Обнаженная натура

Глава двадцать первая

Я извинилась перед доктором Мемфисом и узнала имя верховной жрицы Шермана. Ее можно было найти в телефонной книге. Мы вышли на удушающую жару, и темные очки опустились нам на глаза, как щиты в научно-фантастическом фильме. Жест стал почти автоматическим, а я еще и дня здесь не пробыла.

Слышалась музыка, и я не сразу сообразила, что это мой телефон. Игралось «Я не влюблен» группы «10сс», но это не был выбранный мною рингтон. Надо мне наконец научиться самой себе рингтоны ставить. А то чувство юмора Натэниела мне иногда действует на нервы.

Я нажала кнопку:

— Натэниел, что за выбор мелодий?

— Это не твой котик, ma petite.

Вот так. Я стою на невадской жаре и беседую с мастером города Сент-Луиса, он же мой главный возлюбленный. Он никогда мне не звонит во время работы с полицией, разве что случилось что-то очень серьезное.

— Что случилось? — спросила я, чувствуя, как вдруг заколотился пульс в горле.

Бернардо посмотрел на меня, я махнула ему рукой, мотнула головой и пошла туда, где стояли возле машины Эдуард и Олаф.

— Почему ты решила, будто что-то случилось, ma petite?

Но в голосе слышалась злость, чего обычно не бывает. Пусть он говорит, что ничего не случилось, но голос этого не подтверждал. А так как он умеет говорить голосом безэмоциональным, как пустая стена, то либо он хочет дать мне понять, что злится, либо настолько выведен из себя, что не может сдержаться. Ему больше четырехсот лет, и за такое время можно научиться скрывать любые чувства. Значит, что я такого сделала, что он из себя вышел? Или что сделал кто-то другой?

Вдруг мне захотелось провести этот разговор без свидетелей. Поэтому я села в машину, а остальные остались снаружи, на жаре. Я предложила поступить наоборот, но Эдуард настоял, а когда он на чем-то настаивает, для этого обычно есть причина. Я научилась в таких случаях с ним не спорить — дольше проживем.

Я включила кондиционер и устроилась поудобнее, а трое мужчин снаружи разговаривали тихо, но оживленно. Хм.

— Ma petite, я проснулся, а ты оказалась где-то далеко.

— Меня это тоже не радует.

Я подумала о нем, и этого было достаточно, чтобы увидеть, как он лежит в нашей кровати, небрежно набросив на себя простыню, длинная нога из-под нее высовывается. Одной рукой держит телефон, другая лениво гладит спину Ашера. Тот еще несколько часов будет мертв для мира, но Жан-Клод спокойно может трогать другого вампира, пока он «мертв». Мне от этого было не по себе. Может быть, я слишком много бывала на осмотрах места преступления.

Он посмотрел прямо перед собой, будто ощутив, что я смотрю.

— Хочешь увидеть больше?

Я заставила себя вернуться мыслью и вниманием в машину, окруженную вегасской жарой.

— Боюсь, это меня отвлечет.

— Есть многие, готовые отдать все свое имущество за то, чтобы я их так отвлек.

— Ты на меня сердишься.

— Мы с таким трудом убедили вампирскую общественность, что ты действительно мне слуга, а не хозяин, и ты вдруг делаешь такое.

— Что делаю? Свою работу?

Он вздохнул, и этот звук разошелся из телефона по моей коже как дрожь предвкушения.

— Уезжаешь без моего разрешения, — сказал он, но последнее слово прозвучало так двусмысленно, будто бы просить разрешения могло быть очень и очень интересно.

— Прекрати, пожалуйста, Я работаю — или хотя бы пытаюсь это сделать.

— Я также обнаружил, что ты не взяла с собой еды.

— Утром сегодня поела.

— Но ведь придет и завтра, ma petite.

— Есть Криспин.

— А, да. Твой маленький тигр.

Он не пытался скрыть в голосе сарказм. Я сделала вид, что не услышала.

— Ты мне позвонил в разгаре расследования убийства.

— Очень рад, что сумел вызвать у тебя эмоциональную реакцию.

Слишком мелочное замечание для Жан-Клода, но вот оно — его голос, его звонок. Что за чертовщина?

Но что хорошо в отношениях с Жан-Клодом — я не должна скрывать от него ужасы моей работы. Он видал худшее или близкое к тому за долгие века своей жизни. Поэтому я сказала правду:

— Я только что была в морге и видела то, что осталось от одного из лучших полицейских Вегаса. Меньше всего мне нужно на этом фоне с тобой ругаться.

Он вздохнул — и звук прошел через мой разум, огладил кожу, будто Жан-Клод был совсем рядом, шепча на ухо, касаясь.

Я вскинула на место метафизические щиты, хотя закрыться от своего мастера непросто. У него есть ключи от моих щитов, на случай, если ему будет очень нужно. Но сегодня он позволил мне закрыться щитами — и моей собственной злостью.

— Какого хрена ты это затеял, Жан-Клод? Я пытаюсь раскрыть случай массового убийства, и мне совершенно не нужны твои… ментальные игры.

— Прими мои извинения, ma petite. Наверное, задеты мои чувства.

— Это почему еще? — спросила я все еще сердитым голосом, хотя, в общем, успокоилась. Вот не помню, чтобы он хоть раз сказал, что его чувства задеты.

— Это потому, ma petite, что я думал, будто мы в наших отношениях достигли некоторого прогресса, и вдруг завоеванная нами территория оказывается совсем не так надежно защищена, как я думал.

Я снова ответила правду.

— Ни хрена не поняла, что ты сейчас сказал. То есть я все слышала, и все слова английские, но я не могу понять, о чем ты говоришь. — Я прислонилась лбом к рулю, закрыла глаза и попыталась вдохнуть прохладу кондиционера. — Но у меня смутное чувство, что все равно я должна принести извинения.

Он рассмеялся своим чудесным смехом. Тем, на который когда-то мое тело реагировало так, будто он трогает меня за очень интимные места и одновременно кладет мне в рот конфету. Смех его не только сексуальный; он так приятен, что должен вызывать ожирение.

Я вздохнула — но всего лишь вздохнула. Его голосовые номера я повторять не умею.

— Пожалуйста, Жан-Клод, не надо. Я же не могу так работать.

Он засмеялся более ординарно.

— Кажется, мне нужно было услышать, что ты по мне скучаешь.

— Откуда у тебя такая неуверенность? Это же моя роль.

— Только от тебя у меня бывает неуверенность, ma petite. Только от тебя.

На это я не знала, что сказать, но попыталась:

— Мне очень жаль.

— Я знаю, что это правда. И от этого легче.

Как же мне закончить разговор, не ранив снова его чувства? Понятия не имею, блин. И это совсем на него не похоже — звонить, когда я работаю с полицией. Оставалось только надеяться, что это не станет привычкой.

Я заметила, что сгорбилась над рулем и заставила себя сесть прямо. В сторону Эдуарда я старалась не смотреть.

Когда снова зазвучал голос Жан-Клода, интонация была почти нейтральной.

— Проснувшись и узнав, что ты уехала, я не бездельничал. В Лас-Вегасе есть лебедь-оборотень, и лебединый король Донован Рис уже предложил ему быть в твоем распоряжении, если возникнет нужда в питании.

— Спасибо Доновану от моего имени, и я очень ценю твою готовность разделить меня с еще одним мужчиной. Я помню, мы говорили о недобавлении новых.

— Дело тут не в питании, ma petite, а в том, что ты неспособна к сексу без эмоций. Если бы ты могла трахаться и насыщаться, у меня бы не было проблем, будь их хоть сто. Поесть и больше никогда их не видеть — другое дело, но ты мужчин коллекционируешь, ma petite. Трахаться можно с дюжиной, но романтические отношения с ними со всеми не получится иметь.

— Я как-то вроде об этом догадываюсь.

— Правда?

И снова в его голосе был оттенок злости.

— Ну, не получается у меня случайный секс, прости.

— Да, не получается.

И злость стала чуть слышнее.

Я не знала, что мне с этим делать — с этой злостью или с этой перебранкой, и решила игнорировать. Иногда мужчины позволяют партнеру по отношениям это делать — в отличие от женщин.

— Мне может понадобиться что-то не из семейства кошачьих, которых я в себе ношу. Лебедя во мне нет.

— Я тебе говорю, что устал делить тебя с другими мужчинами, что ты их собираешь, а ты мне отвечаешь, что хочешь еще других?

Он все-таки ведет себя как женщина, блин. Только этого не хватало.

— Я тебе обещаю, что когда вернусь в Сент-Луис, мы на эту тему доругаемся. Клянусь. Но сейчас помоги мне выйти из этого дела живой.

— Что я могу для этого сделать?

— Иногда тигров бывает слишком много — из-за того, что во мне есть разные их породы. — Напал на меня один тигр, но внутри меня их пять метафизических видов. Как это получилось — никто не берется объяснить. — Ты не нашел каких-нибудь волков, которых я могла бы одолжить, пока я здесь?

— Волков нет. Местная стая боится твоего разрушающего влияния, ma petite.

— Что имеется в виду?

— Дошли известия, что секс с тобой может быть как укус вампира. Один раз попробовал — и он уже твой.

— Это неправда! — возмутилась я, но пульс у меня зачастил.

— Ты обманываешь сама себя, ma petite.

— Перестань меня так называть.

— Уже много лет ты не просила меня оставить это твое ласкательное прозвище.

— Дело в том, как ты его произносишь. Так, будто на меня сердишься и не хочешь этого показать.

— Сержусь, потому что боюсь за тебя. Витторио свирепствовал в Сент-Луисе — и по всем новостным программам прошло, что погибло трое человек из СВАТ. А их нелегко убить.

Что я могла на это сказать? Он был прав.

— Я прошу прощения, что мне пришлось уехать, не поговорив с тобой.

— В этой фразе я слышу искреннее сожаление. Что бы ты ответила мне, если бы я сказал, что ехать слишком опасно? Что бы ты сделала, если бы я сказал: не езжай?

Я подумала и ответила:

— Я бы все равно поехала.

— Видишь? Ты не слуга мне. Ты вообще слугой быть не можешь.

— Я думала, что наша цель — заставить сообщество вампиров думать, будто я — хороший и послушный человек-слуга. Я не знала, что ты все еще думал, будто я буду для тебя брать под козырек.

Снова в моих словах появился некоторый жар, струйка гнева согревала меня. Хотя здесь и без того было настолько жарко, что согревающий гнев был лишним.

— Я хотел сказать не это.

— Ты сказал именно это.

Он издал тихий безнадежный звук:

— Наверное, я все еще такой дурак, что верю, что ты станешь моей по-настоящему.

— А это что еще значит?

Он так долго молчал, что я занервничала. Вампирам в телефон дышать не надо, и только годы опыта мне подсказывали, что он еще здесь. Я ждала, и наконец он заговорил:

— Нужно, чтобы там с тобой был кто-нибудь из наших. Твой леопард, твой волк или твой лев.

— Льва у меня своего пока нет.

— Наш местный Рекс станет им, как только ты позволишь.

— Ага, и его Регина откроет на меня охоту, чтобы убить. Я ее видела. Она злится, что я с ним сплю. Если я сделаю его львом своего зова, она в этом увидит вызов. Я умею драться, Жан-Клод, но не настолько, чтобы выиграть честный бой у львицы-оборотня ее силы.

— Тогда не следует биться честно.

— Если я смошенничаю, то по закону львов остальные могут напасть на меня всей бандой и убить. Я это узнала после того, как познакомилась с новой Региной клана Сент-Луиса. Поверь мне, Жан-Клод, я об этом думала.

— Ты вправду думаешь, что она убила бы тебя, если бы ты заявила более сильные претензии на ее короля?

— Ага. Потому что она мне сказала, что не будет его делить. Что я могу быть его госпожой, но не женой — это место занято ею.

— Ты мне об этом не говорила.

— Это львы, не волки. Мой зверь, а не твой.

Он вздохнул, и не дразнящим своим вздохом, а просто усталым.

— Ma petite, ma petite! Когда же ты наконец поймешь, что все твое — мое. И о любой опасности, грозящей тебе, я должен знать.

— Я тебе расскажу все свои секреты, как только ты расскажешь свои.

— Туше, ma petite. Глубокий и тонкий порез.

Он снова начинал злиться.

— Отчего ты на меня сердишься? — спросила я.

— Ты права, ma petite, это ребячество, но я не знаю, как мне тебе помочь. Не знаю, как тебя защитить в Вегасе. Понимаешь, ma petite? Я не знаю, как тебя защитить от Макса и Вивианы. За несколько сот миль я не в состоянии тебе помочь. Послать нашу охрану я не могу, потому что на тебе значок, а полиция не пустит наших тебя охранять. Что же мне сделать, ma petite? Какого дьявола я могу сделать?

Он перешел на крик. А Жан-Клод практически никогда не срывается на крик. И то, что он сорвался, помогло мне взять себя в руки. Никогда раньше не слышала, чтобы он чертыхался. То, что он потерял самообладание, показало, как он за меня боится. И это меня испугало.

— Ничего, Жан-Клод, я что-нибудь придумаю. Мне очень жаль.

— Чего именно жаль, Анита?

Он назвал меня по имени. Это очень плохой признак.

— Того, что заставила тебя за меня бояться. Что вызвала у тебя чувство беспомощности. Что я оказалась здесь. И ты прав, я не могу быть и маршалом, и твоим слугой одновременно. Мне приходится выбирать, и раз здесь полиция, значит, я выбираю значок. Что как раз, быть может, полностью соответствует планам Витторио. Мне жаль, что Эдуард может быть прав, и это — капкан, на меня расставленный.

— Ma petite, я не собирался срываться, но тебе следует опасаться не только Витторио.

— Я знаю, что пребывание в обществе тигров-оборотней будет испытанием для моего умения сдерживать своих зверей.

— Боюсь, что так.

— Есть что-нибудь, чего ты не говорил мне о Максе и его тиграх?

— Мне сделать невинный вид и сказать, что ты все знаешь?

— Лучше бы правду.

— Недавно Макс хотел, чтобы ты посетила его город и переспала еще с кем-нибудь из его тигров. Они очень хотят знать: та паранормальная сила, что получили от тебя при питании ardeur’а Криспин и рыжий тигр Алекс — это случайность, или же может быть распространено на других тигров их клана?

— Я вообще не уверена, что это была моя сила. Я пару дней была одержима Королевой Всей Тьмы, Марми Нуар. С помощью своей внутренней волчицы я сумела не дать ей меня поглотить, но все равно думаю, что дополнительные силы тигров получены от нее, а не от меня.

— Вполне возможно, но Макс и его королева хотели бы проверить теорию.

— Я думала, они боятся, чтобы я не захватила любого тигра, от которого питаюсь, и что Макса очень раздражает преданность мне Криспина.

— Все это правда. Но последний примерно месяц Максимилиан просил либо твоего визита, либо разрешения прислать тигров тебя питать.

— И когда же ты собирался мне все это сказать?

— Ma petite, мне приходится тебя делить с восемью другими мужчинами — или их девять? У тебя достаточно еды в Сент-Луисе, больше тебе не нужно. Я не хотел бы увеличивать число твоих любовников.

У меня от этих слов возникло ощущение, как от звука гвоздем по стеклу.

— Мне снова извиниться?

— Нет, потому что в тебе мой ardeur. Я не могу поставить тебе в вину, что ты переняла мой голод.

— Почему, как ты думаешь, Макс передумал насчет дать мне еще своих тигров?

— Я думал, дело в его жене, Вивиане. Кстати, ma petite, зная твое чувство юмора, предупреждаю тебя, что только Макс зовет ее Виви. Она Вивиана или Чанг-Виви.

— Ты мне это уже внушал при последнем визите Макса. Чанг в некотором произношении — имя богини луны. В лицо я ей этого не скажу, но меня пугает встреча с ней, поскольку я знаю, что ей недостаточно быть королевой. Ее титул должен означать богиню.

— Это традиционный титул, ma petite, его не выбирают.

— Если ты так говоришь.

— Говорю.

— О’кей, я изо всех сил постараюсь не называть ее тем прозвищем, которым зовет ее муж, раз это такое оскорбление.

— Такое. Она очень сильная тигрица и хочет наращивать силу. Если у нее появятся другие тигры с теми же способностями, которые обрел Криспин, то для ее клана это будет хорошо.

— Он умеет вызывать статическое электричество, Жан-Клод. Это неожиданно, это поражает, но это не оружие. Лучше всего действует, когда он касается металла, так что если металла вокруг нет, эта способность не работает.

— Криспин — один из самых слабых ее тигров. Те, которых она предлагает нам последнее время, далеко не так слабы.

— Она полагает, что если оборотни будут более мощные, то сила производить что-то вроде молний у них будет выше?

— Voui.

— И что ты хочешь, чтобы я по этому поводу сделала?

— Не понял, ma petite.

— Мне избегать питания от тигров, пока я здесь?

— От чего ты тогда станешь питаться?

— У меня есть лебедь, твоей милостью, а еще умею сейчас питаться гневом.

— Если ты сможешь избежать питания от всех, кроме Криспина, я думаю, это будет разумно.

— Постараюсь изо всех сил.

— В этом я, ma petite, не сомневаюсь.

— Спасибо.

— Это правд. Пусть я не всегда радуюсь твоему выбору, и он уж точно не мой, но ты всегда изо всех сил стараешься сделать все, что можешь. Это я понимаю, ma petite.

— Мне жаль, что ты не одобряешь мой выбор, но спасибо, что заметил мои старания.

— Всегда пожалуйста.

— Но если мне действительно нужно будет питаться от тигров, тебе это как? В смысле, не нарушит ли это равновесие между кланами тигров, если вдруг белый клан обретет супер-версию силы Криспина?

— Весьма мудрый вопрос, ma petite, но у меня есть вопрос получше.

— Выкладывай.

— Ты действительно стала бы спать с незнакомцами?

— Не знаю, я еще этих незнакомцев не видела.

Он засмеялся, и в этом смехе была первая струйка ласкающей энергии.

— До ужаса твоим было последнее замечание, ma petite.

— Ну, оно соответствует истине. Если я буду питаться от нескольких его тигров, и Макс с женой начнут нас с тобой больше любить, то это не та судьба, которая хуже, чем… что-нибудь другое.

— Ты всегда была практична до беспощадности в применении силы, но впервые я вижу, что ты и в спальне можешь быть практичной.

— Тебя здесь нет, чтобы меня защитить, так что мне приходится пользоваться тем, чему ты меня научил.

— И чему я научил тебя, ma petite?

— Что секс — это всего лишь одно средство из арсенала.

— И ты в это веришь? — спросил он.

— Нет, но веришь ты.

— С тобой, ma petite, — никогда.

— Неправда. Когда мы только познакомились, ты пытался меня соблазнить.

— Любой мужчина попытается соблазнить женщину, которую он хочет.

— Может быть. Но ты меня учил, что капелька секса — это не та участь, которая хуже смерти.

— Весьма разумно, ma petite.

— Но, Жан-Клод, давай будем видеть и хорошую сторону. Если тигры замешаны в убийстве, то Макс и его королева входят в группу, убившую полисмена. И если я докажу их вину, то я их убью — легально; не как твой слуга, а как маршал США.

— Мы убили мастера города Чарльстона и поставили на его место своего вампира. Если мы убьем еще одного мастера города, совет вампиров может воспользоваться этим как поводом применить против нас санкции.

— Санкции?

— У нас, как ты знаешь, в совете есть враги.

— Я помню.

— Кроме того, смерть Макса и Вивианы оставила бы огромный вакуум власти в Вегасе.

— Это наша проблема?

— Нет, если у тебя не будет выбора и они действительно убили всех этих полисменов. Но если бы мы могли избежать подобного вакуума власти, это было бы лучше.

— Я это буду иметь в виду.

— Но действуй без колебаний, ma petite, если придется. Сделай все, что ты должна, чтобы вернуться ко мне.

— Не сомневайся.

— Я не сомневаюсь. Ты собираешься, как это у вас говорят, подставить Макса и его королеву?

— Нет, но, быть может, подтасовать слегка придется.

— Что означает в этом контексте «подтасовать»?

— Это значит, что у нас могут оказаться достаточные доказательства для ликвидации, а потом выяснится, что мы ошиблись. Но я при этом остаюсь полностью в правовом поле.

— Действительно? — спросил оп.

— Да.

— Твои ордера на ликвидацию бывают очень страшными документами, ma petite.

— Один адвокат называет их «лицензии на убийство».

— Я верю, что ты будешь настолько практична, насколько будет необходимо. И найду еще других, чтобы послать в Вегас, по другим делам.

— Какого рода делам?

— Всегда есть какие-нибудь, ma petite.

— Например?

— Макс просил нескольких наших звезд выступить у него гастролерами.

— Имей в виду, что у Витторио могут быть соглядатаи в Сент-Луисе. Он может знать кто мне дорог, так что постарайся не дать ему заложников. Посылай тех, кто сумеет справиться с ситуацией.

— Я буду выбирать аккуратно, ma petite.

— Когда они здесь будут?

— Не позже, чем завтра.

— О’кей, но я буду требовать от тигров разговора до наступления ночи. Они живут в многоэтажном здании, так что у Макса нет подвала, где он мог бы просыпаться раньше, как ты. Я попытаюсь допросить тигров, пока будет присутствовать только королева. Она — зверь его зова, а это значит, что, когда они разделены его дневным сном, она не так сильна.

— Не забывай про шахматы, ma petite. Королева может быть куда опаснее для твоего войска, чем король.

Моя была очередь засмеяться.

— Я никогда не забываю, что женщина может быть опасной, Жан-Клод.

— Иногда ты забываешь, что ты не самая опасная женщина в коллективе.

— Ты хочешь сказать, что я самоуверенна?

— Я хочу сказать только правду. Je t’aime, ma petite.

— И я тебя люблю.

Он повесил трубку, а я подумала, что он прав. Мы закончили разговор, но у меня осталось ощущение, что он прошел плохо, или что Жан-Клод не все сказал, что должен был сказать. Я люблю Жан-Клода, люблю Ашера, но скучаю по своему дому. И еще мне не хватает времени, когда мы с Жан-Клодом наедине. С нами всегда Ашер или еще кто-нибудь, потому что мы в конце концов поняли, что среди нас есть шпион. А может быть, я слишком сурова: есть сплетня. Вампиры любят сплетничать. Можно подумать, что такая долгая жизнь превращает их в философов или мыслителей, и с немногими именно это и происходит, но в основной массе это обычные люди, только очень долго живущие, и они обожают слухи и сплетни. И мы постарались подкинуть на мельницу слухов весть, будто Жан-Клод много времени проводит со своими мужчинами. Но это значило, что теперь я редко оставалась наедине с кем бы то ни было, Я люблю их всех, или симпатизирую по крайней мере, но хотелось бы хоть немного времени проводить с ними наедине. Но как, черт побери, крутить роман с таким количеством мужчин и при этом иметь капельку уединения? Понятия не имею. И забудьте то время, когда я еще могла остаться наедине с собой: этого тоже уже не бывало. Дошло до того, что одна я бываю только в машине, по дороге на какую-нибудь работу или обратно. Это надо поменять, но как — я не знала.

Но сегодня у меня была одна проблема: найти серийного убийцу. Я знала, что мне нужно повидать викканскую жрицу и королеву всех тигров Вегаса… то есть прошу прощения, Чанг всех тигров. И с тиграми надо разобраться, пока еще не слишком темно. Итак, есть четкие цели и ограничения по времени. Если расследование такого жуткого убийства проще, чем моя личная жизнь, значит, что-то очень сильно не так. Проблема в том, как исправить это самое «не так», да и что именно не так? Я только знала, что не слишком счастлива, как и некоторые из мужчин. Сейчас я начинала понимать, что в число недовольных может входить и Жан-Клод. А это уже нехорошо.

Я вышла из машины. Трое мужчин направились ко мне, и по лицам было видно, что сейчас они тоже спорили. Класс. Будем вместе мрачно ворчать.