Очерки истории Италии. 476–1918 годы

Усиление власти пополанов городских коммунах

Во Флоренции уже с XII в. коммуна начала разрушать замки феодалов, расположенные в городской округе (контадо), а затем и в землях подчиненных коммуне городов (дистретто). Феодалов (грандов) насильно переводили в город и подчиняли коммуне. В городе гранды строили дома с высокими башнями и объединялись в «башенные товарищества», продолжая в стенах города борьбу за свои политические права.

Усиление торгово-ремесленного населения — пополанов привело во Флоренции в 1250 г. к установлению так называемой первой народной конституции, закрепляющей господство пополанов.

С 1282 г. Флоренцией управляет пополанское правительство, составляемое из представителей богатейших цехов. Оно носило наименование приората, а впоследствии синьории (приор — старейшина цеха, или синьор — господин). Наиболее сильный удар был нанесен феодалам в 1293 г., когда во Флоренции были приняты «Установления справедливости». Согласно этому закону гранды полностью отстранялись от участия в политической жизни коммуны и за преступления, совершаемые против пополанов, подвергались смертной казни. Вскоре, однако установилось правило, согласно которому гранды могли получать политические права при условии вступления в цех. Весьма характерным является способ лишения политических прав, практиковавшийся во Флоренции в XIV в.: в порядке наказания провинившихся граждан объявляли грандами, а иногда и сверхграндами.

Хозяевами государства были также богатые горожане Венеции и Генуи — крупнейших морских государств Италии. Во главе Венеции стоял избираемый пожизненно дож, власть которого была ограничена республиканскими учреждениями богатых горожан. В Большой совет Венеции в конце XIII в. входило 242 человека, принадлежавших всего к 27 знатным патрицианским семьям. В Генуе с 1339 г. устанавливается пожизненная должность дожа, опирающегося на пополанов. Лишенная политических прав знать все же сохраняет силу и оказывает косвенное влияние на политическую жизнь республики.

На протяжении целых столетий между Венецией и Генуей шла непрерывная борьба. Их корабли бороздили не только воды Средиземного моря, они доходили до Крыма, Кавказского побережья и устья Дона, где были их торговые фактории. Им было тесно на этих путях и в борьбе за преобладание на внешнем рынке венецианцы и генуэзцы, говорившие на одном языке и жившие в одной стране, сражались, как смертельные враги. В 1298 г. генуэзцы разбили венецианский флот недалеко от самой Венеции при Кур-золе и привязали к мачте своего корабля плененного венецианского флотоводца — Андреа Дандоло, который во время пути в Геную разбил себе голову о мачту. Они привезли в Геную тысячи пленных, среди которых был и знаменитый путешественник — венецианец Марко Поло. Через 80 лет Венеция, выросшая в морскую колониальную державу, обладавшую флотом в несколько тысяч кораблей, нанесла своей сопернице удар такой силы, от которого Генуя уже не в состоянии была оправиться.

Острую борьбу против крупных феодалов вели также горожане одного из крупнейших городов — Милана. Пополаны вели здесь борьбу со знатью, объединившись с мелким и средним дворянством, союз которых носил наименование «Мотты». С 1241 до 1277 г. в Милане управлял род Делла Toppe, опиравшийся на горожан и мелкое дворянство, а после его падения в городе, подчинившем себе большую территорию центральной части Ломбардии, устанавливается правление феодального рода Висконти.

Ликвидация крепостного права в Центральной Италии

Исключительное развитие городов привело к тому, что в наиболее развитых областях Италии феодально-крепостнические отношения были в значительной степени сломлены, на что указывал Маркс[16].

В 1235 г. была декларирована отмена крепостного права в Падуе, в 1239 г. — в Брешии, в 1257 г. — в Болонье, правители которой назвали этот декрет «Райским актом». В нем говорилось: «Людей, которых природа изначала сотворила свободными, человеческое же право подчинило ярму рабскому, связанных крепостным состоянием, славное государство Болоньи выкупает всех и объявляет их свободными». В 1289 г. во Флоренции особым решением коммуны было запрещено «покупать или иным образом приобретать на время, либо на вечные времена крестьян, а равно и права на крестьянские повинности и иные взимания, противные свободе личности».

Освободительная политика городов Центральной Италии была тесно связана с их борьбой за экономическое и политическое ослабление феодалов. Освобождение крестьян увеличивало также число налогоплательщиков и военнообязанных в городах, уничтожало монополию феодалов в снабжении города сельскохозяйственными продуктами, цены на которые также регулировались городскими властями, и, наконец, удовлетворяло потребность в рабочих руках для растущей в городах ремесленной промышленности.

Крестьяне под страхом строгого наказания принуждались к отказу от крепостного состояния. Последнее решение было не случайным, ибо материальное положение освобождаемых не улучшалось. Оно выбрасывало их из колеи крестьянской жизни, так как они теряли главное — право пользования землей, основанное на их крепостнических повинностях. Таким образом, это был процесс отделения непосредственного производителя от средств производства, то есть ранний процесс первоначального накопления, процесс болезненный и тяжелый для трудящихся деревни, но безусловно прогрессивный. Была отменена сеньориальная юрисдикция, ликвидированы все контракты, вытекающие из феодальной присяги или феодальной зависимости. Все права на крестьян брали в свои руки города, формально сохранив земли за сеньорами. Однако последние были теперь подотчетны коммуне, ведомству продовольствия. Часть земель перешла в руки новых владельцев-горожан, скупавших земли на протяжении всего XIV века. Маркс говорил о непосредственной связи процесса разложения крепостных отношений с ранним развитием капиталистического производства в Италии. В I томе «Капитала» он специально обращается к этим процессам и дает им предельно сжатую и четкую характеристику: «В Италии, где капиталистическое производство развилось раньше всего, раньше всего разложились и крепостные отношения. Крепостной эмансипировался здесь прежде, чем успел обеспечить за собой какое-либо право давности на землю. Поэтому освобождение немедленно превращает его в поставленного вне закона пролетария, который к тому же тотчас находит новых господ в городах»[17].

Значительная часть крестьян, лишенных земли и не влившихся в ряды городского предпролетариата, становится арендаторами земли, отдающими за право пользования землей значительную часть урожая, обычно половину. Испольщина (медзадрия) развивается в Тоскане, а затем и в других областях Центральной и Северной Италии. Классическая характеристика испольщины, данная Марксом, полностью отражает обстановку Италии XIII–XIV вв.: «Как переходную форму от первоначальной формы ренты к капиталистической ренте можно рассматривать Metairie = System, или систему издольного хозяйства, при которой возделыватель (арендатор) кроме труда (собственного или чужого) доставляет часть капитала для ведения дела, а земельный собственник кроме земли — остальную часть этого капитала (например, скот), и продукт делится в определенных, различных для различных стран пропорциях между арендатором [Maier] и земельным собственником. С одной стороны, у арендатора здесь нет достаточного капитала для вполне капиталистического хозяйствования… издольщику, применяет ли он только собственный или же и чужой труд, приходится предъявлять притязание на известную часть продукта не потому, что он рабочий, а потому, что он владелец части орудий труда, капиталист сам для себя. С другой стороны, земельный собственник предъявляет на свою долю притязание, основываясь не исключительно на своей собственности на землю, но и как лицо, ссудившее капитал»[18].

В Италии испольщина XIII–XIV вв. была формой мелкокрестьянской аренды. Обезземеленные крестьяне, превращаясь в арендаторов-испольщиков, обязаны были снимать участок земли, и, получив от владельца рабочий скот и семена, обрабатывать эту землю. Крестьянин, покинувший арендованный участок, возвращался обратно и подвергался разорительному штрафу. Формальное право свободного ухода испольщика, в случае объявления об этом за полгода, на практике было почти неосуществимо, так как арендатор должен был вернуть хозяину весь полученный от него инвентарь, ликвидировать всю задолженность, а летом отдать сверх того весь урожай текущего года.

На землях передовых городов-государств происходит разложение феодальных производственных отношений, так как подорвана их основа — феодальная собственность на землю и ликвидируется феодальное землепользование. Феодал лишается права эксплуатации крестьян на основах феодальной собственности на землю, он выступает теперь в качестве землевладельца, предоставляющего участки земли свободным арендаторам. К тому же он вкладывает в хозяйство арендатора часть капитала: в XIII в. это — рабочий скот, семена, а в XIV в. — денежная ссуда на обзаведение скотом. Таким образом, в наиболее развитых государствах Италии происходит изменение производственных отношений в итальянской деревне.

Зарождение капиталистических отношений в передовых городах Италии

Крестьяне, освобожденные от крепостного права, «освобождались» и от права на землю. Многие из них вынуждены были продавать свой труд в городах, где разбогатевшая цеховая верхушка все больше расширяла свое производство. Не имея никакой специальности, пришедшие в город крестьяне поступали в качестве чернорабочих в сукнодельческие мастерские Флоренции, Сиены и других городов на условиях самой низкой оплаты. Они кипятили шерсть в больших чанах, промывали в холодной речной воде, сушили на солнце, трепали ее, а затем сложенную в пучки чесали стальными гребнями и щетками. Эти забитые, бесправные чесальщики шерсти и другие чернорабочие во Флоренции назывались «чомпи»[19]. Такие чесальщики были и в Сиене «обездоленными». Кроме пришедших из деревни крестьян, в сукнодельческих мастерских работали городские ремесленники, разорившиеся и потерявшие самостоятельность. Они имели некоторый опыт и выполняли более сложные работы на сукновальных мельницах, приводившихся в действие силой речной воды, в мастерских по вытягиванию сукон, в красильных мастерских, на ткацких станках. Каждый работающий в сукнодельческой мастерской в течение длительного времени выполнял небольшую операцию. Таких отдельных операций насчитывалось в сукнодельческой мастерской свыше двадцати. Внутри шерстоткацкой мастерской происходит разделение труда, которого не знала феодальная цеховая мастерская. Разделение труда наблюдается также на верфях морских республик Венеции и Генуи, которые являлись обладательницами сильнейших флотов в Италии XIV–XV вв. Тысячи кораблестроительных рабочих Венеции, Генуи и некоторых других приморских центров Италии составляли значительную армию наемных тружеников. Каждый из них выполнял частичную операцию в сложном деле строительства и оснастки корабля. В значительной степени разделение труда наблюдалось также в металлургии и в горном деле — в медных и серебряных рудниках Италии.

Бывшие крестьяне и ремесленники, лишенные земли и орудий производства, продавали свои рабочие руки новым господам в городах — владельцам мастерских, верфей, горных разработок и становились наемными рабочими, получающими скудную, но регулярную еженедельную плату, бывшую единственным источником их существования. Многие городские ремесленники — ткачи или красильщики — и многочисленные сельские прядильщики работали на дому, но целиком зависели от владельцев мастерских, выполняя их заказ. В одной лишь Флоренции в XIV в. насчитывалось около 30 тыс. человек, связанных с работой в городе и в окружающих его деревнях на хозяев-шерстяников. Это были полноправные мастера цеха, однако они давно уже сами не работали, а лишь управляли своими сукнодельческими предприятиями, эксплуатируя наемных рабочих и ремесленников. Они объединяли свои силы и средства и составляли компании, которые с конца XIII в. вели торговлю в разных странах Европы и на Ближнем Востоке. Торговля подталкивала развитие промышленности и требовала изменения старых цеховых методов производства. Таким образом, в наиболее развитых городах-государствах Италии и некоторых отраслях промышленности появляется производство, основанное на новых началах, отличающееся от феодального, цехового. Появляется капиталистическая мануфактура.

Начало мануфактурного периода в общеевропейском масштабе относится к XVI в., но первые зачатки капиталистического производства возникли в Италии еще в XIV–XV вв. Здесь мануфактура развивалась в тех центрах, которые вели крупную внешнюю торговлю. На ранних этапах развития широкая торговля подталкивает развитие промышленности.

Итальянские города вели крупную внешнюю торговлю. С торговыми операциями были тесно связаны и банковско-ростовщические компании Сиены, а затем Флоренции, которые выступали в качестве сборщиков папских доходов и кредиторов в Англии, Франции, Неаполитанском королевстве. Нередко они захватывали монополии на сбор налогов, вывоз основных продуктов (шерсти в Англии, зерна в Неаполитанском королевстве), разработку руд и т. д. В этот период возникли новые формы торговли и банковской деятельности (двойная итальянская бухгалтерия, перевод денег по векселю и т. п.). Итальянские города вели обширную торговлю в названных странах, а также в Арагоне, Египте, Византии, странах Леванта, на островах Средиземного моря. Огромные прибыли от торговли толкали зарождающуюся итальянскую буржуазию к расширению производства, перестройке его на началах новой, капиталистической формы эксплуатации. Оборванные и голодные «чомпи», получавшие гроши от своих хозяев, производили тонкие, ярких окрасок сукна, в которые одевались не только флорентийские богачи, но и феодальная аристократия многих стран Европы и Ближнего Востока. Они были лишены средств производства и поэтому вынуждены были продавать свою рабочую силу как товар владельцам мастерских, которые сосредоточили средства производства в частных руках. Поэтому в мануфактуре происходит присвоение прибавочной стоимости владельцами капитала за счет эксплуатации рабочего, что характеризует мануфактуру как специфически капиталистическую форму производства. Примитивность этой ранней формы капиталистического производства выражалась в том, что мануфактурная мастерская принадлежала целой компании владельцев, которые собирали воедино свои средства и силы, занимались не только промышленной, но также торговой и банковской деятельностью. Наиболее крупными из них были компании Барди, Перуцци, Веллути и др. В Италии начинается зарождение ранних форм капиталистического производства в виде рассеянной мануфактуры. Это были лишь первые островки капиталистического производства среди моря феодальных отношений в Европе и в самой Италии. Поэтому Энгельс характеризовал этот период в истории Италии лишь как зарю капиталистической эры[20].

Замена феодальной формы эксплуатации капиталистической не означала уменьшения гнета. Капиталистическая мануфактура низводит трудящихся на положение наемных рабочих[21]. Новые господа в городах были беспощадными эксплуататорами. Из пота и крови многих тысяч шерстяников, горняков, кораблестроителей добывали они золотые флорины и дукаты. Рабочие направлялись на работу с восходом солнца и работали до захода, зимой их поднимал звон колокола в каждом приходе. Рабочий день доходил до 14–16 часов в сутки. Работа протекала под строгим надзором надсмотрщиков, хозяева сами могли судить и наказывать рабочих при помощи приглашенного цехами из другого города лица, именовавшегося «чужеземным чиновником». Они судили своих рабочих, как раньше феодал судил своих крепостных. «Чужеземный чиновник» мог штрафовать, судить, пытать и заключать в тюрьму наемных рабочих шерстоткацкого, шелкоткацкого и других цехов. Пользуясь тем, что нанимавшиеся на работу были лишены средств, хозяева давали им аванс, без отработки которого было запрещено покидать мастерскую. Такие методы обращения с наемными рабочими свидетельствуют о том, что развитые городские центры Италии знали методы прямого принуждения, свойственные мануфактурному периоду, что владельцы мастерских широко использовали их в своих интересах, лишь увеличивая этим страдания эксплуатируемых.

Оплата труда была крайне низкой, к тому же с рабочих взыскивали бесчисленные штрафы за малейшие проступки или упущения в работе. В конце недели им выдавали скудную заработную плату (5–8 сольдов). Правительство, в котором заседали те же хозяева мастерских, предрешало строгий максимум оплаты труда. Флорентийский писатель XIV в. Франко Саккетти рассказывает, что для того чтобы кое-как пропитать семью, рабочий-шерстяник должен был весь день работать в мастерской, а его жена днем и ночью прясть шерсть дома. Рабочие-шерстяники ютились в низких деревянных лачугах, куда свет и воздух проникали только через открытую дверь.

Католическая церковь поддерживала эту эксплуатацию; во время праздников с церковных амвонов раздавались проповеди, угрожавшие отлучением от церкви за нерадивое отношение к работе. В то же время католическая церковь разрешала производить работу в мастерских во время многочисленных религиозных праздников с целью увеличения прибыли хозяев. Если же в праздники работа не производилась, с рабочих вычиталась заработная плата.

Восстания наемных рабочих цехов

Новые капиталистические формы эксплуатации приводили к первым, известным в истории выступлениям наемных рабочих. В 1343 г. четыре тысячи чесальщиков шерсти вышли на улицы Флоренции с криками: «Долой налоги, смерть жирным горожанам!»[22]. Через два года чесальщик шерсти Чуто Брандини организовал во Флоренции содружество чесальщиков и красильщиков; его арест и казнь вызвали первую известную в истории забастовку наемных рабочих. Ухудшение их материального положения в связи с многолетней войной, ведущей к нарушению промышленной и торговой деятельности городов, приводит во второй половине XIV в. к взрыву крупных восстаний. В мае 1371 г. вспыхнуло восстание шерстяников в Перудже. Через два месяца еще более грозное восстание началось в Сиене.

В жаркий июльский день измученные чесальщики и другие наемные рабочие Сиены потребовали от своих хозяев увеличения оплаты их труда. Хозяева грубо отказали им в этом, и рабочие двинулись ко дворцу синьории[23], однако двери его были наглухо заперты перед ними. Их вожаки были схвачены, преданы пытке и присуждены к смертной казни. Рабочие вооружились, осадили дворец и добились освобождения Франческо Даньоло и других своих руководителей. Восставших шерстяников поддержал весь сиенский народ; из дворца было изгнано правительство богачей и было образовано правительство «тощего народа»[24]. В состав нового правительства вошел и Франческо Даньоло. Народ не имел ни опыта управления, ни четкой политической программы. В городе сохранились старые порядки, прежние хозяева продолжали владеть мастерскими и лавками, были изгнаны лишь наиболее ненавистные эксплуататоры. Неопытностью и нерешительностью нового правительства воспользовались богачи. Не осмеливаясь пока открыто выступать против народного правительства, они провели своих агентов в правительственные органы и, подкупив «капитана народа» Франческо Наддо, ведавшего охраной города, составили заговор. Предатель должен был открыть ворота города, пропустив в него отряды феодалов, образованные заговорщиками в сиенских землях. Эти отряды готовы были соединиться с ополчением городских богачей. Феодалы и городские богачи забыли свои распри перед угрозой усиления народной власти. Предатель Франческо Наддо был разоблачен и арестован правительством, но было уже поздно. Заранее подготовленные вооруженные отряды богачей внезапно осадили дворец синьории. Правительство не ожидало этого нападения, а рассчитывать оно могло лишь на поддержку шерстяников, так как большинство мелких торговцев и часть ремесленников в решающий момент покинули его. Раскол, произошедший в лагере «тощего народа», объяснялся различием в социальном положении ремесленников и мелких торговцев, которые были частными собственниками, и шерстяников, владевших лишь своими рабочими руками. Озверевшие отряды богачей нападали на них в их домах и убивали там мужчин и женщин. «Не было по отношению к ним жалости, чтобы не поощрять тех, кто зарился на многое, но не имел ничего», — говорит хронист. Дома шерстяников разграбили и подожгли. Огнем и мечом расправились эксплуататоры с наемными рабочими цехов, впервые в истории попытавшимися улучшить свое положение и овладеть властью.

Через семь лет в Италии происходит второе крупное восстание предпролетариата — восстание «чомпи» во Флоренции. Их положение крайне ухудшилось весной 1378 г. в связи с разорительной войной, которую вела Флоренция с папской курией.

1 мая 1378 г. в должность главы правительства вступил умный и хитрый политик Сальвестро Медичи. Он заигрывал с народом, желая тем самым усилить свою власть. Отказ приоров утвердить некоторые демократические реформы, предложенные в июне этого года Сальвестро, привел к взрыву возмущения. «Чомпи» двинулись ко дворцу правительства. Вскоре запылали дома богачей, а их владельцы бежали из города, однако в правительстве сидели еще все те же «жирные горожане». Они арестовали одного из вожаков «чомпи» и пытали его в башне дворца. Узнав об этом от работавшего на башне часовщика, «чомпи» снова взялись за оружие и 21 июля приступили к захвату правительственных зданий. На следующий день правительство богачей — старая синьория бежала из дворца, и народ занял его. Во главе народа по залам дворца синьории шествовал рослый человек со знаменем в руках, ставший вскоре главой правительства. Это был Микеле ди Ландо. «Чомпи» считали его своим, в то же время как он был надсмотрщиком над чесальщиками шерсти, состоявшим на оплате и в услужении богачей. В состав новой синьории наряду с тремя «чомпи» и тремя представителями ремесленников и мелких торговцев были также включены три «жирных горожанина».

Восставшие «чомпи» требовали образования своего цеха[25], представители которого входили бы в синьорию и занимали там третью часть мест. Они требовали повышения заработной платы на 50 %, ликвидации должности «чужеземного чиновника», отсрочки уплаты долгов, создания народной гвардии.

Уже в ходе восстания «чомпи» добились участия в синьории, был создан и цех «чомпи»; однако мастерские остались в руках прежних хозяев, которые закрыли их и поставили вчерашних победителей в бедственное положение. К этому саботажу присоединилась голодная блокада города, организованная «жирными горожанами» совместно с феодалами. Этому во многом способствовали сидевшие в синьории представители богачей и действующий по их указке глава правительства предатель Микеле ди Ландо.

Тогда истинные руководители «чомпи» организовали революционный комитет, который рассматривался восставшими в качестве их правительства, и подготовляли захват власти. Во дворец была направлена делегация «чомпи» во главе с Доменико Туччио и Марко Гаи. С мечом в руке на них набросился Микеле ди Ландо, нанося им удары; он приказал заключить всю делегацию в башне дворца. Ответом на это явилась новая вспышка восстания, произошедшая в конце августа. Синьория поспешила дать согласие на выполнение требований восставших, но «чомпи» уже не доверяли ей и избрали свое правительство, составленное из «чомпи» и получившее название «Восемь святых божьего народа». Они требовали, чтобы без согласия этого правительства не принималось ни одно решение, касающееся государства. Их программа напугала многих торговцев и ремесленников, являвшихся членами младших цехов, владевших частной собственностью. Они, как и в сиенском восстании, отошли от наемных рабочих — «чомпи» и примкнули к лагерю их врагов, что во многом определило дальнейший ход событий. Правительство «чомпи» не сумело закрепить победу, в то время как эксплуататоры не дремали, подготовляя сокрушительный удар. В конце августа вооруженные отряды наемников, в союзе с феодальным ополчением начали громить восставших. «Чомпи» героически сопротивлялись, но силы были не равны, восстание было подавлено, и начался кровавый террор. Первыми были казнены Доменико Туччио и Марко Гаи. Они не просили пощады у палачей, но обратились с речью к народу: «Наша смерть— величайшая несправедливость, но, если наша жертва принесет благо родной земле, мы умираем с радостью».

Предпролетариат итальянских городов хотя и стремился к политической власти, не сумел ее отстоять. Это было естественно для условий XIV в.

Однако эти восстания не были случайными: «Борьба между капиталистом и наемным рабочим начинается с самого возникновения капиталистического отношения. Она свирепствует в течение всего мануфактурного периода»[26].

Городская культура

Раннее развитие городов в Италии, естественно, привело к раннему развитию здесь городской культуры. Город как специфическая социально-экономическая ячейка, центр ремесла и торговли создает свою специфическую городскую культуру. Сначала робко, затем все решительнее городская культура противопоставляет себя культуре церковнобогословской, типично феодальной.

Болонский юрист, поэт Гвидо Гвиницелли (умер в 1276 г.) вопреки феодальной традиции воспевал личные достоинства человека, заявляя, что истинное благородство происходит не от знатности:

В результате победы пополанов над грандами богатые горожане уже с XIV в. становятся хозяевами положения во многих итальянских городах, куда заставляют переехать политически ослабленных феодалов. Сын богатого сиенского пополана поэт Чекко Анджольери (1260–1312) пишет своеобразный гимн золотому флорину, перед которым «бароны, рыцари склоняются любезно»:

Богатые горожане, получающие характерное прозвище «жирных пополанов», наживаются на торговле и ростовщичестве, а после ликвидации крепостничества — на эксплуатации дешевого труда обезземеленных крестьян. Они строят себе дворцы в городах и виллы в контадо. Городские власти, выколачивая из населения налоги и принудительные займы, укрепляют и расширяют кольцо городских стен, строят новые церкви и правительственные дворцы как символы растущей мощи городов-государств.

В Пизе еще в XII в. вырастает блестящий архитектурный ансамбль городского собора с крещальней (баптистерием) и знаменитой «падающей башней» — наклонной колокольней (кампанилэ). Он отличается гармоничностью, стройностью, легкостью.

В Венеции в X–XI вв. вырастает собор св. Марка. Этот храм в отличие от других итальянских церквей отличается крайним своеобразием, которое объясняется восточным византийским влиянием. Огромный неповторимый дворец дожей (см. рис. 2), дворец «турецкого подворья», отделанный мрамором, и другие дворцы, комплекс которых сделал город на лагунах поистине жемчужиной Адриатики.

В конце XIII в. во Флоренции центр города расчищается от развалин разрушенных феодальных жилищ, на месте которых строится по планам архитектора Арнольдо ди Камбьо дворец приоров, позднее получивший наименование «Старого дворца». Увенчанный высокой зубчатой башней, он составляет неотъемлемую черту архитектурного облика города. Тот же архитектор начал перестройку кафедрального храма Флоренции. Рядом с собором в 1330 г. выросла стройная мраморная колокольня (компанилэ Джотто) — рисунок 4.

В середине XIV в. во Флоренции происходит бурное строительство: сооружаются новые мосты через реку Арно, строится третье кольцо городских стен, высота которых превышает 11 м, а их башни — 23 м. Растет строительство и вне стен города: «Не было тогда горожанина, — пишет хронист Виллани, — который не заводил бы в округе больших и богатых владений, роскошно оборудованных домов… вокруг города на шесть миль тянулись такие богатые и изысканные строения, что было тогда как бы две Флоренции».

В городе в XIV в. насчитывалось 60 врачей, 100 аптекарей, 600 нотариусов. В начальной школе обучалось 8–10 тыс. детей богатых горожан, свыше тысячи человек училось в средней школе и более 500 — в высшей.

Горожане — купцы и ремесленники, кораблестроители и флотоводцы, судьи и нотариусы, приоры и посланники — должны были уметь читать и считать, вести корабли и строить, составлять законы и произносить речи. Это вызывало настоятельную потребность в практических знаниях и прежде всего в знаниях математических.

Еще в 1200 г. пизанец Леонардо Фибоначчи составляет «Книгу о счете». В ней дается теория счисления и примеры к ней для решения задач на сложные проценты, извлечение квадратных и кубических корней, определенные и неопределенные уравнения второй степени. Леонардо использует в своем сочинении элементы античной математики, принесенной арабами и византийцами. Этот же автор составляет пособие по геометрии, основанное на положениях Эвклида.

В XIII в. достиг своего расцвета знаменитый на всю Европу Болонский университет, где изучалось римское право. В нем готовились будущие юристы, члены городских магистратур и правительств, дипломаты. Здесь учились представители богатых городских семей, хорошо плативших за обучение. Они сами избирали ректора университета. Профессора, обучавшие их, должны были давать студентам обещание читать все хорошо и согласно программа

Город с его кипучей жизнью, промышленной и торговой деятельностью задает тон всей Италии. Поэтому даже в сочинениях крупнейшего богослова XIII в. Фомы Аквинского (1225–1274), являющихся как бы итогом средневековой философии, заметно влияние новой обстановки, складывающейся в Италии в этот период. Он признает, что богатство не является греховным, им можно обладать и даже заботиться о его расширении. Он лишь ограничивает пользование им определенными рамками «справедливой середины», то есть умеренного использования богатства в целях преуспевания семьи, государства и церкви. Так как рамки этой умеренности не могли быть строго ограниченными, богатые горожане, опираясь на учение крупнейшего богослова, признанного церковью наивысшим авторитетом, оправдывали эксплуатацию наемных рабочих, ростовщичество, всяческую прибыль. Не случайно эта сторона учения Фомы Аквинского и позже имеет широкое хождение среди идеологов капитализма. Сочинения Фомы Аквинского и прежде всего его «Сумма богословия», были направлены на сохранение старых феодальных порядков, и в то же время содержали в себе явные элементы отрицания этих порядков, которые в действительности начали подтачиваться в Италии XIII–XIV вв.

Раннее Итальянское Возрождение

Переходный характер этой эпохи отразился на всех сторонах культурной жизни Италии. Наиболее ранний в Европе процесс зарождения капиталистических отношений в недрах феодализма являлся источником величайшего прогрессивного переворота во всех сферах человеческой жизни. Деятельные и пытливые, жадные к золоту и знаниям, к путешествиям и открытиям, богатые горожане, превращавшиеся в раннекапиталистических эксплуататоров, и их идеологи выступили против духовной диктатуры церкви, обратились к изучению вещественных и литературных памятников античности, в которых искали материал и подтверждение зарождавшегося у них светского мировоззрения. Обращение к античности принесло этой эпохе название Возрождение, хотя классическая древность служила деятелям этой эпохи лишь материалом и знаменем для утверждения новой, переходной раннебуржуазной культуры. С начала XIV в. начинается период Раннего Возрождения.

Данте

Крупные сдвиги в формировании новой культуры происходят в Италии на рубеже XIII–XIV столетий. Литературный язык средневековья — латынь — начинает уступать место итальянскому, который хронист XIV в. Виллани называл «нашим народным». В литературе это главным образом тосканский диалект. На нем слагают сонеты в Сицилии при дворе Фридриха II, на нем пишет свои стихи Гвидо Гвиницелли. Последователи Гвиницелли во Флоренции образовали целое направление итальянской поэзии, которое стало именоваться «сладостным стилем» (dolce stil). Крупнейшим поэтом, вышедшим из этой школы, был Данте Алигьери (1265–1321), стоявший на пороге новой раннебуржуазной культуры.

Данте, как он сам говорит в своих стихах, «родился и возрос в великом городе на ясном Арно…» во Флоренции. Когда ему исполнилось 17 лет, во Флоренции возник приорат — правительство «жирного народа»; когда ему было 28 лет, Флоренция провозгласила антифеодальные «Установления справедливости». В 35 лет Данте становится приором — членом флорентийского правительства, а через два года — его политические противники, победившие во Флоренции, изгоняют Данте из родного города, и в течение двух десятилетий он скитается по различным городам, испытывая, «как горек чужой хлеб и жестки ступени чужих лестниц». Политическая биография Данте не является исключительной в условиях XIV в., но, живший всеми радостями и горестями своей эпохи, он был прежде всего поэтом.

Девятилетним мальчиком Данте познакомился с Беатриче, дочерью богатого купца Портинари. В 90-х годах, еще до изгнания, он пишет большой цикл стихов, посвященных истории своей любви к Беатриче, с прозаическими комментариями и библиографическими сведениями, под названием «Новая жизнь». Абстрактные аллегории «сладостного стиля» вытесняются здесь глубоким и волнующим чувством любви. «Новая жизнь» написана на итальянском языке, который Данте называл «ячменным хлебом», ибо им питаются все простые люди. Защите итальянского языка он посвятил специальный трактат «О народной речи». Трактаты, которые он предназначал для ученых, писались им на латинском языке.

Однако делом личной жизни Данте была его «Комедия», которую он писал почти пятнадцать лет. Впоследствии она была названа «божественной». Данте в письме к одному итальянскому правителю говорит, что к ней «приложили руку земля и небо». Небу принадлежит в ней все от старого, средневекового, земле — все, что смотрит вперед и возвеличивает человека.

В основу «Божественной комедии» положен средневековый сюжет — путешествие в загробный мир. Поэму пронизывает мистическая символика чисел, среди которых тройка и различные ее сочетания считались «счастливыми»: вся поэма написана терцинами (три рифмованные строки), состоит из трех частей («Ад», «Чистилище» и «Рай»), в каждой из которых 33 песни, и т. д. «Комедия» насыщена аллегориями: темный лес олицетворяет собой страсти и т. п. В ней формально признаются феодальные нормы поведения и ощущаются классовые феодальные симпатии автора: в то время как руководитель крестьянского движения Дольчино находит место в аду, император попадает в рай.

Но старое переплетается в ней с новым, голос средневековой мистики заглушается молодым и крепнущим голосом Возрождения. Поэма стала одним из первых произведений итальянского языка во всем его богатстве и многогранности. В ней живут и страдают итальянцы — современники поэта, силой реалистического восприятия Данте претворенные из потусторонних теней в живых и реальных людей: это умирающая от удара кинжала глубоко любящая Франческа да Римини, заморенный голодом пизанский граф Уголино, гордый патриот Флоренции — Фаринато Уберти… Центральная фигура дантовской поэмы — человек, со всеми его чувствами и переживаниями. Реализм образов Данте черпает из народного языка, чтобы «в слове сущность выразилась сполна». В «Комедии» поэт часто воспроизводит картины итальянского пейзажа: в райских зеленых лужайках мы узнаем окрестности его любимого города, в кипящей смоле «Ада» — верфи венецианского «Арсенала». Данте устами Одиссея призывал в своей «Комедии» отдаться «постижению новизны», а в одном из писем говорит о том, что цель его поэмы «не созерцательная, а действенная: вывести человечество из состояния злополучия к счастью». Все это делает «Божественную комедию» первым грандиозным памятником раннего итальянского Возрождения.

Противоречивость и многогранность Данте образно определена Энгельсом: «Закат феодального средневековья, заря современной капиталистической эры отмечены одной колоссальной фигурой. Это итальянец, Данте, последний поэт средневековья и в то же время первый поэт нового времени»[27].

Параллельно Данте в области изобразительного искусства, близким по масштабам и роли является Джотто ди Бондоне (ок. 1266–1337), которого автор «Комедии» назвал в своей поэме величайшим живописцем своего времени. Джотто был родоначальником реалистической западноевропейской живописи. В своих картинах он изображал живых людей с их радостями и печалями, естественно передавая их жесты и позы. Умелое пользование светотенью придавало изображаемым им фигурам объемность. Джотто располагал фигуры в нескольких планах, чем достигал впечатления глубины и пространства. Изображение человека с его индивидуальным характером было, как и для Данте, главной чертой его творчества.

Петрарка

Поэту Франческо Петрарка (1304–1374), отец которого был выслан из Флоренции, никогда не удалось побывать в своем родном городе на Арно. Многие годы провел он при папском дворе в Авиньоне.

Обращаясь к античному наследию, Петрарка изучил древнюю классическую латынь и был тонким знатоком античных писателей, пытаясь им подражать. Своими лучшими произведениями, он как и его современники, считал философские трактаты на латинском языке и поэму «Африка», в которой подражал «Энеиде» Виргилия и за которую он был увенчан лавровым венком поэта на Капитолийском холме в Риме.

Однако наиболее важным было влияние на Петрарку мировоззрения античных авторов, в котором богу отводилось значительно меньшее место, чем человеку. Он первым противопоставил новое мировоззрение, обращенное к изучению человека (studia hurnana), Церковно-богословскому (studia divina), став тем самым родоначальником гуманизма.

Кроме латинских сочинений, Петрарка писал итальянские сонеты, которым не придавал большого значения, однако именно они создали поэту бессмертную славу. Сонеты несут в себе «рассеянный в стихах звук вздохов, питавших мое сердце, среди тщетных печалей, в которые вступает всякий, кто на опыте познает любовь». Лаура, которой посвящены стихи, — это не абстрактный философский символ, вроде дантовской Беатриче, а земная женщина, к которой поэт испытывает глубокие человеческие чувства. Чарующая музыкальность стихов Петрарки непреходяща. В стихах Петрарки человек с его переживаниями обретает полные права на существование, и это определяет наступление эпохи Возрождения.

Боккаччо

Джованни Боккаччо (1313–1375) родился во Флоренции в семье богатого купца и провел молодость в Неаполе, где написал свои первые произведения на итальянском языке. Боккаччо создал первый в западноевропейской литературе психологический роман «Фьяметта», в котором с тонким проникновением рассказал о переживаниях женщины, покинутой любимым человеком. Имя Боккаччо сохранилось в мировой литературе благодаря его «Декамерону», который представляет более совершенный вариант давно возникшего в итальянских городах жанра короткого рассказа — новеллы. Рассказы десяти флорентийских юношей и девушек, укрывшихся от чумы 1348 года в загородной вилле, представляют собой яркий калейдоскоп жизни итальянского города XIV в. В новеллах показаны купцы, рыцари, монахи, аббаты. Их дела и поступки наблюдает острый взгляд горожанина, беспощадно осмеивающего прежде всего лицемерие и тунеядство представителей клира. В юмористической, а чаще сатирической форме, Боккаччо подвергает осмеянию старый, феодальный мир, противопоставляя ему человека Возрождения, с его свободой чувств и дерзостной мыслью.

Боккаччо также отдал дань классической латыни и даже хотел отречься от своих сочинений на итальянском языке. Его увлечение античностью имело и положительную сторону: первым в Италии Боккаччо стал изучать греческий язык, открыв тем самым путь к изучению греческой древности.

Боккаччо является крупнейшим из творцов рождающейся в XIV в. итальянской художественной прозы.

Менее крупным, чем Боккаччо, однако весьма колоритным писателем этого периода является Франко Саккетти (1330–1400), купец и политический деятель. В его новеллах, написанных намеренно просто и бессюжетно, еще в большей степени, чем в «Декамероне», показана реальная жизнь горожан, в том числе и трудового люда Флоренции XIV в.