Обжигающий фактор

Глава 61

Эрик Твен не знал, сколько прошло времени, прежде чем тьма вокруг просветлела, а он наконец осознал, что недвижно уставился в потолок. Выбраться из покореженного каркаса столика оказалось куда труднее и потребовалось на это куда больше времени, чем он думал, но все же Эрик сумел, пошатываясь, подняться на ноги. Он дотронулся до затылка и ощупал ребра, не в силах понять, где сильнее болит.

Оглядевшись вокруг, он увидел, что ничего не изменилось — только Марин и Куинн исчезли. Прайс все так же лежал на полу, а девочка все так же сидела, привязанная к стулу, — мертвая. Эрик застонал и, хрустя разбитым стеклом, двинулся на середину комнаты.

Бросив взгляд на часы, он прикинул, что пролежал без сознания минут двадцать, не больше. Потом осмотрел себя. Потрясающе, но вроде бы он даже совсем не порезался. Рана на боку, полученная при взрыве, снова начала кровоточить, да на затылке наливалась огромная шишка — но только и всего. Его швырнули через стол, точно тряпичную куклу, а он отделался лишь головной болью, правда, сильной.

— Куинн! — закричал он, скорее просто ради того, чтобы разогнать тишину, а не надеясь услышать ответ.

Прихватив кухонное полотенце и зажимая им рану на боку, Эрик принялся методично обходить первый этаж.

— Куинн!

Тишина.

Он направился было к лестнице, но на первой же ступеньке остановился как вкопанный. На краткий миг ему показалось, что женщина на верхней площадке смотрит на него. Но иллюзия быстро прошла — стало совершенно ясно, что эта женщина уже ничего не может увидеть.

Гораздо старше той девочки на кухне, в зеленой блузке, хотя ниже пояса на ней ничего не было. На внутренней поверхности правого бедра зияла глубокая рана, рассекшая бедренную артерию несчастной так, что жизнь утекла из нее с потоком крови, струящимся вниз по лестнице. Помимо этой раны, единственными повреждениями были порезы на запястьях под наручниками, что приковывали ее к перилам.

Поднимаясь наверх по лужам крови, Эрик не хотел думать о том, что произошло с несчастной, но не мог ничего с собой поделать. Наверное, это жена Ричарда Прайса, мать той замученной девочки. Нанес ли Марин сразу тот смертельный удар, а потом ушел и оставил ее умирать в попытках освободиться? Или просто приковал ее к перилам, а сам отправился развлекаться с дочкой?

Поднявшись наверх, он обнаружил правду. В ранах под наручниками просвечивали розовато-белые кости — несчастная вынуждена была слушать, как терзают и насилуют ее дочь, и чуть не отрезала себе руки, пытаясь остановить этот кошмар.

Обходя тело женщины, Эрик отвернулся, изо всех сил стараясь заглушить, подавить эмоции. Он обыскал все комнаты и помещения на втором этаже и окончательно убедился в том, что и так уже знал: Куинн тут нет.

Пошарив в аптечке, молодой человек вытащил рулончик пластыря. Спускаясь по лестнице, он прикрепил полотенце поплотнее к ране, замедлив тем самым кровотечение до той стадии, когда оно уже потихоньку прекратится и само.

— Что теперь? — вслух спросил он себя. — Думай!

Надо найти Куинн прежде, чем Марин успеет… Эрик яростно тряхнул головой, не позволяя себе думать о том, что будет, если он не успеет ее найти. Сейчас ему нужен незатуманенный ум. Сейчас важно только одно — найти Куинн.

Но как? Марин волен делать все, что захочет, отправляться куда вздумается. Никто на белом свете знать не знает о его существовании. Даже в нынешнем состоянии, окончательно обезумевший и поглощенный одной-единственной страстью, сколько он протянет, прежде чем его обнаружат и выследят? Месяц? Два? Шесть? Сколько женщин еще умрет?

Почувствовав, как от головы отхлынула кровь, Эрик наклонился вперед. Думать надо. Должен быть какой-то ответ, какой-то выход — только его надо найти. Даже в самом хаосе всегда отыщется какая-нибудь закономерность. Куда мог отправиться Марин?

Вой сирен сначала был едва слышен. Эрик медленно повернул голову, чтобы определить, откуда доносится этот звук, и заметил, что тот становится все громче и громче.

— Черт! — пробормотал он и резко заторопился, обшаривая комнату. Кто знает, едет ли полиция именно сюда или просто так, мимо, но ни в коем случае его не должны найти здесь. Еще рано. Время Куинн стремительно утекает, у нее нет времени ждать, покуда он сумеет все объяснить властям.

За тридцать секунд поиска никакого револьвера не обнаружил. Должно быть, Марин забрал его с собой. Упав на колени, Эрик принялся обшаривать тело Ричарда Прайса в поисках оружия. Нашел кобуру, но она оказалась пуста.

— Нет!

Эрик отшатнулся, еле успев уклониться от свирепого удара кулаком прямо в лицо. С бешено бьющимся сердцем он все отползал и остановился, лишь натолкнувшись спиной на стойку посреди кухни.

Из горла Прайса вырвался протяжный вопль, скорее, даже вой — еле слышный, но исполненный безграничного, немыслимого отчаяния. Еще через несколько секунд генерал открыл глаза и приподнял голову.

— Вы не мертвы? Почему? — спросил Эрик, но тут же понял, как же очевиден ответ. А зачем было Марину его убивать? Он хотел, чтобы Прайс остался жить — и помнил, что сам стал причиной смерти своих родных. Чтобы он провел оставшиеся годы жизни, гадая, что именно Марин сделал с его дочерью, прежде чем убить ее.

Эрик подполз к лежащему и, схватив его за отвороты пиджака, оторвал от пола. Сирены выли все громче.

— Поднимайся, сукин сын!

Тело Прайса висело все так же безжизненно, но в глазах появились искорки сознания.

— Живо поднимайся! — завопил Эрик, рывком пытаясь поставить Прайса на ноги. Тот закачался, но, судя по всему, мог стоять и передвигаться сам.

Помимо окровавленной спины и темной ссадины на голове, никаких иных повреждений на нем видно не было. Собственно говоря, сейчас Эрик уже был не уверен, что кровь, в которой лежал Прайс, принадлежала самому генералу.

— Мы сваливаем отсюда, — объявил Эрик. — И в темпе!

Он снова схватил Прайса и потащил за собой к черному ходу, но генерал воспротивился с удивительной силой.

— Моя… моя жена…

— Она мертва.

— Нет, не может быть! Я…

Эрик взялся за отвороты пиджака Прайса и притянул его к себе так, что они почти соприкасались носами.

— Уж можете мне поверить, генерал. Благодаря вам я теперь эксперт по части мертвецов.

Прайс резко рванулся назад, покачнулся и невзначай повернулся как раз в сторону того, что осталось от его дочери.

Эрик успел поймать его прежде, чем он рухнул на пол. Прайс рыдал, и всхлипывания затихли только тогда, когда Твен обхватил его за шею, сдавливая горло локтем, перекрывая ему воздух. Прайс все тянулся к дочери, но у него уже не хватало сил сопротивляться, и Эрик поволок его прочь. По стенам дома кружились мертвенные сине-красные огни: это полицейская машина ехала к дому по подъездной аллее.

Ответ на вопрос, который Эрик задавал себе раньше, пришел сам, когда они с Прайсом вывалились через дверь черного хода под леденящий дождь. Эрик знал, что сделает, если Прайс не сумеет — или не захочет — помочь найти Куинн. Задушит ублюдка, своими руками задушит. Медленно и с наслаждением.

Тащить тяжелое, точно мертвое, тело Прайса по грязи и лужам с каждым шагом становилось все труднее. А еще хуже стало, когда генерал внезапно рывком вышел из ступора и начал вырываться, забился в руках Эрика, силясь оторвать его руку от своего горла. Эрик сжал сильнее и продолжал идти, при каждом шаге утопая во влажной почве на добрых шесть дюймов.

Наконец они добрались до рощицы ярдах в двухстах от дома. Здесь земля стала тверже, позволяя Эрику двигаться быстрее, но зато и Прайс смог сопротивляться активнее. Еще тридцать секунд — и они оказались у деревянного забора, окружавшего задний двор соседнего, ярко освещенного дома на краю рощицы. Эрик резко дернулся в сторону, заваливая Прайса лицом вниз на землю, и взгромоздился ему на спину.

— Прекратить! — прошептал он сквозь стиснутые зубы яростно вырывавшемуся генералу и ткнул его лицом в грязь. Через несколько секунд тот уже не мог дышать, — не сказать чтобы Эрик гордился такой победой, но сейчас ему было уже все равно. Когда противник почти перестал биться, Эрик приподнял его голову, позволяя вдохнуть чуть-чуть воздуха.

— Ну что, генерал, теперь мы с вами друг друга понимаем?

Он думал, Прайс снова примется вырываться, но тот весь обмяк и медленно опустил голову на землю.

— Единственная причина, почему я не убил вас сразу, это то, что вы мне нужны, чтобы найти Куинн.

Когда Прайс наконец ответил, голос его звучал еле слышно.

— Думаете, мне есть до этого дело?

Властность, уверенность, сила, что излучал генерал при их первой встрече, исчезли, растаяли безвозвратно. На смену им пришли усталость и безразличие.

— Да. Думаю, есть, — заявил Эрик. — Потому что если мы найдем Куинн, то найдем и Марина. И я бы предположил, что вам бы хотелось сказать ему пару слов после всего, что он сделал с вашими близкими. Или вам и до них уже дела нет?

Слова его возымели реакцию. Прайс опять попытался вырваться, но ему не хватало ни запала, ни сил. Эрик снова ткнул его лицом в землю, хотя почти сразу же отпустил. На сей раз генерал отплевывал грязь чуть более энергично.

— Где он? — спросил Эрик.

— Почем мне знать?

— Думайте! У него нет нигде больше никакого другого дома? Родственников? Ночной работы? Вы уже запланировали ему очередную жертву? Думайте!

Прайс весь напрягся, однако не пытался вырваться. Дыхание его участилось, начало сбиваться по мере того, как он снова вспоминал все, что произошло.

Гнев. Вот и отлично. Гнев можно использовать на пользу дела.

— Не двигайтесь, — предупредил Эрик, слезая с генерала. Стянув с Прайса пиджак, он разорвал на нем рубашку, обнажив неожиданно сильную и мускулистую спину. Да, кровь, в которой он лежал, несомненно, принадлежала ему самому: в слабых отсветах из окон дома неподалеку отчетливо различались узкие кровоточащие полосы. Эрик стер кровь краем разорванной рубашки, чтобы проверить, нет ли среди этих ран опасных для жизни.

На вид все они были не слишком глубоки. Эрик на несколько секунд сжал края тех, из которых еще текла кровь, а потом отпустил, проверяя, глубоки ли раны. И тут-то Твен заметил, что они складываются в определенный узор. Марин исполосовал врага не просто так — он вырезал кое-что у него на спине.

Адрес.