Очерки истории Италии. 476–1918 годы

Социально-экономическое развитие после объединения

Государственное объединение открыло возможности для более быстрого развития капитализма в Италии. Ликвидация политической раздробленности ускорила создание единого национального рынка. Этому способствовало также быстрое развитие железнодорожного транспорта. С 1870 по 1900 г. сеть железных дорог в Италии увеличилась более чем в 2,5 раза — с 6 тыс. км до 16 тыс. км. В это же время успешно развивались различные отрасли текстильной промышленности. Заметно вырос внешнеторговый оборот страны — с 2 млрд, лир в 1869 г. до 3 с лишним млрд, в 1900 г.

Однако и после объединения итальянское государство продолжало сильно отставать от многих капиталистических стран Европы. Главная и наиболее общая причина этого отставания коренилась в особенностях объединения Италии, в незавершенности итальянской буржуазно-демократической революции.

«Утверждение господствующих капиталистических порядков и создание национального буржуазного государства произошло без разрушения революционным движением масс старых феодальных порядков и, в частности, без демократической крестьянской революции в деревне. Освобождение от феодальных отношений в деревне носило частичный характер. Крестьянские массы не получили земли («Основные положения программного заявления Итальянской коммунистической партии»). В силу этого итальянское сельское хозяйство прогрессировало крайне медленно и значительно отставало в своем развитии от сельского хозяйства других капиталистических государств. За период с 1880 по 1900 г., например, объем продукции сельского хозяйства Италии увеличился всего лишь на 11 %, а в США — на 57 %.

Не менее важна и политическая сторона дела.

Отказавшись от аграрной революции, оставив землю в руках прежних собственников-феодалов, итальянская буржуазия оттолкнула от себя крестьянские массы и тем самым крайне ограничила социальную базу нового государства. Мало этого, она взвалила на плечи тех же крестьян и других слоев трудящихся всю тяжесть издержек по созданию и содержанию нового государства, резко увеличив налоговое бремя. Понятно, что государство, в котором народ видел только сборщика налогов, жандарма да офицера, забирающего рекрутов, не могло пользоваться авторитетом среди трудящихся. Известный консервативный деятель Италии Сидней Сонино с горькой иронией жаловался однажды в парламенте, что «сборщик податей и полицейский являются единственными пропагандистами любви к родине среди темной массы нашего крестьянства».

«Подавляющее большинство населения, более 90 процентов, — констатировал тот же Соннино, — … чувствует себя совершенно чуждым нашим государственным институтам; оно видит себя подчиненным государству, принужденным служить ему кровью и деньгами; но оно не сознает себя живой и органической частью государства и не проявляет никакого интереса к его существованию и развитию».

Недовольство трудящихся, в первую очередь крестьянства, было на руку Ватикану и представителям наиболее воинствующей феодальной реакции, которые вели упорную борьбу против единого «либерального» буржуазного государства. Используя возмущение крестьян аграрной и налоговой политикой нового государства, Ватикан сколачивал вокруг себя «реакционный антигосударственный блок аграриев и широких масс отсталого крестьянства, контролируемого и руководимого богатыми землевладельцами и попами»[47]. Именно от этого проистекала наибольшая слабость итальянского государства в первый период его существования.

Сохранение феодальных пережитков в деревне и обусловленная этим крайняя нищета массы сельского населения явились основной причиной узости внутреннего рынка, что в свою очередь стало главным тормозом развития капиталистической промышленности. Нищая итальянская деревня была плохим покупателем промышленных товаров и не могла стимулировать своим спросом развития промышленности. Именно поэтому развитие крупной промышленности в Италии затормозилось и происходило гораздо более медленными темпами, чем в тех странах, где разрушение феодальных пережитков произошло в результате аграрной революции или же под мощным напором общего развития капитализма. Обусловленное узостью внутреннего рынка замедленное развитие крупной промышленности снижало ее конкурентную способность, вследствие чего иностранной промышленности удалось завладеть значительной частью итальянского рынка. А это означало еще большее его сужение для национальной промышленности. На внешних рынках итальянская промышленность также сильно страдала от конкуренции передовых капиталистических стран.

В прямой связи с замедленным развитием промышленности находятся такие мучительные для итальянского народа явления, как хроническая безработица и массовая эмиграция. Медленно развивающаяся итальянская промышленность не могла поглотить ту рабочую силу, которую капиталистическое развитие «освобождало» от работы в сельском хозяйстве и в мелком кустарном производстве. Эта выброшенная из деревни и не нашедшая себе применения в городе рабочая сила создавала в Италии искусственное перенаселение. Отсюда массовая эмиграция.

Поток эмигрантов из Италии в конце XIX — начале XX столетия принял огромные размеры. За сорокалетие, предшествующее первой мировой войне, Италию покинуло 5,5 млн. человек.

Кто же были эти люди, вынужденные покидать свою родину? И почему они покидали ее? Это в основном были те, которые не могли прокормиться на родине своим трудом; в поисках хлеба они и бежали на чужбину. По словам В. И. Ленина, «все это нищие, которых гонит из своей страны прямо голод в самом буквальном значении слова»[48]. Отражая настроения, отчаяния, которые испытывали сотни тысяч бедствующих крестьян Италии, поэт Берто Барбарини писал:

С тяжелым чувством покидали эмигранты свою родину. С чувством недоверия и тревоги относились они и к Америке, где надеялись найти работу.

Итальянские эмигранты были поставщиками самой дешевой рабочей силы в наихудше оплачиваемые отрасли промышленности; они населяли «самые тесные, бедные и грязные кварталы американских и европейских городов»[49].

Массовая эмиграция сильно подрывала производительные силы нации, ибо она означала подлинное исключение огромной части трудящихся из национального производственного процесса.

Применяя к Италии известное положение Маркса, можно сказать, что итальянский народ страдал одновременно и от капитализма и от недостаточного его развития: наряду с бедствиями, которые нес ему капитализм, он испытывал на себе гнет «унаследованных бедствий, возникающих оттого, что продолжают существовать отжившие способы производства и соответствующие им устарелые общественные и политические отношения».

Это «придало всему итальянскому капитализму отсталый и паразитический характер, затормозило развитие производительных сил, сохранило низкий жизненный уровень трудящегося населения, создало глубокое неравновесие между различными областями, помешало социальному прогрессу» («Основные положения программного заявления Итальянской коммунистической партии»).

Реакционный компромисс, заключенный в ходе Рисорджименто между консервативными господствующими группами — капиталистами и помещиками, лег в основу политического направления объединенного итальянского государства.

Всегда тяготевшая к союзу с наиболее реакционными силами как внутри страны, так и за ее пределами, боявшаяся народа и пренебрегавшая его нуждами, не желавшая разрешить коренных проблем, стоящих перед нацией, и потому не способная выполнить руководящую роль в жизни нации, итальянская буржуазия с первых же дней существования единого государства оттолкнула от себя народ, лишилась его поддержки и тем обрекла себя на политическое бессилие. Она даже отказалась от борьбы за республику и предпочла ей монархию.

Избирательное право оставалось привилегией узкой клики крупных аграриев, промышленников и крупных торговцев. Основная же масса населения — крестьянство, беднейшие горожане, а также большая часть мелкой буржуазии — избирательных прав не имела. В особо бесправном положении находилось крестьянское население Южной Италии и Островов. Почти сплошь неграмотное нещадно эксплуатируемое аграриями и терроризируемое их агентурой (вроде пресловутых «мафии» и «каморры»), оно долго не получало никакого доступа к политической жизни и не имело никакой возможности защитить себя.

Показателем слабости итальянской буржуазии, обусловленной опять-таки ее оторванностью от народа, является тот факт, что она не имела своей сильной политической организации. В Италии существовало много буржуазных партий, но ни одна из них не имела ни устойчивой массовой базы, ни определенной программы, ни прочной организации. После государственного объединения старые политические партии, сложившиеся во времена Рисорджименто, вступили в полосу упадка и разложения. Различия между буржуазными партиями становятся все менее заметными. Отдельные лица и целые группы беспрестанно переходят из одной партии в другую. Депутаты парламента, как правило, представляют собой не какую-то общенациональную партию, а личные и местные интересы. В связи с этим в парламенте нередко возникали самые неожиданные и причудливые политические комбинации.

Последние годы правления "правой"

Как уже было сказано, в первые годы существования Итальянского королевства (до 1876) у власти оставалась так называемая «правая», выражавшая интересы обуржуазившихся крупных землевладельцев-дворян, земельной буржуазии и отдельных групп промышленной буржуазии.

Два последних министерства «правой» возглавляли Джованни Ланца (1870–1873) и Марко Мингетти (1873–1876). Внутренняя политика этих правительств была направлена на разрешение двух основных вопросов, возникших тогда перед итальянским государством, — вопроса об урегулировании взаимоотношений с Ватиканом и финансового вопроса.

Захват папских владений и перенесение столицы в Рим привели итальянское государство к затяжному конфликту с Ватиканом. Правительство Ланца пыталось разрешить этот конфликт с помощью так называемого «Закона о гарантиях», принятого парламентом 13 мая 1871 г. Этим законом итальянское государство гарантировало неприкосновенность личности «верховного первосвященника». Папе были оставлены его дворцы — Ватиканский и Латеранский; кроме того, итальянское правительство обязалось выплачивать ему ежегодно 3225 тыс. лир. Папе была гарантирована полная свобода сношений с католическим миром и право принимать представителей иностранных государств с сохранением за ними всех привилегий дипломатических представителей.

Однако Пий IX решительно отказался от примирения с итальянским государством. Папа яростно протестовал против «нечестивого, нелепого и безумного» дела, совершенного итальянским правительством. Он предал анафеме всех тех, кто участвовал во взятии Рима. После того, как Пий IX объявил себя «узником Ватикана», вплоть до 1929 г. ни один папа не покидал пределов Ватикана. Попы и монахи долго потом продавали верующим солому из матраца, на котором якобы спал «ватиканский узник». Специальной энцикликой («Non expedit») Пий IX запретил итальянским католикам принимать участие в парламентских выборах. Это запрещение оставалось в силе вплоть до начала XX в.

Своей враждебной позицией по отношению к итальянскому государству папский престол создавал ему немало тяжелых затруднений как во внутренней, так и во внешней политике. Ватикан подстрекал верующих итальянцев к неповиновению властям и старался объединить вокруг себя все недовольные политикой государства. Однако вскоре перед лицом растущего рабочего и социалистического движения Ватикан вынужден был пойти на постепенное сближение и сотрудничество с господствующими классами Итальянского королевства.

В первые годы после объединения итальянское государство переживало тяжелый финансовый кризис. Объединение, принявшее форму «королевских завоеваний», было куплено очень тяжелой ценой. По официальным данным, в течение 1861–1871 гг. было истрачено 10 млрд, лир, из них не менее 3 млрд. — на военные нужды. Огромных средств требовало содержание сильно разбухшего государственного аппарата, армии и полиции. Тяжелым бременем ложилось на государственные финансы и интенсивное железнодорожное строительство. С 1859 по 1870 г. государственный долг Италии вырос с 570 млн. до 8300 млн. лир — почти в 15 раз. В начале 70-х годов ежегодный дефицит в бюджете доходил до 400 млн. лир.

Правительство вводило различные косвенные налоги, тяжесть которых падала в основном на малоимущие классы. В 1876 г., например, косвенные налоги дали 65 % всех налоговых поступлений. Особенно тяжелыми и ненавистными для народа были налоги на соль и на помол.

В своей налоговой политике итальянское буржуазное государство следовало принципу так называемого «несправедливого равенства». Под флагом «уравнения» всех итальянцев перед казной оно организовало настоящий грабеж сельского населения, особенно Южной Италии и Островов. Нищее население этих областей должно было платить такие же налоги, как гораздо более обеспеченное население Северной Италии. В 1884–1889 гг., например, на долю Южной Италии и Сицилии, владевших 27 % национального богатства, приходилось 32 % налогов, а на долю Северной Италии, владевшей 56 % национального богатства, приходилось только 47 % налогов.

Жестокая налоговая политика «правой» вызвала всеобщее возмущение крестьянства. В начале 70-х годов это возмущение вылилось в массовое движение против налога на помол. Крестьяне разрушали казенные мельницы, громили коммунальные управления и дома богачей.

Правление "левой"

Массовое возмущение политикой «правых» вызвало глубокий раскол в правящих верхах Италии. 18 марта 1876 г. в результате так называемой «парламентской революции» правительство Мингетти было сброшено, и к власти пришла «левая», представлявшая в основном интересы новых торгово-промышленных и финансовых групп. Наиболее видными деятелями «левой» были Агостино Депретис, Бенедетто Кайроли, Франческо Криспи. В недавнем прошлом все они принадлежали к республиканской Партии действия, но затем отошли от нее, изменив своим республиканским убеждениям.

Оказавшись у власти, «левые» вынуждены были провести некоторые из обещанных ими реформ. Летом 1880 г. был отменен налог на помол. Отмена этого налога диктовалась не только стремлением успокоить крестьянские массы; это отвечало также требованиям промышленной буржуазии, которая нуждалась в дешевых рабочих руках и потому была заинтересована в понижении цен на хлеб.

В 1882 г. правительство Депретиса осуществило реформу избирательного права. Возрастной ценз избирателей был снижен с 25 до 21 года, а налоговой — с 40 до 19 лир. В результате этой реформы число избирателей увеличилось с 600 тыс. до 2 млн.

При правлении «левых» были проведены и некоторые другие реформы.

В 1877 г. был принят закон о светской школе и об обязательном трехлетием обучении детей. Два года спустя парламент принял закон о введении гражданского брака. Церковь была отделена от государства.

Правление «левых» не внесло каких-либо серьезных перемен в политику государства. Никаких глубоких, принципиальных различий между «левыми» и «правыми» в сущности не было. И те и другие принадлежали к одному и тому же «политическому классу». И тех и других объединяло враждебное отношение ко всякому вмешательству народных масс в государственную жизнь, ко всяким коренным реформам. «Левые» как и «правые» беспощадно расправлялись с рабочим и республиканским движением.

«Левая» была весьма неоднородной и неустойчивой. Она вскоре распалась на ряд течений и групп, важнейшими из которых были: так называемые демократы во главе с Депретисом, Криспи и Кай-роли; радикалы во главе с Кавалотти и «непримиримые республиканцы» (Бертани и другие). Эти две последние группы составляли так называемую «крайнюю левую».

Процесс распада старых буржуазных партий, сопровождавшийся переходом отдельных лиц и целых групп из одной партии в другую и образованием новых переходящих политических комбинаций вошел в политическую историю Италии под названием «трансформизма». «Трансформизм», в частности, нашел свое выражение в глубоком расколе демократического республиканского движения, находившегося до того под влиянием Мадзини. После воссоединения мелкая буржуазия теряет всякую политическую независимость: одна часть ее пошла за крупной буржуазией, другая переходит к молодому революционному классу — пролетариату.

Рабочее движение в 70–80-х годах

Промышленное развитие Италии, ускорившееся после объединения, сопровождалось численным ростом пролетариата, усилением его роли в экономической и политической жизни страны.

В объединенной Италии положение рабочего класса оставалось исключительно тяжелым. Рабочий день продолжался от 12 до 16 часов в сутки. Заработная плата была крайне низкой. Взрослый рабочий-мужчина в Ломбардии зарабатывал в день не более 2 лир. Женщины и подростки зарабатывали еще меньше — от 1,5 лир до 90 чентезимо. Дневной заработок сельскохозяйственных рабочих и батраков составлял в среднем 1 лиру. И это в то время, когда килограмм хлеба стоил от 40 до 50 чентезимо.

В Италии долгое время отсутствовало какое-либо трудовое законодательство.

Тяжелые условия жизни, политическое бесправие и произвол предпринимателей способствовали обострению классовых противоречий в стране, росту классового самосознания трудящихся. В начале 70-х годов в Италии заметно усиливается забастовочное движение. Число стачек с 26 в 1871 г. поднялось до 103 в 1873 г.

Однако развитию организованного рабочего движения в Италии долгое время мешали анархисты и мадзинисты.

Выше упоминалось о том, что Мадзини и его приверженцы со страхом и ненавистью относились к крестьянским выступлениям. С еще большей ненавистью встретили они первые революционные выступления пролетариата — как в самой Италии, так и в других странах. Мадзини резко осудил стачечную борьбу итальянских трудящихся, которая столь решительно опровергала его учение о возможности мирного сотрудничества между трудом и капиталом. Очень враждебно отнесся Мадзини к Парижской коммуне. В отличие от Гарибальди, который, как видели, открыто выразил свою солидарность с Коммуной, Мадзини обрушился на нее со злобными проклятиями. Он опубликовал ряд статей с резкими нападками на Коммуну и Интернационал. «Лучше возвращение господства австрийцев, — говорил он, — чем распространение в Италии этих ложных и извращенных идей, которые разделили бы итальянцев на угнетенных и угнетателей».

Нападки Мадзини на первую пролетарскую революцию оттолкнули от него многих его сторонников из рабочих. «Унизительно видеть, — с негодованием писала одна рабочая газета, — как он идет рука об руку со всеми реакционерами Европы, он, который когда-то был бунтарем и вождем народа»…

Между мадзинистами и трудящимися образовалась глубокая пропасть. Формула Мадзини «Бог и народ» звучала насмешкой над действительностью. Рабочие бросали мадзинистам упрек в незнании реальной жизни итальянского народа, его нужд и настроений.

«Итальянский народ, — писала газета туринских рабочих, — это народ, который вам известен меньше, чем австралийские племена». Трудящимся все более претил туманный мистицизм Мадзини. Они убеждались в том, что из его учения нельзя извлечь никакой пользы.

«Это учение, — писал в 1872 г. один рабочий, — предстает перед нами как бы окутанное облаком. Все овеяно мистицизмом. Но, боже милосердный, теперь… нам нужна мука, а не гипотезы… хлеба, хлеба, хлеба, а тут только слова, слова, слова…».

Ослаблению влияния мадзинистов немало способствовали анархисты — бакунисты. Своей бурной борьбой против Мадзини Бакунин сумел привлечь к себе симпатии революционной молодежи Италии.

В 1871 г. между мадзинистами и бакунистами произошел полный разрыв, после чего бакунисты значительно усилили свое влияние.

Анархизм — течение, чуждое и враждебное марксизму, отражало настроения мелкобуржуазных масс и особенно крестьянства; его сторонники враждебно относились ко всякому государству. Они превозносили стихийность в рабочем движении, отрицали политическую борьбу и руководящую роль партии рабочего класса. В противоположность Марксу, Бакунин идеализировал люмпен-пролетариат, рассматривал его как одну из главных движущих сил революции. А самые отсталые слои крестьянства он объявлял носителями новой социалистической цивилизации.

В качестве главного метода борьбы бакунисты предлагали заговоры и мелкие восстания, организованные узкими группами революционеров-профессионалов. Таким путем они надеялись совершить победоносную революцию.

В середине 70-х годов бакунисты предприняли ряд попыток поднять восстание. Летом 1874 г. сам Бакунин подготовил восстание в Болонье, которое, по его замыслу, должно было охватить Романью, Маркин и Тоскану. Эта попытка закончилась жалкой неудачей. Отряд анархистов численностью в 150 человек был остановлен жандармами на дороге из Имолы в Болонью и без особых усилий разогнан. Еще более жалкую неудачу потерпела попытка анархистского восстания в Апулии. Здесь на условленное место явилось только шесть человек. Крестьяне остались совершенно равнодушными к призывам заговорщиков.

Более серьезный характер приняло восстание, поднятое анархистами в 1877 г. в Сан Лупо (провинция Беневенто). Организаторами этого восстания были ближайшие сподвижники Бакунина— Энрико Малатеста и Карло Кафьеро. Заговорщики объявили крестьянам, что в стране началась всеобщая революция и что старое правительство уже свергнуто. Крестьяне поверили этому и сразу приступили к разделу земли. Народу было роздано оружие. Восставшие сожгли налоговые книги и уничтожили автоматический счетчик, которым пользовались при сборе налога на помол. Но едва лишь пришло известие о приближении войск, как крестьяне разошлись по домам, а организаторы восстания бежали в горы.

Неудачи этих восстаний серьезно скомпрометировали анархистов в глазах итальянских рабочих. К концу 70-х годов их влияние пошло на убыль.

В итальянском рабочем движении появляется течение, враждебное анархизму, усиливается стремление к созданию политической партии рабочего класса.

Одним из первых выступил против бакунизма Энрико Биньями, видный деятель рабочего движения в Ломбардии, в прошлом сподвижник Гарибальди. Не будучи сторонником марксизма, Биньями, однако, хранил верность Интернационалу и поддерживал связь с Энгельсом. Со страниц издаваемой им газеты Биньями призывал к отказу от заговорщических методов бакунистов и к вступлению на путь политической борьбы, опираясь на широкие массы рабочих, Для этого он считал необходимым создать «широкую и единую» итальянскую социалистическую партию Эти призывы встречали одобрение со стороны многих рабочих организаций.

В 1879 г. с анархизмом порвал один из виднейших деятелей итальянского рабочего движения — Андреа Коста, бывший до этого руководителем анархистов в провинции Романье 27 июля 1879 г. Коста обратился с письмом к своим «друзьям из Романьи», в котором подверг строгой критике деятельность анархистов и настойчиво советовал отказаться от анархистской теории восстания во что бы то ни стало. Коста призывал к созданию «революционной социалистической партии» — «партии действия». «Но быть партией действия, — указывал он, — не значит стремиться к действию во что бы то ни стало и в любой момент. Революция — это дело серьезное…».

Разрыв Косты с анархизмом произвел очень сильное впечатление на трудящихся Италии. Коста пользовался в те годы огромным влиянием и авторитетом, и это придавало его поступку особое значение.

Коста развернул энергичную деятельность по подготовке создания общеитальянской социалистической партии. В 1881 г. по его инициативе социалисты Романьи обратились ко всем существовавшим в Италии социалистическим группам и организациям с призывом объединиться в единую революционную социалистическую партию

Летом следующего года в Милане была создана Итальянская рабочая партия. Одним из ее основателей был молодой типографский рабочий Константино Ладзари, ставший потом одним из виднейших руководителей социалистического движения в Италии.

Рабочая партия состояла исключительно из рабочих, занимавшихся физическим трудом. Партия вела борьбу против «интеллигентского» социализма и против различных буржуазно-демократических групп, пытавшихся вести за собой рабочий класс. Этим она содействовала высвобождению значительной части рабочих из-под опеки буржуазных демократов.

Программа рабочей партии была в основном заимствована у радикальной демократии Она сводилась к требованию общедемократических свобод и реформ — всеобщего избирательного права, свободы печати, свободы организаций и собраний и т. п. Но практическая деятельность партии носила ярко выраженный пролетарский и антибуржуазный характер.

Рабочая партия не была общеитальянской организацией. Ее деятельность ограничивалась в основном районом Ломбардии. Это обстоятельство и особенно отсутствие четкой социалистической программы привело к тому, что уже к концу 80-х годов влияние рабочей партии стало быстро падать.

Тем временем в Италии росло и крепло движение за создание такой социалистической партии, которая опиралась бы на принципы научного социализма, разработанные Марксом и Энгельсом. И такая партия вскоре будет создана.

Внешняя политика Италии в 70–80 гг.

После объединения Италия усиливает свою активность на международной арене.

Испытывая возрастающую потребность в рынках сбыта и дешевых источниках сырья, итальянская буржуазия проводила весьма агрессивную внешнюю политику. На путях агрессивной внешней политики она надеялась найти выход и из внутренних трудностей.

Слабость итальянского буржуазного государства, его сильная экономическая зависимость от заграницы и уязвимое стратегическое положение делали его внешнюю политику противоречивой, переменчивой и не вполне самостоятельной. Эти качества внешней политики Италии обусловили и особый характер ее дипломатии, которая соединяла честолюбие и притязания великой державы с методами и приемами малой страны.

Окруженная более сильными, чем она сама, государствами, имеющая ко многим из них явные или затаенные претензии, Италия постоянно лавировала между ними, и используя разделявшие их противоречия, блокировалась — в зависимости от конкретной обстановки — то с одними, то с другими.

В первые годы после объединения Италия пыталась удовлетворить свои захватнические аппетиты за счет некоторых территорий, принадлежавших Австро-Венгрии и Турции. На Берлинском конгрессе 1878 г. итальянские дипломаты надеялись выговорить для себя Трентино и Албанию в качестве компенсации за захват Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины. Но итальянские притязания были бесцеремонно отвергнуты. «На каком основании итальянцы требуют себе приращения территорий? Разве они опять проиграли сражение?» — зло шутил один русский дипломат, намекая на событие 1866 г. Итальянцы ушли с Берлинского конгресса «с пустыми руками».

Потеряв на время надежды на приобретение Трентино и Албании, итальянская буржуазия обращает свои захватнические взоры в сторону Северной Африки. Здесь она пыталась захватить Тунис. Но и эта попытка закончилась полным крахом. Италию опередила Франция, которая в 1881 г. установила над Тунисом свой протекторат. Итальянская буржуазия очень болезненно переживала это свое новое поражение.

Остро почувствовав свое бессилие и одиночество, Италия спешит найти себе сильных покровителей, которые помогли бы ей в борьбе с Францией. И она нашла таких покровителей в лице Германии и Австро-Венгрии.

Главной причиной, толкнувшей итальянские правящие классы на путь сближения и сотрудничества с германо-австрийской коалицией, был конфликт с Францией. Этот конфликт возник еще в начале 70-х годов в связи с поддержкой французским правительством анти-итальянских притязаний папы. Соперничество из-за Туниса окончательно испортило итало-французские отношения. К этому прибавлялось еще стремление итальянской монархии путем тесного политического союза с центральными империями укрепить свое положение внутри страны, обезопасить себя как со стороны республиканских элементов, которые могли бы найти поддержку во Франции, так и со стороны растущего рабочего и социалистического движения. Особенно большие надежды итальянские правящие верхи возлагали на Германию. В ее лице они надеялись обрести надежного и сильного союзника в борьбе против Франции и Ватикана, а также гарантию против возможного австрийского нападения.

20 мая 1882 г. представители Италии, Германии и Австро-Венгрии подписали первый союзный договор. Так возник Тройственный союз, положивший начало расколу Европы на противостоящие друг другу военно-политические блоки.

Союзники провозгласили своей общей целью и желанием «увеличить гарантию всеобщего мира, укрепить монархический принцип и обеспечить тем самым сохранение в неприкосновенности социального и политического порядка в их государствах».

Германия и Австро-Венгрия обещали Италии «помощь и содействие всеми своими силами» в случае, если бы она «без прямого вызова с ее стороны» подверглась нападению Франции по какому бы то ни было поводу. Италия, со своей стороны, брала на себя такое же обязательство в случае «не спровоцированного прямо» нападения Франции на Германию.

Все участники союза обещали друг другу военную помощь в случае, если бы одна или две из договаривающихся сторон подверглись нападению одновременно со стороны двух или нескольких великих держав.

На первых порах Тройственный союз был выгоден итальянской буржуазии. В союзе с Германией и Австрией она, по выражению одного историка, «только выигрывала и очень немногим рисковала». Благодаря этому союзу Италия вышла из международной изоляции и вступила в «концерт» великих держав. Франция отныне должна была больше считаться со своей соседкой на юге. С другой стороны, Италия могла теперь меньше опасаться вооруженного конфликта с Австрией. Наконец, союз с Германией помог Италии и в экономическом отношении.

Однако буржуазная Италия ожидала от Тройственного Союза еще большего. Она хотела сделать из него инструмент и опору своей захватнической политики в Африке и других местах. Итальянские империалисты норовили эксплуатировать союз и союзников исключительно в своих интересах, явно обнаруживая при этом, по едкому замечанию Бисмарка, «недостаток бескорыстия». Такое поведение Италии только раздражало германских и австрийских союзников, которые и без того относились к ней с недоверием и без уважения, никогда не считая ее вполне равноправным партнером.

Опираясь на союз с Германией и Австро-Венгрией, Италия возобновляет политику колониальных захватов. В 1885 г. она оккупировала Массауа — важный пункт на африканском берегу Красного моря. Отсюда итальянцы намеревались предпринять вторжение в Абиссинию. Используя распри между абиссинскими князьками, они приступили к завоеванию страны. Однако первая попытка захватить Абиссинию закончилась для Италии тяжелым поражением. В январе 1887 г. в горном проходе Догали отряд итальянских войск численностью в 430 человек был окружен абиссинцами и полностью уничтожен.

Вступление Италии в австро-германский союз не устранило и не могло устранить глубоких противоречий между Италией и Австро-Венгрией. Обе союзницы постоянно враждовали друг с другом на Балканах и в Адриатике. Итальянская буржуазия очень боялась усиления Австро-Венгрии в этом районе. Не имея достаточных сил для открытого единоборства с Австрией, итальянцы старались удержать свою союзницу от агрессивных покушений на Балканах с помощью тайных дипломатических сделок. В 1887 г., по настоянию итальянского правительства, между Италией и Австро-Венгрией состоялось соглашение, которое обязывало оба государства воздержаться от односторонних действий на Балканском полуострове и устанавливало принципы взаимных компенсаций за «всякую территориальную или иную выгоду», полученную одним из них в этом районе. В 1891 г. это соглашение было включено в текст договора о Тройственном союзе в качестве особой статьи (седьмой).

Созданный на реакционной основе, постоянно расшатываемый противоречиями между его участниками и их взаимным недоверием, Тройственный союз, как и все империалистические коалиции, оказался весьма непрочным. Уже в конце XIX в. Италия начинает постепенно отходить от своих австро-германских союзников.

Диктатура Криспи

Перед лицом поднимающегося рабочего и демократического движения, «левые» и «правые» еще теснее смыкаются друг с другом с целью пресечь его дальнейшее развитие. На этой почве, а также на почве промышленно-аграрного протекционизма еще более укрепляется старый союз между буржуазией и крупными земельными собственниками. В конце XIX столетия господствующие классы Италии предпринимают решительную попытку установить в стране ничем не прикрытую террористическую реакционную диктатуру. Эта попытка нашла свое воплощение в диктаторском правлении Криспи, которое с небольшим перерывом продолжалось с 1887 до марта 1896 г. Диктатура Криспи открыла период, вошедший в историю Италии под названием «кровавого десятилетия» (1890–1900). Этот период был отмечен массовыми жестокими расправами с трудящимися — рабочими и крестьянами.

Франческо Криспи (1819–1901) в недавнем прошлом был гарибальдийцем и «левым», но затем он круто изменил свои взгляды и, подобно многим другим итальянским буржуазным деятелям, превратился из революционера и республиканца в ярого реакционера и монархиста. «Мы были революционерами, чтобы создать единую Италию, мы стали консерваторами, чтобы сохранить ее единство», — оправдывал Криспи свою политическую эволюцию. — «Монархия объединяет нас, республика же нас разъединила бы».

Криспи пришел к власти в июле 1887 г., после смерти Депретиса. Человек необузданного нрава, властолюбивый и жестокий, он управлял страной как настоящий диктатор. Помимо поста премьер-министра, он захватил в свои руки еще два важнейших министерства — внутренних и иностранных дел. Криспи постоянно игнорировал парламент и крайне нетерпимо относился к парламентской оппозиции; свою деятельность в качестве главы правительства он начал с того, что отсрочил парламентскую сессию.

Правительство Криспи застало страну в очень тяжелом положении. Экономика и финансы Италии находились в состоянии глубокого кризиса, который особенно обострился в связи с начавшейся в 1886 г. таможенной войной с Францией. Дефицит государственного бюджета, уменьшившийся в 1882 г. до 16 млн. лир, вновь резко вырос и в 1889 г. поднялся до 400 млн. лир. Тяжелый кризис переживало и сельское хозяйство Италии. Происходило массовое разорение крестьянства, особенно на Юге, в связи с чем усиливалась эмиграция. В период 1886–1890 гг. Италию ежегодно покидало более 220 тыс. человек. К концу века ежегодный отлив населения из страны превысит 300 тыс. человек.

В первые годы правления Криспи вновь резко обострился старый конфликт между Италией и Ватиканом. Непримиримые клерикалы во главе с папой Львом XIII упорно не хотели мириться с потерей светской власти и вели разнообразную подрывную работу против итальянского государства. В своей политике Ватикан все более ориентировался на Францию, с которой в то время Италия находилась в крайне напряженных отношениях. Все это способствовало усилению в правящих классах Италии антиклерикальных настроений.

Чтобы ослабить враждебную деятельность Ватикана, направленную против итальянского государства, правительство Криспи проводит ряд антиклерикальных мер. В 1888 г. было отменено обязательное преподавание «закона божьего» в народных школах. Была отменена также церковная десятина. По новому уголовному кодексу, разработанному министром юстиции Дзанарделли, вводились строгие наказания за поступки и речи церковнослужителей, направленные против интересов и целости итальянского государства.

Эти мероприятия вызывали бурные протесты со стороны католической иерархии. Одно время в Ватикане даже обсуждался вопрос о перенесении резиденции папы из Италии.

Наивысшего напряжения конфликт между итальянским правительством и Ватиканом достиг летом 1889 г., когда в Риме с согласия Криспи был открыт памятник Джордано Бруно. Памятник Бруно был воздвигнут на том месте, на котором в 1600 г. состоялось сожжение смелого борца против церкви. В день открытия памятника в Риме состоялась крупная антиклерикальная демонстрация.

Но вскоре отношения между Ватиканом и Итальянским государством начали улучшаться. Под влиянием растущего революционного движения в стране как среди клерикалов, так и среди правящего класса Италии усиливается стремление к взаимному сближению под лозунгом: «Социализм — вот враг!».

Главные усилия Криспи в области внутренней политики и были направлены на борьбу против трудящихся, против социалистического движения. В этой борьбе он применял все средства — от массовых расстрелов до антирабочего законодательства. В 1889 г. был принят закон «об общественной безопасности», которым запрещались «вооруженные сборища» и устанавливались строгие наказания для их организаторов и участников. Своим острием этот закон был направлен прежде всего против рабочих.

Антирабочий характер носили и некоторые статьи уголовного кодекса Дзанарделли. Под предлогом защиты «свободы труда», кодекс грозил тюремным заключением сроком до двадцати месяцев тем, кто «насилием или угрозами мешает или в какой-либо мере препятствует свободе промышленной и коммерческой деятельности». Подобные статьи фактически сводили на нет свободу организаций и право объявления забастовок.

Образование социалистической партии

Однако несмотря на диктаторские меры, правительству Криспи не удалось сдержать развитие революционного движения трудящихся Италии. Наоборот, начиная с 90-х годов оно становится особенно бурным. В 1891 г. во многих городах Италии состоялись массовые первомайские демонстрации, причем в Риме дело дошло до баррикадных боев. В то же время в Италии получили широкое распространение идеи научного социализма. В 80–90 гг. появились первые итальянские переводы трудов К. Маркса и Ф. Энгельса.

Одним из выдающихся пропагандистов марксизма в Италии был Антонио Лабриола (1843–1904). Серьезный ученый, историк и философ по специальности, Лабриола глубоко изучил труды Маркса и Энгельса. В 1890–1895 гг. он вел интенсивную переписку с Энгельсом. Лабриола широко использовал идеи марксизма в своих университетских лекциях и печатных работах и таким образом знакомил с марксизмом широкие круги итальянской общественности Один из основных трудов Лабриолы — «Об историческом материализме» — В. И. Ленин назвал «превосходной» книгой. Работы Лабриолы оказали большое влияние на последующее поколение итальянских марксистов, в частности на Антонио Грамши и Пальмиро Тольятти. Итальянские коммунисты рассматривают труды Антонио Лабриолы как неотъемлемую часть своего идеологического достояния.

Видным распространителем научного социализма в Италии был и Филиппо Турати (1857–1932) — руководитель Миланской социалистической лиги. В результате изучения трудов Маркса и Энгельса Турати пришел к убеждению, что «по существу, социализм есть только один — марксистский». В 1891 г. он основал журнал «Критика сочиале», который ставил своей целью способствовать формированию социалистического сознания у трудящихся Италии.

В начале августа 1891 г. на съезде в Милане состоялось слияние Итальянской рабочей партии с Миланской социалистической лигой. Через год, 14–15 августа 1892 г., в Генуе состоялся Учредительный съезд социалистической партии, которая вначале приняла название Партии итальянских рабочих, а с 1895 г. стала называться Итальянской социалистической партией. 25 декабря 1896 г. в Милане вышел первый номер газеты «Аванти!» («Вперед!»), ставшей главным органом социалистической партии.

Генуэзский съезд положил начало политической организации итальянского пролетариата в общенациональном масштабе, организации, приобщившей рабочий класс к активной политической жизни. Он ознаменовал собой начало слияния рабочего движения Италии с социализмом. «Наконец, — Социализм, как политическая партия, родился теперь и в Италии», — писал Лабриола Энгельсу 2 сентября 1892 г. Несмотря на серьезные недостатки и слабости, итальянское социалистическое движение сыграло огромную положительную историческую роль. «Социалистическое движение в Италии, — пишет Тольятти, — возникло и развивалось, в особенности в первое время, как мощный протест против режима реакции и произвола, режима, лишающего трудящиеся массы всяких прав. Вот почему оно имело широкий народный характер и в него вливались большие массы мелкобуржуазной интеллигенции и даже радикальные элементы буржуазии, которые страдали от экономической и политической отсталости страны и поднимались на борьбу против этой отсталости».

Социалистическая партия сразу же после своего оформления заняла выдающееся положение в политической жизни Италии. Несмотря на всяческие ограничения и репрессии, она из года в год усиливала свое влияние среди широких слоев трудящихся, увеличивала свое представительство в парламенте. Уже в 1892 г. в парламент было избрано семь социалистов, а в 1897 г. — шестнадцать. Социалистическая партия появилась на итальянской политической арене как новая, могучая и боевая сила.

Почти одновременно с социалистической партией, в 1891 г., возникли первые палаты труда, ставшие центрами организаций трудящихся и орудием их борьбы. В деревне возникли организации сопротивления помещикам.

В последнее десятилетие XIX в. классовая борьба трудящихся Италии приняла огромный размах и небывало острые формы. В этот период впервые стихийно сливаются воедино восстания пролетариата на Севере и выступления крестьян на Юге. В 1893 г. в Сицилии зародилось движение «фаши»[50], в которое включились крестьяне, шахтеры и рабочие других профессий. К концу этого года «фаши» объединяли до 300 тыс. трудящихся Сицилии, главным образом крестьян. Сицилийские крестьяне боролись против тяжелого налогового бремени, против произвола властей. Они требовали возвращения захваченных общинных земель, снижения арендной платы. Крестьяне захватывали пустующие помещичьи земли. Движение «фаши» было поддержано социалистической партией. Многие местные социалисты принимали в нем непосредственное участие.

Правительство Криспи ответило на выступление сицилийских крестьян массовыми репрессиями против социалистической партии.

В Сицилию были посланы войска, и там было введено осадное положение. В 1894 г. был издан закон против анархистов, который на деле использовался против социалистической партии и других рабочих организаций. Социалистическая партия и многие палаты труда были запрещены; над рабочей печатью устанавливалась цензура. Но правительственные гонения только повышали авторитет социалистической партии в глазах трудящихся и усиливали их ненависть к буржуазному государству.

Внешняя политика Криспи

Бедственное положение итальянского народа еще более отягчалось агрессивной великодержавной политикой, которую пытался проводить Криспи. Опираясь на союз с Германией, Криспи мечтал о создании большой итальянской колониальной империи. Он стремился ослабить соперницу Италии — Францию и усиленно готовился к войне с ней В то же время правительство Криспи возобновило попытки захватить Абиссинию. В 1885 г. для завоевания этой страны в восточную Африку были посланы крупные силы итальянской армии. Но и эта вторая попытка захватить Абиссинию закончилась для итальянских империалистов полным провалом. 1 марта 1896 г. при Адуа 10-тысячная итальянская армия была полностью разгромлена абиссинцами. 5500 итальянских солдат легло на поле боя, 2000 было ранено, 1500 попало в плен. Абиссинцы захватили всю итальянскую артиллерию и обоз.

Абиссинская катастрофа — опрокинула правительство Криспи, 5 марта Криспи вынужден был уйти в отставку, и с этого времени он сходит с политической сцены.

Поражение в Африке повлекло за собой крутые перемены во внешней политике Италии. В итальянских правящих кругах усиливается разочарование в австро-германских союзниках и намечается стремление к улучшению отношений с Францией.

Абиссинская авантюра до крайности накалила внутреннюю обстановку в стране, усилив всеобщее недовольство народа политикой правящих классов. Весной 1898 г. в связи с вздорожанием хлеба и массовой безработицей по всей Италии прокатилась волна народных волнений. Особенно бурный характер приняли события в Милане. Здесь в течение пяти дней, с 6 по 9 мая, происходили вооруженные бои между рабочими и войсками, в результате которых даже по официальным данным насчитывалось 82 убитых и 450 раненых.

Миланская бойня была наиболее мрачным эпизодом «Кровавого десятилетия», которым завершился в Италии XIX век.