О политической науке. Избранные произведения

ТЕОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ[13]

Конкретный анализ политических отношений осуществляется в рамках ряда научных дисциплин. Существуют, однако, и общие методы исследования, основные понятия и категории, которые являются необходимой предпосылкой конкретного анализа политической жизни.

Известно, что общетеоретические дисциплины имеются в любой системе наук. В экономической науке это политическая экономия, в юридической науке — теория государства и права и т. п. Конкретному исследованию политических процессов, явлений, ситуаций в рамках тех или иных научных дисциплин также должна быть предпослана теория, разрабатывающая методы, понятия и принципы, применяемые всеми науками, изучающими политические отношения.

Эта общая теория интегрирует из всех наук о политике такие проблемы, как метод анализа политических явлений, цели политики и феномен политической власти; она изучает субъекты и объекты политических отношений, методы и средства, применяемые в политике, общественно-политическое сознание и политическую культуру, типологию политических систем, политическое лидерство и др. Разработка этих проблем на уровне теории является абсолютно необходимым условием конкретного научного анализа политических явлений, без чего последний неизбежно будет тяготеть к простому описанию и систематизации фактов, не более. Эту теоретическую дисциплину, на наш взгляд, было бы правильным назвать общей теорией политики.

<… >

Существует несколько уровней политической науки:

1) общая теория политики. Здесь выявляются наиболее общие закономерности становления, развития и исторической смены политических систем и вырабатывается общая методология;

2) теория политики среднего уровня, которая изучает политические отношения общества, вырабатывает принципы, методы и методику конкретных социальных исследований политической жизни;

3) конкретные исследования политического процесса, политических институтов, ситуаций, конфликтов, решений руководства, международных отношений и т. п. в рамках ряда научных дисциплин.

Исследования на этих трех уровнях отличаются главным образом подходом и степенью приближения к объекту, к реальной политической жизни. В первом случае мы получаем самую общую картину, которая в дальнейшем детализируется, приобретая новые очертания, краски, выявляя новые связи.

Само собой разумеется, что многие факты, явления, обстоятельства вообще не попадают в поле зрения, если исследователь принимает масштаб самых общих социологических законов.

На всех трех уровнях накапливаются теоретические выводы, вырабатываются и уточняются понятия и категории. Различие состоит, во-первых, в уровне обобщения, во-вторых, в методах выработки основных рабочих понятий, в-третьих, в степени использования конкретной информации, в методике ее сбора и обработки.

Самое характерное для политики как общественного явления — ее прямая или косвенная связь с властью и деятельностью властвования. Только на этой основе, как нам кажется, можно выделить политику и политические отношения из всей суммы общественных отношений.

Попытаемся на основе высказанных соображений дать самое общее определение политики. Политика — это форма взаимоотношений между социальными группами, нациями, связанная прямо или косвенно с проявлениями власти и деятельностью властвования, понимаемой как способность принудить большие массы людей к выполнению тех или иных задач и решений.

Изучение конкретных политических явлений требует, во-первых, объяснения обусловливающих их экономических интересов и, во-вторых, уяснения всего комплекса социальных факторов и противоречий, через которые в конечном счете пробивают себе дорогу экономические интересы. При анализе политических процессов крайне важно избежать, во-первых, недооценки конечного определяющего влияния экономического интереса на политику и, во-вторых, игнорирования относительно самостоятельной роли всей суммы социальных и политических факторов, особо влияющих на те или иные конкретные решения и шаги.

Специфичность политики состоит в том, что она «есть область отношений всех слоев населения к государству и правительству, область взаимоотношений между ними». Иными словами, политика есть такая сфера взаимоотношений между социальными группами, которая касается главным образом проблем деятельности политической власти и управления.

Теория политики не ограничивается анализом социальных интересов в целом и их общего влияния на политическую жизнь страны. Она обращается к более конкретному социологическому анализу роли, политического веса и форм деятельности различных слоев и групп внутри тех или иных классов — как господствующих, так и угнетенных. Такой подход особенно необходим для понимания политических процессов, которые определяются экономическими и социальными интересами лишь в конечном счете.

Классовый подход к пониманию политики не имеет ничего общего с какой бы то ни было вульгаризацией и примитивизацией понимания политических процессов. Политика государства, как правило, безусловно, является концентрированным выражением интересов элиты. Но в ней находит свое выражение — пусть косвенное, деформированное и нередко извращенное — давление других классов, которые служат объектом господства и угнетения. Например, в послевоенный период в законодательстве стран Запада были зафиксированы более или менее значительные социальные завоевания людей труда. Понятно, что этого удалось добиться в результате ожесточенной борьбы рабочих против капиталистов, посредством давления рабочего движения на государства. Еще одним примером подобного рода давления служит национализация угольной, сталелитейной и других отраслей промышленности в Англии в начальный период после Второй мировой войны, когда у руководства находились лейбористы.

Все это показывает, что изучение политики как специфического явления общественной жизни требует не только общих теоретических определений, но и конкретного (в том числе опирающегося на социологические методы), глубоко дифференцированного анализа политических интересов различных группировок внутри как правящих, так и иных групп.

Столь же конкретного подхода требует и изучение различных форм влияния на политику такого фактора духовной жизни общества, как культура, включающая в себя мораль, идеологию, религию, науку и т. д. С точки зрения механизма влияния этого фактора на политические отношения важно учитывать различие уровней культуры нации, группы, личности. Культура элиты в той или иной мере объединяет в себе как национальные, так и интернациональные моменты и выражает наиболее существенные особенности идеологии, целей, норм и мотивов социального поведения, вкусов, навыков, обычаев. Культура социальной группы отличается определенным своеобразием системы ценностей и способов поведения, которые приобретают обязательный характер для членов данной группы, оказывают влияние в том числе и на политическое поведение (например, на голосование на выборах). Национальная культура, будучи противоречивой в эмоциональном отношении, в то же время содержит элементы надклассовые (язык, многие произведения зодчества, изобразительного искусства, поэзии, науки, определенные обычаи, традиции и т. п.). Культура индивида включает в себя, наряду с элементами групповой, национальной культуры, личные модели поведения, ценности и идеи, нередко даже неизвестные окружающим. Исследуя конкретную политическую ситуацию и поведение в ней людей, необходимо учитывать специфическое влияние на эту ситуацию каждого из уровней культуры.

Польский социолог Ян Щепаньский указывает следующие пути конкретного влияния духовной культуры на общественную (в том числе политическую) жизнь: а) социализация и формирование отдельного индивида; б) создание и введение систем ценностей; в) эталоны действий, поведения и поступков; г) создание моделей институтов и социальных систем[14].

Под социализацией индивида имеется в виду процесс усвоения и дальнейшего развития индивидом культурных норм и социального опыта, необходимых для успешного функционирования в обществе.

Под системой ценностей подразумевается определенным образом организованная совокупность действительных или воображаемых предметов материальной или духовной жизни, которым личность, группа, класс приписывают известное положительное или отрицательное значение и которые выступают в качестве ориентиров и регуляторов их деятельности[15]. Высшими ценностями для личности, группы, класса могут быть предметные ценности, которые выступают как объекты направленных на них потребностей, и ценности сознания, или ценности-представления. Первые являются объектами наших оценок, а вторые — высшими критериями таких оценок[16]. Поведение личности, групп, классов, стоящих перед выбором тех или иных ценностей, определяется их представлениями об иерархии ценностей. Будучи результатом воспитания, воздействия среды, сознательной деятельности, ценности служат важным регулятором человеческих поступков, мерилом поведения других людей, принципов социально-политической организации.

Ценностные ориентации непосредственно выступают существенным мотивом политического поведения, например, в период выборов органов власти, руководящих деятелей государства, партии. Если, скажем, одни группы общества больше озабочены проблемой роста благосостояния, то другие могут ставить на первый план интересы внешней или внутренней безопасности, национального величия, подлинной или мнимой революционности и т. п.

Под эталонами поведения понимаются схемы или способы деятельности — средства удовлетворения интересов и потребностей людей на основе их ценностных ориентаций. Входящие сюда схемы, стереотипы обычно приспособлены к определенным ситуациям, а повторяются нередко в силу обычаев и привычек, принятых в данном обществе, группе. Если рассматривать общественную жизнь как совокупность ситуаций, в которых люди вступают в отношения друг с другом, то эталон поведения предопределяет диапазон личных реакций на ситуацию, признаваемых нормальными в среде данной группы. Таковы, например, негативная реакция на выступление представителя оппозиционной партии, поддержка члена своей партии, коллективная защита от нападения грабителя и т. п.

Влияние культуры на социально-политическую жизнь происходит и путем выработки моделей поведения индивидов, а также политических институтов и форм политических отношений.

Под моделью в социологии понимают символическое представление или образ предмета, ситуации, оцениваемых положительно и служащих в силу этого мерилом, с которым соотносится реальность. Независимо от признания или непризнания самого по себе термина моделирование, как правило, предшествует акту воплощения идеала в жизнь, хотя само оно может иметь научный (т. е. максимально отвечающий возможностям и оптимально эффективный) или ненаучный (модель, построенная произвольно, без учета действительности, плохо разработанная в силу низкого уровня культуры) характер.

В нашей литературе завоевывает все большее признание понятие «политическая культура». Политическая культура — это составная часть общей культуры человечества, включающая те элементы духовной сферы, которые связаны с уровнем и характером общезначимых политических знаний, оценок и действий граждан, обусловленных политическим опытом предшествующих поколений и воспроизводством их в ходе текущей политической жизни. Уровень политической культуры общества позволяет судить об уровне его политической зрелости.

Несомненно, политическая культура масс, групп, руководителей и руководимых должна стать предметом особых исследований, поскольку именно она влияет на формирование и функционирование политических институтов, на принятие, восприятие и выполнение решений.

Особо надо остановиться на влиянии идеологии на политику. Это влияние неодинаково в разных политических системах и на разных этапах их исторического развития. Идеологическое влияние на политику особенно сильно в периоды революционных преобразований общества. Например, во Французской революции XVIII века соответствующие идеологические представления нашли свое яркое воплощение при формировании политических институтов и правовых систем и норм.

Западная политическая наука утверждает, что роль идеологии в политике стран свободного мира незначительна. Но это не так. Господствующая идеология развитых стран не имеет конструктивной цели — цели, направленной на преобразование данной социальной структуры в какую-то иную. Но она имеет консервативную цель — сохранение существования политической системы, и это в конечном счете определяет всю политическую линию капиталистических государств. Взаимосвязь между идеологией и политикой в этих государствах становится особенно очевидной в кризисные периоды. Так было, например, в период прихода к власти фашизма в ряде государств Европы. Так происходит и в периоды революционных потрясений, когда господствующие группы уже без всякого прикрытия выдвигают в качестве важнейшей цели своей политики сохранение существующего режима и подавление народных движений, направленных к его свержению.

В то же время связь между идеологией и политикой не следует понимать упрощенно. Конкретные шаги и действия политической власти не всегда и не прямо связаны с идеологией. Это отчетливо прослеживается в сфере межгосударственных отношений. Непримиримость социалистической и капиталистической идеологий не исключает, однако, экономического и политического сотрудничества между странами социализма и капитализма в той мере и степени, в какой это отвечает их интересам. Опыт доказывает возможность и необходимость конкретных соглашений, компромиссов и совместной деятельности стран с различным социальным строем, к примеру, в сфере торговой политики, которая в сравнении с другими областями международной политики, как представляется, наименее подвержена идеологическим влияниям. В целом же только конкретный социологический анализ позволяет выявить реальную степень влияния идеологических факторов на те или иные политические решения, соглашения, шаги.

Понятно, что степень влияния идеологии на политику и политический процесс зависит от социальных условий. Идеология оказывает положительное влияние на политику в том случае, когда она максимально и в концентрированном виде отражает объективные общественные потребности и формулирует вытекающие из этого конечные цели общественного развития, — разумеется, с учетом реальных возможностей для достижения этих целей на каждом данном этапе и в каждый данный момент. Умение сочетать борьбу за конечную цель с реалистическим анализом конкретной ситуации и конкретных возможностей составляет подлинное искусство политического руководства.

Помимо идеологии влияние на политику оказывают наука, мораль, религия и другие формы общественного сознания. Анализ этих факторов — особая задача, выходящая за рамки настоящей работы.

Крупный французский политолог Морис Дюверже скептически относится к возможности изучения природы политики и к способности ученых влиять на политику. По его мнению, «люди, управляющие государством, всегда могут использовать и используют в действительности статистику, данные опроса общественного мнения, технику управления массами, электронные вычислительные машины и т. д. Но в настоящее время известно, что область этой научной политики гораздо уже, чем область политики, представляющая собой “искусство и практику”, основанная на данных неточных, неизмеримых, интуитивных и иррациональных». И дальше: «Напрасно некоторые надеются, что политическая наука сможет в один прекрасный день полностью вытеснить политику как искусство и что политика сможет стать целиком научной». Ценность политической науки Дюверже видит главным образом в том, что она «разоблачает обман, но не больше»[17].

Такой скептицизм представителя политической науки, выросшей на почве прагматического исследования политической действительности, вполне понятен. Он тем более объясним и оправдан, когда Дюверже критически оценивает способности и возможности практических политиков пользоваться выводами политической науки: они делают это лишь в той степени, в какой выводы отвечают задаче сохранения капиталистической системы, в рамках которой они только и могут функционировать.

Нельзя, впрочем, отказать в последовательности Морису Дюверже, когда он рассматривает факторы, определяющие политику. Он выступает против тех теорий, которые «отдают предпочтение одному или другому фактору», и исходит из того, что политическая борьба является результатом многочисленных факторов, которые взаимодействуют между собой: биологических, психологических, демографических, географических, социально-экономических, культурных.

Дюверже полагает, что формы политической борьбы зависят от всех перечисленных факторов, порождающих политические противоречия. Некоторое предпочтение он отдает влиянию на политику идеологии, системы ценностей и коллективных представлений и потому ставит в центр своего исследования факторы культуры.

Таким образом, мы видим здесь довольно типичный образец яркого, но противоречивого взгляда на природу политики. При таком подходе автор довольствуется установлением причин тех или иных конкретных политических действий, но он не в силах анализировать тенденции политического процесса даже в масштабах данной политической структуры, не говоря уже о причинах ее эволюции на протяжении более или менее значительного исторического периода. Разбирая подробно формы и организации политической борьбы, к которым он относит политические режимы, партии, группы давления, методы борьбы, стратегию, средства информации и др., Дюверже не выделяет определяющих моментов, вследствие чего политический процесс в его интерпретации выглядит как запутанный лабиринт. Тем самым он еще раз подтверждает тезис, которым открывается его работа: политика весьма далека от науки.

Позиция Дюверже характерна для многих западных политологов. Отвергая классовый анализ политики, они обрекают себя на прагматическое накопление и описание фактов, внося в это дело в лучшем случае элемент более или менее успешно осуществляемой систематизации.

Всесторонний анализ всей совокупности факторов, оказывающих воздействие на политический процесс, не только не должен затушевывать главные причины, формирующие этот процесс и влияющие на него, а, напротив, должен полнее раскрывать весь механизм, с помощью которого пробивают себе дорогу социальные закономерности. «Лишь объективный учет всей совокупности взаимоотношений всех без исключения классов данного общества, а следовательно, и учет объективной ступени развития этого общества и учет взаимоотношений между ним и другими обществами может служить опорой правильной тактики передового класса, — писал Маркс Энгельсу. — При этом все классы и все страны рассматриваются не в статическом, а в динамическом виде, т. е. не в неподвижном состоянии, а в движении (законы которого вытекают из экономических условий существования каждого класса)»[18].

Остановимся на методах политических исследований. Конкретное изучение политических явлений основывается на: 1) общей методологии; 2) методах теории политики; 3) конкретносоциологической методике. Такое разграничение, как нам представляется, отвечает трем уровням исследования: методология вырабатывается историческим материализмом, метод лучше всего характеризует политическую теорию «среднего уровня», а методика — конкретное исследование политической жизни.

Различие между методологией, методами и методикой исследования отражает уже сложившуюся объективно систему средств, используемых для анализа политических изменений. Надо заметить прежде всего, что это разграничение не имеет принципиального характера, поскольку независимо от используемых методов и процедур любое исследование политических процессов может быть научным. Поэтому речь идет не о разграничении идеологического и философского подходов, а о разграничении принципов и приемов анализа на разных уровнях изучения действительности и приближения к объекту — на высшем уровне (охватывающем весь исторический процесс во всех его взаимосвязях и опосредованиях), среднем и эмпирическом уровнях исследования.

Методология несет мировоззренческую нагрузку и служит необходимой предпосылкой всякого исследования. Что касается методов и в особенности методик и процедур, то они в меньшей мере непосредственно связаны с идеологией. Возьмем для примера функциональный анализ. Он выполняет различную познавательную нагрузку не сам по себе, а в зависимости от мировоззренческих основ, на которых базируется исследование в целом. Системный анализ, изучение ролевых особенностей различных структур, сравнительный анализ и другие методы среднего уровня исследования служат эффективными средствами познания политических отношений, выступая как необходимое дополнение к общей методологии исследования.

С другой стороны, представляется целесообразным разграничение методов и методик. Если метод характеризует способ, подход к изучению действительности, отражающий общую взаимосвязь и логику жизненных процессов, то методика есть лишь сумма приемов, по преимуществу технических, применяемых для накопления и систематизации эмпирического материала. Например, для анализа государства необходим метод системного анализа, берущий государство как единую систему функций, ролей, структур. А для накопления эмпирического материала, отражающего процесс функционирования государства, эффективны статистические выборки, анкетирование, интервьюирование и другие процедуры и технические приемы. Само собой разумеется, что это разграничение (методология, методы и методика) имеет в определенной мере условный характер, что исследователь использует в конкретном исследовании всю сумму средств познания действительности, не подразделяя их во всех случаях по названному или другим критериям. В общей форме можно сказать, что в области политических исследований применяется методология и методика, вырабатываемая социологической наукой, с учетом всей специфики, присущей политике как объекту исследования. Эта оговорка весьма существенна. Она означает, во-первых, что для осуществления конкретного исследования политической жизни необходимо провести тщательный отбор среди выработанных историческим материализмом и конкретной социологией методов в интересах наибольшей результативности исследования и, во-вторых, что материалистическая теория политики претендует и на разработку специфической методики, применяемой только для конкретных исследований политических отношений.

К числу важнейших методов, которые используются в исследованиях политики, относятся:

1) изучение влияния экономики, культуры и других факторов на политический процесс;

2) дифференцированный анализ социальных общностей (класс, нация, социальная группа), их роли в политической жизни;

3) структурно-функциональный анализ политических институтов (государство, партия, политический режим);

4) системный анализ больших и малых политических структур;

5) комплексный анализ политического управления и руководства обществом;

6) коммуникационный анализ взаимодействий элементов политического процесса;

7) анализ соотношения сил как фактора формирования политических отношений, особенно на международной арене;

8) анализ политической динамики;

9) сравнительный метод сопоставления близких или противоположных политических систем;

10) методы политического планирования и прогнозирования и др.

Перечисляя методы, мы указали и сферы, где их применение представляется нам наиболее эффективным. Само собой разумеется, что всестороннее изучение политических отношений требует применения всех этих методов в совокупности на основе марксистской методологии, вырабатываемой историческим материализмом, а применительно к интересующему нас объекту — теорией политики. Что касается методики политических исследований, то она основана на применении примерно тех же приемов и средств, что и в других сферах конкретных социальных исследований.

Для изучения политических структур и институтов особенно важен системный анализ. Известно, что проблемы государства изучаются сейчас экономистами, юристами, социологами, историками и др. под углом зрения экономических, правовых, социальных, исторических аспектов жизнедеятельности государства. Но в реальности государство не существует как расчлененная структура или как совокупность различных не связанных между собой ролей и функций. Оно существует как единое целое, как система со своими субструктурами, отдельными подразделениями, функциями, ролями. Всесторонний анализ государства предполагает, следовательно, изучение как отдельных его функций, так и системы в целом, включающей все прямые и обратные взаимосвязи и зависимости. Системный подход особенно характерен для теории политики как теории среднего уровня, в то время как функциональный анализ более применим в конкретных эмпирических исследованиях.

В последние годы получил распространение метод сравнительного правоведения, который дает хорошие результаты при изучении общих черт и особенностей права в различных странах. По аналогии с этим положительный эффект может дать применение сравнительного метода в теории политики — сопоставление политических институтов, форм и методов деятельности коммунистических и рабочих партий, государственных органов и общественных организаций в различных странах социализма. Таким путем легче установить общую закономерность развития социалистических государств и определить специфические особенности, отражающие конкретные условия борьбы народов за социализм.

Что касается сравнения политических систем развивающихся стран, то это «целина». Например, большое число государств, возникших в странах Африки и Азии в последние десятилетия, изучаются пока еще в самой общей форме, главным образом под углом зрения их внешнеполитического курса — тяготения к мировым системам. Сравнительный же анализ этого конгломерата социальных и политических институтов до сих пор остается делом будущего.

Особенность исследований в социальной сфере состоит в том, что они все более тяготеют к комплексному анализу, стремясь учесть все разнообразные факторы и влияния. Наиболее наглядный пример тому дает изучение проблем управления и руководства. Экономисты исследуют эти проблемы с точки зрения организации общественного производства и труда, юристы — с точки зрения государственного строительства, философы — с точки зрения наиболее общих принципов управления, социальные психологи — с точки зрения культурного и идеологического влияния на массы. В этой связи возникает вопрос: нельзя ли выделить какие-то принципы, которые бы характеризовали проблему управления обществом в целом и были важны для анализа этой проблемы любой отраслью науки? По-видимому, на этот вопрос должен быть дан положительный ответ.

При исследовании политических взаимоотношений на мировой арене и мировой политики, таких международных проблем, как мировые и «локальные» войны и др., широко используются социологические методы. Ключом к пониманию этих процессов служит теория соотношения сил, которая представляет частный случай применения законов классовой, а также групповой (например, межимпериалистические противоречия) борьбы к сфере международной жизни.

Важной составной частью теории политики является политическое прогнозирование и планирование. Нет нужды доказывать, что это наиболее трудная сфера, поскольку политика, как уже говорилось, является наиболее подвижным и наиболее подверженным разнообразным влияниям элементом надстройки. Тем не менее в известных пределах и здесь возможно и необходимо прогнозирование основных тенденций. Но оно предполагает использование всей совокупности методологических и методических приемов социологии политики.

Вообще говоря, проблема конкретно-социологического подхода к политике заключается не столько в том, что изучать, сколько в том, как, какими методами (с какими конкретными целями) проводить исследования в области государства и политики.

Именно поэтому важнейшее значение приобретает конкретная методика политических исследований, под которой имеется в виду совокупность технических приемов, их последовательность и взаимосвязь. По сути, это те же приемы, что используются в других областях эмпирического исследования: 1) анализ исходных данных (описание, классификация, типологизация, статистический, математический анализ и т. п.); 2) исследование общественного мнения (составление анкет, интервьюирование); 3) наблюдение; 4) изучение документов; 5) социальное экспериментирование; 6) моделирование; 7) выработка альтернативных предложений и т. п.

Сбор социальной информации, осуществляемый как через научно-исследовательские центры, так и через государственные и общественные организации, — одно из важнейших условий глубокой разработки конкретных проблем политики как науки. Значительное расширение круга информации, относящейся к политической системе, социологии партий, профсоюзов, государственного аппарата, может и должно оказать большое содействие развитию науки о политике.

Надо сказать, что огромная информация, характеризующая политический процесс, накопленная в государственных, партийных и иных организациях, пока еще не стала объектом обобщения и изучения. Группы социологов, работающие в тех или иных комитетах, министерствах и ведомствах, только начинают развертывать свою работу. Но они практически не занимаются политическими аспектами деятельности этих организаций.

В последние годы в нашей стране все шире используется методика анкетирования, главным образом для изучения общественного мнения. К сожалению, методика составления анкет, характер задаваемых вопросов и цели исследования оставляют желать много лучшего, поскольку обследования не отвечают реальному положению, к тому же эта методика совсем не используется для изучения проблем сугубо политического характера.

Если говорить об интервьюировании как средстве социальных и политических исследований, то оно до сих пор не получило сколько-нибудь широкого распространения. Эта методика более или менее успешно используется пока лишь журналистами, и то главным образом в виде стандартного интервью. Между тем теории политики доступны самые разнообразные формы интервью: панельное (повторное), изучающее эволюцию отношений и мнений в течение определенного отрезка времени; групповое, когда опрашивается, скажем, специально подобранная группа работников аппарата управления; множественное, коллегиальное и др. До сих пор «белым пятном» в методике политических исследований остаются методы наблюдения и социального эксперимента. Самые первые шаги делаются по пути использования математических методик с обработкой статистических данных с помощью кибернетических машин. Линейное программирование, факторный анализ, латентный анализ, теория информации, теория игр — все эти методы пока не нашли должного применения в политических исследованиях.

Все сказанное о применении конкретно-социологических методик в изучении политических процессов ни в коей мере не означает отказа от использования давно сложившейся методики правовой науки, которая имеет большие традиции в исследовании политики. В последние годы в этой области знаний были сделаны значительные шаги вперед. В юридической науке все шире используются и внедряются конкретно-социологические методы, в частности количественный анализ жизнедеятельности государственно-правовых институтов. Ряд ученых в странах социализма разрабатывают способы применения математической логики для изучения правовых вопросов[19].

Очевидно, что специфическая методика теории политики ни в коей мере не может противопоставляться методике юридической науки. Вообще ни одно политическое исследование не может быть сколько-нибудь объективным, полным и точным, если оно не осуществляется на основе комплексных методов. Последовательное применение материалистической диалектики, традиционные «качественные», а также количественные методы, метод сравнения политических и правовых институтов — словом, использование всей суммы приемов, включая и математические методы, — только все это в комплексе позволит получить действительно объективную картину политической жизни и приблизиться в этой сфере по точности к выводам естественных наук.

Самым же главным является четкое понимание цели политического исследования, осознание того, что ему органически чуждо простое описательство, что, напротив, вся суть его в оказании помощи практике в решении конкретных задач.

Мы рассмотрели, таким образом, методологию, методы и методику, применяемые для исследования политических систем и процессов, а также конкретной политики. Если говорить о специфических особенностях философского, политикосоциологического и юридического подходов к политике в самой общей форме, то они заключаются, во-первых, в использовании различных методов и методик исследования; во-вторых, в степени приближения к конкретным фактам общественной жизни; в-третьих, в постановке конкретной исследовательской задачи.

Философия на основе материалистической диалектики изучает наиболее общие закономерности развития политических структур, государства, права, политики и вырабатывает наиболее общие категории развития человеческого общества. Юриспруденция сосредоточивает основное внимание на изучении конституционных и правовых форм политической жизни. Теория политики рассматривает конституционные и правовые формы как один из элементов политического процесса. Ее больше интересует динамика политической жизни, деятельность партий, государственных организаций, подбор руководителей, функционирование всей политической системы, всех факторов, оказывающих влияние на формирование политики. Иными словами, она делает упор не на самые общие закономерности, не на правовые формы политического процесса, а на анализ реальных механизмов движения политической действительности, на то, как живет и проявляет себя политическая власть постоянно и повседневно. Материалистическая теория политики претендует, таким образом, на то, чтобы дать ключ к пониманию всех перипетий политической жизни современности во всех их взаимосвязях.

Цели и средства в политике. Политическая власть. Основные цели политики — завоевание, сохранение, укрепление и расширение власти, защита экономического и социального строя, который служит ее опорой, централизованное управление обществом, основанное на монополии государственного принуждения. Власть выступает и как цель политики, и как средство решения социальных, экономических, культурных и иных задач.

Таковы самые общие цели политики. Но у политики есть и частные задачи, связанные с регулированием доступа к тем или иным экономическим, социальным, культурным благам, с созданием в обществе выгодных для данного класса (классов) внутренних и внешних условий существования, с укреплением социальной опоры власти и т. п. Речь, иными словами, идет о промежуточных целях, о создании желаемых ситуаций или преодолении с минимальными издержками невыгодных и опасных ситуаций.

Политические цели — конечные и промежуточные — определяются господствующими элитами и формулируются политическими лидерами и идеологами. Эти цели могут быть в той или иной мере реалистичными или иллюзорными, рациональными или иррациональными, достижимыми или недостижимыми. С определением целей связана, следовательно, эффективность функционирования власти.

Основные, главные цели политики, как правило, отражают интегрированные интересы господствующих сил. Они касаются таких фундаментальных устоев общества, как защита господствующей системы собственности и социальных отношений, и потому воплощаются в основных институтах политической системы — государстве, конституции, партиях, структуре средств массовой коммуникации и т. п. Что касается промежуточных и частных целей в политике, то они нередко выражают групповые и даже личные интересы.

Личные влияния в политике тем сильнее, чем авторитарнее власть. Несомненно, Гитлер проводил политику военно-промышленных групп монополистического капитала, однако привносил в нее немалую долю авантюризма, блефа, фанфаронства, шутовской и трагической ритуальности, отвечавших его тщеславной, шизоидной натуре.

Политические цели формируются в ожесточенной борьбе соперничающих за влияние сил (классов, групп). Проследить истоки того или иного политического плана, линии, замысла и составляет одну из задач политического исследования.

Политические цели обычно предопределяют и выбор средств их достижения, методов разработки решений и их осуществления на практике.

Опыт показал, как важно соблюдать принципиальный научный подход к выработке политики — всесторонне оценивать информацию, объективно учитывать факты, проявляя способность к повороту, когда в этом назрела необходимость. Опыт показал и то, насколько опасны отступления от этих принципов, субъективизм и произвол при решении экономических и других проблем жизни.

Мы не ставим перед собой задачу рассмотреть всю совокупность средств и методов, используемых для разработки и осуществления политики… Назовем лишь основные проблемы этой обширной сферы: принцип научности; способы решения конфликтов, представляющих собой «узел» политического развития; проблема выбора решения; значение и последствия политической ошибки; проблема неотложности решения в политике; научные методы прогнозирования политических ситуаций; реализм, утопизм и иррационализм в политике; типология политической тактики (динамизм, инертность, нажим, маневрирование, консерватизм); политическая стратегия и тактика; проблема классовых, групповых (тактических) союзов; компромиссы в политике; принципиальность, политическая ответственность; экономическая и политическая борьба; реформа и революция; война как орудие политики. Очевидно, что каждая из этих проблем нуждается в самостоятельном анализе с применением конкретно-социологических методов.

Центральным пунктом теории политики и конкретных политических исследований является понятие власти. Оно дает ключ к пониманию политических институтов, политических движений и самой политики. Поэтому целесообразно остановиться на нем более подробно.

Выяснение вопроса о характере власти имеет важнейшее значение для понимания природы политики и государства. Только на этой основе можно выделить политику и политические отношения из всей суммы общественных отношений.

В обыденной жизни и научной литературе термин «власть» используется в самых разных смыслах, являясь одним из наиболее полисемантичных и неопределенных. Естествоиспытатели говорят о власти над природой, философы — о власти над объективными законами общества, социологи — о власти социальной, экономисты — о хозяйственной, юристы — о государственной и т. п. Крайняя запутанность и многозначность термина «власть» дала повод для весьма скептических оценок возможности его научного определения, хотя все социологи единодушно признают его ключевое значение[20].

Социологи США считают власть существенным фактором социальной кинетики, видят в ней комплекс проблем, особенно привлекательных для социологов и философов. Французский социолог Р. Арон говорит об ореоле мистики и таинственности, который окружает власть. Специалист по истории политических учений Ж. Шевалье отмечает озабоченность и тревогу человека в связи с невероятной гипертрофией власти в современном обществе[21]. М. Альбек пишет, что «именно теперь феномен власти больше всего привлекает внимание теоретиков публичного права и представителей политической науки»[22]. Ф. Буррико подчеркивает, что «в своей политической форме власть ставит наиболее грозную загадку»[23]. Французский социолог М. Крозье, исследуя эту проблему, высказал мысль, что объективно существующий механизм связи и взаимодействия различных видов власти в обществе должен найти отражение в их общих чертах и признаках, фиксируемых учеными. Он считает, что для социолога концепция власти является самой необходимой, ибо власть присутствует во всех процессах общественной жизни. М. Крозье видит источник трудностей в смутности и неопределенности понятия власти в обиходе у социологов, хотя они, несмотря на это, весьма энергично манипулируют этим понятием, решая проблемы своей науки и общественной практики. Выход из тупика, по мнению Крозье, состоит в использовании теории решений и организации[24].

Типичными недостатками определений власти, предложенных западными социологами, являются: 1) эмпиризм, отрицание философской концепции власти, 2) абстрактный социологизм, отрывающий понятие власти от реальности. И тот и другой подход, несмотря на свои видимые противоположности, нередко связан со стремлением обойти классовую характеристику власти путем сведения ее к перечислению признаков либо к отвлеченной от социальных отношений абстракции.

Как справедливо отмечает И.С. Кон, теоретической основой значительной части современных теорий о власти является позитивизм в его новых модификациях, субъективный идеализм под маской поисков третьего пути в философии, подмена социально-исторических законов законами биологопсихологическими[25].

Довольно типичную для позитивистов позицию по этому вопросу занимает М. Дюверже. Он отказывается рассматривать власть, авторитет под углом зрения «метафизическим или философским»; его не интересует, обоснована ли эта власть теоретически, признан ли разумом факт командования одних людей другими. Констатируя факт существования власти во всех человеческих обществах, он предлагает обращать главное внимание на то, посредством каких практических методов эта власть заставляет себя уважать и какими средствами она добивается повиновения[26]. Надо, впрочем, указать на непоследовательность М. Дюверже: пытаясь обрисовать некоторые общие признаки власти, он прибегает и к философскому их обоснованию.

Среди западных социологов широко распространены определения власти, тяготеющие к биологизму. Французский социолог М. Марсаль отмечает, что «власть не есть факт специфически человеческий, она имеет предпосылки и корни в биологической структуре, которая обща нам с животными»[27]. Французский политолог А. Поз, анализируя понятие «власть», приходит к выводу, что основа власти заключена в природе человека как биологического существа. М. Дюверже находит феномен политики и власти не только у животных, но и у насекомых[28]. «Социальная реальность, — пишет М. Дюверже, — как она известна непосредственно людям, содержит идею руководителя, власти и авторитета. В обществе власть предстает феноменом столь же естественным, как вода, огонь, град в физическом универсуме». Бертран де Жувенель категорически заявляет, что «власть есть для нас факт природы»[29].

Биологическая концепция власти известна с древности. Еще Аристотель рассматривал власть как «естественное» состояние в обществе, предопределяемое самой природой. Он писал: «Властвовать и подчиняться не только одна из необходимостей, но также одна из полезностей; с самого рождения одни предназначены для власти, другие — для подчинения. Имеются многие виды властвующих и подвластных, и всегда власть над более высоко стоящими подвластными имеет более высокий характер, например власть над диким зверем или над человеком; ведь свершаемое лучшими и является лучшим. Когда же одно властвует, а другое подчиняется — в этом есть их некоторое [совместное] действие»[30].

Биологический подход, однако, встречает серьезные возражения и в среде западных социологов. Ж. Гелорже, например, полностью отвергает любые аналогии человеческого общества с биологическим организмом[31]. Ж. Бюрдо подчеркивает, что «власть и общество рождаются вместе»[32]. Ж. Лапьер трактует власть как исключительный атрибут общественной организации, как социальный факт, присущий общественной группе, и выводит понятие власти из «факта принадлежности человека к группе»[33].

Рассмотрение власти как специфически общественного явления, несомненно, продвигает вперед исследование ее природы. Но те социологи, которые исходят исключительно из теории стратификации и игнорируют деление общества на более крупные социальные совокупности с противоположными интересами, закрывают для себя дорогу к пониманию сущности проблемы.

Попытки уйти от чрезмерно широкого понятия власти привели некоторых социологов к неправомерному его сужению. Мы имеем в виду концепцию, сводящую власть к влиянию и контролю. Например, Г. Саймон использует понятия «власть» и «влияние» как синонимы[34]. Наиболее крайнюю позицию занимает Ж. Бержерон, который решительно возражает против использования термина «власть», предлагая его заменить понятием контроля, обладающим, по его мнению, огромными преимуществами, к числу которых он относит и идеологическую нейтральность[35]. Такой подход фактически демонстрирует бессилие научного анализа категории власти и отвергается многими западными социологами.

Приведем для сравнения несколько наиболее типичных и интересных определений власти в зарубежной социологической литературе. В «Словаре социальных наук», изданном в Канаде, значится следующее: «Власть в ее самом широком смысле обозначает: а) способность (осуществленную или нет) производить определенный эффект; б) влияние, осуществляемое человеком или группой какими-либо средствами на поведение других людей по намеченным путям». Это определение, по существу, является разработкой известной характеристики, которая была сформулирована еще Максом Вебером. «Власть, — писал он, — означает любую возможность проводить внутри данных социальных отношений собственную волю даже вопреки сопротивлению, независимо от того, на чем такая возможность основана» [36]. Высказанная в ту пору, когда господствовали юридические концепции власти, идея М. Вебера о власти как возможности проводить волю, несомненно, имела весьма плодотворное значение. Теперь она лежит в основе большинства определений власти, даваемых западными социологами. Впрочем, сами они нередко признают приоритет марксизма в этом вопросе. Действительно, именно Ф. Энгельс определял отношения власти как волевые отношения. «Авторитет в том смысле, о котором здесь идет речь, — писал он, — означает навязывание нам чужой воли; с другой стороны, авторитет предполагает подчинение»[37].

Нельзя не отметить, что определение Макса Вебера оказалось «слишком классовым» для ряда современных западных социологов. Они пытаются использовать «более индифферентные» в социальном отношении понятия: вместо воли — право, вместо господства — управление, влияние или контроль (Р. Арон, М. Крозье).

Проф. Я. Щепаньский предлагает следующее определение: «Власть — это отношение между двумя лицами или двумя группами, или индивидом и группой, при котором одна сторона принимает решение относительно определенного вопроса, а другая реализует это решение в форме, указанной в решении, и под контролем того, кто принял решение»[38]. Попытка связать понятие власти с решением представляется интересной. Однако и здесь, на наш взгляд, обходятся некоторые весьма важные моменты.

Приведем определение власти, данное отечественным исследователем ее природы Н.М. Кейзеровым: «Власть есть присущее обществу и определяемое его базисом волевое отношение между людьми, при котором применение ее носителем особой системы средств и методов обеспечивает выявление и доминирование властной воли посредством общественной организации в целях управления и обеспечения соблюдения социальных норм»[39]. Это определение ближе всего стоит к нашим представлениям. Однако оно, пожалуй, слишком усложнено и не акцентирует внимания на коренных особенностях власти (господствующая воля, влияние, контроль), ставя их в один ряд с менее существенными моментами (соблюдение социальных норм).

По нашему мнению, определение природы власти предполагает следующие условия. Первое: необходим социологический подход, учитывающий плюралистический характер власти в обществе, где одновременно идет концентрация социально-политической власти и ее диффузия, поскольку в процесс властвования в той или иной форме втягиваются все более широкие группы населения. Второе: необходимо не только конструировать общее понятие власти, но и выяснять специфические особенности отдельных ее видов — экономической, политической, государственной, общественной, семейной и т. п. Третье: необходимо различать элитную, групповую, личную власть, которые переплетаются между собой, но могут быть и не связанными друг с другом. Четвертое: необходимо различать особенности власти в разных социально-политических структурах. Если в антагонистических обществах становым хребтом власти остаются отношения господства и подчинения, то в социалистических обществах им на смену все более приходят отношения, основанные на руководстве, управлении, влиянии, контроле. Пятое: конструируя общее понятие власти, нужно особенно выделять волевые (основанные на силе), а не правовые начала, хотя те и другие нередко взаимосвязаны.

С учетом этих соображений можно предложить следующее общее определение: властъ естъ реалъная способностъ осуществлять свою волю в социальной жизни, навязывая ее, если необходимо, другим людям; политическая власть, как одно из важнейших проявлений власти, характеризуется реальной способностью данного класса, группы, индивида проводить свою волю, выраженную в политике и правовых нормах.

Понятие политической власти, в свою очередь, значительно шире понятия государства. В чем же коренная особенность государственной власти? Политическая деятельность осуществляется не только в рамках государства, но и в рамках партий, профсоюзов, международных организаций, таких, как ООН, и т. д. К пониманию природы государственной власти нас приближает ее способность добиваться осуществления тех или иных целей с помощью принуждения.

Государственная власть не обязательно использует принуждение для достижения своих целей. Она может добиваться их и другими средствами — идеологическим воздействием, экономическим стимулированием и т. п. Но она обладает монополией на принуждение членов общества к выполнению своих предначертаний. Государственная власть — это такая форма общественной власти, которая имеет классовый характер, опирается на специальный аппарат принуждения и распространяется на все население. Она в равной мере означает определенную организацию и фактическую деятельность по осуществлению целей и задач этой организации.

Руководство, управление, организация, контроль. Представление о власти, как мы могли убедиться, связано с разграничением понятий «руководство», «управление», «контроль». По нашему мнению, в основе различения этих понятий лежит различие уровней делегирования власти: у руководства он наибольший. Руководство означает способность осуществлять свою волю путем воздействия в различных формах на руководимый объект. Разумеется, руководство связано с наличием тех или иных властных функций и полномочий, однако не сводится к осуществлению власти. Руководство может быть основано исключительно на моральном авторитете, на признании руководимыми соответствующих функций за руководителями. Наиболее простой пример тому — руководство ученого школой своих учеников: совершенно не обязательно, чтобы оно было связано с наличием у ученого властных или административных полномочий; достаточно, если он располагает необходимым научным потенциалом и признанием.

Точно так же и в сфере политической жизни понятие руководства не сводится к осуществлению власти. Например, руководство со стороны партии основано в первую очередь на идейном воздействии на массы. Та или иная партия может осуществлять функции прямого принуждения только в отношении своих членов: может их наказывать, исключать из партии, обязать выполнять свои решения и т. п. Что касается беспартийных, то партия воздействует на них прежде всего силой своего авторитета. Стало быть, эффективность ее руководства целиком зависит от правильности ее политики, от того, в какой степени ее идеи и конкретные решения отвечают объективным потребностям общественного развития, интересам масс.

Разграничивая понятия руководства и управления, необходимо оговориться, что в данном случае мы имеем в виду управление в узком смысле слова, главным образом политическое управление. В широком смысле понятие управления употребляется применительно к высокоорганизованным целостным системам, таким, как живые организмы, кибернетические автоматы, человеческое общество. В советской и зарубежной литературе предпринимались попытки дать общее определение управления, которое охватывало бы самые разнообразные типы систем материального мира — как социальные, так и природные, способные к самоорганизации и саморегулированию.

При всем различии подходов конечные выводы теоретиков и некоторых представителей философии, ставящих знак равенства между законами природы, животного мира и человеческого общества, очень близки, поскольку отрицают специфичность, особенность управления в человеческом обществе. Изучение всей сложной и противоречивой динамики социально-политической жизни они фактически подменяют анализом закономерностей, присущих неживой природе или животному миру. Один из современных представителей таких взглядов Дж. Льюис утверждает, например, что социальное развитие — это в некотором роде такой же бессознательный процесс, как и эволюция животного мира[40].

В ходе конкретного социологического анализа процессов управления в каждом данном обществе, на каждом данном этапе его развития все большую значимость приобретает изучение специфических особенностей механизма сознательного воздействия управляющего органа системы на протекающие в ней процессы. Следующий шаг при исследовании проблемы управления — конкретное изучение политической системы. Следовательно, от общих исторических законов, присущих человечеству на всех этапах его существования, к закономерностям развития каждой конкретной социальной системы, а от этих последних — к функционированию политической системы в каждый данный исторический момент — такова, на наш взгляд, последовательность анализа проблемы управления, ведущего к пониманию всей сложности динамики процессов политической жизни.

Не ставя перед собой задачи дать определение понятия политического управления, ограничимся лишь указанием на необходимость его функционального разграничения с понятием политического руководства. Такое разграничение имеет существенное значение для характеристики функционирования власти. Это теснейшим образом связано и с пониманием характера государства.

«Тот особый слой, в руках которого находится власть в современном обществе, это — бюрократия. Непосредственная и теснейшая связь этого органа с господствующим в современном обществе классом буржуазии явствует и из истории… и из самих условий образования и комплектования этого класса, в который доступ открыт только буржуазным “выходцам из народа” и который связан с этой буржуазией тысячами крепчайших нитей…»[41].

Специализация управления как определенного рода деятельности — неизбежный продукт усложнения общественной жизни, взаимосвязей внутри современного высокоразвитого общества. Важно лишь, чтобы специалисты, работающие в сфере управления, находились под постоянным и действенным руководством и контролем со стороны организаций, воплощающих в своей деятельности идею руководящей роли рабочего класса, — со стороны партии, высших представительных органов государства, общественности. Разумеется, это воздействие включает в себя и функции управления, особенно в низовых хозяйственных звеньях — на заводах, фабриках, в колхозах и совхозах, где рабочие, крестьяне непосредственно привлекаются к решению конкретных проблем или к контролю.

Разграничение понятий руководства и управления в условиях социалистического общества имеет, стало быть, не только теоретическое, но и практическое значение. Такой подход помогает правильно распределять основные функции, права и обязанности между различными звеньями политической системы социалистических стран, сводить до минимума параллелизм в их деятельности, позволяет сделать управление наиболее эффективным.

Что касается таких понятий, как «контроль» и «влияние», то они либо входят как составной элемент в более общие понятия («руководство», «управление»), либо выражают сравнительно меньшую степень участия во власти и в управлении. Как правило, понятие контроля применяется в отношении социальных групп, время от времени привлекаемых властью к выполнению политических функций (например, выборы в западных странах), а понятие влияния — для характеристики неформальных полномочий тех или иных людей или групп.

Нужно заметить, что понятия власти, руководства, управления, контроля пока разрабатываются в нашей литературе главным образом лишь в общей форме. Применение конкретно-социологических методов в этой области еще остается делом будущего. Между тем опыт зарубежных эмпирических исследований показал, что даже при ложных исходных теоретических посылках можно, применяя современную методику, накапливать немалую ценную информацию в сфере управления социально-политическими процессами.

В этой связи обратимся к теории, на которую в нашей литературе обращается незаслуженно мало внимания. Это теория принятия решений, являющаяся важной составной частью науки управления и теории политики. Сам термин «теория принятия решений» (decision making) появился в середине XX в. и вскоре прочно вошел в обиход социологов и политологов различных школ и направлений. Теория принятия решений применима ко всем общественным наукам, поскольку она отражает процессы, проходящие во всех сферах социальной жизни. Специфика же политических решений состоит в том, что они исходят от органа политической власти и характеризуют важный этап процесса его функционирования.

Теория принятия решений предполагает изучение следующих компонентов: самого решения, социально-исторических условий его формирования, промежуточного элемента (реформатора), через который проходит решение. В свою очередь, социально-исторические условия включают в себя конкретную ситуацию, состояние системы, альтернативные решения, реакцию власти на альтернативные решения в саморегулирующихся и открытых системах, требования перемены решения — технические или социальные, волю к принятию решений, сферу приложения решения, эффективность решения, обратное влияние.

Немалый интерес представляет изучение различных путей влияния на политические силы, от которых зависит принятие решений (это определяется конкретными социальноисторическими ситуациями). В зависимости от способности к принятию решения в критической ситуации политические системы могут характеризоваться как революционные либо как консервативные, неспособные к трансформациям. При наличии в системе социальных ожиданий, связанных с изменением целей и ценностей данной социальной системы, а также групп, которые выступают выразителями этих ожиданий, и при неспособности (или нежелании) органов власти провести изменения, требуемые обществом или его частью, возникает революционная или кризисная ситуация. Возможные следствия из этой ситуации: а) власти, маневрируя, отвечают на выдвигаемые требования серией полумер, формальной реорганизацией системы, по существу не решая назревших задач; б) органы власти принимают решение о кардинальной реорганизации данной социальной системы; в) власти не реагируют на социальные устремления общества, тогда кризисное состояние распространяется на все общество. Так, теория принятия решений по своей проблематике переплетается с коренными задачами борьбы за переустройство общества на революционных началах.

Представляют интерес некоторые результаты зарубежных эмпирических исследований в области теории принятия решений с применением математических методов. Одна из наиболее содержательных работ последних лет по этой проблеме — исследование Герберта Саймона[42], ведущего американского специалиста по вопросам применения электронно-вычислительной техники для моделирования психологических и социальных процессов.

Герберт Саймон, автор и соавтор более двухсот монографий и статей по проблемам организации и управления, причисляет себя к радикалам по взглядам на технические перспективы автоматизации и к консерваторам по оценкам ее социально-экономических перспектив. Он полон восхищения перед безграничными возможностями научно-технического прогресса, но признает законными опасения ученых за дальнейшие судьбы общества, пытается всеми силами развеять эти опасения, предлагая ряд частичных преобразований.

Нас в данном случае интересует его попытка определить пределы применимости математических методов в теории принятия решений. Вот как он разбивает процесс принятия решений: 1) поиски проблемы для принятия решения или «информационная» деятельность; 2) поиски возможных путей для принятия решений, или «конструктивная» деятельность; 3) выбор определенного пути, или «альтернативная» деятельность. Все решения автор подразделяет на два класса — программируемые и непрограммируемые.

Программируемые решения обычно не содержат в себе каких-либо творческих индивидуальных моментов, в то время как непрограммируемые решения основываются на творческих интеллектуальных способностях человека. Методы принятия программируемых решений обычно основываются на хорошо изученных правилах и процедурах. Современная техника принятия программируемых решений предполагает, по утверждению Саймона, использование всевозможных математических методов и обработку данных на электронно-вычислительных машинах.

Традиционные методы принятия непрограммируемых решений основываются обычно на продуктивном мышлении человека, его опыте и интуиции. Непрограммируемыми являются, например, решения, принимаемые при разработке стратегических планов во время военных действий, а также все решения в области административного руководства. При решении такого рода задач разработка эффективных математических моделей затруднена из-за больших содержательных и формальных сложностей. Стремление во что бы то ни стало решить эти задачи математическими методами может привести к упрощению действительной проблемы до такой степени, что утратится всякое сходство с реальностью. Сфера применения математики огромна, и она все более расширяется, но не стоит, предостерегает Саймон, исходить из предположения, что она охватывает всю область принятия решений.

Г. Саймон в целом правильно ставит вопрос о роли формализованных теорий в сфере социально-политических исследований, ибо ряд побудительных мотивов человека, например «действия, продиктованные чувством долга или любовью к ближнему, — невозможно систематизировать, свести к закономерности и количественно измерить»[43].

Надо надеяться, что проблема применения теории принятия политических решений получит самостоятельную и солидную разработку в трудах советских специалистов. Это позволит более конкретно изучить многие теоретические вопросы руководства, управления и контроля в социалистическом обществе.

Наконец, надо сказать несколько слов о взаимосвязи между интересующими нас проблемами управления и теорией организации, которая в последние десятилетия все более приобретает права гражданства как самостоятельная отрасль научного знания, тесно связанная со многими отраслями социальных и экономических наук, в частности с теорией политики. В политической сфере проблемы организации занимают особо важное место, ибо через их посредство классы и другие социальные группы добиваются осуществления своих целей и удовлетворения своих интересов.

Понятие культуры центральное для теории организации и управления в обществе. Проблему улучшения государственного аппарата ставят в зависимость от овладения культурой в самом широком смысле этого слова.

В этой связи представляет интерес критическое освоение современной теории организации, разрабатываемой в зарубежной социологии и политической науке. Обычно под организацией в зарубежной социологии понимают социальные единицы (или группы людей), которые преднамеренно создаются и перестраиваются для осуществления определенных целей. К числу организаций относятся корпорации, партии, армии, школы, больницы, церкви, тюрьмы и пр. Из их числа исключаются племена, классы, этнические группы, связанные узами дружбы, семья и другие социальные общности. Организация характеризуется разделением труда, властью, коммуникациями, содействующими осуществлению определенных целей; наличием одного или нескольких центров власти, которые управляют согласованными усилиями организации и направляют их на осуществление ее целей; структурой, методами развития в целях повышения эффективности; кадрами и методами их перестановки и замены.

Классификация организаций, принятая в современной социологии, восходит к Максу Веберу, согласно которому тип социальной организации определяется способом социального действия. По Веберу, самыми характерными типами социального действия являются: 1) традиционный; 2) аффектуальный, т. е. с актуальным аффектом и интенсивностью чувств; 3) ценностно-рациональный, т. е. с сознательной верой в ценность определенного поведения; 4) целерациональный, т. е. с рациональной ориентацией на цели, средства и результаты.

Различные организации изучаются частными социологическими дисциплинами, такими, например, как социология религии, криминальная социология, военная социология. Партии и другие политические объединения изучаются политической социологией.

Теоретическая интеграция понятий и категорий теории организации, формируемая в рамках частных социологических дисциплин, по признанию западных социологов, представляет собой дело будущего. Большое количество возможных переменных, используемых для описания организации, обусловливает наличие множества типологий. Из наиболее интересных можно упомянуть классификацию организаций по их функции относительно вышестоящих систем (Т. Парсонс), по принципу законного извлечения из них пользы (П.М. Блау и У. Скотт) и по признаку «уступчивости», комбинации видов контроля за деятельностью рядовых членов и их отношением к власти (А. Этциони).

Большое внимание в зарубежной социологии и политологии уделяется исследованию проблемы цели организации. Она обычно понимается как направляющее представление, на которое фактически ориентируются решения членов организации. При этом речь идет не о ясно определенном операциональном критерии, а скорее об общей характеристике оптимального порога ценностей или допустимой области колебаний в общих чертах. Широко разрабатывается в зарубежных исследованиях проблема соотношения целей, средств и структуры организации. Альтернативные структуры определяются рядом организационных, технологических, правовых и социальных предпосылок. В своих работах, посвященных проблемам организации, западные социологи касаются таких вопросов, как определение основных моделей организации, исследование поведения государственных служащих, их позиций, мотивации поведения, возраста, стажа, опыта, образования, социального происхождения, индивидуальных и психологических качеств. Немалое внимание уделяется изучению системы коммуникаций и влияния как устойчивого воздействия, определенной структуры функций, процедуры принятия решения. Конкретные социологические исследования накапливают фактический материал, характеризующий ролевую структуру служебного лица, работника аппарата, его принадлежность к нескольким формальным группам, членство в неформальных группах, множественность ролей как предпосылку возникновения «конфликта в лояльности» по отношению к какой-либо группе, формальные и неформальные коммуникации в госаппарате и т. п.

Динамика функционирования государственного аппарата рассматривается в зарубежной социологии главным образом под углом зрения теории конфликтов. Разработана типология конфликтов внутри государственных учреждений (по вертикали, по горизонтали, между различными категориями служащих, между функциональными, линейными и структурными подразделениями), межведомственных конфликтов (между министерствами, между центральными и местными организациями), конфликтов между административными системами и общественным мнением.

В числе основных проблем в теории организации рассматриваются механизм и типология принятия решений, социальнопсихологические аспекты поведения руководителей, кадровая политика, организационные принципы управления кадрами и многие другие.

Обширный эмпирический материал, накопленный зарубежными социологами и политологами в области теории организации, равно как и в теории управления, представляет ценный объект для критического рассмотрения.

Субъект и объект политики. Субъектами и объектами политики являются крупные социальные общности — нации, социальные слои, группы, элиты. Мысль о том, что политика затрагивает интересы миллионов людей, дает исходный пункт для понимания особенностей ее воздействия на общественную жизнь.

Разумеется, в обиходе допустимы и более локальные употребления термина «политика». Можно говорить о политике муниципальной и даже театральной, семейной и т. п. Однако научная характеристика политики связана с взаимодействием власти и массовых общностей. Мы уже говорили о социальных группах как о главном субъекте и объекте политики.

Мало изучен в нашей литературе вопрос о нации как субъекте политики. Между тем опыт показывает, что в ряде случаев национальный фактор оказывает весьма значительное влияние на политическое решение. Признавая определяющее значение классовых интересов, марксизм отнюдь не игнорирует роли национальных интересов, которые могут даже доминировать на тех или иных этапах развития государства. Наглядный пример тому — борьба народов Западной Европы против фашистской агрессии во время Второй мировой войны. Сам факт создания антифашистской коалиции держав с различными общественными системами — Советского Союза, Соединенных Штатов и Англии — и присоединившихся к ней в ходе войны около 50 других государств служит серьезным предостережением против вульгаризаторского подхода к политическим явлениям современности.

Согласно примитивной логике, не учитывающей всех сложностей и специфики политики как особой формы общественной жизни, куда более естественным выглядел бы союз между фашистскими государствами и другими империалистическими державами Западной Европы и Америки, поскольку и те и другие в конечном счете выражали интересы монополистического капитала. Но жизнь гораздо сложнее любых схем. Союз США, Англии и Франции с СССР в борьбе против фашистской Германии, Италии и Японии часто склонны объяснять только наличием межимпериалистических противоречий. Это, безусловно, важный фактор, но почему в данном конкретном случае межимпериалистические противоречия оказались гораздо значимее куда более глубоких и существенных противоречий между двумя системами с противоположным социальным устройством — капиталистической и социалистической?

Ответ на этот вопрос требует анализа конкретно-исторической обстановки, в которой реалистически мыслящие руководящие деятели капиталистических государств осознали огромную опасность фашистских планов для судеб своих стран и всего мира и утвердились во мнении о необходимости сотрудничества с Советским Союзом для разгрома захватчиков. Важным условием образования антигитлеровской коалиции явилась борьба народов капиталистических стран — Англии, Франции, США и др. — с нацизмом и агрессией, за установление союзнических отношений с СССР.

Политическая жизнь дает немало примеров того, как на деле национальные чувства и интересы берут верх над чувствами социальной солидарности, особенно в критические моменты политической жизни. Таковыми, в частности, были корни длительной популярности генерала де Голля. Другой пример — объединение политически отсталых масс вокруг маоистов на националистической платформе. При этом необходимо четко различать национальные чувства и национализм, под которым понимается: а) определенная система установок; б) система политических идей; в) общественные движения, ставящие националистические интересы выше социальных и тяготеющие к негативному отношению к другим нациям или расам.

Существенную роль в политике может играть национальный фактор. Причины тому разные: чувство национальной униженности, вызванное порабощением либо военным поражением; высокая оценка национальных приоритетов; убежденность людей в уникальности и непреходящем значении разделяемых ими групповых норм и ценностей для собственной жизнедеятельности; национальные стереотипы мышления, эксплуатируемые политическими силами; слабость и отсталость классового самосознания.

Антиподом национализма является интернациональная солидарность, которая также выступает серьезным фактором в политических отношениях.

Субъектом и объектом политики, далее, являются социальные группы различного рода. В нашей социологии понятие социальной группы используется уже не первый год. При этом под социальной группой понимается объединение людей, основанное на их общем участии в некоторой деятельности, связанное системой отношений, которые регулируются формальными или неформальными социальными институтами. Члены группы обладают определенными общими ценностями и имеют определенные отличительные признаки в сравнении с другими сообществами (или социальными совокупностями). В зависимости от числа входящих в них членов выделяются большие, средние и малые группы. К большим группам относятся социальные слои, профессиональные союзы, армия, партии, этнические сообщества (нации, народности), возрастные группы (молодежь, пенсионеры) и т. д. Осознание принадлежности к социальной группе и соответственно осознание ее интересов как своих происходит постепенно, по мере формирования организаций, защищающих интересы группы (например, борьба рабочих за свои права и интересы через организации рабочих).

К средним группам относятся производственные объединения работников предприятий, территориальные общности (жители одной деревни, города, района и пр.).

К разнообразным малым группам относятся такие группы, как семья, дружеские компании, соседские общности. Их отличает наличие межличностных отношений и личных контактов друг с другом.

Среди зарубежных социологов распространены самые различные системы классификации групп. Американский социолог Е.Е. Юбэнк, который собрал и проанализировал способы классификации групп, встречающиеся в американской литературе, выделяет семь оснований этих классификаций: 1) этническую или расовую принадлежность; 2) уровень культурного развития; 3) типы структуры групп; 4) задачи и функции, выполняемые группой в более широких общностях; 5) преобладающие типы контактов между членами группы; 6) различные виды связей, существующие в группах; 7) различные классификации, основанные на других принципах. Не вдаваясь в оценку критериев, положенных в основу названной и подобных ей классификаций, отметим лишь их весьма произвольный характер, что, впрочем, не отрицают и сами их авторы. Нас интересует в данном случае другое — как рационально использовать понятие социальной группы в политических исследованиях.

Один из возможных путей использования этого понятия состоит в установлении связи между группами и властью, влиянием тех или иных групп на принятие решений государством и на формирование политики. С этой точки зрения заслуживает особого внимания деление групп на формальные и неформальные. Неформальная группа представляет собой совокупность личных и социальных отношений, но возникающих спонтанно как результат взаимодействий сотрудников. В неформальных организациях основную роль играют члены групп и их взаимоотношения, тогда как в формальных организациях акцент делается на официальных ролях в терминах должностных прав и обязанностей индивидов. Неформальная власть, таким образом, обращается к человеку как к личности, тогда как формальная — к занимаемой сотрудником должности. Неформальная власть носит личный характер, формальная устанавливается официально[44]. Например, неформальная группа консультантов Джона Кеннеди («яйцеголовые») играла немалую роль в формулировании его политики. Серьезные трудности в ряде коммунистических и рабочих партий на разных этапах их жизни создавали неформальные оппозиционные группировки.

Велико влияние социальных группировок на политические симпатии и антипатии, о чем свидетельствует социологический анализ выборов в капиталистических странах, в которых групповые интересы, традиции, представления играют зачастую большую роль, чем классовая принадлежность, которая политически не всегда осознана. К числу образующих неформальные группы факторов относятся семья, территориальное расселение, материальный уровень и т. д.

Особого внимания заслуживают разного рода целевые группы, призванные оказывать влияние на политический процесс, группы по интересам, группы политической активности, муниципальные и немуниципальные, институциональные и неинституциональные группы.

Зарубежная политическая наука уделяет большое внимание изучению проблем такой специфической социальной группы, как бюрократия. С одной стороны, бюрократия рассматривается как рационализированная система управления, обеспечивающая максимальную его эффективность, с другой — как орудие тотального подчинения общества государству. Критерием полезности бюрократии зарубежные политологи считают ее способность обеспечить точное и эффективное функционирование институтов и целевых групп. Под этим углом зрения критикуется практика функционирования бюрократии в политических системах. Блестящим примером такой критики может служить «Закон Паркинсона, или Пути прогресса» Сирила Норткота Паркинсона, приоткрывшего завесу над сокровенными тайнами центральных институтов английской системы управления.

Надо признать, что изучение бюрократизма у нас нередко сбивалось на критику бюрократических явлений, что совсем не одно и то же. Поэтому критика подчас носила не научный, а эмоциональный характер. Между тем в основу анализа деятельности исполнительных органов и аппаратов должны быть положены не абстрактные схемы, а конкретный опыт лучшей организации труда в сфере управления, разумной расстановки кадров, правильного распределения прав и обязанностей, обучение науке управления — одним словом, все, что способно содействовать повышению эффективности управления.

Специфический интерес теория политики проявляет к изучению политократии — высшей политической бюрократии. Политическая элита — это особая группа людей, занимающая привилегированное положение в структурах политико-государственной и политико-негосударственной власти и непосредственно осуществляющая функцию руководства властными отношениями. В состав политической элиты входят люди, обладающие верховной политической властью в государственных и партийных институтах. Анализ этой группы деятелей (хотя в силу понятных причин он весьма затруднен) позволяет увидеть многие скрытые пружины подготовки, принятия и исполнения политических решений власти.

К числу наименее устойчивых социальных общностей, объединенных лишь по признаку сходства поведения, относится толпа или публика. Эта общность, которая, как правило, выступает в качестве объекта политического влияния, сама может стать субъектом политических отношений в период социальных потрясений или в критические моменты общественной жизни. Суд Линча в США, массовые шествия и избиения во время «культурной революции» в Китае, уничтожение коммунистов на улицах Джакарты в Индонезии — таковы наглядные проявления деятельности толпы, которая представляет собой кратковременное объединение людей, руководствующихся одними и теми же или сходными стимулами. Изучение толпы как временной и случайной общности помогает эффективно и без эксцессов регулировать ее поведение.

Наконец, надо сказать о такой важнейшей проблеме теории политики, как личность, рассматриваемая в качестве субъекта и объекта политики. Сегодня исследованием проблем личности активно занимаются социологи, психологи, демографы, экономисты. Нас более всего интересует то, что Аристотель называл Homo politicus, т. е. личность в системе политических отношений. Эта проблема требует анализа политического сознания и политического поведения человека, приспособления личности к социально-политической системе (конформизм) и, напротив, отрицания ею существующего порядка вещей (нонконформизм), влияния политических стереотипов на политические взгляды и решения, исследования сложной структуры взаимоотношений личность — группа — класс — масса; руководители — руководимые и т. д.

Одними из важнейших аспектов мира политического являются политическое сознание и политическое поведение.

Под политическим сознанием мы понимаем систему представлений, которые складываются у индивидов и социальных групп по поводу политической власти и политической динамики. В этой сфере сознания особенно отчетливо проявляется его классовый характер, поскольку оно связано с тем центром сплетения всех нервов общества, где так остро и непосредственно сталкиваются классовые, групповые и личностные интересы.

Исследование политического сознания, рациональных и иррациональных элементов в нем, формируемого им политического поведения представляет собой важную самостоятельную область исследований общественного сознания в целом. Здесь особенно много дает конкретно-социологическая методика (анкетирование, интервьюирование, метод наблюдения и т. п.), основанная на сочетании объективных и интроспективных методов анализа[45].

Политическое сознание находит отражение в политической культуре общества, которая выступает, как мы уже говорили, в качестве важного фактора формирования политической системы и институтов, фактора, влияющего на политическую динамику. Значение этого фактора хорошо видно, например, при сравнении политической динамики Франции, Англии, Западной Германии, Италии и других развитых капиталистических стран, где при сходных экономических и социальных условиях сложились и функционируют существенно отличающиеся друг от друга политические структуры. В ряду специфических компонентов политической культуры можно назвать политические традиции, политическую ориентацию, политические ценности, политическую идеологию и символику, политические нормы, стандарты, стереотипы и т. п.

Важным объектом исследования теории политики является политическая активность. Ее анализ с необходимостью предполагает изучение личности, ее социальных ролей и характеристик, ее политического поведения. Не менее важными объектами исследования являются политическая социализация личности, которая служит предпосылкой ее политической активности; типы политического поведения; формы и виды политической активности (партийная деятельность, участие в избирательных кампаниях и процедурах, политическое лидерство, политический конформизм и нонконформизм); типология политических массовых движений и их социальная сущность (радикализм, экстремизм, консерватизм, реформизм).

Назовем для примера трех таких президентов США, как Франклин Рузвельт, Джон Кеннеди и Линдон Джонсон. Никто не станет отрицать, что политическая линия каждого из них отличалась определенными особенностями. Очевидно, что само появление «нового курса» Рузвельта, «стратегии новых рубежей» Кеннеди или «тактики отбрасывания коммунизма» Джонсона определялось не только интересами монополистического капитала, не только правящими силами страны, но и личными позициями президентов. Игнорируя этот факт, невозможно всесторонне оценить эволюцию политической жизни в США, как, впрочем, и в других западных странах.

К сожалению, в нашей социологии исследование природы лидерства, по существу, составляет белое пятно, хотя в последнее время советские социологи вплотную приблизились к этой проблеме. Назовем здесь И.С. Кона с его анализом социальной роли личности, ее специфического места в определенной конкретной социальной структуре. Он пишет: «Лицо, занимающее определенное положение, выполняет определенную социальную роль. Под ролью понимается функция, нормативно одобренный образ поведения, ожидаемый от каждого занимающего данную позицию»[46]. Развивая мысль о существенном влиянии социальной роли на формирование индивидуальных качеств личности, автор приходит к заключению, что механизм социальных ролей имеет большое значение во взаимодействии индивида с социальным целым, в вовлечении индивида в социальное развитие. Эта теоретическая характеристика роли личности подводит к конкретному анализу политического руководства, социальной природы лидерства. Мы лишь дополнили бы этот вывод следующим соображением: в сфере политики речь должна идти не только об ожидаемом, но особенно о реальном политическом поведении.

Надо сказать, что зарубежные социологи этой проблемой занимаются уже давно. Их эмпирические исследования представляют определенный интерес по крайней мере с точки зрения накопления фактического материала, хотя применяемые ими методологические принципы и многие из сделанных ими выводов вызывают серьезные возражения.

В зарубежной социологии простейшей единицы анализа лидерства выступает «акт лидерства». В структуру акта лидерства входят четыре основных элемента, которые, взаимодействуя друг с другом, постоянно изменяются. Во-первых, это лидер с определенными личностными чертами, присущими только ему, способностями и возможностями, относящимися к целевым навыкам. Во-вторых, последователи (followers), которые также имеют соответствующие способности, личностные характеристики и возможности для реализации целей. В-третьих, ситуация, внутри которой происходит процесс взаимодействия. В-четвертых, задача, которой взаимодействующие индивиды противостоят, т. е. пытаются ее решить.

Советский социолог Г. К. Ашин проделал интересную работу по обобщению материалов эмпирических исследований зарубежных социологов, посвященных этой проблеме[47]. Опираясь на его работу, приведем некоторые примеры, характеризующие направление, уровень и результаты изучения проблемы лидерства в зарубежной, главным образом в американской, социологической литературе.

В западной социологии понятие лидерства связывается с особым положением одного человека или привилегированного меньшинства (элиты) по отношению к большинству. Будучи более узким понятием, чем руководство, лидерство выражает такой тип отношений в группе, при котором координация ее деятельности задается сверху. Лидер оправдан и необходим в условиях отношений отчуждения, когда результаты деятельности индивидов превращаются в самостоятельную, господствующую над ними силу, в условиях «мнимой коллективности», при которой «люди лишены не только продуктов и орудий своего труда, но и понимания общей структуры и общей связи производственных и вообще фактически осуществляемых ими процессов»[48].

Американский социолог Э. Богардус одним из первых попытался выявить специфические личностные черты лидера; среди них он назвал и чувство юмора, и такт, и способность привлекать к себе внимание. Лидера формируют и выделяют из среды окружающих его людей «энергия, ум и характер». «Превосходящие интеллектуальные дарования доставляют личности выдающееся положение, которое рано или поздно приводит к лидерству» [49].

Этот подход, однако, вскоре показал свою несостоятельность, поскольку он совершенно не учитывал характера социальной среды, в которой выступает лидер. В 1940 году К. Бэрд, обобщив 20 исследований лидерства, основанных на «теории черт», составил список 79 черт, присущих лидеру. И сразу же обнаружились непреодолимые трудности, связанные с разнобоем в данных, которые имеются в этих исследованиях.

В 1948 году Р. Стогдилл обобщил данные уже 124 исследований черт лидерства[50] и, естественно, обнаружил еще большую путаницу. Л. Тёрманс и сам Стогдилл доказывали, что лидер обладает большим интеллектом, чем члены его группы. Но обнаружились и противоположные данные: так, «исследования не показали, что превосходящий ум желателен или необходим для лидерства в бизнесе»[51]. Ю. Дженнингс отмечал, что «было обнаружено слишком много не-лидеров, превосходящих лидеров по уму». Некоторые исследователи описали ряд «лидеров без черт», т. е. людей, выдвинувшихся в вожди в силу своей абсолютной безличности. Столкнувшись с этим обстоятельством, Дженнингс писал: «Никто не может быть удовлетворенным и сказать, что тайна лидерства решена. Частные исследования стали скапливаться в тома; одни черты выдвигались, чтобы доказать неправильность других черт. Из перечисляемых черт, таких, как рост, вес, физические данные, энергия, здоровье, внешний вид, скромность, — лишь немногие соотносились с лидерством, но ничего не давали для его объяснения»[52].

В последнее время лидерство все чаще рассматривается как функция ситуации. «Поведение лидера, которое вполне подходит для одной ситуации, может быть полностью непригодно в другой. Поведение бригадира на сталелитейном заводе весьма отличается от того, как должен вести себя руководитель исследовательской лаборатории. И хотя это не столь очевидно, то же самое относится к различному психологическому климату в эквивалентных жизненных ситуациях» [53]. Эту точку зрения поддерживают и другие социологи. «Человек, который является отличным руководителем отделения бюро прогнозов США на островах Рождества, может потерпеть неудачу как директор всего бюро и наоборот»[54].

Лидерство все более начинают рассматривать в терминах роли, которую играет личность в группе. Дж. Симпсон и Дж. Ингер, отвергая «теорию черт», пишут: «Нужна более соответствующая истине теория личности, которая полностью охватывала бы влияние ситуации… Коллективное поведение в системе внутригрупповых отношений нельзя объяснить тем, что заключено “внутри” индивидов. Люди — существа, играющие роль; они действуют в структурных ситуациях; в значительной степени они ведут себя в соответствии со своими обязательствами и интересами, определяемыми групповой принадлежностью»[55].

Исследования Э. Фромма, Д. Рисмена, И. Дженнингса установили, что чаще всего в странах Запада в качестве лидера выступает беспринципный человек, являющийся всего-навсего функцией ситуации, своего рода флюгером, действующим «по обстоятельствам». Это «человек с рыночной ориентацией» (Фромм) или «внешне ориентированный индивид» (Рисмен). «Человек с рыночной ориентацией» относится к себе как к товару, который надо продать, и вырабатывает в себе качества, соответствующие конъюнктуре, или «ситуационному спросу».

Противоположным типом является «производительный человек» (по терминологии Рисмена, «внутренне ориентированный»), реализующий определенные внутренние потенци[56]и.

В последних исследованиях американских социологов стала пробивать себе дорогу новая точка зрения, делающая упор на таком факторе, как отношение ведомых к лидеру. Согласно этой точке зрения, разгадку тайны лидера надо искать не в нем самом, а в его последователях, их психологии, интересах и запросах. «Следующим шагом в более разумной концепции лидерства было включение личности последователя и нужд группы в концепцию лидерства», — пишет Т. Хейман [57]. «Именно последователь воспринимает лидера, воспринимает ситуацию и в конечном счете принимает или отвергает лидерство»[58]. Хэмблин, Бэрк и другие исследуют лидерство с точки зрения «способности лидера удовлетворять нужды последователей»[59].

Подобное лидерство Дженнингс называет «атмосферным лидерством»: «Член группы, который стремится быть лидером, прежде всего пытается почувствовать “дух” или “моду”, соответствие которым позволило бы ему достичь своей цели без проявления особой инициативы и без большого риска»[60].

На помощь беспринципным карьеристам здесь приходят «социальные метеорологи, которые… запускают свои шары-зонды, чтобы установить авторитарный или демократический сейчас климат…

Шарами этими являются обзоры, вопросники или интервью»[61].

Концепция Ю. Дженнингса опирается на широко известную теорию Д. Рисмена, заявившего, что для современных США характерен тип людей, «направляемых другими». Они живут так, словно руководствуются показаниями радара, вмонтированного в их голову и сообщающего, чего ожидает от индивида его окружение. Лидером становится человек, наиболее успешно осуществляющий «ориентацию на других». Дженнингс упрекает современных руководителей за то, что «им не хватает воли к власти» (хотя вовсе не в том смысле, что они не желают власти). Эти руководители «могут быть высокомерными, жаждать господства, стремиться к высокому положению, но они не способны взять себя в руки и выработать свой собственный курс… Они движутся вместе с группой и вычитывают в ней свои цели» [62]. В этой несамостоятельности лидера Дженнингс видит причину упадка лидерства в западных странах.

Мы привели эти данные, чтобы показать направления американских эмпирических исследований принципов отбора руководителей. Оценивая эти исследования, нельзя не согласиться с теми исследователями, которые полагают, что изучение проблемы личности полезно лишь в том случае, если исследуемые социальные группы являются элементами более широких социальных структур. Частные социологические исследования «работают» только в рамках широкой научной теории, иначе они в определенном пункте превращаются в социографию. Действительно, проблема руководства в условиях классовых антагонистических формаций не может быть решена на уровне микроколлективов; саму структуру групп нельзя до конца понять, отвлекаясь от объективной структуры общества, сущности производственных отношений, на основе которых функционируют отдельные группы. Вопрос о руководстве и руководителе стоит совершенно по-разному в различных социальных структурах: в условиях капитализма за ним скрываются антагонистические отношения господства и подчинения (господствующий класс монополизирует управление общественным процессом); при социализме он базируется на отношениях товарищеского сотрудничества и взаимопомощи[63].

Теоретической основой правильного решения проблемы лидерства является вопрос о роли правящих сил, политических элит, партий, их руководителей в социальном процессе. Однако постановка вопроса о роли народных масс и личности в истории в ее наиболее общем виде должна дополняться конкретными социологическими исследованиями проблем лидерства. Для этих исследований, очевидно, необходима разработка на основе исторического материала более частной методики. Эту методику может дать материалистическая теория политики. Опираясь на вырабатываемые ею методы и понятия, можно с успехом проводить конкретные исследования проблемы руководства, изучать и классифицировать права и обязанности руководителей, анализировать оптимальную организацию труда руководителя, проводить социально-психологические исследования качеств, необходимых руководителю в различных сферах общественной жизни, вырабатывать рекомендации по технологии отбора, обучения и методам налаживания правильных отношений между руководителями и руководимыми и т. д.

Эмпирический материал, накопленный западными социологами в области изучения лидерства, показывает, что исследование личных компонентов весьма способствует пониманию политического процесса, механизмов принятия решений и формирования политики.