О политической науке. Избранные произведения

О ЛИБЕРАЛАХ — ПОДЛИННЫХ И МНИМЫХ[154]

К съезду СПС

Не буду писать о текущих задачах, организационных проблемах, распределении портфелей. Хотел бы поразмышлять о нравственной составляющей правого движения. О возвращении к ценностям либерализма. О новом подходе к программным целям. Под либерализмом я понимаю не только и не столько экономическую свободу. За последние годы мы смогли убедиться, что сама она не способна принести процветание и благополучие, а нередко связана с невероятными разрушениями — и экономики, и жизни людей. Надо откровенно признать, что экономическое чудо, основанное на идеях Фримена и Сакса, не состоялось в России. И извлечь уроки.

На протяжении последних лет многие задавали мне один и тот же не очень приятный вопрос: куда вы пропали, вас нигде не видно? Я мог бы ответить, что практически не видно никого из заметных людей периода перестройки, их оттеснили или время, или новая элита, или усталость и разочарование. Кроме этих общих проблем, существовавших для всех тех, кого так мило назвали «соловьями перестройки», у меня были и личные мотивы. Я озвучил их (если использовать современный стереотип) в предисловии к своей книге «Русские государи. Эпоха реформации»: я ухожу из большой политики, поскольку не могу принять ни развала СССР, ни шоковой терапии, ни национальных конфликтов. Это был второй случай в моей общественной деятельности. В первый раз я проделал этот мучительный эксперимент над собой, когда подал в отставку с поста заведующего группой консультантов отдела ЦК КПСС после освобождения Хрущёва и прихода Брежнева, который попытался вернуть страну вспять от XX съезда партии.

Читатели, принадлежащие к срединному поколению, хорошо помнят дух обновления и надежд, который исходил от Первого съезда народных депутатов СССР 1989 года. До сих пор это воспринимается как вспышка молнии, осветившая всю печальную картину жизни людей нашей страны. Многие с благодарностью вспоминают и о «Литературной газете», которой я руководил в те годы. Но очень немногие помнят о том потрясении, что внес в наше сознание XX съезд. Оглядываясь назад, трудно сказать, какое их этих двух событий сыграло большую роль в обновительном процессе. Когда в октябре 1964 года консерваторы и реакционеры в Политбюро накинулись на Никиту Сергеевича, в том числе и за «односторонний» доклад на съезде, и стали кромсать на части все, что он сделал, он им спокойно сказал: «Если мне придется обратиться к людям, мне подадут, а кто вам подаст?»

Что побуждало Хрущёва выступить с разоблачениями преступлений Сталина? Поверьте, не хитроумный расчет, как сейчас иной раз изображают циничные пиаровцы. Нет, простая человечность, страстное желание покончить с этим ужасом навсегда. Перечитайте его секретный доклад: он весь пронизан искренней болью за убиенных людей. Со слезами на глазах он вспоминал о тех, которых знал лично и которых подвергли пыткам и расстреляли в застенках. Съезд побудил нас, так называемых шестидесятников, самозабвенно включиться в этот процесс. Мне выпал шанс тогда внести свой, пускай небольшой, вклад в десталинизацию. Работая над Программой КПСС, я включил в нее идею об отказе от диктатуры пролетариата — идеологического обоснования репрессий, переходе к общенародному государству, к созданию гарантий против повторения культа личности. Именно за это обрушились на меня тогда «младотурки» — предшественники будущих комсомольских реформаторов.

Что побудило Горбачева начать гласность и перестройку? Поверьте, не соображения власти. Он мог еще десятилетия генеральствовать безо всяких помех. Человечность, и ее символом стала простая фраза: «Так жить нельзя». Она была обращена не к системам, структурам, догмам социализма или капитализма, а к каждому человеку, каждой семье, мужчинам, женщинам, молодым и старикам. Мне еще раз выпал исторический шанс: я активно участвовал в подготовке законов о правах человека и особенно много усилий приложил, чтобы пробить закон о свободе выезда и въезда, ознаменовавший крушение железного занавеса. Горбачев также поплатился за приверженность либерализму, как и Хрущёв, как и их далекий предшественник Годунов, положивший конец казням Иоанна.

В период водевильного путча августа 1991 года моя фамилия стояла в списке лиц, которые подлежали интернированию. Но уже тогда я почувствовал двойной контекст происходящего: борьба за спасение демократии тесно переплелась с борьбой за личную власть Ельцина против Горбачева. В своем заявлении против путчистов я требовал возвращения Президента СССР и не упомянул Ельцина. На последнем заседании Съезда народных депутатов СССР я сказал: если радикальные демократы отвергнут либералов, это может привести к тяжелейшим последствиям для судеб страны и государства. В конце этого «самораспустившегося» съезда как бы в насмешку была принята Декларация прав человека и гражданина. Это была одна из идей, выдвинутых мной еще в 1988 году наряду с предложением о всенародном избрании парламента, президента, вице-президента и учреждении Конституционного суда. Так бесславно закончилась эпоха едва пробудившегося либерализма в нашей стране.

В третий раз судьба дала мне возможность поучаствовать в осуществлении либеральных идей при подготовке Конституции РФ 1993 года. Вместе с другими специалистами я участвовал в работе над статьями, посвященными правам человека, и настаивал на включении статьи о суде присяжных, о чем я писал (хотя это выглядит неправдоподобно) еще в 1957 году.

«Славное десятилетие» Бориса Ельцина, который так много обещал вначале, завершилось постыдным господством Семьи в государстве. Конечно, историческую оценку этой сложной эпохи еще предстоит сделать. Но кто бы о нем ни писал, ни один не назовет его добрым человеком, а тем более добрым правителем. Под его руководством возник этот странный феномен — олигархическая демократия и олигархический рынок. Какое-то общество со свороченной набок скулой. Как преобразовать его в интересах каждого человека, каждой семьи, каждой нации, всего сообщества, как приблизиться к современной цивилизации? Вряд ли кто-то имеет ясные ответы на эти вопросы. Но одно для меня несомненно: в основе этого процесса должно лежать возвращение к ценностям либерализма — от «насыщения» элиты к простому человеку, вся простота которого заключается в том, что он не смог преодолеть в себе приверженность к элементарным нормам нравственности.

Я активно поддержал Владимира Путина с момента его прихода к руководству страной. Его критическое отношение к наследию Ельцина, его стремление выработать новый курс. Этот курс странным образом напоминает мне, с одной стороны, New Deal Франклина Рузвельта, с другой — ту самую кошку Дэн Сяопина, которая успешно ловит мышей. Конечно, здесь нет аналогий — это не более чем реминисценции.

Забрезжила надежда, и народ чутким ухом уловил это. Путин заявил об укреплении государства и в то же время о либеральном курсе в экономике. Но можно ли надеяться на такой поворот в политике, когда впереди телеги станет лошадь, когда живые люди с их интересами, потребностями, заботами, страхами станут подлинной целью, а не средством для достижения каких-то иных целей? Сложившееся соотношение сил в парламенте и во всем так называемом истеблишменте показывает, что к президенту пробиваются банальнейшие чиновники, озабоченные в первую очередь личной властью и самообогащением. В нынешних условиях для страны жизненно необходим либерализм, последовательная защита прав человека. Больше того, необходима работа над программами, которые наконец обеспечат людям нормальную жизнь и безопасность.

Напомню снова о Хрущёве: при нем была разработана, а затем выполнена 12-летняя программа ликвидации коммуналок и обеспечения населения отдельными квартирами. Теперь нужны конкретные программы, вырабатываемые в каждом поселке, в каждом городе, в каждом регионе, в масштабах Федерации, решения острых проблем жизни граждан. Программы ликвидации бездомности детей; программы занятости и постепенного повышения заработной платы до приемлемого уровня; программы обеспечения здоровья и повышения рождаемости; реформы судебной системы и эффективной защиты граждан от криминала; программы возрождения науки и образования; спасения от нищеты и бедности пенсионеров, солдат, других обездоленных; экологические программы и т. д. Нужна реалистическая и глубоко обоснованная государственная программа постепенного перехода от элитарного общества к всеобщему благосостоянию. Пускай это будет рассчитано на 10–20 лет, но граждане должны почувствовать и поверить, что власть этим занимается и видит в этом главную цель своей деятельности.

Хочу надеяться, что движение правых сил сумеет извлечь уроки из допущенных ошибок в период реформации и окажется способным внести свой вклад в торжество либеральных идей и либеральной политики.