— Мне скучно, бес.
— Что делать, Фауст!
…………………………………
— Все утопить!
Мин херц!
Получил от тебя письмо с необычным вступлением: «Мне грустно…»
Вслед за письмом получил и рукопись.
Хороши «Наротовские храбрецы». Но ведь это — только нáкидыш.
Самый правильный взгляд на искусство, сдается мне, у Микеланджело: в любом куске мрамора (жизни!) заключена идея, мысль, сюжет; надо только отбить лишние куски — и она предстанет всем воочию.
От своего куска ты не все лишние куски отбил, — ты не показал душу, томящуюся в нём. «Храбрецы» твои одновременно и герои и трусы, — и это надо подать как на блюдечке с голубой каёмкой. Герои — потому что идут на страшилище с негодными средствами; трусы… раз бабка не пустила их в избу, велела прежде в бане помыться. Много у тебя лишнего и в предисловии («приди словие»!). А «душа» не достаточно обнажена и показана. Помяни, что это — древние новгородцы (ушкуйники!), ходившие на медведя с рогатиной (дух древних заставил стариков идти на зверя с ружьём, заряженным на рябчиков, а сверху — сечкой), но «устаревшие»: у них нет силы пристукнуть зверюгу топором, приходится утекать от него с позором! — и в маленьком рассказе обнаружится такая глубина, — зашатаисся! Из анекдота сразу станет психологическая новелла с глубоким содержанием.
Давай эту зиму много-много разговаривать об искусстве, писать и читать друг другу? Всё-таки — хороша наша кучка: ты, Микола, Шим, Святой Леший, Нина Михайловна, Водоплавающий Сахарнов (славненькую выпустил книжку сказок в ЛенДетГИЗЕ!) Я вытащил из Дома детск. книги свои «Рекомендации» и даю их в переработанном виде в серьёзный журнал «Библиотекарь». Теперь они у меня называются «Переводчики с бессловесного». Страничку о тебе хотелось бы иллюстрировать «Наротовскими храбрецами», превращенными в цветистую новгородскую новеллу.
Доделаем?
Приезжай. Жду с нетерпением. 8-го августа идёт твой «Окунёметр» и Борховская гесемолния. Текст уже весь набран. А ноябрьский номер «К-ра» готов у тебя? Уже звонят оттуда. Привези!
Нижайший привет всем твоим!! Привет от В. Н.
Твой Вит.