Очищение

Разрушение «города показного блеска»

Тёмной январской ночью в частном доме в городке Уэстпорт штата Орегон состоялось совещание высшего командного состава Добровольческой армии Северо-Запада. Присутствовали Рэд Морхаус, командир 1-й бригады Томми Койл со своими командирами городских батальонов Бадом Лолором и Ларри Доннером, а также командир 1-й бригады Гарри Ханнон с батальонными капитанами Марком Конуэем и Артом Макнилом. Лейтенант Уэйн Хилл и лейтенант Чарли Рандалл представляли Третий отдел, а взволнованный капитан Зак Хэтфилд и лейтенант Чарли Вошберн из Третьего батальона выступали в качестве хозяев. Когда все мужчины расселись в просторной гостиной безопасного дома, и каждый получил кружку с кофе или безалкогольным напитком, Рэд открыл совещание.

— Кругом всё в ажуре, Зак? — спросил он.

— У нас почти сорок добровольцев снаружи, вверх и вниз по дороге, и на патрулировании леса и окрестностей, — сказал Хэтфилд, садясь и снимая широкополую шляпу. — Я не рискую. Мы поставили замаскированный дозор на том небольшом обрыве за нами, специальную сдвоенную пулемётную установку «М-60» и несколько лучших стрелков с инфракрасными ночными прицелами на случай, если нас атакуют вертолёты. Но при всём должном уважении, сэр, я думаю, что мы должны быстрее закончить, что вы запланировали, и потом разбежались.

Не нравится мне, что в одном месте так много наших людей, особенно старших офицеров. Наша «Дикая стая» нагнала страх божий на всех, кто хотел бы нас «заложить», но чем дольше здесь остаётся так много народу, тем скорее нас могут случайно засечь, хоть те же спутники-шпионы с тепловыми датчиками. Они всегда могут послать сюда беспилотник «Хищник», просто наудачу. Я знаю вас достаточно хорошо, чтобы не говорить об этом, но дело должно быть достаточно важным для оправдания такого риска.

— Так оно и есть, — уверил его Морхаус. — Хорошо, давайте продолжим. Все вы понимаете, что сейчас я говорю от имени Совета Армии. Я подробно изложу главную стратегическую инициативу, и даже присвоенный ей уровень «совершенно секретно» не отражает степень секретности, которую мы должны обеспечить этой операции, пока не будем готовы к атаке.

Сначала неприятные новости: я вынужден просить вас, господа, откомандировать на неопределённое время ваших лучших людей, минимум двадцать человек или больше. По зрелом размышлении были выбраны именно портлендские бригады, чтобы сформировать особую боевую единицу для проведения ряда самых ответственных и опасных операций в ходе первых крупных действий, которые Добрармия начинает вне самой Родины на СевероЗападе. Название этой единицы — оперативная группа «Стоп, режиссёр». Её задачей будет обезвреживание одного из главных видов оружия, которое ЗОГ применяет на этой войне: голливудских фильмов, СМИ и индустрии развлечений, чтобы сделать его как можно более бесполезным для противника. Говоря прямо, мы идём на Голливуд и собираемся расколотить «фабрику грёз» вдребезги.

Кругом послышались тихие смешки, одобрительный шум и замечания.

— Начинаем запись желающих? — спросил Конуэй. — Мне придётся поработать над своим загаром.

— А мне будет нужна работа под прикрытием вроде официанта или продавца газировки, чтобы меня мог заметить какой-нибудь известный режиссёр-еврей, — пошутил Лолор. — Согласен полностью обнажиться спереди.

— Чур, я мочу того мерзкого жида Берта Стайнфелда, — сказал Макнил, назвав известного в Голливуде актёра «пёстрых» убеждений, утверждавшего, что у него есть чёрный пояс по каратэ, и он — бывший «зелёный берет», хотя эти заявления и опровергались в армии США.

Этот тип специализировался на ролях суровых, но добрых в глубине души полицейских, где он и его напарники — чёрный, женщина или педераст — метелят направо и налево злобных белых расистов, перемежая это дело шуточками-прибауточками.

— Да, и одна из причин, по которой мы здесь собрались, это необходимость начать проработку деталей, — продолжил Морхаус. — Господа, не буду повторять вам, что, начиная с изобретения кино более ста лет назад, киноиндустрия стала самым еврейским бизнесом в мире, за исключением международного банковского дела и бирж. Даже сегодня идиш считается вторым языком Голливуда. Именно так. Идиш постоянно используется как жаргон на киносъёмочных площадках и в звукооператорских, во всех офисах, отделах, распределяющих роли, и в залах заседаний советов директоров. Во всех административных зданиях для руководства на каждой крупной киностудии устроена частная синагога или место для молитв, с одним или несколькими раввинами, и службой приготовления и доставки кошерной пищи. Целые советы директоров в Голливуде и в их компаниях — учредителях в Нью-Йорке иногда проводят перед совещаниями иудейские религиозные службы. Все важнейшие нетехнические работы, связанные с деловой и творческой стороной любого крупного кинофильма выполняются евреями или находятся под их присмотром, начиная с глав студий, продюсеров и режиссёров, и кончая сценаристами, помощниками режиссёров по подбору актёров, агентами, бухгалтерами и любыми людьми, имеющими отношение к деньгам.

Даже в областях, которые, вроде бы, управляются неевреями, оказывается, что где-нибудь в цепочке евреи оказывают первостепенное влияние и имеют право решающего голоса. Контроль этого Племени настолько всепроникающий и полный, что распространяется и на телевидение, за исключением пары крупных сетей кабельного телевидения, на которых присутствует масса евреев среди руководства, но они принадлежат консорциумам супербогатых протестантов-евангелистов, Эти поклоняющиеся Израилю христиане с неосионистскими убеждениями, главные неоконсерваторы и сторонники Республиканской партии. Они по-своёму ещё более отвратительны в своём зле, чем сами евреи, потому что у них нет никакого оправдания за вред, причиняемый собственному роду.

Не буду говорить вам об ужасном и в значительной степени необратимом ущербе, который Голливуд нанёс белой расе и Западной цивилизации за прошлое столетие. В течение четырёх поколений международные банкиры и продажные политики совершают неописуемые преступления против человечества, и особенно разжигают войну за войной, в которые ввергают наши народы к выгоде еврейства. При этом именно Голливуд, и его отродье — ублюдочное телевидение заставили белых людей Америки и весь мир поглощать эти злодеяния и, в сущности, с восторгом их поддерживать.

Именно Голливуд последние 50 лет вбивал в горло белых людей все мыслимые виды извращений тела и духа. Это Голливуд превратил отвратительное мужеложество в нечто привлекательное и модное, в предмет для глупых шуток, тогда как на деле это яд для самой души. Именно Голливуд превратил белых женщин, изображаемых в фильмах, или в безмозглых сексуальных кукол или же в бесполых, мужеподобных мужененавистниц-психопаток. Это Голливуд поколение за поколением отравлял умы и внушал уныние белым детям, что теперь уже непоправимо, и превратил их в белых негритосов.

Банкиры украли наши деньги. Правительство Соединённых Штатов крадёт наши жизни и свободу и пропитало землю арийской кровью, проливаемой, чтобы спасти омерзительную расу азиатских паразитов. Но Голливуд крадёт умы и сами души нашего народа, и, по моему мнению, это делает Голливуд в определённом смысле даже более пагубным, чем вертеп беззакония в Нью-Йорке и Вашингтоне. Соратники, мы пойдём в Южную Калифорнию, схватим этого монстра за горло и вырежем его сердце!

Мужчины, сидящие за столом, одобрительно зашумели: план пришёлся им по душе.

— Теперь я передаю слово лейтенанту Хиллу, — сказал Морхаус.

— Спасибо, Рэд, ну разве не чудесные зрители собрались в нашей студии сегодня вечером?

Мужчины засмеялись.

— Я должен начать с объяснения, что именно ускорило эту операцию, которая, между прочим, называется «Мы не в восторге», — продолжил Хилл.

Смех стал ещё громче.

— Ясно, что любое революционное движение в Северной Америке рано или поздно будет вынуждено заняться Голливудом, и эта задача всегда ждала своей очереди, даже во времена старой Партии до восстания 22 октября. Но в последние годы нашей главной заботой стало выживание на улицах нашей собственной земли. Хотя мы решили проблему с местными печатными и электронными СМИ здесь, на Тихоокеанском Северо-Западе, и в значительной степени нейтрализовали их как эффективное оружие оккупантов. Но у нас не было времени, людей и средств, чтобы взяться за самый корень проблемы — эту клоаку в Лос-Анджелесе. Теперь обстановка меняется.

Достаточно очевидно, что за исключением какой-нибудь катастрофы Добрармия останется на Северо-Западе, как постоянная отличительная особенность здешней жизни, и для нас выживание в итоге будет означать победу. А для сведения счётов с вражескими СМИ настало время нанести удар прямо в чреве Зверя.

Как ни странно, зная какой мусор заправилы Голливуда ежедневно вываливают на нас по телевизору, довольно удивительно, что события на Северо-Западе так мало привлекали их внимание. Во всяком случае, они были сдержанней, чем это им свойственно. Разумеется, передачи новостей, сделанные за пределами Северо-Запада — это голая правительственная пропаганда, так как они думают, что мы не сможем до них добраться в Нью-Йорке, Атланте или Лос-Анджелесе. Особенно эти «говорящие головы» на кабельном телевидении. Ведущие отвешивают в наш адрес издевательские шуточки на вечерних шоу с участием знаменитостей. И в разных телесериях были эпизоды с главными персонажами, которые боролись со зловещим расизмом на Северо-Западе и героически спасали милейших негритят и деточек в ермолках во время дьявольского расистского «Восстания Шестнадцати дней». Обычная жвачка, но, в общем, отношение к нам Голливуда не было столь истерически ненавистническим и подстрекательским, как можно было ожидать.

— Ну да, я тоже это заметил, — поддержал Доннер. — Они только кривляются и мажут грязью, но не вопят во всё горло. Почему это, лейтенант?

— Есть несколько тонких и сложных причин, — серьёзно ответил Хилл. — Во-первых, нужно понимать, что Голливуд не такой уж сплочённый. Как и во всех властных верхушках, там в высших прослойках много соперничающих и враждующих кучек, ожесточённая личная вражда и грызня, сталкивающиеся интересы и всяческие сложные взаимосвязи. Эти группы больше всего заботит личное положение в обществе и богатство, а также приобретение и использование того, что, вплоть до восстания в Кёр-д‘Ален, было реальной властью в обществе, то есть властью над сознанием людей, властью денег и политической властью, исходящей из Большой клоаки на Потомаке.

Многие влиятельные люди в Голливуде, мужчины и женщины, евреи и неевреи, откровенно противостоят президенту Хиллари Клинтон и её шайке по многим причинам, и идеологическим, и личным. Вы могли заметить, что точка зрения некоторых телепередач такова, что они, освещая события на Северо-Западе за прошлые два года, не столько напирали на нашу порочность и преступность — в Голливуде это само собой разумеется, и наши люди изображаются только как убогие бандиты. Они показывали насколько неуклюжи и беспомощны Хиллари, её правительство и ФБР ввиду их всё более очевидной неспособности сделать что-нибудь с нами. Кроме того, многие в киноиндустрии действительно обеспокоены тем, что Хиллари собирается выбросить Конституцию на помойку и установить пожизненное президентство.

— Ходят слухи, что она намерена протащить в Овальный кабинет свою дочку Челси и греет место для неё, а Дорогая мамочка продолжит всем распоряжаться, — заметил Морхаус.

— Ну, я не знаю. Челси настолько безнадёжна, что я не уверен, что Ведьма сможет заставить проглотить её даже наш безмозглый электорат.

— Сэр, вы говорите это о стране, где народ в 2004 году переизбрал Джорджа Буша-младшего, совершенно точно зная, что он врёт всей стране, чтобы оправдать вторжение в Ирак и начать этот хоровод ужасов на Ближнем Востоке, в котором мы вертимся до сих пор, — напомнил ему Хэтфилд. — Нет предела тупости американских избирателей.

— Замечание принято, кэп, — усмехнулся Морхаус. — Но лейтенант Хилл прав в том, что верхушка Голливуда действительно не против использовать нас как палку, чтобы лупить ею Хиллари, хотя они никогда не признаются в этом и не скажут прямо до тех пор, пока мы не начнём стрелять их самих. Они впали в заблуждение, поверив в собственные расхожие представления о нас. Они не принимают нас всерьёз, и в изолированном, кровосмесительном и эгоистичном мирке Голливуда для этой верхушки просто невообразимо представить, что мы можем победить. Так что они не считают нас угрозой их собственному богатству и положению в будущем.

— Но теперь мы собираемся начать стрелять их самих, — бросил Гарри Ханнон.

— И, по-моему, это ещё одна причина, что они довольно легкомысленно отнеслись к нам после 22 октября, — сказал Морхаус. — Я говорил, что верхушка Голливуда не считает нас серьёзной угрозой своему существованию в будущем, но надо помнить, что они живут там в своего рода Зелёной зоне, укреплённой деньгами, в окружении преступников, наркоманов, чёрных, мексиканских и вьетнамских насильников, а также психов на любой вкус. И люди с оружием могут заставить их поменять своё мнение. Соратники, эти евреи — не дураки, и, как у всех евреев, у них прекрасно развито чувство личной опасности и почти инстинктивная оценка угрозы. Они понимают, что нам не нравятся ни они сами, ни их грязные фильмы, ни телевизор для дебилов, и нам не нужен серьёзный повод, чтобы явиться туда из наших северных лесов и начать их стрелять.

— С яростью северян, которой Господь Бог одарил нас? — спросил Хэтфилд.

— Именно, — согласно кивнул Хилл. — Они принимают меры, против нас и против собственного окружения, которое по иронии судьбы сами помогли создать в угоду своей собственной развращённости. Сегодня один из самых процветающих бизнесов в этом «городе показного блеска» — предоставление мощной и скрытой личной охраны, обеспечение безопасности дома и на работе. Если ты бывший полицейский или фэбээровец, то можешь там устроиться.

Во всяком случае, уже много лет дома звёзд защищены от назойливых преследователей, насильников и парадов сумасшедших, которые проходят каждое полнолуние в южной Калифорнии. Теперь любая студия, съёмочная площадка и административное здание в киноиндустрии выглядят почти как концлагерь для военнопленных. Они окружены заборами под током и с режущей проволокой, с контрольнопропускными пунктами и армиями охранников, патрулирующими территорию, со сторожевыми собаками, пропусками различного уровня для сотрудников, тотальной электронной слежкой и тому подобным.

— Но не только из страха Голливуд до сих пор не взялся за нас всерьёз, — продолжил Морхаус. — Не хочется ударяться в философию, но Голливуд для американской правящей верхушки всегда был выразителем её чувств, а южная Калифорния всегда принимала участие в культурных войнах, открыто и нагло, так что можно читать их как книгу. По-моему, у них наблюдается явное и глубокое беспокойство. Еврейские и либеральные заправилы там не только боятся, они озадачены, встревожены и смущены. Они до сих пор совершенно не понимают, что с нами делать.

Раньше они никогда не встречали белых мужчин, поступающих подобным образом. Чёрт возьми, никто в жизни не видел таких белых прежде. Соратники, даже если всех нас завтра сотрут с лица земли, Добрармия сумела достичь невероятного, о чём весь двадцатый век никто никогда не мог даже мечтать. Мы вернули в американскую политику винтовку — первейший источник всех законов и политической власти.

Морхаус улыбнулся и в восторге тряхнул головой.

— Впервые со времен Гражданской войны, Соединённые Штаты Америки больше не имеют убедительного преимущества в военной силе, и этот факт неожиданно и страшно расстроил всю правящую верхушку страны, вывел её из себя. Евреи, сенаторы, судьи, шерифы, тюремные надзиратели, адвокаты, бюрократы, директора компаний, паршивые начальники, высокомерные преподаватели и профессора, которые ломают жизни детей за политически некорректное слово, пидоры и лесбиянки, развращающие и совращающие подростков, либеральные и неоконсервативные «говорящие головы» на телевидении, негритосы из федерального Конгресса, которые привыкли крикливо нападать на «беляков» и наслаждаться нашим страхом — все эти люди, которые были хозяевами положения, теперь должны приспосабливаться и осознавать, что они больше не могут творить всё, что им заблагорассудится.

Если тиран в чёрной мантии, правительственный чиновник или режиссёр с кинокамерой «опускают» белых, то теперь, по крайней мере, появился какой-то шанс, что их за это пристрелят, что они будет наказаны, и последует возмездие. Вы не можете себе представить, насколько эти наглые сукины дети из правящей верхушки выбиты из колеи, и в Голливуде тоже, где Большие Жиды впали в адскую истерику, и мы видим все признаки, что в лучшем случае они становятся тихими психопатами. Эти голливудские шнобели, с их залами заседаний и джакузи, с их лимузинами и скромными «домиками» на двадцать комнат в Кармэле, с их заказными столами в самых шикарных ресторанах, и особыми трейлерами с диванами, где беленькие шиксы[52] телом отрабатывают свои роли, они прекрасно понимают, что наступает их черёд.

— Возможно, поэтому они решили нанести первый удар, — продолжил Уэйн Хилл. — По причинам, которые мы ещё не смогли установить, в кинопромышленности, очевидно, отказались от политики невмешательства и осторожности в отношении Добрармии, которой они придерживались последние два года. Представляется, что это произошло несколько месяцев назад на тайном приёме с более чем 50 гостями, состоявшемся в конце недели в загородном особняке Сида Глика, хозяина студии «Парадайм» в Беверли-Хиллз. Там были «цари» других студий, генеральные директора кинопромышленности, независимые владельцы киностудий, режиссёры, сценаристы и некоторые звёздные актёры и актрисы. Все без исключения гости были евреями, и, согласно нашим источникам, там даже рестораторы, массажисты, поставщики кокаина и проститутки в бассейне были сплошь евреи и еврейки — последних предоставила спецмадам из Бэль Эйр. Всё, что обсуждалось в тот уикенд в плавательном бассейне Сида Глика, в его бане и на его частной гандбольной площадке, не предназначалось для гойских ушей. Результатов той встречи долго ждать не пришлось.

Хилл открыл свой портфель и вынул две большие распечатки в обложках из толстой ткани. И пустил распечатки по кругу.

— С месяц назад Третий отдел получил в своё распоряжение два совершенно секретных документа из «Фабрики грез»[53]. Это киносценарии. Каждый студийный экземпляр этих черновых сценариев пронумерован, но номера копий я удалил. Первый, синий экземпляр из студии «Уорлд Артистс» (УА), там председатель совета директоров Мэнни Гелблум, старший вице-президент Хайман Ландауэр, отвечающий за постановку, понятно, какой народ. Этот сценарий с условным названием «Великий Белый Север», написан парой лучших сценаристов Голливуда, Джошем Горовицем и Андреа Франкен. Его проталкивает в УА продюсер Дэвид Кац, а в режиссёры намечен Артур Бернстайн.

Разумеется, эта писанина состряпана по самым гнусным еврейским рецептам. Сюжет описывает злобного и порочного террориста из Добрармии, который к своему ужасу обнаруживает, что на самом деле он — еврей. По ходу дела он возвращается к своим еврейским корням, сдавая всю свою бригаду федералам. Федералов возглавляет развязный и бойкий негр — агент ФБР, у которого под началом бестолковый белый партнёр, для смеховой разрядки, и конечно волевая баба-начальница. В заключительной сцене раввин в тюремной синагоге надевает ермолку на голову этого персонажа, а тот, закованный в цепи, в оранжевом комбинезоне, плачет от радости, что наконец-то обрёл покой, когда его уводят на казнь в камеру для смертельного укола.

— Тьфу ты, Господи! — проворчал Ларри Доннер, с отвращением бросая сценарий на стол.

— Нам достаточно твоего рассказа, лейтенант, — добавил Лолор.

— Не надо съедать всё испорченное яйцо, чтобы понять, что оно тухлое, — с презрением бросил Ханнон. — Запаха достаточно.

— Ну да, если этот сценарий действительно воняет, то другой, в коричневой обложке смердит как клоака Калькутты, — продолжил Хилл. — Вот сценарий из «Мамос Продакшнз» — филиала студии «Парадайм» Сида Глика, в котором заправляет его брат Шломо, но на сценарии везде отпечатки пальцев самого Сида.

Рабочее название фильма — «Родина», и я даже не буду излагать вам сюжет. Это просто коллекция всех избитых антирасистских, антинацистских, антибелых кинематографических штампов со времени выхода фильма «Убить пересмешника». Мы не просто злобные и порочные. Мы и уродливые и ожиревшие, или наоборот — кожа да кости от пьянки, обычно в тюремных татуировках, с гнилыми зубами и запахом пота, мы пускаем газы и ковыряем в носу, мы — убийцы-психопаты и малодушные трусы, мы взрываем детей. Заодно, все мы — скрытые пидоры, и, само собой разумеется, жестоко обращаемся с белыми женщинами: фильм начинается именно со сцены, где несколько так называемых «добровольцев» насилуют красивую светловолосую белую девушку, которую заподозрили в предательстве, а потом разрезают её цепной пилой. Мне продолжать?

— Мы уловили суть, лейтенант, — мрачно сказал Хэтфилд.

— Если предполагается, что мы — пидоры, то как мы можем всем скопом насиловать женщин? — саркастически спросил Макнил.

Морхаус с учёным видом поднял палец.

— «Глупая последовательность — есть суеверие недалеких умов». Это слова Ральфа Уолдо Эмерсона.

— Нужно понимать, что эти фильмы снимаются не только для телевидения или как фильмы без звёзд, которые идут в прокате три недели, а затем их записывают на ДВД-диски, — пояснил Хилл. — Они задуманы как величайшие блокбастеры — самые успешные фильмы, которые когда-нибудь выпускались в «городе мишуры». Оба фильма получат начальный бюджет больше ста миллионов долларов каждый. Буквально все роли со словами в обоих фильмах будут исполнять кинозвёзды первой или второй величины. Некоторые из ролей — лишь эпизодические или без слов, но даже на них приглашают всех актёров или актрис, знаменитых в последние двадцать лет, в том числе некоторых старых чудаков 80-ых и 90-ых годов, которых разыскали на пенсии или выкопали из домов престарелых. Мэри Стинберген исполнит роль старушки в кресле-каталке, Тэд Дэнсон изобразит пьяницу, а Мелисса Риверс сыграет еврейскую бабушку, в красивой длинной шали, скрывающей калоприёмник.

Вводные титры будут читаться как «Кто-Есть-Кто в Голливуде» за последнюю четверть века; один состав исполнителей привлечёт зрителей, так как почти все любимые звёзды где-нибудь да будут заняты. И эти типы добьются своего: они роются в старых архивах и намерены включить некоторые эпизоды с грёзами, фантастические сцены и не знаю, что ещё, из старого отснятого киноматериала, никогда прежде не бывшего в показе, отходы монтажа фильмов «Касабланка», «Гражданин Кейн» и старых вестернов. Так что они смогут законно поместить в новые заглавные титры имена таких старых звёзд как Богарт и Бэколл, Чарлтон Хестон, Орсон Уэллс, Джон Уэйн, Гленн Форд и Джимми Стюарт.

— Боже, это уж чересчур! — воскликнул Лолор.

— Представляете, как будет выглядеть афиша?! — спросил Хилл. — Это наглый обман, но он сработает. Народ пойдёт на эту мерзость, просто чтобы посмотреть на Чарли Чаплина, Мэрилин Монро, Роберта Де Ниро и Брэда Питта, играющих вместе, а увидит всех этих актёришек, весь фильм пытающихся переиграть друг друга. Само собой разумеется, что эти фильмы получат самых лучших в киноиндустрии, операторов, звукорежиссёров, костюмеров и техников, самых опытных постановщиков и художников по декорациям, мастеров спецэффектов высшей степени сложности, каскадёров и всё, что угодно.

Они уже подыскивают места для наружной съёмки в Колорадо, вокруг Великих озер и в Новой Англии, похожие на Северо-Запад. Конечно, у них хватило ума, чтобы держаться подальше от самой Родины, и они делают всё возможное, чтобы держать проекты в секрете. Уроды знают, как мы ответим. Как будто в этом «аквариуме для золотых рыбок» когда-нибудь что-нибудь можно было утаить! Вот что нас ждёт, соратники, и если мы жестоко не покараем этих мошенников, то в будущем нас ожидает всё больше и больше лжи и грязи, оскорблений и унижений на веки вечные!

— Мы опустим карающий меч на этих тварей, соратники, — сказал Морхаус. — За сто лет мы наелись их дерьма. Хватит! Положим этому конец!

— И кто будет карающей десницей? — нетерпеливо спросил Томми Койл.

— Прости, Том, — сказал Морхаус с искренним сочувствием. — Ты и Гарри с вашими бригадами позарез нужны здесь, и это также относится к вам, командиры батальонов. Боюсь, что причина, по которой вы здесь, именно в том, что мы хотим просить вашей помощи и согласия на то, чтобы «пощипать» ваши подразделения. Сам удар будет спланирован и организован Третьим отделом, но «гвозди» поступят из Портленда и с Северного берега.

— А кто тебе нужен? Жидобои! — засмеялся Чарли Вошберн.

— Нет, мы хотим не просто нахватать людей для ударной группы «Стоп, режиссёр», — успокоил всех Хилл. — У нас есть список имён, и хотелось бы предварительно пройтись с вами по каждому из кандидатов.

— Кто и что точно тебе требуется для этой спецгруппы? — спросил Ханнон. — Какие спецы тебе нужны?

— По этому вопросу я передаю слово моему коллеге. Я уверен, что вы заметили товарища, который за весь вечер не проронил ни слова, — сказал Хилл. — Господа, позвольте мне представить лейтенанта Чарли Рандалла, одного из наших собратьев по расе с другого конца света, который будет ротным командиром ударной группы «Стоп, режиссёр».

Рандалл встал, вышел вперёд и остановился рядом с очагом, наклонившись к каминной доске.

— Добрый денёк, господа, — начал молодой австралиец. — Отдел Три выбрал меня для организации этой весёлой вечеринки, потому что, как вы догадались, я — нездешний, стоило мне открыть рот. И конечно также из-за моей грубоватой, но привлекательной внешности, чтобы все поверили, что я — начинающий актер и могу крутиться среди киношников везде и в любое время. Не говоря уж о том, что моё призвание в жизни — косить жидков, и этим ремеслом я владею охрененно хорошо, если так можно говорить о себе самом.

— Начштаба и офицером, отвечающим за планирование и разведку, буду я, — доложил Хилл. — Третьим членом Тройки ударной группы, я прошу Зака откомандировать лейтенанта Кристину Экстрем в качестве интенданта. Говорят, что некоторое время назад ей пришлось исчезнуть.

— Да, она помогала отцу и разбирается в оружии не хуже, чем он сам, — ответил Зак. — Но до этого Кристина почти два года была нашими глазами и ушами в местной полиции. Думаю, ей не мешает сменить обстановку. ФБР действительно «имеет на неё зуб» с первой «щекотки», когда она помогла нам, и они зверски хотят её арестовать, почти так же, как и меня. Кристина — хороший выбор.

— Мы хотим ввести в дело, по крайней мере, шесть — восемь других соратниц, чтобы составить пары «мальчик-девочка» из-за большого объёма разведки, которую необходимо провести, — продолжил Хилл. — Сложившиеся пары, если они есть, были бы лучше всего. Я также хотел бы получить из подразделения взрывотехников Первой бригады лейтенанта Винсента Паскареллу и двух добровольцев по его выбору. Вообще-то мне необходим сам Красный Барон, но в Совете Армии мне прямо сказали, что он очень нужен здесь, и риск его потери будет слишком велик, поэтому я его не получу. Мы собираемся наделать там много шума, и даже стрельнуть из пары чаг-чагов[54].

Койл кивнул.

— Добро, бери Паскареллу и двоих спецов по бомбам.

— Затем из Второй бригады мне нужен Джонни Федерстон для поджогов. Я слышал, что он — знаток в этом деле.

— Да, Джонни использует замазку одного нашего технаря, которая во время горения плавит даже сталь, и он точно знает, где и сколько её нанести, — согласился Ханнон. — Когда Джонни щёлкает зажигалкой, результат его работы можно собрать в одну чашку. Идёт, он твой.

— Теперь, о том, в чём почти наверняка, товарищи, вы будете с нами бодаться, — продолжил Рандалл с дружелюбной усмешкой. — Нам нужны, по крайней мере, четверо ваших лучших снайперов, включая самого Локхарта «Кошкин Глаз».

— Я знал, что к этому идёт, — вздохнул Койл. — Честно говоря, я боюсь за Кота. В Портленде для него снова становится жарко. Его лицо каждый вечер показывают по телевизору, оно торчит на всех стенах и столбах. Они так хотят его арестовать, что пускают слюни, а денежное вознаграждение для сыщиков за поимку Локхарта — единственная награда в миллион долларов за добровольца не офицера Добрармии. Кот как по волшебству почти открыто передвигается по городу неузнанным, но такая удача не может ему улыбаться вечно. Хотя я не хочу потерять Кота и его боевой счёт, но, по-моему, для него действительно было бы неплохо снова на некоторое время исчезнуть из Портленда, пока страсти здесь немного не остынут. Бери его.

— Нам нужны как минимум четверо хороших автоматчиков для охраны и огневого прикрытия при необходимости, — продолжил Рандалл. — Автоматчики, которые действительно попадают в цель, а не просто изображают Джона Уэйна в песках острова Иводзима. По два от каждой бригады.

— Джимми Уинго, — с неохотой назвал имя Койл. — А Туз Бидерман — дублёр Уинго.

— Майк Гаусс, — сказал Ханнон. — И, скажем, Уиллис Никсон.

— Майк-Пулемёт? Спасибо за него, друг, — с довольным видом поблагодарил Рандалл. — В утешение можете сказать им, что они получат две винтовки «M-60», «PKM» и «HK 11», много разгрузок и боеприпасов, и смогут набрать и обучить собственные группы, как только мы вернёмся обратно.

— Ты планируешь изображать там Рэмбо, лейтенант? — заинтересованно спросил Конуэй.

— Мы собираемся славно тряхнуть эту жидовскую лавочку, — твёрдо сказал Рандалл. — Теперь, как я сказал, нам нужны не меньше шести — восьми женщин-добровольцев, неплохо в супружеских парах. Но, помня, что мы имеем дело с евреями, мы хотели бы использовать нескольких из этих девочек как приманку, чтобы расставить «сладкие капканы». Обычно это требует, чтобы девочки изображали из себя начинающих актрис.

Хотя это прозвучит грубовато, но у этих девочек должны быть хорошие фигуры, и сами они выглядеть достаточно привлекательно и походить на «сирен» и восходящих звездулек в Голливуде, где таких десятки на каждом углу. Наши девочки должны выделяться, чтобы привлечь какого-нибудь озабоченного жидка во время шумной вечеринки с коктейлями, ну, вы понимаете, что я имею в виду. Вам надо уладить это с девушками перед тем, как приглашать их. Дайте мне знать, кто из них согласится.

— У нас в роте «А» есть настоящая конфетка, ученица частной средней школы Бекки, но её отец — большая шишка, и она слишком известна в светских кругах под своим настоящим именем, — сказал Бад Лолор. — Она может в неподходящий момент столкнуться с каким-нибудь знакомым. Кики Маги сделает всё, что нужно, если вы найдёте жидка, которому нравятся девочки из простых и в татуировках. Она, так сказать, опытная. Я уважаю её как товарища: она — смелая и не промахнётся. Кики возила посылки, была водителем Кота Локхарта, и все мы видели её в деле на Фландерс-стрит.

— У неё есть расовые татуировки? — спросил Рандалл. — Флаги Конфедерации, свастики или что-нибудь, что может выдать нашу игру?

— Нет, ничего расистского, просто кельтская и байкерская символика, цветочки, колючая проволока и колдовские мотивы. У Кики есть одежда из кожи и джинсы, в которых она выглядит чертовски соблазнительно.

— У неё кто-то есть? — спросил Рандалл.

— Она живёт с Джимми Уинго, — пояснил всем Лолор. — Это ещё одна причина, почему я о ней подумал.

— Тогда она с нами, — решил Рандалл. — Возможно, она приведёт Сэмми Стайнберга на свидание с винтовкой «М-60» Джимми.

— Какой у тебя замысел нападения, лейтенант Рандалл? — спросил Хэтфилд.

— Главная стратегическая цель состоит в обезвреживании аппарата кино- и телеиндустрии Голливуда как высоко результативного орудия пропаганды противника, — сказал Рандалл. — Сегодня из-за еврейского контроля над этими отраслями это именно такое оружие. Мы должны насколько возможно оторвать жидовские руки от рычагов власти и творческого контроля, не только истребив отдельных юдов, но и создав убедительное средство устрашения, достаточное, чтобы помешать этим гадам выпускать своё дерьмо.

И Рандалл показал на сценарии, лежащие на кофейном столике.

— Они должны знать, что даже намерение поставить кинофильм или телесерию против Добрармии, означает почти неизбежную жестокую смерть. Нам не хотелось бы особенно наезжать на самих кинозвёзд или актёров, но мы будем выбивать дерьмо из жидов, которые на деле решают, какие кино и шоу делать, и каково будет их содержание — а это хозяева киностудий, продюсеры, режиссёры, сценаристы и финансисты.

У нас несколько целей. Во-первых, физически помешать этим жидам выпускать их грязь. Мёртвый жид не сможет снимать кино против белых. Во-вторых, создать у них психологический тормоз делать пропагандистские фильмы и телесериалы для американцев, потому что живые евреи и либералы не захотят умирать. И, наконец, как цель на будущее — мы хотим показать большому нееврейскому сообществу в этом мире кино и телевидения, что еврейская власть над их отраслью, над их деньгами, словом и творческими талантами — не вечна, и это не богоданная неизбежность. Мы хотим показать им и всему миру, что жидовское могущество может быть сломлено, прямо в сердце их собственной самой старой и лелеемой империи в нашей стране.

— Неевреи Голливуда привыкли всю жизнь быть людьми второго сорта в своём собственном мире, на работе, в мыслях и своих публичных высказываниях, — добавил Рэд Морхаус. — Для них власть жидов над их существованием кажется законом природы, непреложным фактом жизни. Любой, кто посмеет противостоять этой власти или проговорится в пьяном виде, даже такие величайшие звёзды как Макс Гарретт, которые иногда себе это позволяли, будет раздавлен. Но никому, кто вынужден жить под еврейским господством, оно не нравится, и никто, ежедневно сталкивающийся с евреями во плоти, не любит их как людей. В некотором смысле мы попытаемся показать звёздам и настоящим киноактёрам то же самое, что стремимся показать нашему собственному народу здесь, на Родине: сопротивление возможно, и врага можно одолеть.

— Что и привело нас к нашему собственному дебюту, — мрачно усмехнулся Рандалл. — Господа, я уверен, что все вы видели выдающиеся садистские и кровавые фильмы прошлого. «Хэллоуин». «Пятница, 13-ое». «Техасская резня бензопилой». «Выпускной вечер». «Чёрное Рождество». Теперь Добровольческая армия Северо-Запада добавит другую незабываемую дату в этот календарь ужасов Голливуда. Этот ужас побьёт к чёртовой матери все другие вечера ужасов и станет самым кровавым карнавалом из них всех.

Он мрачно сверкнул глазами, подался вперёд и прохрипел театральным шепотом: «Вечер Оскара!»