадры забойщиков хотят и будут работать. Их только надо научить (аплодисменты)».

Изотов попросил, чтобы ему выделили на шахте специальный участок для обучения молодежи.

В конце 1932 года эта идея осуществилась. Участок-школу создали. Инструктором назначили Никиту Изотова.

Никита Алексеевич сам поехал в обком комсомола и попросил направить к нему комсомольцев, прибывших в Донбасс из деревень. Прислали два десятка молодых ребят, ничем не владевших, кроме энтузпазма. К ним прибавили два десятка начинающих горняков, уже несколько месяцев числившихся на шахте в разряде «обозников».

Перед администрацией Изотов поставил три непременных условия:

первое — дать школе самый отстающий участок шахты;

второе — состав школы сделать переменным: научился человек — переводите в другое место;

третье — любой отстающий рабочий с любого участка по его желанию беспрекословно переводится в изотовскую школу.

Изотову поначалу и верили и не верили, но условия его приняли. А вскоре поверили, и основательно.

Самый отстающий участок № 7 под изотовским началом уже со второго месяца стал выполнять, а затем и перевыполнять задание. А в третьем месяце, когда средняя сменная производительность забойщика на шахте составляла 5,5 тонны угля, изотовские ученики дали 9 тонн.

Получив 7-й участок, Изотов пролез по его уступам, изучил строение пласта, проверил крепление. Занялся обеспечением «тылов»: расчетом необходимого транспорта, организацией доставки крепежного леса. «Сначала создадим надежный фронт для работы, а потом станем воевать», — говорил он начальнику шахты. В одном он был уверен: «Бойцов угля выкуем!»

И он их ковал, щедро одаряя своим мастерством.

Вот что я записал в свой блокнот в апреле 1933 года:

«Красная звезда горит на участке № 7. Это изотовский, комсомольский участок. Десять длинных ступенчатых уступов. В каждом — забойщик. Никита Изотов ловко ползет из уступа в уступ. Мы ползем за ним.

В каждом уступе — остановка. Никита наблюдает за работой.

— Неверно обушок держишь. Не в тот прослоек бьешь. Вот так держи. Вот так бей.

— Неправильно зубок стоит. Вот так должен стоять.

Делается зарубка. Забойщик долго бьется над ее окончанием. Никита берет обушок. Его фигура застыла, движутся только руки. Несколько точных ударов — и масса угля, крошась, обваливается. Инструктор объясняет свою удачу забойщику: вот так он держал обушок, почему именно так держал, в какой прослоек бил, почему именно сюда бил.

На каждом наряде Изотов собирает свою группу ребят и беседует с ними. Делится впечатлениями о работе каждого забойщика в минувшую смену. Одних похвалит, других подтянет. И тут же обсуждает очередное задание, каждому определяет, в какой уступ идти. Обсуждают сменно-встречный план. Все уверены во встречном, так как знают, что в уступы пролезет Никита и покажет, как выйти из затруднительного положения.

Кто попал на седьмой участок, отсюда уже сам не уйдет. Он быстро обучается работе, и заработок его повышается. На изотовском участке нет самовольных уходов. Но есть «текучесть» другая. Как только забойщик научился работать и начал перевыполнять задание, его переводят на отстающий участок.

— Делаю для любого участка выгодный обмен, — говорит Изотов. — Даю лучших, беру худших.

Но и «худшие» на участке Изотова становятся ударниками».

В апреле 1933 года собралась в городе Сталино, центре Донбасса, Вседонецкая конференция ударников-шахтеров. Переполнен зал городского театра. 450 делегатов. Много гостей. В президиуме руководители донецких большевиков. Рядом с ними Никита Изотов.

На трибуне — лучший ученик Изотова комсомолец Саша Степаненко. Он рассказывает, в чем сила Изотова и в чем секрет успехов его участка.

— Наш участок организовался в конце декабря 1932 года. Сорок пять комсомольцев, не выполняющих задания, пошли работать к товарищу Изотову. Наш учитель дал нам «зарядку», проинструктировал, как надо хорошему шахтеру работать… Мы выбрали бюро комсомольской ячейки, выделили бригадиров, сказали себе, что дисциплина у нас должна быть боевой, как на фронте, и стали работать. Кое-кто посмеивался над нами сначала: «Собрались ребятишки, и участок свой завалят, и шахту подведут». Дали нам задание: 150 тонн. В первый день мы дали только 90. Но голов не повесили. Никита Изотов сказал: «Не бойтесь, ребята. Не унывайте, завтра дадим лучше». Назавтра дали 130 тонн. И день за днем начали двигаться вперед…

Из президиума Степаненко просят рассказать, как сам он овладел изотовским методом.

— Вот я скажу, — отвечает Степаненко. — Десятого января была моя первая упряжка на изотовском участке. Когда я взял в руки обушок, то он показался мне очень легким, но когда стал работать, то сразу почувствовал, что обушок тяжелый. Испугался, что не буду выполнять задание. Стал стараться. Просидел в забое с шести утра и до двух дня, после этого насилу вылез из шахты. Руки сильно болели. На другой день дело пошло веселее, но чувствовал усталость. Проработал полчаса, вижу: лезет Никита Изотов. Остановил меня, спрашивает: «Ну как, тяжело рубать?» — «Тяжело. — откровенно отвечаю. — С непривычки, что ли, не пойму. А он говорит: «Вот сейчас поймешь». Взял мой обушок, осмотрел. Ручка дубовая, малопригодная, зубок длинный. Руки отбивает. Изотов показал, как брать уголь, чтобы он пошел струей. Лучше сделать меньше ударов, да чтоб каждый бил в цель, в «яблочко». А на другой день Никита мне и обушок другой дал. В этот день я нарубал угля вдвое больше, чем накануне. Демобилизованного красноармейца Шалимова удалили было с шахты за плохую работу, он обжаловал, и мы взяли его к себе. Что же вы думаете? Шалимов дает сейчас триста процентов плана…

Накануне Вседонецкой конференции ударников-шахтеров Никиту вызвал на соревнование лучший забойщик Подмосковного бассейна, однофамилец — Изотов Иван.

Он обратился к Никите Изотову с письмом.

«Товарищ Никита Изотов!

Я прочитал в «Правде» о тебе, что ты лучший забойщик Донбасса. Моя фамилия тоже Изотов, зовут меня Иваном Яковлевичем. Я тоже, как и ты, забойщик. Угля меньше 19 тонн в смену не даю. Работаю в Подмосковном бассейне, в Донском районе, на шахте № 7. Наша шахта № 7, как и ваша Горловская шахта № 1, перевыполнила квартальную программу.

Потому, тов. Никита Изотов, и вызываю тебя на соревнование.

Чтобы знал ты, тов. Изотов Никита, кто с тобой соревнуется, могу рассказать тебе, что работал я в Донбассе на Первомайском руднике, на шахте имени Крупской, гнал подготовительные работы, давал до 30 вагонеток в сутки, 8 раз был премирован. Был добровольцем в Красной гвардии и Красной Армии.

Сейчас в Подмосковном бассейне, на шахте № 7, я сам овладеваю техникой горного дела и учу свою бригаду, как надо работать. Я вникаю в дела не только своей бригады, но всей смены, всей шахты. Когда вчера шахта немного снизила добычу, я вместе со своей бригадой добился во всей смене перелома. Сегодня шахта вновь перевыполнила задание.

Напиши мне, тов. Изотов Никита, согласен ли ты со мной соревноваться так, чтобы вся страна могла следить за нашим соревнованием, напиши, какие ты выдвигаешь условия нашего соревнования».

Никита Изотов пригласил однофамильца приехать в Донбасс, чтобы здесь заключить социалистический договор.

На Вседонецкой конференции ударников-шахтеров они и встретились.

— Мы с тобой, Никита, считаемся лучшими ударниками, давай показывать новые рекорды, — сказал ему Иван.

Никита ответил:

— Соревноваться давай, но помни: я, Никита Изотов, да ты, Иван Изотов, вдвоем угольную промышленность не поднимем. Так давай же соревноваться не только сами, а нашими участками и нашими шахтами. Давай не только сами хорошо работать, но и подтягивать других.

В этих словах смысл и цель изотовского движения.

На Вседонецкой конференции подводились итоги соревнования шахтеров. Переходящее Красное знамя было присуждено изотовской шахте № 1.

Вступая в новое соревнование, Изотов задумал перейти с обушковых уступов на механизированный участок, чтобы обучать рабочих владению отбойным молотком. Для изотовской школы выделили механизированный участок «Мазурка»-12. Изотов обнаружил на нем массу недостатков: крепление велось плохо, рештаки неисправны, воздушная магистраль расшатана. Уступы короткие, хорошему забойщику трудно развернуться.

После первой смены, Изотов собрал своих забойщиков и сказал:

— Участок имеет план в 110 тонн. План этот явно мал, но и он не выполняется. В ближайшие же дни мы должны план перекрыть.

Вместе с техником, при помощи забойщиков Изотов удлинил уступы. Очистили забойное поле, исправили рештаки. Никита Изотов взял в руки отбойный молоток и за часть смены легко вырубил 30 тонн угля, тогда как обычно на этом участке рабочие за полную смену давали по 7–8 тонн.

На третий день работы изотовцев — 21 мая 1933 года — участок впервые выполнил план. В июле план перевыполнили вдвое.

Зародившись в Горловке, изотовское движение стало быстро распространяться по всему Донбассу. В Макеевке горком партии провел слет передовых рабочих по обмену опытом. На шахтах Дзержинского рудоуправления были созданы «изотовские лавы», выделили внештатных инструкторов и к каждому из них прикрепили по четыре отстающих забойщика.

В газетах появились сообщения о высокой производительности забойщика шахты № 10 «Артем» Свиридова. Он предложил новую систему удлиненных уступов. В 1932 году длина уступов обычно составляла 5–6 метров. Свиридов рекомендовал увеличить их до 20 метров. Тогда забойщику придется меньше времени и сил тратить на вырубку кутков — самую трудоемкую операцию в уступе.

Предложение Свиридова положительно оценил Никита Изотов. Они встретились, посоветовались и пришли к выводу: работая по-изотовски в свиридовских уступах, можно достигнуть еще большей производительности труда.

Слава о работе Никиты Изотова и его последователей пошла далеко за пределы Донбасса. Появились изотовцы Металлургии, нефтяной промышленности, машиностроения, изотовцы строительства, транспорта, сельского хозяйства…

На металлургическом заводе имени Дзержинского Стали проводить Дни Изотовых. Лучшие ударники, всеми уважаемые горновые, сталевары, газовщики, машинисты рассказывали о том, как овладевают техникой. На Сталинском металлургическом заводе в Донбассе был организован «пятидневник Изотовых в металлургии». На Харьковском заводе сельскохозяйственных машин «Серп и молот» одна из передовых бригад формовщиков Иръявила себя «изотовской» и взяла шефство над отстававшей бригадой.

На XVII съезде партии в феврале 1934 года Григорий Ивановцч Петровский, председатель ВУЦИК, говорил:

— Донбасские большевики сумели создать теперь уже не только отдельных Изотовых, а целые бригады, целые слои изотовцев.

Николай Михайлович Шверник в своем выступлении добавил:

— Изотовское движение охватило тысячи и десятки тысяч людей. Эти люди не обладают какой-то особой, исключительной силой, но зато они обладают способностью управлять механизмами, обладают знаниями залегания пласта и техникой дела. Это новый тип рабочего-шахтера, борца за новые методы работы, шахтера-творца, инициатора.

Многие годы стремился Изотов к учебе, отсутствие образования тяготило его. Он достигал успехов благодаря богатому опыту, горняцкому таланту, природной смекалке, умению вести за собой людей. Но отсутствие технической подготовки давало о себе знать на каждом шагу, как только он стал начальником механизированного участка.

Никита Алексеевич начал в 1934 году учиться на дому. Приобрел учебники, засел за техническую литературу, но учеба, систематическая, планомерная, не ладилась. Его поглощали производственные заботы, общественные дела, да и не было навыка к самостоятельной работе над книгой. Изотов все более приходил к мысли, что на какое-то время нужно сесть за парту… А окончательно он утвердился в ней начале 1935 года.

Этот год начался для Никиты Изотова большими событиями. В январе он участвовал в работах XIII Все-украинского съезда Советов и был избран членом Все-украинского Центрального Исполнительного Комитета. Из Киева Изотов с украинской делегацией выехал на VII Всесоюзный съезд Советов в Москву. Здесь он был избран членом ЦИК СССР.

По возвращении Изотова в Горловку секретарь шахтного парткома поздравил Изотова с избранием в члены ЦИК и сообщил, что горком решил командировать его на учебу в Москву, в Промакадемию. В эту академию поступали хозяйственники-практики, нуждавшиеся в теоретических знаниях. Изотов с радостью принял это предложение.

Стал готовиться с преподавателем к вступительным экзаменам в академию. Днями и вечерами просиживал за уроками. Очень тянуло на шахту, но ему категорически запретили заниматься чем-либо, кроме учебы.

Когда до начала учебного года оставалось два месяца, товарищи порекомендовали Изотову хорошо отдохнуть, шахтком дал путевку в Сочинский санаторий угольщиков, и Никита Алексеевич на собственном автомобиле, подаренном наркомом, поехал на Черноморское побережье.

В Горловку Никита Изотов вернулся 2 сентября вечером. И на следующий же день, к утренней смене он был в нарядной: соскучился по шахтным новостям.

В нарядной Никиту Алексеевича поразило царившее здесь необыкновенное возбуждение. Товарищи шумно поздоровались с Никитой и тут же спросили, видел ли он сегодняшние газеты? Нет, он еще не видел их. «Тогда слушай!» — крикнул кто-то и начал читать вслух:

— «Рекорд кадиевского забойщика Алексея Стаханова… В ночь с 30 на 31 августа, в ознаменование Международного юношеского дня он установил всесоюзный рекорд на отбойном молотке… добыл за смену 102 тонны угля, выполнил 14 норм, заработал 200 рублей…»

102 тонны угля за 6 часов!

— Это не только всесоюзный, это мировой рекорд! — воскликнул Никита Изотов.

Нарядная гудела. Сообщение несколько раз читалось вслух для подходивших новых групп шахтеров. Одни радовались рекорду, другие разводили руками, высказывали сомнения, но никто не мог оставаться равнодушным. Газеты не содержали еще подробностей работы Стаханова в знаменитую последнюю августовскую ночь 1935 года, и многие спрашивали друг друга: как мог он достигнуть такой добычи?

Слушая в третий раз телеграмму о рекорде на «Центральной-Ирмино», Изотов припомнил Стаханова. Он познакомился с ним в 1933 году, когда ездил в Кадиевку на слет ударников. Стаханов уже тогда перевыполнял норму.

Из нарядной Изотов направился в шахтпартком. Здесь уже были известны некоторые детали рекорда: впервые в истории угольной промышленности на шахте «Центральная-Ирмино» осуществили разделение труда забойщика и крепильщика. Если до сих пор забойщик сам рубил и сам же крепил, то Стаханов только рубил уголь, а следом за ним шли два крепильщика.

Изотов прикидывал: его собственные рекорды без разделения труда достигали 60–70 тонн. А если разделить труд если только рубить? Что если применить стахановский метод не в обычных, а в удлиненных уступах, «свиридовских», дающих забойщику большой простор?

Страстное желание посоревноваться целиком овладело Изотовым. Он обратился в горком партии и в трест с просьбой разрешить ему до отъезда в Промакадемию поработать по-стахановски. Некоторые советовали Изотову не торопиться. Ты, мол, почти два года был начальником участка, потерял навык, а теперь, особенно после отпуска, следовало бы несколько дней поработать на молотке, а потом уже идти на рекорд. Но Изотов наотрез отказался от тренировки. Он заявил, что намеченный им рекорд основан на техническом расчете, а не на физическом напряжении.

Утром 11 сентября Никита Алексеевич спустился в шахту, на участок № 10 пласта «Девятка». В о часов, был подан сжатый воздух, и Изотов поставил свой отбойный молоток к груди забоя… За первые же два часа работы Изотов вырубил около 100 тонн угля. Пять крепильщиков шли за ним, но и они едва успевали крепить. За 6 часов была добыта 241 тонна угля… Изотов с трудом выбрался из уступа — все было засыпано углем. Два электровоза не справлялись с вывозкой.

Сотни рабочих, их жены и дети встретили Никиту Алексеевича у выхода из шахты и забросали его цветами.

Торжествовала вся Горловка. Весь Донбасс поздравлял героя.

А Никита Алексеевич… был недоволен. На следующий же день он собрал лучших забойщиков шахты и разобрал с ними свою вчерашнюю работу. Он сказал, что намеревался добыть 300 тонн, но ему помешали: воздух подавался с перебоями, откатка угля запаздывала. Если как следует организовать работу, можно добыть за смену и 400 и 500 тонн. Но дело не в одних рекордах. Рекорды не самоцель. Они лишь показывают возможности наших людей и нашей техники, главное же в том, чтобы приспособить все службы шахты к стахановским методам и дать возможность всем рабочим добывать уголь по-стахановски.

Несколько часов длилась беседа мастеров угля. Это было своеобразное прощание с Изотовым в канун его отъезда. Забойщики обещали Изотову не посрамить честь шахты.

И как бы в подтверждение этого 13 сентября забойщик Артюхов пошел на участок, где двумя днями раньше работал Изотов, и добыл за смену 310 тонн угля. Рекорд Стаханова был перекрыт более чем вдвое!

В эти бурные дни Никита Алексеевич приехал в Москву на учебу. Приехал не «с пустыми руками», не со старой славой.

В Москве Изотов встретил ту же, что и в Донбассе, атмосферу стахановских подвигов. Центральные газеты сообщали о достижениях передовых людей рабочего класса во всех отраслях промышленности.

Началась учеба. Ежедневно слушали лекции. К менее подготовленным товарищам, в том числе и к Изотову, прикрепили педагогов для дополнительных домашних занятий.

В первое время тосковал по шахте, с жадностью набрасывался на донецкие газеты, радовался каждому письму от товарищей из Горловки. Накануне Октябрьских праздников он решил съездить в Подмосковный бассейн. До Донбасса далеко, а Подмосковный рядом. Его давно приглашали на шахту № 12 в Донском районе — одну из новых механизированных шахт. Воспользовавшись предпраздничными днями перерыва в учебе — 5 и 6 ноября, Никита Алексеевич отправился в Бобрик-Донской.

Горняки Подмосковного встретили Изотова как близкого человека. В те дни их шахта не выполняла плана. Отставание объясняли отсутствием достаточного количества квалифицированных горняков, слабостью дисциплины, неполадками — чем угодно, только не плохой организацией работ.

Никита Алексеевич спустился в шахту. В лавах — тяжелые врубовки и отбойные молотки, на откатке — троллейные электровозы. С такой техникой, кажется, можно горы своротить! Но на 1-м Северном участке, куда пришел Изотов, лава стояла. Под рештаками и транспортной лентой лежали кучи угля. Не только врубовой машиной, даже отбойными молотками невозможно было работать. Запасные выходы из лавы были завалены стойками.

Никита Изотов упрекнул инженера участка в плохом состоянии горных выработок, плохом использовании механизмов. Но в ответ он услышал: кровля, мол, сложная, управлять ею трудно, ставить врубовую машину рискованно, люди неопытные и так далее. Изотов повял. Детский лепет!

По возвращении в Москву Никита Изотов поделился своими впечатлениями от поездки с Серго Орджоникидзе. Никита Алексеевич высказал мнение, что шахту подводит слабость технического руководства. Если применить стахановские методы, положение можно выправить в короткий срок. Орджоникидзе посоветовал Изотову выехать после Октябрьских праздников на шахту № 12 и помочь товарищам наладить стахановскую работу.

В дни празднования XVIII годовщины Октября Никита Алексеевич встретился с гостившими в Москве стахановцами. Тут был и сам Стаханов, были ткачихи Виноградовы, кузнец Бусыгин, обувщик Сметанпн, машинист Кривонос — все зачинатели стахановского движения. Радостными были встречи, сердечными беседы. А тут еще пришла телеграмма из Горловки: его бывший ученик Александр Степаненко, а теперь младший командир Черноморского флота, приехав на праздники на «Кочегарку», вырубил за смену 552 тонны угля. За Степаненко шли 10 крепильщиков.

14 ноября в Москве открылось Всесоюзное совещание стахановцев. Четыре дня выступали стахановцы, руководители партии и правительства. Выступил и Никита Изотов. Свою речь он начал словами: «Я, товарищи, не могу хорошо говорить», но говорил так горячо, с такой убежденностью, что весь зал затих, стараясь не проронить и слова из этой речи, а затем разразился волнующей овацией. Он говорил о нашей партии, которая воспитывает людей, о заботах шахтеров, о воспитании молодых рабочих. Изотов рассказал также о поездке на подмосковную шахту № 12 и сообщил, что, по совету наркома, он завтра же едет в Мосбасс на две недели, едет не один, а с небольшой бригадой.

Совещание в Кремле продолжалось, а Изотов вместе с еще тремя слушателями Промакадемии спустился в шахту № 12. Ознакомились с состоянием всех участков, беседовали со многими шахтерами, инженерами, техниками. У приезжих создалось убеждение, что шахта не только в состоянии выполнить план добычи в 1250 тонн угля, но что это задание может быть превзойдено. Разговоры о том, что план будто бы «завышен» и «нереален», Изотов категорически отвергал.

Бригада Изотова предложила вариант новой организации работ — график цикличности, который позволял параллельно вести добычу угля и подготовительные работы.

После того как был принят новый график, Изотов пошел в отстающие лавы и там с отбойным молотком в руках учил, как надо добывать уголь.

На шестой день, 23 ноября, шахта выдала 1501 тонну угля. 24 ноября этот уровень был закреплен. Шахта начала изо дня в день давать уголь сверх плана.

Возвратившись в Москву и отчитавшись перед наркомом, Никита Алексеевич возобновил занятия в Промакадемии.

Но и в учебных буднях он продолжал жить жизнью родного Донбасса. В зимние каникулы Изотов приехал к Горловку на свою шахту и добыл за смену 640 тонн угля — целый эшелон…

В сентябре 1937 года Никита Алексеевич Изотов, еще не закончив Промакадемию, был приглашен в Наркомтяжпром для назначения на хозяйственную работу в угольную промышленность. Хотелось доучиться, но раз есть поручение партии и правительства — готов приступить к работе немедленно.

Изотов получил сначала назначение на работу в аппарат наркомата в Москве, в качестве ревизора при наркоме по борьбе с авариями, а затем послан управляющим трестом «Шахтантрацит» в Ростовской области. Это был один из крупных трестов Донбасса, объединивший более двух десятков шахт.

Итак, началась новая глава в жизни Изотова…

В город Шахты Изотов прибыл 28 сентября 1937 года. Прямо с поезда направился в трест. Было 10 часов утра. Он попросил сводку о работе шахт за истекшие сутки. Рядом со столбиком добычи стояли двухзначные проценты, и все далеко от ста.

Через час после прибытия Изотова в тресте раздался телефонный звонок, горный инспектор сообщил о закрытии восьми участков из-за нарушения правил технической эксплуатации. «Хорошая встреча новому управляющему», — сказал Изотов. Он собрал руководящих инженеров треста и приступил к выяснению причин тяжелого прорыва, который уже сегодня приведет к резкому снижению добычи угля. На вопрос, с чего начинать, жизнь сама не замедлила дать ответ… Надо начинать с наведения порядка на шахтах.

Прежде чем приступить к разработке общего плана наступления, он осмотрел все шахты, переговорил с руководителями, с партийными работниками, со многими стахановцами.

Изотов начал с шахты «Пролетарская диктатура». Не задерживаясь в конторе, он предложил заведующему и главному инженеру повременить с докладом, а сначала спуститься с ним в шахту. «Там будет виднее», — сказал Изотов. Опытнейший горняк находил, что самым достоверным «материалом» о состоянии шахты будет личный осмотр участков и лав. Ничто не укрылось ст его взора. Изотов решительно потребовал привести в порядок штреки, пути, камеры хранения инструментов, противопожарные средства. Из шахты Изотов направился в общежитие холостяков. Осмотрев его, он предлжил срочно отремонтировать помещение.

После посещения шахты Изотов внимательно следил за ее работой, ежедневно беседовал с начальником шахты, спрашивал о выполнении не только суточного, но и сменных планов. Когда возникали затруднения в материальном снабжении шахты, трест приходил на помощь.

Таким же образом осуществлял Никита Изотов руководство и другими шахтами. Отсутствие хозяйственного опыта он старался восполнить опорой на актив, часто советовался со старыми горняками-стахановцами, которые его понимали и которых он понимал с полуслова.

Усилия парторганизации и хозяйственного руководства дали положительный результат. В октябре — ноябре ряд шахт добился увеличения добычи угля. Шахта «Пролетарская диктатура» перевыполнила ноябрьский план. А в начале декабря и весь трест «Шахтантрацит» подошел близко к плану, в отдельные дни даже перевыполнял его.

Никита Изотов окунулся в большие дела. На первых порах он допускал и ошибки, подчас решая вопросы «с ходу». Горком партии не щадил самолюбия управляющего, указывал на недостатки, критиковал ошибки. С помощью партийной организации Изотов накапливал опыт и рос как хозяйственник.

Изотов всячески помогал развертыванию социалистического соревнования, зная по собственному опыту его великую силу. Особенно большого размаха достигло соревнование в последние месяцы 1937 года, в связи с происходившей тогда избирательной кампанией — первыми выборами в Верховный Совет СССР по новой Конституции.

23 октября горняки шахты «Пролетарская диктатура» выдвинули Изотова кандидатом в депутаты Совета Национальностей. Много добрых слов было сказано в его адрес на предвыборном собрании. И в резолюции записали: «Мы выдвигаем кандидатуру тов. Изотова, как лучшего забойщика Донбасса, инициатора изотовского движения, как борца за высокую производительность труда, как мастера забоя, как верного сына своего народа, борющегося вместе с партией и всеми трудящимися СССР за дело коммунизма, за счастье трудового народа».

На первой сессии Верховного Совета в Кремле, в том же зале, где происходило Первое Всесоюзное совещание стахановцев, вновь встретились знатные шахтеры и ткачихи, сталевары и машинисты. Теперь они встретились не только как передовые рабочие, но и как государственные деятели, облеченные высоким доверием народа.

После первой сессии Верховного Совета Никита Изотов выступил с отчетами на собраниях трудящихся. Докладывая о принятых законах, он призывал шахтеров развернуть соревнование за досрочное выполнение пятилетнего плана.

Под знаком борьбы за успешное выполнение новой — третьей пятилетки прошел весь 1938 год. Большими успехами закончили этот год и шахты треста «Шахтантрацит», значительно увеличившие добычу угля. В конце 1938 года Никита Изотов был назначен начальником комбината — сначала «Ростовуголь», затем «Сталинуголь».

А на XVIII съезде ВКП(б) его избрали членом Центральной ревизионной комиссии.

Никита Изотов не оставлял мысли о продолжении учебы, прерванной в 1937 году. В феврале 1940 года Наркомат угольной промышленности направил Никиту Алексеевича в Промакадемию.

Через год, закончив учебу, Изотов вернулся в Донбасс. Его назначили управляющим треста «Боковантрацит». На этом посту и застала его война.

В первый же день просился на фронт. Не призвали. Стране нужен был уголь точно так же, как танки, как самолеты. Никита Изотов не знал покоя в работе. Под его руководством шахтеры «Боковантрацита» с меньшим количеством работников добывали больше угля, чем до войны.

Гитлеровцы довольно быстро продвинулись в глубь Украины. Шахтеры начали создавать народное ополчение. Десятки тысяч горняков образовали саперную армию. Строили оборонительные рубежи, чтобы преградить путь врагу к Донбассу, к Ростову, к Северному Кавказу. Командующим этой армией был назначен заместитель наркома угольной промышленности Дмитрий Григорьевич Оника, а его помощником по снабжению — Никита Алексеевич Изотов. Эти люди хорошо знали друг друга, вместе начинали руководящую деятельность в угольной промышленности. Впервые они встретились в 1937 году в городе Шахты, где секретарем горкома партии был Оника, молодой инженер, только что окончивший Московский горный институт. Организаторский и технический талант Оники в соединении со смекалкой и опытом Изотова позволили успешно развернуть оборонительные работы в труднейших условиях прифронтовой полосы, часто под обстрелом противника.

— События развертывались с такой стремительностью, — рассказывал Д. Г. Оника, — что строительные работы, на которые требовались бы в обычных условиях месяцы, следовало производить за считанные дни, а иногда и часы… Фронт приближался, и в зону военных действий попадали район за районом. Не затихая, шла эвакуация из Донбасса оборудования и материальных запасов. Этим были заняты и весь местный государственный, и снабженческий аппараты. Никита Изотов со своей популярностью и авторитетом умел все необходимое для саперной армии найти и достать, кажется, из-под земли. И вовремя доставить. Он вел и политическую работу, появлялся на самых трудных и опасных участках, попадал в переплеты, но никогда не терял оптимизма. Его простое слово доходило до сознания и сердца горняков. Это человек, за которым любой пойдет на смертельный бой…

Но и после падения Донбасса просьба Изотова о посылке на фронт не была удовлетворена. Вместе со многими тысячами шахтеров он был по решению Государственного Комитета Обороны направлен на Восток. Донбассцы прибывали на Урал, в Кузбасс, в Караганду, в Восточную Сибирь.

В течение двух лет работал Никита Изотов в угольной промышленности Урала и Восточной Сибири. В 1942 году возглавлял тресты «Полтавобредыуголь» и «Челябинскуголь», в 1943 году заведовал шахтой № 8 в Черемховском бассейне. В сентябре 1943 года Советская Армия освободила Донбасс. Началось возрождение «всесоюзной кочегарки». 26 сентября Государственный Комитет Обороны вынес постановление «О первоочередных мероприятиях по восстановлению угольной промышленности Донбасса». Война еще продолжалась, а страна выделяла Донбассу огромные сродства, оборудование, людей.

По поручению правительства Наркомуголь формировал кадры восстановителей Донбасса. В числе группы хозяйственников туда выехал и Никита Изотов.

Тяжелая картина предстала перед горняками, возвратившимися в Донбасс. Города и шахты, заводы и электростанции лежали в руинах. 314 основных шахт, 31 шахта-новостройка и несколько сот мелких шахт были затоплены. 2850 километров подземных выработок завалены. Плоды труда многих поколений шахтеров были уничтожены.

Гигантская, неслыханная в истории государств восстановительная работа должна была быть осуществлена в кратчайшие сроки.

Делу восстановления родного Донбасса, возрождения его шахт отдал последние годы своей жизни и Никита Изотов.

Он руководил шахтой, был заместителем начальника комбината, начальником шахтоуправления. В последней характеристике, хранящейся в личном деле Изотова, Енакиевский горком партии и трест «Орджоникидзеуголь» свидетельствуют: «За время работы Никиты Алексеевича Изотова шахтоуправление перевыполняет государственный план угледобычи и подготовительных работ».

В последние годы жизни Никита Алексеевич тяжело болел, длительное время был прикован к постели. Он скончался 14 января 1951 года.

В траурном уведомлении Центрального Комитета партии говорилось:

«ЦК ВКП(б) с глубокой скорбью извещает, что 14 января сего года после продолжительной болезни скончался тов. Изотов Никита Алексеевич, член Центральной ревизионной комиссии Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), рабочий-шахтер, один из зачинателей стахановского движения шахтеров Донбаса».