Новая жизнь владыки демонов

Глава 26

Всё проходит именно так, как я запланировал (а точнее — сымпровизировал). Помощник Радищева выводит Лику из особняка без проблем. Просто говорит паре охранников, что получил приказ лично перевезти пленницу в другое место, и вопросов ни у кого не возникает.

Его машина — здоровенный «Ровер», стоит очень удобно. Он прикрыта от любопытных глаз высокой изгородью, а камер нам с демоницами, скрытыми невидимостью, опасаться не приходится. Так что когда Аристарх распахивает заднюю дверь, мы торопливо залазим в джип, но маскировку снимаем, только когда выезжаем за пределы Зеленогорска.

— Останови здесь, — требую я километров через двадцать.

Аристарх послушно тормозит на обочине пустой двухполосной дороги, по которой мы возвращаемся в Петербург.

— Выходи из машины. Маруся, ты за руль. Лика, пересядь, пожалуйста, назад.

Все выполняют приказы молча. Помощник Радищева, желая мне угодить, и вовсе не думает сопротивляться. Преданно заглядывает в глаза, словно баргест.

Хм… Интересно, где сейчас псина? Удалось ли ей уйти незаметно, или она навела шороху на базе? Если так — Радищев узнает об этом очень быстро, мгновенно вспомнит предваряющий события звонок Аристарха и поймёт, что дело нечисто.

Так что действовать надо быстро.

— К багажнику. Открывай его.

Едва мужчина выполняет мой приказ, как я бью его отобранным пистолетом в висок. Подхватываю обмякшее тело под мышки, и не без труда закидываю в багажник. На всякий случай связываю руки и ноги найденной тут же верёвкой, обыскиваю помощника Радищева. Достаю из карманов кошелёк, зажигалку и портсигар, обтираю их и выбрасываю в кювет. Достаю из внутреннего кармана пленника телефон, несколько секунд разглядываю его, и тоже выбрасываю, стерев отпечатки. Пусть это и та модель, которую, вроде как, нельзя отследить, но… Напрасно лучше не рисковать. В ближайшие дни Радищеву незачем знать, где я нахожусь.

И только после того, как избавляюсь от личных вещей Аристарха, сажусь на переднее сиденье.

— Поехали.

— Куда, господин?

— К твоему отцу.

Несколько секунд в машине висит тяжёлое молчание.

— Господин… Он сейчас в нашей родовой усадьбе, в Елизаветино. И… Никого не принимает.

— На моей памяти ты впервые оспариваешь мой приказ, — холодно чеканю я, — Не ты ли, Маруся, говорила, что исполнишь всё, что я пожелаю?

— Господин, я не… Я не собиралась оспаривать ваши слова, простите! Я имела в виду, что когда он узнает что вы к нему приехали, может отказаться вас принимать. Учитывая всё происходящее…

— Ничего, я умею быть убедительным. И если понадобится, ты сама его уговоришь выйти мне навстречу и сделать всё, что я попрошу. Это понятно?!

Мой голос звенит, а внутри всё клокочет. Несмотря на то, что я хладнокровно проник на территорию этого @#$% поместья и также хладнокровно вытащил оттуда сестру, во мне бушует ярость. Та самая, которая привела меня на место правителя Преисподней. Та самая, благодаря которой я прошёл путь от бесправного низшего до высшего архонта.

И я уверен, что эта ярость поможет мне и в этом мире.

Мы едем почти четыре часа, и даже попадаем в небольшую пробку на западном скоростном диаметре — кто-то расхлестался на трёх полосах, и движение застопорилось на несколько километров.

Лика, перенёсшая несколько неприятных дней, совершенно запутавшаяся и напуганная моими странными знакомыми и баргестом, засыпает на заднем сиденье, уронив голову на плечо Ванессы. Огненная дева, потратившая кучу моего эфира, тоже утомилась и прикрыла глаза.

А мы с Горчаковой за всю дорогу не перекидываемся и парой фраз. Правда, на подъезде к Гатчине она всё же решается и спрашивает:

— Господин… Что вы собираетесь делать? С Радищевым?

— Привлеку его к ответу. У меня есть запись разговора и его личный помощник, который расскажет всё, что я захочу. Надо только с ним хорошенько поработать, используя одно из моих истинных умений. Есть Лика, которая выступит свидетелем.

— Вы хотите вынести произошедшее на княжеский суд?

— О нет, — улыбаюсь я, — есть идея куда лучше. Но для этого придётся какое-то время пожить в вашем поместье.

В подробности не вдаюсь, и Маруся, кивнув, не лезет с дальнейшими расспросами. Я, в свою очередь, беру её телефон и ищу подходящее место. Запоминаю геолокацию и возвращаю трубку Горчаковой.

— Звони начальнику своей охраны. Пусть присылает в эту точку две машины. В одной должен быть только водитель — в неё пересядем мы. В другой пусть будут трое бойцов. Для охраны. Знаешь ли, зае@ало, что меня всё время пытается кто-то убить. А эту тачку Радищев может отследить дистанционно, она напичкана электроникой. Время терять не будем, если позвонишь сейчас, окажемся в точке примерно в одно время. И да, пусть захватят пару гранат.

Она кивает, набирает номер Марка, который наведывался с нами в логово Ворона, и объясняет ситуацию. Затем отключается, отправляет ему геолокацию. Её телефон пиликает в ответ меньше через минуту, девушка бегло просматривает сообщение, не отвлекаясь дороги, и говорит:

— Говорит, что они будут там примерно через час.

— Нормально, — я просматриваю карту на бортовом компьютере «Ровера», не включая навигатор, — Мы приедем раньше минут на двадцать, но это не страшно. Думаю, даже если люди Радищева нас начнут отслеживать прямо сейчас, добраться до точки всё равно не успеют. А потом… Пусть попробуют нас отыскать…

Вскоре мы оказываемся на Талинском шоссе, и я велю девушке свернуть на Новогорелово. Проехав его насквозь, мы двигаемся на восток, пока я не командую свернуть к каким-то садам, а уже оттуда — в лес. Проехав ещё немного, сверяюсь с картой на телефоне Маруси, и мы останавливаемся.

Ждать приходится недолго — минут через десять я вижу в зеркало заднего вида два «Патриота», которые останавливаются в нескольких метрах позади «Ровера». Оттуда выходят ребята в солдатской униформе и нашивкой с чёрным орлом на золотом фоне, держащим длинный крестообразный скипетр.

— Госпожа, что случилось? — встревожено спросил Марк, приехавший за Марусей лично.

— Со мной — ничего, Марк. Я помогала другу.

— Привет, боец, — кивнул я здоровяку с щетиной.

— Господин Орлов, — он слегка поклонился, — У вас снова проблемы?

— Ещё какие. Но не будем об этом — лучше побыстрее убраться отсюда, за нами может быть хвост. Оставьте одну машину мне и моим спутницам, а сами езжайте позади на второй. Заберите из багажника, — я хлопаю по «Роверу», — человека к себе в тачку. А потом сожгите её. Гранаты захватили?

Марк слушает внимательно, но когда я заканчиваю, смотрит только на Горчакову.

— Делай, как он говорит. И не задавай лишних вопросов.

— Конечно, госпожа, — кивает начальник Марусиной охраны.

Мы пересаживаемся в «Патриот», я спрашиваю у Лики, как она себя чувствует, и слегка воздействую на неё эфиром, чтобы успокоить. Это сказывается на ней благотворно, и сестрёнка уже не дёргается от резких звуков, её взгляд не затравленный, да и сама она выглядит не напуганной, а, скорее, заинтересованной происходящим.

Что ж, это хорошо. Ещё пара таких сеансов, и никакой психотравмы не будет.

Мы отъезжаем от «Ровера», один из бойцов Маруси закидывает в него гранаты и отбегает. Грохает взрыв, охрана садится во вторую машину, и следует за нами.

Мы возвращаемся на трассу, доезжаем до Гатчины, заворачиваем в Елизаветино, немного плутаем по улицам посёлка, проезжаем пару и оказываемся перед здоровенными коваными воротами. Через несколько секунд створки распахиваются. Стоящие за ними бойцы отдают Горчаковой честь.

Мимо идеально постриженных лужаек и фонтанов мы проезжаем к большому кирпичному особняку, и останавливаемся перед широкой лестницей. На её верхних ступеньках стоят ещё несколько охранников. Они спускаются, и помогают девушкам выйти из автомобиля, при этом беззастенчиво пялясь на Ванессу в халате медсестры.

— Госпожа, — склоняет голову один из бойцов, с автоматом, квадратным подбородком, идеально постриженными усами и сединой на висках, — Мы вас не ждали. Доложить его сиятельству о вашем приезде?

— Я сама доложу, — отмахивается Горчакова, — Велите прислуге позаботиться о моих спутниках. Пусть расположат их в гостевых комнатах, найдут новую одежду, и сделают всё, о чём попросят девушки. Также разместите моих бойцов. Мы задержимся здесь… На какое-то время.

— Госпожа…

— Выполняй, Клим, — в голосе Маруси проскальзывают соблазнительные нотки, и я чувствую, как она направляет на мужчину свои феромоны.

Даже находясь в паре метров ощущается, как сильно они в него бьют. Лицо бывалого бойца мгновенно меняется — во взгляде появляется совершенно не вяжущийся с образом сурового мужика щенячий восторг, морщины на лице разглаживаются, а на губах появляется лёгкая улыбка.

— Конечно, госпожа. Как прикажете.

— Это ещё не всё, — я подхожу к Марусе, — Надо разобраться с нашим главным «гостем».

Она кивает, прекрасно понимая, о чём я говорю, и снова поворачивается к усатому.

— Клим, в багажнике автомобиля лежит человек. Его нужно определить в какое-нибудь место, где никто не сможет его найти. Свяжите покрепче, скуйте наручниками, не знаю как — но сделайте всё, чтобы он не сбежал. Марк, — она обращается к своему бойцу, стоящему рядом, — Выставите у помещения, в которое его поместят, охрану.

— Он нужен мне целым и здоровым, Маруся, — напоминаю я, и она кивает.

— Пленного не бить, не калечить. Кормить дважды в сутки. Поставьте ему ведро, чтобы справлял нужду, — она морщится после этих слов, — За сохранность этого человека отвечаете головами. И я не шучу!

— Я понял, госпожа, — отвечает Клим, — Всё сделаем. Надо ли предупредить вашего отца об этом?

— Нет, я сама с ним поговорю. Прямо сейчас.

— Как скажете.

Охрана расходится, Клим кликает нескольких слуг и передаёт им слова Горчаковой. Я подхожу к Лике.

— Я тебя оставлю на какое-то время, сестрёнка. Мне нужно поговорить с князем Горчаковым и обсудить некоторые вопросы, касающиеся нашей безопасности. А пока иди со слугами, о тебе позаботятся.

— Впервые оказываюсь в поместье высокородных князей, — замечает Лика, и я смеюсь.

Вот ведь девчонка! Столько пережила, я всего чуточку подрихтовал её состояние эфиром — а она уже пришла в себя. Сильный характер у сестрёнки, зря я думал, что с этим могут быть проблемы. Но на всякий случай всё же говорю:

— Не переживай, сестрёнка. Здесь никто тебя не обидит, и Радищевы не доберутся.

— Я знаю. Ты же будешь рядом.

От этих слов у меня в груди снова разливается тёплое чувство, и пылающая ярость слегка… Нет, не утихает, но кроме неё я чувствую ещё что-то. Приятное и близкое.

Наркун паршивый, опять эти человеческие эмоции!

— Идём, — я поворачиваюсь в Горчаковой, — Нужно поговорить с твоим отцом. И чем быстрее — тем лучше.

Мы поднимаемся по лестнице, и слуги распахивают перед нами двери. Мы заходим в особняк и оказываемся в шикарном холле с высокими потолками, мраморным полом и статуями в стенных нишах.

— Госпожа Горчакова! — встречает нас высокий старик в ливрее, с тонкими усиками и приглаженными волосами, — Мы вас не ждали! Да ещё и с гостями! Позвольте проводить вас в гостиную и…

— Позже, Прохор, — перебивает его Маруся, — Мне нужно поговорить с отцом. Срочно.

— Его сиятельство сейчас занят, и…

— Прохор, ты, кажется, плохо меня расслышал? — в голосе Маруси проскальзывают стальные нотки и я снова чувствую исходящий от девушки эфир, — Я сказала СРОЧНО!

Управляющий (я догадываюсь, что это именно он) обладает железной выдержкой. Он даже не морщится, на лице не дёргается ни один мускул. Но, несмотря на это, устоять перед чарами суккуба он не может.

— Простите, госпожа. Идите за мной. Но имейте ввиду, его светлость может быть недоволен неожиданным визитом.

— Я разберусь.

Мы поднимаемся на второй этаж, проходим по увешанному картинами коридору и оказываемся перед массивными деревянными дверьми. Прохор хочет постучать, но Маруся перехватывает его руку.

— Ты свободен. Иди вниз и проследи, чтобы моих гостей разместили, как следует.

— Как скажете, госпожа.

Старик с идеальной осанкой удаляется. Дождавшись, пока он скроется за поворотом коридора, Маруся без стука распахивает дверь и входит в апартаменты родителей.

Они разделены на две части. Первая — изящно отделанная гостиная. С изысканной антикварной мебелью, картинами, музыкальными инструментами, книжными шкафами, массивным письменным столом возле огромных, во всю стену окон.

А у левой от входа стены имеется ещё одна дверь, из-за которой сейчас доносятся характерные звуки…

— Вот в неё постучать, думаю, стоит, — замечаю я, но Маруся только отмахивается.

— Подождите тут, господин, если вас не затруднит. Налейте себе что-нибудь из отцовского бара, — она показывает на шикарный сервант, который заставлен дорогущим алкоголем.

— Уверена.

— Конечно, — хищно улыбается она, — Впрочем, вы сейчас всё поймёте.

Я пожимаю плечами и пользуюсь советом суккуба. После такого-то дня это будет совсем нелишним. Беру низкий стакан, наугад выбираю бутылку виски, наливаю на два пальца и залпом выпиваю. По телу растекается приятное тепло. Хм… Стоящая вещь.

Маруся тем временем бесцеремонно распахивает двери спальни, и оттуда слышатся проклятья вперемешку с женскими криками.

Что она там делает?..

Через несколько секунд изнутри выбегают две молодые девицы в одних лишь простынях и… Ни одна из них не является женой Горчакова. Они ойкают, увидев меня, и пулей выскакивают в коридор. Я ухмыляюсь, устроившись на краешке письменного стола. Старый хрыч, есть ещё порох в пороховницах! У него из-за меня такие проблемы, а он с куртизанками развлекается!

— Ты что, сдурела?! — я слышу голос Александра Михайловича, — Врываться вот так, без предупреждения!

Он выскакивает в гостиную, запахивая халат, и взглядом натыкается на меня.

— Демид?! Что… Что ты тут делаешь?!

За последние сутки я потратил много эфира. Огромную его часть отдал Ванессе, для поиска баргеста по запаху, поддержания её человеческого вида и активации невидимости. Использовал эмоциональное давление на людей.

Так что сейчас во мне осталось совсем немного истинной энергии. И помня о том, как быстро князь избавляется от её влияния, я надеюсь, что мне хватит эфира для совершения задуманных планов.

Но для этого, по всей видимости, придётся потратить всё, что только есть…

Прикрыв глаза, я вызываю круг Азраила и выбираю второй уровень эмоционального умения. Вкачиваю в него весь имеющийся эфир, сосредотачиваюсь на обожании и одобрении, формирую два одинаковых потока и начинаю равномерно накачивать ими князя Горчакова.

Эффект появляется почти сразу. Мужчина, ещё минуту назад нервный и возбуждённый, глядя на меня расплывается в улыбке. Его движения становятся плавными и уверенными, он подходит к серванту и наливает себе того же виски, что я только что попробовал.

— Не ожидал, что ты посетишь меня, Орлов. Тебя уже выписали из больницы?

— Не совсем, Александр Михайлович, — улыбаюсь я, усаживаясь в кожаное кресло. Вышедшая из комнаты Маруся остаётся у дверей, оперевшись спиной о стену.

— Хм… В таком случае я не понимаю…

— Я здесь из-за тех проблем, о которых вы хотели со мной поговорить, ваша светлостью. Помните? Вы звонили мне накануне взрыва. И мы так и не поговорили. У вас были какие-то важные сведения, которые могли выйти вам боком. Не просветите, о чём речь?

— Ах это… Понимаешь, Демид… Медведев перекрыл мне кислород по всем фронтам из-за наших тёплых отношений. Он каким-то образом узнал о нашем разговоре, касательно регистрации нового клана, и… Ну, Маруся тебе наверняка рассказывала?

— Да, но неужели из-за этого у вас могли возникнуть такие проблемы?

— Светозар очень гордый, вспыльчивый и злопамятный человек, Демид, — Горчаков с бокалом в руке усаживается в кресло напротив меня, — Но тут дело немного в другом. Его вассалы, Радищевы, как оказалось, очень тебя не любят.

— Это я как раз и приехал обсудить. Но продолжайте, что вы имеете ввиду?

— Видишь ли, когда случилось это несчастье у вас в особняке, я навёл справки и узнал кое-что… Оказалось, что во время военного форума ты увёл у них из-под носа крупный контракт. С этим… — мужчина пощёлкал пальцами, — Скальци.

Я скриплю зубами. Проклятье!

— Радищев решил меня убрать из-за такой мелочи?

— Я ничего такого не утверждаю, но… Кроме этого у них к тебе накопилось ещё немного обид. Заявление его сына вернули из престижного университета с отказом из-за проблем с допингом и торговлей наркотиками. И они подозревают, что ты как-то с этим связан. Плюс — это всё слухи, конечно, но тем не менее — Радищевы тесно сотрудничали с одной преступной группировкой. К уничтожению которой, опять же, ты имеешь самое непосредственное отношение.

Мы переглядываемся с Марусей, и она качает головой. Я хмурюсь. Неужели мы оставили какие-то следы?

— И вы полагаете, что это является веским поводом для убийства?

— Для сильных мира сего даже обычное оскорбление является поводом для убийства, Демид. А ты за неполные два месяца умудрился ощутимо щёлкнуть Радищевых по носу несколько раз. Но основной причиной, раз уж спрашиваешь, была именно та сделка со Скальци. Но звонил я тебе, чтобы предупредить о том, что собирается сделать Медведев. Впрочем, как оказалось, это не самое страшное, что могло произойти, — Горчаков делает большой глоток виски, — Сожалею о смерти твоего отца.

— Благодарю. И спасибо, что пытались меня предупредить. А теперь, если позволите, я изложу цель своего визита.

Горчаков уже порядочно накачан моим эфиром с примесью нужных эмоций, поэтому благосклонно кивает, забыв о том, что прятался всё то время, пока я валялся в больнице и отказался от выполнения всех наших договорённостей.

Теперь он — словно мягкий пластилин. Могу лепить всё, что захочу…

— Радищевы устроили покушение на меня и мою семью. По счастью, мне и сестре удалось выжить, и теперь я хочу отомстить.

— Насколько я знаю, твоя сестра пропала. А без доказательств причастности Радищевых привлечь их к ответственности будет очень сложно.

— Доказательств хватит. Сегодня утром мы с вашей дочерью проникли на территорию некоего поместья, где держали мою сестру. Полагаю, оно зарегистрировано на левых людей, но однозначно принадлежит Радищеву.

— Это новость, — Горчаков спокойно смотрит на дочь и даже не задаёт вопросов, как нам удалось это сделать, — Вы нашли Лику?

— Да. И привезли её сюда. Вместе с личным помощником Радищева-старшего, который допрашивал её. Он согласился дать показания против своего хозяина.

— Хм…

— А кроме этого, — я делаю знак, и Маруся кладёт на стол свой телефон, — Мы записали разговор, в котором Фёдор Ярославович не отрицает своей причастности к произошедшему. Более того — приказывает убить меня.

Я запускаю запись, и Горчаков внимательно её слушает. А затем, откинувшись на спинку кресла, говорит:

— Всё это… очень печально и отвратительно, Демид. Я согласен, что случай более чем серьёзный, и Радищева нужно привлечь к ответственности. Но всё то, о чём ты говоришь… Эта запись, показания его личного помощника и твоей сестры… Это не самые железобетонные улики для обвинения в княжеском суде. Радищев имеет отличные связи, и легко уйдёт от твоих обвинений, а потом… Потом приложит все усилия для того, чтобы тебе отомстить.

— Вы правы, — я встаю и наливаю себе ещё виски, затем возвращаюсь за стол, — И именно поэтому я не собираюсь идти в княжеский суд. Хочу воспользоваться правом валдикты.

Горчаков закашливается, едва сделав глоток.

— Ты в своём уме? Это право не использовалось уже несколько сотен лет, и…

— И в «Уложении о дворянстве» до сих пор есть пункт, по которому один боярин может вызвать другого на такую дуэль, вне зависимости от богатств, силы и численности рода.

— Ты понимаешь, что в случае своей победы в валдикте, граф Радищев, даже будучи виновным, выйдет сухим из воды?

— Понимаю. Но он не победит.

— Демид… Мне кажется, ты не слишком хорошо понимаешь главное правило этой дуэли! Фёдор Радищев — очень сильный маг. И если ты ему проиграешь, ты потеряешь всё, что есть у твоей семьи! Но самое главное — ты станешь его рабом. Навсегда!