Обжигающий фактор

Глава 48

Знал ли Дэвид того, кто его убил?

Что почувствовал, увидев револьвер? Поняв, что все тщательно продуманные планы, которые он строил, не стоят ровным счетом ничего? Что уже прожитые на свете годы — тридцать один — все, что суждено получить ему в этой жизни?

Куинн уткнула заплаканное лицо в сгиб локтя, вслушиваясь в неразборчивый голос Эрика из соседней комнаты. В отличие от нее он все еще работал — обзванивал знакомых, пытаясь выяснить хоть что-нибудь конкретное про «СТД». Пытаясь вытащить их из этой заварухи.

Девушка заставила себя сесть и вытерла слезы рукавом свитера. Поплакала, и будет. Ублюдки, которые это совершили, еще идут по следу — и слезы им не помеха. Они все ближе. И если они, Куинн и Эрик, не вычислят, кто эти люди и как их остановить, их обоих ждет тот же конец, что и Дэвида.

Подняв с пола блокнот, она вырвала листы, исчерканные в судорожных попытках обрисовать психологический портрет преступника, и решительно уставилась на чистый лист. До сих пор она надеялась, что Дэвид сможет заполнить пробелы, но этому свершиться не суждено. Придется заполнять их самой.

Куинн так погрузилась в работу, что не услышала приближения Эрика. Даже не замечала его, пока он не опустился на колени у дивана и не пристроил подбородок ей на плечо.

— Ты как? Ничего?

— Да вроде, — отозвалась она, снова проглядывая лежащие на коленях листы. В первый раз ей удалось создать психологический портрет, более или менее увязывающий все вместе в одну совершенно немыслимую, бредовую теорию. Однако узнать, насколько эти догадки близки к истине, да и близки ли вообще, было невозможно. Отчасти девушка даже надеялась, что нет, не близки.

Эрик обошел диван и плюхнулся в кресло по соседству.

— Я так ничего и не добыл.

— Почему?

— В Штатах все уже разошлись с работы, в Европе уже слишком поздно, а в Азии — слишком рано.

— Не узнал совсем ничего нового?

Он покачал головой.

— Правда, электронную почту еще не проверял — а я ведь разослал множество писем. А у тебя-то как?

Куинн взглянула на блокнот, который держала на коленях.

— Кажется, закончила.

— Что закончила?

— Психологический портрет, над которым работала.

— И он может нам хоть как-нибудь помочь?..

Куинн медленно покачала головой:

— Не знаю. Возможно.

— Ну что ж, почему бы тебе тогда не показать его мне?

Девушка набрала в грудь побольше воздуха и попыталась сосредоточиться на своих записях. Они все еще оставались довольно бессвязными, но ничего лучшего у нее пока не получилось.

— Итак. Белый мужчина в возрасте от тридцати пяти до пятидесяти лет. Предыдущую версию, что умственные способности у него выше среднего, я чуть-чуть подправила: они у него просто выдающиеся, блистательные. Он входил в штат сотрудников Виргинского университета и занимался какой-то наукой, к которой правительство питает повышенный интерес, а точнее, даже не правительство, а военные. Сколько-то лет он убивал девушек, которые подавали заявления в университет, но потом не поступали туда, и тщательно заметал все следы. Однако где-то в начале девяностых он начал утрачивать бдительность, а скорее, потерял контроль над собой. В одном убийстве оставил следы, а в другом — тело жертвы. Кульминацией всего этого стало нападение на Лайзу Иган — по всей вероятности, в тот раз ему кто-то помешал довести дело до конца.

— Тогда он испугался и начал выбирать жертв уже иначе, — закончил за нее Эрик. — Это мы уже обсуждали.

Куинн на секунду замялась в нерешительности.

— Не думаю, что он испугался. Я думаю, что… что его поймали.

— Прошу прощения?

— Подумай минуту. Во время расследования настоящий убийца попадает под подозрение. В какой-то момент военные узнают, кто он такой. Тогда они дают нашему другу Ренквисту денег или еще каким-то образом уговаривают его не преследовать настоящего убийцу, а чуть-чуть подправить улики и сосредоточить следствие на тебе. Но не так, чтобы ты реально угодил под суд, потому что тогда улики будут рассматриваться куда как более пристально…

Эрик весь подался вперед, упершись локтями в колени. Похоже, Куинн полностью завладела его вниманием.

— Итак, в девяносто втором, после гибели Лайзы, он увольняется из Виргинского университета и переходит в «Современную термодинамику», которая, как ты и сказал, вероятно, принадлежит к числу квазиправительственных организаций…

Внезапно вид у Эрика сделался каким-то рассеянным. Глаза смотрели прямо вперед, но словно бы ничего не видели.

— Ты слушаешь?

— Итак, в девяносто втором, после гибели Лайзы, он увольняется из Виргинского университета и переходит в «Современную термодинамику», которая, как ты и сказал, вероятно, принадлежит к числу квазиправительственных организаций… — повторил он: как будто магнитофонная запись, каждая буква на месте, но Куинн все равно не была уверена, что Эрик слушает ее по-настоящему.

— Ну ладно. На некоторое время, пока он начинает работать с «СТД», все утихает. Его спасли от тюрьмы, а взамен он соглашается работать над их темой, что бы это за тема ни была. Но через некоторое время им снова завладевает его мания, он теряет способность концентрироваться — такие типы редко останавливаются. Возможно, нападает на еще какую-нибудь женщину, убивает ее — и они его покрывают. А потом обнаруживают, что он снова счастлив и доволен жизнью и преспокойно возвращается к работе.

— И они начинают поставлять ему жертв, — промолвил Эрик, выходя из транса. — Таких, чтобы не вызывали подозрений. При помощи своих связей с полицией подбирают женщин, которые уже находятся в группе риска. В физическом отношении подходящих его излюбленному типу, но бедных и необразованных. А после того как он их убивает, его наниматели высылают тех мерзавцев, что побывали у меня в квартире, убраться и избавиться от тела…

Он вдруг умолк, и Куинн продолжила с того места, на котором Эрик остановился:

— Полиция, само собой, приходит к выводу, что либо женщина просто сама уехала, либо ее муж, любовник или еще кто-то убил ее и спрятал тело. Но после того как научились брать образцы ДНК, полностью очистить место преступления становится уже невозможно. Так что, когда создается CODIS, «СТД» умудряется перехватить заказ и спрограммировать систему так, чтобы она не узнавала ДНК их человека.

Эрик вскочил на ноги и принялся кружить по комнате. Казалось, его мучит какая-то физическая боль.

— Эрик! Что с тобой? Мне продолжать?..

Судорожное движение головы можно было с натяжкой принять за кивок.

— Теперь немножко шаманства, — медленно начала Куинн. — Мне кажется, характер у этого типа надменный, самолюбивый. Он превосходный манипулятор. Его забавляют игры с жертвами, с нами и даже со своей командой поддержки-очистки — их он ненавидит. Он ненавидит все связанное с армией.

— Эй, а вот тут что-то не так, — запротестовал Эрик. — Он бы должен очень даже любить военных. Они поставляют ему жертв. Разве это не ты сама сказала?

Казалось, он отчаянно хочет, чтобы она согласилась. Хотя сам так явно не думал.

— Мы же уже обсуждали. Такого рода преступления связаны еще и с жаждой власти. А ее-то он и утратил. Ему больше не приходится охотиться самому — его кормят. И даже не такими женщинами, как ему надо. Для этого человека крайне важен именно тип жертвы и сам процесс охоты. Ему важны все-все аспекты. Он любит очень умных и очень красивых женщин, а вынужден довольствоваться теми, кого сам отнес бы к отбросам общества… — Она умолкла и несколько мгновений следила, как Эрик все быстрее и быстрее кружит по комнате. — Эрик, ну в самом деле! С тобой все нормально?

— Марин, — произнес он так тихо, что она едва расслышала.

— Что ты сказал?

Внезапно он остановился и развернулся лицом к девушке.

— Ничего! Ничего я не говорил. Ты ведь даже не специалист-психолог. Черт возьми, это ведь все просто догадки!

— Ты что-то сказал. Что? Марин?

Он замер, словно не в силах пошевелиться. Лишь глаза отчаянно бегали по комнате. Зрелище было настолько диковатое и даже пугающее, что Куинн подошла к Эрику и провела рукой по длинным черным волосам. Успокоительно положила ладонь ему на шею.

— Эрик, да что с тобой?

Прежде чем ответить, он немного пожевал губу.

— Эдвард Марин.

— Кто?

Эрик наклонил голову набок и посмотрел на Куинн так, словно не понимал, о чем она спрашивает.

— Эдвард Марин.

— Эрик, мне это ничего не говорит. Пойдем, присядь. — Она повела его к дивану. — Кто такой Эдвард Марин?

— Доктор Эдвард Марин. Белый мужчина, около сорока пяти лет. Возглавлял кафедру физики в Виргинском университете, один из самых блистательных ученых за всю ее историю. Его еще называли «Чужой» — отчасти потому, что шутили, будто он ворует чужие методики, а отчасти потому, что он сам был таким… Ты бы охарактеризовала его как «надменного и нелюдимого».

Куинн опустилась на диван, обдумывая слова Эрика.

— Ты… ты его знаешь?

— Несколько раз встречал, еще ребенком. Но я бы не сказал, что по-настоящему его знал. Он ушел из университета много лет назад и как в воду канул. Все думали: окончательно свихнулся и живет где-нибудь в нью-йоркском метро — или что-нибудь в том же духе.

— Когда? Когда он исчез?

— В девяносто втором, — ответил Эрик. — Я помню… потому что это произошло всего через несколько месяцев после смерти Лайзы.

Куинн посмотрела на кофейный столик и описанный ею портрет убийцы.

— О Боже мой!

— Нет! — Эрик снова вскочил на ноги и заходил по комнате. — Это просто глупо. Мы же, черт возьми, говорим про Эдварда Марина! Про человека, который завоевал Нобелевскую премию по физике статьей, в которой не было списка литературы. Понимаешь, что это значит?

Куинн покачала головой.

— Это значит, что он не основывался ни на чьих других трудах — все было совершенно новым. Как в том случае, когда Эйнштейн сказал, что скорость света постоянна… Нет! Никогда!

Куинн наблюдала, как он расхаживает по комнате, и сердце ее вдруг сжалось от сочувствия. Судя по всему, для Эрика этот самый Марин был кумиром, героем мальчишеских лет — он рос, восхищаясь им, мечтая стать похожим на него. Но все сходилось.

— Зачем бы столь крупный ученый стал работать в Виргинском университете? Там не самая сильная школа физики…

Эрик замедлил шаг и наконец остановился.

— Все и гадали. Подшучивали…

— Прости, Эрик, но не потому ли, что в других университетах не просили фотографий абитуриентов?

Он яростно ткнул пальцем в ее сторону, точно собираясь возразить, однако утратил запал.

— Почему, Эрик? Над чем таким он мог работать, чтобы оно того стоило?

Молодой человек устало пожал плечами и рухнул в кресло рядом с диваном.

Куинн подождала, не скажет ли он что-нибудь еще. Когда же стало ясно, что говорить он не собирается, подошла к его ноутбуку и подключилась к Интернету, чтобы проверить почту.

— Что-то есть, — сообщила она, оглядываясь. — Эрик, ты меня слышишь? Тебе пришло какое-то письмо.

Писем оказалось шесть. Первые два — коротенькие посланьица в одну строчку с уведомлением, что авторы их ничегошеньки не знают ни о какой «СТД». Зато когда девушка открыла третье, то увидела, что там целая страница текста.

— Эрик. Письмо от кого-то по фамилии Фалько. Это о нем ты мне говорил? Тут написано, что он занимается для «СТД» небесной механикой. — Она пробежала глазами текст, но ничего не поняла. С таким же успехом письмо могло быть написано на суахили.

Она выделила его и принялась за остальные.

— Вот еще одно! От какого-то типа, который зовет себя Волверином. Похоже, пишет из «Сони» в Японии. Он говорит, работает над чем-то под названием «механическая гармония»… — Она снова оглянулась через плечо. — Ты слушаешь?

Эрик слабо кивнул.

— Она.

— Что?

— Волверин — это девушка.

Радуясь, что он начал обращать внимание на то, что происходит вокруг, Куинн открыла последнее письмо. Оно оказалось куда менее сложным, но зато куда более странным.

— А это от кого-то по имени Тирелл Дариен из Стэнфорда. Только и говорится, что «поцелуй меня в задницу». — Она в недоумении повернулась к Эрику: — Почему вдруг так?

Бесстрастное лицо Эрика озарил огонек гнева — и все разгорался, пока молодой человек не выскочил из кресла и не подлетел к Куинн. Развернув к себе ноутбук, он сердито застучал по клавишам, проглядывая два письма, о которых она ему рассказала.

Внезапно Эрик схватил со стола вазу и швырнул ее в стену. Ваза с грохотом разлетелась на куски. Куинн вздрогнула.

— Сукин сын!

— Может, ты поговоришь наконец со мной? Ради Бога! — закричала на него Куинн. — В чем дело?

— Сама подумай! Механическая гармония.

— Понятия не имею, что это такое.

— Но ты же разбираешься в машинах. Когда заводишь мотор, почему все начинает дрожать?

Куинн пожала плечами.

— Из-за движущихся частей?

— Правильно. А что, если ты сделаешь так, чтобы эти движущиеся части были идеально сбалансированы?

— Ну, наверное, мотор не будет дрожать.

— А небесная механика занимается проблемами гравитационного эффекта находящихся на орбите тел.

Куинн снова пожала плечами:

— Ну и что? Не понимаю, о чем ты.

— Не исключено, это нам поможет. Я проводил для «СТД» расчеты по слиянию. Все, вместе взятое, можно назвать еще иным словом — лазеры.

Вот оно! Последний, недостающий кусок головоломки.

— Звездные войны? — Девушка пробежала пальцами по волосам, обдумывая услышанное. — Я что-то такое учила в школе. В смысле, это ведь все провалилось, еще когда мы были детьми. В эпоху Рейгана. Оказалось напрасной тратой средств…

— Едва ли, — возразил Эрик. — Программа ведь привела Советский Союз к банкротству, не правда ли?

Она на миг задумалась.

— Никогда не смотрела на это с такой точки зрения. Но технологически-то разве затея не окончилась полным провалом? Кроме того, разве у нас нет этих снарядов «Патриот», которые использовались во время войны в Заливе?

— Они не работают, — просто ответил Эрик.

— Разве они не попадают почти в любую цель?

— Не верь всему, что читаешь, — отозвался он. — На самом деле они и в сарай-то не попадут. Что ни выстрел, то промах. Но военные, разумеется, не хотели сообщать это прессе, а пресса, честно говоря, не хотела бы это услышать. После Вьетнама американцы не любят узнавать о неудачах своей армии. Ну сама подумай. Ведь вся концепция — чушь сплошная. Все равно что если два человека, выстрелившие друг в друга, будут надеяться спастись потому, что пули в воздухе столкнутся.

— А размещенные на орбите лазеры будут работать?

Эрик вытащил из чехла для ноутбука лазерную указку и навел ее на противоположную стену комнаты, а потом повернулся и легонько тряхнул рукой. Красная точка, заплясавшая по телу девушки, разбудила в Куинн не самые приятные воспоминания.

— Звездные войны восемьдесят четвертого года, — произнес Эрик. — Но если побороть вибрацию металлических частей… — Он перестал трясти рукой, и красная точка застыла прямо посередине груди Куинн. — Потом разобраться с энергией и проблемами искажения изображения в атмосфере… — Он подошел к Куинн на расстояние двух шагов. Красная точка потемнела, края ее сделались резче и четче. — И не тебе рассказывать, как усовершенствовались компьютеры за последние пятнадцать лет.

— Но зачем держать это в тайне?

— Договоры, — объяснил Эрик. — У русских больше нет денег на гонку вооружений. Несколько лет назад мы сообщили им, что хотим снова начать разработки в этом направлении — в самых ограниченных количествах. Идея состояла в том, чтобы создать оружие, способное достать пару-другую ракет, базирующихся где-нибудь в Афганистане или в еще какой «дикой» стране. Русские, понятно, были от идеи не в восторге, но обещали не поднимать шума, если мы сдержим слово и будем умеренны.

— Так ты вроде как доказываешь мою точку зрения, — удивилась Куинн. — Зачем держать все в тайне?

— Судя по полученным нами письмам, они не просто начали разработки, они их заканчивают. — Эрик навел указку на ноги девушки. — И еще одно: русским вовсе не понравится тот лазер, который я помог построить.

Куинн разглядывала маленькую красную точку на полу.

— Он бьет в землю?

— Оставляет воронку в тридцать футов глубиной. И при нынешнем уровне развития компьютеров, думаю, они разрабатывают наводящую систему, позволяющую попасть в любую цель.

— Господи! А ты не знал? Не знал, над чем работаешь?

Эрик сердито тряхнул головой:

— Это все было лишь теорией. Набор вычислений. Никто не мог бы превратить их в мощное дальнодействующее оружие.

— Никто, кроме Эдварда Марина.

— Никто, кроме Эдварда Марина, — повторил он, потянувшись к телефону.

— Кому ты звонишь?

— Тиреллу. Он один из самых талантливых математиков в мире и, наверное, что-то знает — иначе не послал бы мне такого письма.

Нагнувшись к нему, девушка слушала, что происходит на том конце провода.

— Ну и везучий ты, черт, застал самого Дариена Тирелла живьем! — В звучном мужском голосе слышался приятный городской акцент.

— Тирелл, это Эрик.

— Ну-ну, Эрик Твен. Теперь будешь подлизываться, да?

— Что ты имеешь в виду?

— Не разыгрывай дурачка, сукин сын. Вот как поймаю тебя да надеру тебе белую задницу, будешь знать.

— Тирелл, я серьезно. О чем это ты?

В голос Дариена закрались легкие нотки неуверенности, но, похоже, он все еще считал, что над ним собираются подшутить.

— Несколько недель назад я послал в «СТД» кое-какие выкладки о рассеивании тепла. Два месяца напряженной работы. А вчера получил обратно — с поправками. По-моему, тут просто-таки между строк читается: дело Эрика Твена, наглый ты молокосос.

— Это не я.

— Черта с два. Никто не умеет находить у меня ошибки… Никто, кроме тебя.

— Говорю же, это не я.

В трубке на мгновение воцарилась тишина.

— Ты серьезно?

— Ну да.

— Вот дерьмо! Неужели? Самый настоящий Марин?! Ох ты! Ну, парень, пока. Просто не терпится рассказать нашим.

— Тирелл… Тирелл! Не вешай трубку! Никому не рассказывай. Я серьезно. Никому и ни за что.

— Да что с тобой, приятель?

— Послушай. Что ты знаешь об «СТД»?

— Да ничего. Я бы сказал, кучка богатеньких белых мальчиков в скучных деловых костюмах. Они мне шлют по почте проблему, я ее решаю и шлю той же электронной почтой назад. А за это они высылают мне просто-таки потрясающе кругленькие суммы.

— Ты знаешь еще кого-нибудь, кто бы на них работал? Где они расположены? Хоть что-то?

— Хм-хм. А с тобой все в порядке? Что-то голос у тебя какой-то напряженный.

— Да, да. Со мной все в порядке. В полном. Спасибо.

— Да не за что, дружище. Так как насчет…

Эрик положил трубку, не дав другу даже договорить, и подошел на другой конец комнаты, к окну.

— Как нам найти его? — спросила Куинн.

— Никак. Невозможно.

— Ты о чем?

— Многие люди многие годы стремились напасть на след Марина. Черт возьми! Да я и сам пытался, когда одна проблема оказалась мне не по зубам. Боже правый! Просто не верится, ну никак! А может, мы ошибаемся? Может, чего-то не учли? В смысле — мы ведь говорим об Эдварде Марине…

— Эрик, в этом есть свой смысл. Ты сам знаешь, что есть. А ты уверен, что найти Марина невозможно?

Он лишь пожал плечами.

— Тогда вернемся к «СТД», — заявила Куинн.

— Что ты имеешь в виду — «вернемся к „СТД“»? Мы знаем о них не больше, чем знали вчера. Ничего такого, чтобы могло на них вывести.

— Может, так, а может, и нет. У меня, кажется, возникла одна идея.

Эрик отвернулся от окна и внимательно посмотрел на девушку:

— А стрелять в меня будут?

— Скорее всего нет.

— В тюрьму посадят?

— Едва ли.

— Ну ладно. Тогда послушаем.

— Я тут подумала… Может, мы слишком уж полагаемся на всякие современные методы и Интернет, слишком привыкли добывать все, нажимая на кнопки. Может, пора попробовать что попроще?