Очищение

Оформление сцены

— Выдержит ли она? — спросил Хилл, когда они отъехали от дома Эрики Коллингвуд.

— Если у тебя есть хоть какие-то сомнения, Барри, сейчас самое время их обсудить.

— Я тоже так думаю, — сказал Брюер. — В любом случае, она — наша единственная надежда на решение нашего задания изнутри. Я могу кое-что сделать сам, но ты должен понимать, что я — мелкий игрок в киноиндустрии. Мои клиенты в основном играют эпизодические роли в мыльных операх и комедийных телесериалах, и по голливудской шкале Рихтера моё влияние едва заметно. Я наверно смогу достать эту важную карточку-ключ к потайной двери, если нужно. Достаточная сумма кому-нибудь из персонала «Ройяла» должна помочь. Но когда потом начнётся следствие, моё присутствие бросится в глаза любому, знакомому со здешней иерархией, как корова в церкви, и можешь не сомневаться, что ФБР и полиция Лос-Анджелеса дадут этому делу в суде полный ход. При этом я не смогу провести в отель семь человек с оружием и спрятать их на несколько часов, пока не наступит время действовать. Мы должны принять помощь Эрики.

— Пока мы не заметим каких-нибудь признаков противного, будем считать, что Эрика выполнит свою часть работы, — деловито решил Рандалл. — Мы также должны уточнить детали скрытного перемещения нашей группы из её номера в отеле на огневые позиции. Мне беспокоят все эти видеокамеры слежения в «Кодаке», так как надо полагать, что все мониторы в аппаратной охраны будут задействованы, и в ходе церемонии множество операторов будут отслеживать всё, что происходит в каждом из коридоров и на общедоступной территории.

Как ты говорил, наиболее вероятно, что мы будем не единственными, кто попытается ночью проникнуть в театр и сорвать церемонию вручения Оскаров. Нам нужно найти способ вывести из строя систему видеокамер хотя бы на одну-две минуты, пока наши люди войдут в здание, пробьются к этим проекционным будкам, проникнут внутрь и возьмут под прицел всю площадь обстрела. Нам не нужно, чтобы стрельба началась преждевременно, раньше, чем избранные окажутся на мушке.

— Я поручил добровольцу Келлерману поработать с информацией по пульту охраны и проводке в аппаратной, которую мы смогли получить, но он ещё ничего не придумал, — сказал Хилл.

— Смотреть планы этажей и схемы очень даже хорошо, но я сам должен увидеть, где планируется провести атаку, — решительно сказал Рандалл. — Другого выхода нет. Придётся пойти в этот театр ночью и побродить по нему. Желательно перед рассветом, когда там никого нет. Думаю, Кошкин Глаз тоже должен пойти со мной, чтобы осмотреть огневые позиции и зону поражения. Тот паршивый тур с экскурсоводом, который дирекция театра организует для туристов, этого не позволил. И мне нужно встретиться с тем охранником из «Центуриона», который собирается быть нашим человеком внутри, чтобы, по крайней мере, один из нас, из тех, кто будет там вечером, знал, кто это, и как он выглядит, а мы сможем разобраться с тем, что он будет делать вечером, и не подстрелим своего. Ты должен устроить это для меня, Рип. Мы можем войти под видом ремонтников или бригады уборщиков и т. п.

— Потребуется несколько дней, чтобы получить для вас поддельные нагрудные карточки и пропуска, — сказал Брюер.

— Да, и мы нарежем точно такие же, — сказал Рандалл. — Тем более всё нужно делать быстро.

— Я попробую устроить это завтра ночью, но, может, выйдет послезавтра, — пообещал Брюер. — Наш человек — только сержант, и он должен быть очень осторожен во всём, что делает, и к чему имеет доступ. «Центурион» шпионит за собственными людьми для уверенности, что они ведут себя хорошо.

На деле лишь через две ночи, в восемь часов вечера Чарли Рандалл и Локхарт Кошкин Глаз появились у служебного входа в переулке за театром «Кодак». Они приехали на украденном и зачищенном микроавтобусе с поддельным названием «Прохлада Калифорнии» — вполне реальной компании — поставщика оборудования для обогрева и кондиционирования воздуха в Долине. Парни были одеты в засаленные рабочие комбинезоны с надписью «Крутые парни» и в грязных бейсболках на головах. В руках у них были длинные покоцанные металлические ящики, в каждом из которых лежали инструменты и электроприборы, под ними — автоматы «Узи» с запасными обоймами, а в поясах для инструментов были скрыты пистолеты.

На карманах рубашек у парней болтались официально выглядящие значки подрядчика театра «Кодак», на шеях висели поддельные карточки-ключи, но была надежда, что их не придётся использовать, чтобы компьютер в диспетчерской не заметил ничего подозрительного.

В дверях служебного входа их встретил сменный сержант «Центуриона» Стерлинг Фаррелл, здоровяк лет сорока в фирменной белой рубашке, фуражке и чёрных брюках. У Фаррелла на его мускулистой правой руке виднелась татуировка в виде штыка, пронзающего змею с бородой имама. Штык держал в когтях американский орёл, раскинувший крылья, а весь рисунок перекрывало число «101». Приветствия были краткими. Локхарт посмотрел на татуировку. Спросил:

— 101-ый авиадесантный?

— «Кричащие орлы», ура! — подтвердил Фаррелл. — Стерлинг Фаррелл, бывший старший сержант. Багдад, Тикрит, Шираз, Тегеран, Каир и сектор Газа. Ты Данди или Джонс сегодня вечером? Не знаю, есть ли смысл в кличке, ведь твою фотку передают по «Фокс Ньюс» каждую неделю.

— Думаю, нет. Джесси Локхарт, — сказал Кот, протягивая руку. — Багдад, Тикрит, Рамади, Шираз, Дамаск и Хартум.

— Да, я знаю, — сказал Фаррелл, пожимая ему руку. — Ты не помнишь меня, но я разок видел твою работу в Тикрите.

— Это — «Крокодил Данди», — сказал Локхарт. — Ты поймёшь, почему мы его так зовём, как только он откроет рот.

— Сколько времени у нас, соратник? — спросил Рандалл.

— Официально я сейчас на обеде, — сказал Фаррелл. — Это — полчаса, но я могу немного потянуть время перед тем, как должен отмечаться с моим обходом.

— Мы были на дневной экскурсии, — сказал Рандалл. — Видели фойе, всякий киношный хлам и внутреннюю часть самого театра, и они позволили нам немножко побыть на сцене, и это — всё. Сегодня вечером мы хотим осмотреть пространство за сценой, верхние уровни и коридоры, и подобраться как можно ближе к аппаратной охраны.

Сверху слышались голоса, в основном испанская речь, стук молотков, грохот и музыка сальсы по радио или с компакт-диска.

— Сегодня вечером по всему зданию стоит этот грохот, — заметил Рандалл.

— Ну да, именно поэтому я предложил Рипли, чтобы вы приехали во вторую смену, а не в два часа утра, — сказал Фаррелл — Больше шансов, что вы пройдёте незамеченными, когда в здании много рабочих и наладчиков оборудования и аппаратуры. Они кончают работу в одиннадцать, а в ранние часы вы были бы не к месту. Видеокамеры повсюду. Я покажу их вам, когда будем проходить мимо. В аппаратной охраны сейчас только двое сотрудников.

Одна из них — девка, которая всё время треплется по мобильнику, когда думает, что меня нет рядом, а другой — большой краснокожий из глубинки Юкатана, который едва говорит по-английски. Может, индеец поумнее, чем выглядит, но если и так, то он хорошо это скрывает. Они будут видеть нас, но просто подумают, что я сопровождаю подрядчиков по зданию, пока вы работаете с вентиляцией или с чем-нибудь ещё. Хотя после большого вечера ФБР и министерство внутренней безопасности прочешут все цифровые записи с микроскопом и будут всех нас разыскивать, поэтому после веселухи я должен как можно скорее проделать фокус Гудини.

— Не волнуйся, друг, мы заберём тебя по пути в Портленд прежде, чем рассеется дым, — пообещал ему Рандалл. — Что точно они строят в театре?

— Сбивают сборную платформу за местами для зрителей, на которой будут размещены все телекамеры, операторы и оборудование для прямой передачи, боковые платформы для дополнительных камер, микрофонов на штангах и так далее. Ну, пойдём, — предложил Фаррелл.

— Поднимаемся по лестнице. Во всех лифтах установлены видеокамеры, с которых можно получить крупный план, если кого-нибудь что-то заинтересует. Что точно вы хотите увидеть? — спросил он, когда они поднялись на один пролёт лестницы и оказались за сценой.

Теперь стуки и звук пил звучали громче, проникая в театр снаружи.

— Давай начнём эту частную экскурсию со старой Зелёной комнаты, — предложил Рандалл. — Я хочу сориентироваться, начиная со входа в так называемый тайный ход, который сам по себе не такая уж страшная тайна, с известной потайной двери.

Фаррелл провёл их вокруг задней части сцены, где широкий и ячеистый отсек с полом из линолеума был доверху заставлен опорами, мебелью, громкоговорителями, пюпитрами, стульями и другим имуществом. Он показал налево.

— Эта дверь — тот самый проход под сценой, который ведёт в оркестровую яму, — пояснил он.

— Мы можем взглянуть? — спросил Рандалл.

— Подождите немного, пока камера не отвернётся, — сказал Фаррелл, кивая на серебристую металлическую коробку с красной лампочкой на стенке, которая поворачивалась, осматривая свою зону.

— Это — единственное удачное место за кулисами, — сказал он. — Если вы присмотритесь, то увидите, что между моментом, когда камера доходит до крайне левого положения, и началом поворота назад, есть промежуток примерно в пятнадцать секунд, когда дальняя часть за кулисами находится вне поля зрения камеры и наоборот. Обычно здесь навалено много барахла, так что достаточно ловкий человек может за ним спрятаться на полу, когда камера повернётся к нему, и пройти по всему этажу незамеченным. Это то, что вам нужно, парни?

— Оно самое, — ответил Рандалл. Камера медленно отвернулась.

— Пошли, — скомандовал Фаррелл.

Все быстро проскочили к двери в задней части сцены. Фаррелл толкнул засов, дверь открылась, и они попали в маленький проход, тускло освещённый лампами дневного света, с полом, покрытым линолеумом и стенами из крашеных шлакобетонных блоков.

— В двери нет замка? — с интересом спросил Локхарт.

— А теперь также никакой охранной сигнализации, — добавил Фаррелл. — Замок с этой стороны сняли несколько лет назад, потому что музыканты оркестра и рабочие сцены постоянно шастали взад-вперёд, теряя карточки-ключи, и регистратор сигналов тревоги всё время распечатывал происходящее, так что мы расходовали целый рулон бумаги за одну репетицию со всеми этими карточками и распечатками случаев тревоги.

Работники и музыканты постоянно жаловались, что надо прикладывать карточки с обеих сторон двери, и компания согласилась снять замок и датчики сигнализации с этой двери, чтобы покончить с их нытьём и сэкономить немного бумаги в аппаратной охраны. Но дальняя дверь с того конца, что ведёт в оркестровую яму, будет заперта на электронный замок на время церемонии, чтобы разные чокнутые не смогли пройти на территорию театра и выскочить перед камерами, хотя эта сторона не будет поставлена на охрану. Хотите взглянуть на оркестровую яму?

— Ну, не думаю, что это нужно, — сказал Рандалл. — Наш план не предусматривает, чтобы добровольцы находились в зоне театра с местами для зрителей или в фойе, кроме, возможно, меня самого, когда мы придумаем, как вывести из строя все эти камеры.

— Это будет сложно, — согласился Фаррелл. — Меня даже не пустят в аппаратную охраны во время представления, даже если бы мне удалось придумать объяснение, почему я не на своём посту Аппаратная охраны опечатывается с семнадцати тридцати, когда мы выходим в прямой эфир. Никто не имеет в неё доступа кроме Марвина Хейгермана, вицепрезидента компании, который и будет на деле всем распоряжаться. Я не вижу другого способа сделать это, кроме как просто вломиться в аппаратную и разнести всё к чёртовой матери!

— Пожалуй, придержим это на крайний случай, — заметил Рандалл. — Давай также оставим эту часть нашей экскурсии напоследок. Где ты будешь в тот вечер?

— Я отвечаю за контроль на главном входе, металлоискатели и так далее. Обычно это недурная работёнка, потому что видишь всех входящих знаменитостей, хотя очень важные персоны, само собой, не проходят через металлоискатель. Жаль, что мы не можем заставить одну из этих звёзд пронести оружие или взрывчатку.

Локхарт и Рандалл переглянулись, но промолчали.

— Если вы сможете как-нибудь пробиться через переднюю дверь, я с вами, или если у вас будет нужда во мне где-нибудь ещё, я могу попробовать придумать причину «отключить» посты или пробраться куда нужно, хотя это и сомнительно, — сказал сержант.

— Понял, — сказал Рандалл. — Тем временем мне пришло в голову, что этот проход здесь был бы лучшей точкой для начала атаки, когда я крикну «свет», «камера», «начали». Ты раньше здесь работал во время настоящего вечера Оскара?

— На последних трёх, — сказал Фаррелл. — Я был одним из тех, кто в прошлом году сумел стащить с мостков голожопую Бриттани Мэллой, чтобы она с них не спрыгнула. Оказывается, она носит бюстгальтер с накладками, а на руках следы уколов. Я также был одним из тех, кто заклеил ей рот плёнкой и вытащил через потайную дверь в «Ройял», так что эта потайная дверь мне знакома с обеих сторон.

— У кого-нибудь из сотрудников «Центуриона» есть карточки-ключи к этой двери? — спросил Рандалл.

— Есть одна карточка в аппаратной охраны, но она под замком, а ключ в сейфе для оружия, и карточка вставлена в паз с сигнализацией, если кто-нибудь попробует её вынуть, — сказал Фаррелл. — Право вынуть её имеет только начальник смены. Я не пользуюсь карточкой при обычном исполнении своих обязанностей, а моя должность недостаточно важная, чтобы открывать сейф для оружия, поэтому я не вижу способа достать карточку и не попасться.

— А что ещё есть в сейфе для оружия? — спросил Локхарт.

— Пять автоматических винтовок «М-16» со специальными лицензиями Бюро БАТФЕ, тысяча патронов, восемь звуковых шоковых гранат, винтовка-транквилизатор и три стрелы, — перечислил Фаррелл.

— Ружьё-транквилизатор? — изумлённо переспросил Рандалл.

— Его применяют, когда кого-нибудь надо утихомирить, но для студий это слишком ценный кадр, чтобы по нему стрелять или бить током, — пояснил Фаррелл. — Обычно это какая-нибудь большая звезда, которая обдолбалась или напилась до чёртиков и совсем отбилась от рук. Мы хотели стрельнуть из этого ружья по цыпочке Мэллой в прошлом году, но побоялись, что она шмякнется с мостков и затмит презентацию премии «За лучший фильм» во всех смыслах этого слова. Её лифчик и трусы, сыплющиеся на сцену, уже были скверным делом. Если вы видели достаточно, пошли дальше.

Фаррелл выглянул из-за двери и посмотрел на видеокамеру.

— Пора.

Они стремительно бросились через сводчатый проход в коридор, покрытый коврами, и успели проделать это прежде, чем видеокамера пошла назад и захватила их.

— Вот эта самая Зелёная комната, или была ей до нынешнего года, — пояснил Фаррелл, показывая на две больших двойных дубовых двери. — Она заперта, и двери на сигнализации. И будет заперта в вечер Оскара, для уверенности, что знаменитости не прокрадутся сюда и не начнут творить свои мерзости, а воздержатся от такого поведения и поведут себя, как требуется студиям. Хотя в этом коридоре нет видеокамер наблюдения, для гарантии, чтобы важные шишки могли показывать свои задницы по-тихому, как в то время, когда здесь была Зелёная комната. Потайная дверь — здесь.

Он провёл всех вдоль короткого бокового коридора и показал стальную дверь с мигающей красной лампочкой на электронном блоке из чёрной стали.

— Здесь замок для карточек.

— Она сейчас заперта? — спросил Локхарт.

— Да, — кивнул Фаррелл.

— Нормально, — сказал Рандалл. — Предположим, что мы провели нашу группу сюда, и мы — в здании. Покажи мне, как отсюда незаметно вернуться к тому проходу в оркестровую яму.

Фаррелл провёл их назад к открытому сводчатому проходу, который вёл за кулисы.

— Камера — прямо над этим входом, — напомнил он. — Всё, что вы должны сделать — это чуть высунуться и оглядеться, и если вы окажетесь прямо под видеокамерой, вас не будет видно. И… пошли!

Они легко вернулись к проходу под сценой и в коридор прежде, чем камера повернула обратно.

— Это нетрудно, но что, если сюда вечером заглянут люди, которые увидят наших парней? — спросил Локхарт.

— Их не будет, — ответил Фаррелл. — Одна из наших мер безопасности состоит в том, что во время самой церемонии после первого номера вход в эту зону запрещён. Гримёрные для артистов балета и ревю — этажом ниже в подвале, и они звукоизолированы. Мы не подпускаем никого так близко к сцене во время самой церемонии, и если заметим у камер каких-нибудь незваных гостей или пьяных, то вернёмся сюда и вытолкаем их раньше, чем они успеют нарушить порядок, начнут выкрикивать непристойности, которые будут слышны на сцене, и тому подобное.

— И никаких охранников здесь не будет? — спросил Рандалл.

— Будет человек на мостках, но он должен следить за сценой и зрителями, а также за входами, для верности, чтобы больше не случилось таких скандалов как с Бриттани Мэллой, — ответил Фаррелл. — Он вообще не будет смотреть вниз, и даже если наклонится, то всё равно сможет увидеть только заднюю часть закулисного пространства. Следите за тем, чтобы держаться здесь поближе к заднему занавесу, и он вас не заметит, даже если посмотрит в этом направлении.

— Если здесь кто-нибудь появится и увидит нашу входящую группу, ему конец. Для этого и нужны глушители, — мрачно произнёс Рандалл. — Теперь нам надо прогуляться до коридора третьего этажа и этих проекционных будок. Куда идти?

— К лестничным клеткам с обеих сторон за кулисами, — ответил Фаррелл. — Как вы помните, сам театр имеет овальную форму, и коридоры, ведущие от каждой из этих лестничных клеток к проекционным будкам с обеих сторон здания, северной и южной, очень похожи. Хорошо, камера слева, пошли.

Они прошли коридор.

— Должен предупредить вас, что на лестничных клетках и в коридорах есть камеры, и нас будет видно. Как я говорил, те двое болванов в аппаратной охраны, наверно, не обратят на вас никакого внимания, так как с вами я, но ведите себя как механики по кондиционерам воздуха, если мы кого-нибудь встретим.

Навстречу никто не попался. Поднявшись на третий этаж, они повернули направо вниз в зал, покрытый коврами тёмно-фиолетового цвета, и попали в короткий боковой коридор, ведущий к северной стене проекционной будки.

— А я могу попасть в эту будку? — спросил Локхарт, когда они нырнули в зал.

— Я прикинул, что вы захотите войти в будку, так что заранее отключил замки и сигнализацию на них обоих, перед вашим появлением сегодня вечером, — сказал Фаррелл.

— Добрый человек! — одобрительно воскликнул Рандалл.

Фаррелл открыл дверь, и все вошли в комнату большего, чем они ожидали, размера.

— Проектор сейчас находится в убранном положении, — сказал Фаррелл, показывая на массивную машину с основанием на колёсах. — В вечер Оскара проектор установят в переднее положение, а линзы выдвинут из этого отделения. Вам придётся отодвинуть его назад.

— Эээ, возможно и нет, — сказал Кот. — Сейчас я подумал, что смогу занять правую сторону, а мой напарник — левую, и проектор послужит нам дополнительной защитой от ответного огня с пола театра.

Он осторожно глянул вниз на нижний этаж и увидел группу чернорабочих мексиканцев, собирающих столы в зоне для почётных гостей прямо перед оркестровой ямой.

— О, это будет шанс! — восторженно воскликнул Локхарт. — Чудесно! Другому стрелку и мне самому придётся использовать открытые прицелы, потому что мы разберём наше оружие, чтобы пронести его в отель, а телескопические прицелы собьются, но на таком расстоянии они нам и не нужны. Нам нужна только поправка на снос пули при стрельбе. Отсюда примерно 30 метров до ближнего края зоны поражения и 60 — до дальнего, а до самой сцены около 40 метров. Здесь достаточно высоко для хорошего обзора, большой угол, но не такой острый, чтобы наклоняться и напрасно высовываться, что нам пришлось бы проделывать при ведении огня из той частной ложи. Хорошая чёткая позиция для огня по большинству лож у южной стены, и у Рона будет такая же выгодная позиция для стрельбы по ложам у северной стены.

— У двери каждой будки сидит охранник, верно? — спросил Рандалл.

— Точно. И один киномеханик внутри, — уточнил Фаррелл.

— Кот, главное требование неожиданности для вас, парни — это оказаться здесь достаточно быстро, как только я скомандую «вперёд», и раньше, чем кто-нибудь сможет вызвать охранников по радио и даст им понять, что стряслось. Тогда у них не будет время вытащить оружие и, возможно, предупредить зрителей, приказать нашим клиентам падать на пол, бежать или прятаться, — подчеркнул Рандалл. — Именно поэтому мы не можем позволить себе, чтобы штурмовую группу увидели на экранах внутреннего наблюдения.

— Однако есть кое-какие хорошие новости, — сказал Фаррелл. — Процедура немного изменилась, и те карточки-ключи, которые я дал вам, будут теперь действовать и в проекционных будках. Вам не придётся отбирать карточку у охранника, мёртвого или живого. Между прочим, согласно журналу о распределении заданий на обеих дверях будут ниггеры. Один из них — просто жирная ленивая скотина, у которого даже оружие наверно не в порядке.

Другой — здоровенный гаитянин с плохими зубами, буйный психопат, которого «Центурион» обычно использует, чтобы кого-нибудь припугнуть или настучать по башке. Ему побоялись запретить дежурить в вечер Оскара, за что полагаются сверхурочные и премия, так как он — такой тип, который может пойти и расстрелять главную контору. Но постарались убрать с глаз долой и подальше от знаменитостей на случай, если он сорвётся. Ни одного из них не жалко. Я сказал, что ваши карточки-ключи будут действовать, если к тому времени что-нибудь не напугает ответственного за контракт или клиента. Какая-нибудь внезапная угроза или предупреждение из полиции или министерства внутренней безопасности, и они сменят все коды и карточки-пропуска, тогда мы по уши в дерьме, — закончил Фаррелл.

— Перекрести пальцы, дружище, — посоветовал Рандалл. — До сих пор у них нет ни малейшего подозрения, что Добрармия в городе.

Фаррелл кивнул.

— Если бы у них были подозрения, вы уже сейчас почувствовали, как они сходят с ума. Они или отменили бы церемонию вручения премий, или запечатали бы это место так плотно, что муха не пролетит.

— Верно. У меня сейчас мелькнула идея, — сказал Рандалл. — На схемах, которые ты достал для нас, за аппаратной охраны показаны какие-то входные точки для оборудования обогрева и кондиционирования воздуха. Мы можем сейчас подойти туда?

Фаррелл провёл их через дверь, повернул направо, затем через зал на другую лестничную клетку. Тремя этажами ниже оказался другой коридор, где Фаррелл повернул налево.

— Не прячьтесь от видеокамер, — сказал он. — Место, куда мы идём, называется техническим пространством первого этажа, где расположены все эти трубопроводы и воздушные насосы. Четыре из них в здании управляют системой вентиляции. Не будет ничего необычного, если туда подойдут механики по кондиционерам воздуха.

В техническом пространстве пол оказался из необработанных досок, стены были покрыты розовой стекловолоконной изоляцией, и стоял постоянный шум от целой паутины больших квадратных алюминиевых воздуховодов.

— Никаких видеокамер? — спросил Локхарт.

— Ни единой, — ответил Фаррелл. — Только снаружи в коридоре.

— Хорошо, — сказал Рандалл.

— Мне кажется, я знаю, что ты ищешь, австралиец, но это не здесь, — сказал Фаррелл. — Ты надеешься найти какой-то электрощит, верно? Такого счастья не будет. Электрическая система для аппаратной охраны подключена вообще не здесь. Она соединена с главными связными и силовыми кабелями в распределительной коробке под полом самой аппаратной. Поверь, я сам искал способ обрезать кабель или выключатель и тому подобное, как только мы выяснили, что надо отключить часть или все эти видеокамеры. Но он не здесь. Здесь только вентиляционные воздуховоды.

— Точно, одни воздуховоды, — подтвердил Рандалл. Он взглянул на стену, где на пробковой плите были прикреплены чертежи для удобства инженеров-строителей и механиков по кондиционерам.

— Сверхлюбезно с их стороны, оставить это здесь для нас, а?

Он несколько минут изучал схемы.

— Так вот к чему это сводится. Мы не можем придумать никакого другого способа частично или полностью отключить систему видеокамер слежения. Нет кабеля, который мы могли легко перерезать, по крайней мере, мы не знаем, где его найти. Отдельные камеры установлены настолько высоко и труднодоступны, что выводить из строя каждую в отдельности было бы слишком медленно и тяжело, и охрана слишком быстро узнает, что у них что-то не в порядке, и среагирует прежде, чем наши ребята займут позиции. Такой вывод?

— Так и есть, — согласился Локхарт.

— Поэтому, раз мы не можем уничтожить сами камеры наблюдения, «отключим» типов, которые следят за экранами от этих камер, — сказал Рандалл.

Он прошёл вдоль одной из стен и нашёл один из больших квадратных воздуховодов со стороной более метра. Проверил номер на пластинке, привинченной к обшивке, затем вернулся к схеме на стене и нашёл этот номер. Затем вернулся к воздуховоду и наклонился, чтобы осмотреть входную решетку размером примерно сорок на шестьдесят сантиметров.

— Простые крестообразные винты. Хорошо, и вот как мы это сделаем. Если схема там точная, по этому воздуховоду кондиционированный воздух подаётся в аппаратную охраны. Я вхожу сюда, а вы шестеро сосредотачиваетесь на исходной позиции для атаки в том небольшом проходе под сценой в 18:48. Отвинчиваю эту пластину, сую две — три гранаты со слезоточивым газом «Си-Эс», и через пару секунд все охранники «Центуриона» выбегают из аппаратной через дверь. У них внутри есть какие-нибудь противогазы, товарищ Фаррелл?

— Думаю, есть штуки три — четыре, в сейфе для оружия, — сказал Фаррелл. — Необходимый код доступа к нему на своей карточке-пропуске имеет только ответственный за безопасность объекта на этот вечер — тот самый вице-президент по оперативным вопросам, которого я называл. Ты сказал в 18:48?

— Или около того, — ответил Рандалл. — Во время вручения премии «За лучший сценарий». Мы начинаем выдвигаться с началом презентации, снимаем охранников, входим в проекционную будку и опускаем крышку, а когда пидоры начинают ответную речь, открываем огонь.

— Откуда ты знаешь, кто победит? — спросил Фаррелл с любопытством.

— Ясно, что получат премию эти двое педрил, потому что существует обязательная квота для извращенцев, а в этом году — их очередь, — ответил Рандалл. — Согласно нашему источнику, это широко известно. Но кто бы ни победил, это будет презентация, сценарий которой мы перепишем красными чернилами.

— Хорошо, если Хейгерман будет находиться в аппаратной охраны, как раз перед 18:48, я что-нибудь придумаю, чтобы вызвать его к главному входу, — сказал Фаррелл. — Когда ваш газ подействует, единственный человек, который может войти в сейф, причём в нём не только противогазы, но и тяжёлое оружие, окажется вне аппаратной охраны. Им придётся уносить оттуда ноги. Газ просочится в фойе, в ресторан и бар, и начнётся заваруха среди всех этих папарацци, водителей и другой мелочи, которые торчат там во время церемонии, потому что им не досталось мест. В такой неразберихе они до начала стрельбы не узнают, что происходит. Двери в сам театр на время презентаций закрываются, а они — звуконепроницаемые, так что зрители могут без помех слушать оперу или другие представления. Ко времени, когда газ попадёт в театр, или там заметят, что в фойе позади них что-то происходит, вы, парни, уже должны начать косить жидков.

— Чёрт, при отходе я просто для смеха брошу в фойе ещё пару гранат с газом, — пообещал Рандалл.

За день до церемонии вручения Оскаров штурмовая группа «Стоп, режиссёр» в полном составе собралась в одном месте — большом частном доме с зелёной лужайкой и шипящими фонтанчиками по 20-й улице в Санта-Монике. Это было очень рискованно, поэтому несколько членов группы стояли на страже, и командиры групп должны были проинструктировать их позднее. Однако это была важнейшая операция, которую до сих пор проводила Добровольческая армия Северо-Запада. Каждый доброволец — мужчина или женщина — выполнял определённые обязанности, и всех нужно было ввести в курс дела. Единственными отсутствующими были местные участники операции, то есть Барри Брюер, Стерлинг Фаррелл и Эрика Коллингвуд. Этой тройке не было никакой необходимости встречаться со всей портлендской ударной группой, а её членам — встречаться с ними.

Все собрались в большой гостиной.

— Прежде чем начать, нам, по-моему, нужно поздравить нашего интенданта, лейтенанта Кристину Экстрем с выполнением её первого боевого задания, — стоя перед собравшимися, с улыбкой произнёс Хилл.

Раздался гром аплодисментов и поздравлений.

— Кража полицейской машины — это боевая операция? — усомнилась Кристина.

— Если рискуешь получить пулю, это — боевые действия, — подтвердил Хилл. — Надёжно ли спрятаны обе полицейские машины?

— Да, в том частном гараже, который я тебе показывала, — ответила Кристина. — Добровольцы МакРиди и Гирхизер отлично перекрасили машины и уже подготовили на них доки, чтобы изменить номера. Вы их не отличите. Я хочу отдельно поблагодарить отсутствующего, но действительно «Талантливого мистера Рипли». В добавление к просто роскошному приёму и размещению, да, роскошному по сравнению с привычными для нас условиями, он, как фокусник доставал мне всё, что нужно. Главным образом бутафорию и костюмы из костюмерных самих киностудий, хотите — верьте, хотите — нет. У нас есть две формы полицейских Лос-Анджелеса, с портупеями и принадлежностями, инструменты механиков по кондиционерам для Мика и Кота, использованные вчера вечером, шесть смокингов для остальной части группы, сами знаете. Он даже предложил попробовать и достал официальное вечернее платье с длинными рукавами и высоким воротничком, чтобы скрыть татуировки Кики, если бы она захотела пойти в таком виде. Раздался смех.

— Значит, я должна бегать и воевать на высоких каблуках. Нет уж, — фыркнула Кики.

— Руководить операцией с начала и до конца буду я, — продолжил Хилл. — Пожалуйста, кто-нибудь выключите свет.

Лампы медленно погасли, и один верхний проектор высветил схему этажей театра «Кодак» на одну из стен, а второй аппарат показал план отеля «Голливуд Ройял».

— Само проникновение в театр и атаку проведут семеро добровольцев. В Красную огневую группу входят добровольцы Локхарт, Уинго и Маги. Золотая группа включает добровольцев Колчака, Гаусса и Вошберна. Командиром всей штурмовой группа будет лейтенант Рандалл, а внутри театра действуют активные сотрудники Третьего отдела. Вам будет доложена общая обстановка, чтобы вы знали, что мы намереваемся скрытно выждать момента атаки прямо в гуще противника, на четырнадцатом этаже отеля, полного тусующихся кинозвёзд. И возможно это будет самая необычная маскировка, когда-либо применявшая в истории войн, начиная с троянского коня. Мы думали, что наш агент будет вынужден снять номер на этаже, который находится двумя этажами ниже тех двух, которые заказаны для вечеринки знаменитостями Голливуда, но мне сообщили, что фактически мы получим доступ в номер на нижнем из этих двух тусовочных этажей.

Номер комнаты я сообщу только тем бойцам, которым необходимо его знать. Но мы сможем проникнуть из «Голливуд Ройяла» в театр «Кодак» совершенно незаметно, так как видеокамеры слежения на этих этажах были отключены, чтобы для потомков не осталось видеозаписей гнусного поведения этих «благородных» людей, с риском последующей продажи компрометирующих клипов бульварным газетам, шантажа и т. д. Как всегда, товарищи, Боги нас благословляют. Я заметил, что так происходило уже много раз, с тех пор как мы решили бросить бегать по улицам с лозунгами, в идиотской одёжке и взялись за оружие.

— Воистину, — произнёс один из добровольцев. — Несомненно, Он — с нами. Или Они, как предпочитают некоторые из нас.

Хилл улыбнулся.

— Сейчас номер заказан и занят, а некоторые наши материалы уже там, включая важнейшие электронные карточки-ключи. Проникновение штурмовой группы в отель начнётся завтра в восемь часов утра на погрузочной площадке «Голливуд Ройял», куда товарищи Бишоп и Вальдемар под видом водителей службы доставки внесут коробки для вечеринки, которая будет проводиться в пентхаусе на крыше. В этих коробках будет оружие, боеприпасы и оборудование, которые нужны для атаки. Это ты всё устроила, Крис?

— Нет, снова мистер Рипли, — ответила Кристина. — Микроавтобус «Лос-Анджелесская доставка-молния», два комплекта рабочих комбинезонов, ручные тележки и всё прочее.

— Славно, — оценил Хилл. — Добровольцев Бишопа и Вальдемара встретит на грузовой площадке наш человек из актива Третьего отдела, а также поможет им после регистрации и в грузовом лифте. Они внесут коробки в номер отеля и будут чётко видны видеокамерам наблюдения, чтобы уйти тем же путём, которым прибыли.

— Что за человек, сэр? — спросила Сью Вальдемар.

— Хорошо, коснёмся этой темы, поскольку вас это прямо касается, — сказал Хилл. — В отеле, а позже и в театре в ходе церемонии будет некто, кто в данном вопросе жизненно важен для дела завоевания независимости Северо-Запада, и кто останется бесценным и в будущем. Если вы много смотрели телевизор или кино, возможно, вы узнаете этого человека. Или подумаете, что узнали, потому для нас этого человека нет. Его или её никогда там не было, и вы забудете, что когда-нибудь видели его или её. Вы не будете называть его или её имя своим товарищам, и упоминать среди своих товарищей и кого бы то ни было, до тех пор, пока война не закончится, и не будут отменены положения о военной тайне. Этот человек рискует своей жизнью и всем, что у него есть в этом мире, чтобы помочь родиться нашей новой стране, а он или она могут потерять намного больше, чем большинство из нас. Было бы трагично и очень печально, если бы он или она погибли, только потому, что кто-нибудь был ошеломлён встречей со звездой и не смог удержать язык за зубами. Я повторяю: он или она не существует. Даже под пыткой, если это случится, этого человека там никогда не было. Всем это понятно?

— Я никогда не встречал этого человека, и всё же я уже не помню его, — подтвердил Локхарт.

Хилл кивнул.

— Отлично! Теперь, как только оружие будет на месте, вскоре после этого начнётся выдвижение в отель «Голливуд Ройял». Каждый член группы проходит в отель отдельно. Вы в гражданской одежде, как репортёры, поклонники и актеры навеселе, пойдёте с часовыми промежутками, без оружия, на случай, если придётся проходить через какие-нибудь металлоискатели. Отель должен быть полон людей, занятых разными делами, связанными с наградами Киноакадемии, так что вы должны пройти незамеченными. Первым идёт лейтенант Рандалл.

Вы пройдёте, не возбуждая никаких подозрений в номер отеля, который вам назовут. Вам также сообщат условный стук. Попав в номер, вы берёте оружие, переодеваетесь в смокинги, включая товарища Маги, что для неё будет довольно полезно. Если она будет в мужской одежде, противник позже не сможет понять, что они ищут, по крайней мере, одного подозреваемого — женщину.

Вам дадут маски для вечеринки, так что если придётся выйти в зал, люди решат, что вы — обдолбанные и пьяные знаменитости со свитой, направляющиеся в номер под крышей на главную оргию. Один совет по смокингам: убедитесь, что у вас хорошие, разношенные чёрные мужские туфли. Кик, тебе нужна пара чёрных кроссовок, или что-нибудь, что ты сможешь подобрать из утренней доставки, и разноси их, когда вы попадёте в отель. Ребята, вам придётся бегать и, возможно, лазать; вы же не хотите делать это в новых, жёстких туфлях из лакированной кожи, которые натрут ноги и отвлекут вас.

В номере отеля вы также соберёте портупеи-разгрузки для снаряжения. В такой разгрузке будет радиостанция и одноразовый мобильный телефон. Мобильник нужен для экстренной связи с внешним миром, по номерам, которые уже будут введены в телефон.

Группы будут постоянно на связи друг с другом и с лейтенантом Рандаллом, по радио, а не по телефонам. В каждой разгрузке будут также две ручных гранаты, один противогаз, одна дымовая граната, а также автоматический пистолет с глушителем в кобуре, главным образом калибра 5,6 мм, но есть также несколько штук калибра 7,62 мм. Ребята, когда будете готовиться к атаке, разберитесь, кто и какое личное оружие возьмёт.

Чарли Рандалл продолжил доклад.

— Мы намерены нанести удар во время ответной речи при вручении премии «За лучший сценарий», которая начинается примерно в 18:48. Я узнал, что эти церемонии проводятся точно по расписанию, чтобы прошла вся реклама спонсоров, и мы можем уверенно рассчитывать, что всё произойдёт вовремя. Это значит, что, дав ведущим церемонии несколько минут для объявления победителей, мы открываем огонь примерно в 18:51.

Нам снова везёт: в программе нет никаких показов клипов из фильма, выдвинутого на приз «За лучший сценарий», так что мы сможем войти в проекционные будки, ничем не нарушив процесс церемонии. Точно в 18:30 я сам выйду из номера отеля, одетый в спецовку ремонтника кондиционеров воздуха как прошлым вечером. В служебном лифте спущусь на уровень гаража отеля. Затем войду в коридор, ведущий в театр «Кодак» по электронной карточке-пропуску, которую мне достанут. Добровольцы Локхарт и Колчак также получат по одной из этих карточек. Будем надеяться, что они сработают, иначе выполнение боевой задачи немедленно прекращается. Я войду в театр по лучшему и наименее отслеживаемому маршруту, который согласован с одним из наших людей внутри. Если мне воспрепятствуют, я устраню противника из пистолета с глушителем. Затем я попадаю в техническую зону вот здесь, и занимаю свою позицию, — он показал её стрелкой на схеме. — Тем временем, в 18:40 остальная часть группы покидает номер отеля, надев новые хирургические перчатки. Ваши лица будут скрыты под масками для вечеринки, разгрузки надеты, а тяжёлое оружие вы понесёте в брезентовых спортивных сумках, которыми мы вам предоставим. Вы также войдёте в «Кодак» по тому же маршруту.

— Ты сказал, что вдоль этого подземного хода совсем нет видеокамер? — недоверчиво спросил «Майк-Пулемёт» Гаусс.

— Только до открытой двери сводчатого прохода за кулисы и складской зоны, — подтвердил Рандалл.

— По иронии судьбы мы используем в своих интересах «дыру» в системе безопасности противника, которая была специально создана, чтобы позволить самым привилегированным членам американской правящей элиты беспрепятственно предаваться отвратительным извращениям и разврату, которые никто не увидит и не осудит, — усмехнулся Хилл. — В этих коридорах и лифтах здесь и в «Кодаке» нет никаких камер наблюдения или охранников, чтобы уберечь звёзд от возможных последствий их поведения, и они уже несколько поколений пользуются неприкосновенностью. Наконец-то, завтра вечером некоторые из них заплатят за эту неприкосновенность своими жизнями. Я бы назвал это идеальной справедливостью.

— Теперь я доложу вам, как пройти мимо вращающейся камеры к месту сосредоточения перед атакой, то есть к входу в этот коридор под сценой, ведущий в яму оркестра, вот здесь, — сказал Рандалл, указывая на него стрелкой. — Огневым группам нужно проникнуть в точку сосредоточения для атаки, достать тяжёлое оружие из сумок, собрать, поставить на предохранители и зарядить его, снарядить все дополнительные подсумки для патронов и закрепить противогазы на разгрузках.

— Да, каждому из вас будет выдана обычная лыжная тёмно-синяя маска из шерсти, — добавил Хилл. — Когда вы с закрытыми лицами попадёте в проход в оркестровую яму, я хочу, чтобы после снаряжения всего вашего оружия, вы сняли маски для вечеринки, убрали их и надели лыжные маски. Мне не по душе, чтобы в эту историческую атаку наши добровольцы шли с мордами клоуна, Бивиса и Батхеда, Билла Клинтона и тому подобного мусора. Я хочу, чтобы на видеозаписях камер наблюдения были настоящие лыжные маски террористов, хорошо? Понимаю, это звучит глупо, но мы не хотим, чтобы народ видел видеозаписи наших добровольцев, одетых как клоуны или как Дракула. Такое событие врежется в память людей.

Как только вы достанете всё из мешков, сложите их и соберите в один большой вещмешок. И помните, что при отходе вы должны на секунду остановиться и забрать этот вещмешок с собой. Мы не хотим, чтобы фэбээровцы нашли его и получили отпечатки пальцев, волосы и неизвестно что ещё на масках для вечеринки.

— Итак, я дам примерно две минуты на всё, чтобы вы скрытно собрались у входа в коридор, — продолжил Рандалл. — Я должен получить от вас сигнал, что вы на месте и готовы к выдвижению. К этому моменту я уже сниму вентиляционную решётку с воздуховода кондиционера. И буду следить за ходом церемонии по своему мобильному телефону с беспроводным телевидением. Когда я услышу, что вы, ребятушки, на месте, а ведущий церемонии награждения «За лучший сценарий» начал трепаться, то надену противогаз и закину три гранаты с газом «Си-Эс» во входной воздуховод.

Дам тридцать секунд на то, чтобы все выбежали из этой аппаратной, ослепшие и блюющие. Один из наших людей Третьего отдела также обещал устроить шумиху в фойе, так что есть надежда, что в самом театре никто ничего не заметит. Три гранаты — это много газа, и может быть часть его выйдет обратно через вентиляционные отверстия. Не надевайте свои противогазы, если не почувствуете, что газ действительно начинает на вас действовать. Надеюсь, что мы уже будем далеко до того момента, как газ по-настоящему начнёт распространяться по зданию. Это ещё больше помешает противнику прийти в себя, а также провести первые следственные действия. Через тридцать секунд после того, как я пущу газ, Кот, я скомандую тебе по рации «вперёд», и тогда уж вы идёте вперёд! — сказал Рандалл. — В аппаратной не должно остаться никого, кто мог бы вас заметить. Две огневые группы покидают точку сосредоточения для атаки и поднимаются по двойной лестнице на третий этаж, снимают охрану из пистолетов с глушителями, входят в проекционные будки, отключают киномехаников, но с учётом их расы, и занимают позиции для стрельбы.

Автоматчики прикрытия, товарищи Уинго и Гаусс, размещаются снаружи у входов небольших залов, которые примыкают к каждой будке, и валят любого, кто движется по главному коридору, защищая таким образом двух других добровольцев в своих группах, в то время как те поражают цели. Кот, ты открываешь праздник, и я уже сказал когда. Постарайся уложить этих пидоров первыми выстрелами.

— Будет сделано. Считай, их нет, — пообещал Локхарт.

— Нам нужная Безумная минута страха и ужаса, — сказал Хилл. — Самая безумная: помните, что это будет передаваться вживую по телевидению на всю страну. Кот, ты и Рон делаете по двадцать точных выстрелов каждый, и помните, что после тех двух первых пидоров для телеэффекта, вы уничтожаете Больших Жидов. Прицелились, выпустили в цель пулю как можно ближе к её центру, насколько это возможно в таком хаосе, и затем перешли к другой цели. Я знаю, это будет трудно, как стрельба по отдельной соломинке во время торнадо. Одна пуля на цель, за исключением, когда в прицеле окажется действительно большой жидяра вроде Сида Глика, Аллена Адлера или Хими Хиршфельда.

Гранатометчики бросят гранаты, по одной, как только начнётся стрельба, и по второй, примерно через тридцать секунд. Они также откроют огонь очередями, в то, что почти наверняка будет воющим вихрем явного безумия, сосредоточившись на группе очень важных персон перед оркестровой ямой. Там не будет невиновных. Любой, кто заслужил там место — это Голливуд по самую макушку и повинен во всех смертных грехах.

В лучшем случае ни одна избранная свинья или сука, которые сядут за эти столики из парижских кафе, чтобы позировать для нас, черни, во всём великолепии высокой моды, не должна выйти из этого театра живой. Но особенно жиды. Помните, какому делу это всё служит, соратники. Голливуд — возможно, самое страшное оружие жидов, используемое ими против нашей расы, может быть, в чём-то более мощное и опасное, чем их контроль над федеральным правительством и международной банковской системой. Голливуд — самая большая опора этого нечестивого треножника, и мы должны выбить её из-под них.

— А, кстати, не могли бы вы также приберечь пару очередей для частных лож напротив? — спросил Рандалл. — Снайперы, вы тоже не забудьте посмотреть в ложи и понять, не красуются ли там некоторые наши главные цели, особенно руководители студий.

— Рон будет стрелять немного медленнее, чем я, потому что у него винтовка «М-24» со скользящим затвором, а ёмкость магазина только десять патронов, — заметил Локхарт. — Он должен перезаряжать вручную. Но все мы уловили мысль. Хорошо, теперь, большой вопрос, над которым мы все ломаем голову. Отход. Как только закончится наша Безумная минута, как нам оттуда выбираться?

— По той же дорожке, по которой вы пришли, только намного быстрее и с меньшей маскировкой, — ответил Хилл. — Назад вниз по лестнице, убедившись, что при отходе вы забрали тот вещмешок со всеми остальными сложенными в него мешками, масками и всяким хламом, через потайную дверь, бегом, уничтожая всех, кто встанет на пути или выстрелит в вас. Как только вы окажетесь на стороне «Ройяла», то, не возвращаясь в отель, проходите через подземный гараж вдоль дальней стены, пригибаясь за припаркованными машинами, чтобы остаться вне поля зрения камер слежения в аппаратной охраны «Ройяла».

У въезда на Хайлэнд-авеню вас встретят добровольцы Экерт и Пилевски в форме лос-анджелесских полицейских, которые поведут машины полиции Лос-Анджелеса, новенькие с иголочки, благодаря способностям к угону Туза и Кристины. Красная группа садится в одну машину, Золотая группа — во вторую, включаются сирены, и только вас и видели.

— А что с соратником Данди, командир? — спросила Кики.

— Я последую за вами, но мне придётся сделать небольшой крюк, — пояснил Чарли. — Мне надо вернуться в «Ройял», войти в аппаратную охраны и забрать накопитель на жёстких дисках с цифровыми записями за день работы отеля, для того, чтобы федералам было труднее понять, как мы со всем этим справились. У меня намечен свой собственный путь отхода. Итак, друзья, таков скелет операции. Остаётся ещё много подробностей, которые нужно уточнить, а сейчас есть вопросы?

— А каково наихудшее развитие событий, Оскар? — спросил Локхарт. — Предположим, что-нибудь пойдёт не так, а мы уже внутри, и ясно, что до того, как мы займём позицию и начнём наши согласованные действия, они на нас нападут.

— В этом случае, или если к моменту окончания представления награждённых Оскаром «За лучший сценарий» вы не получите от меня сигнала к атаке…, что следующее по программе, Оскар? — спросил Рандалл у Хилла.

— «Лучший режиссёр», — ответил Хилл.

— Если ты не получишь от меня сообщение ко времени начала представления премии «Лучший режиссёр», считайте, что я убит или схвачен. Тогда вы поднимаетесь на сцену из-за занавеса, ликвидируете всех на подиуме, затем падаете на пол и из-за укрытий, декораций, опор и т. п., начинаете стрелять по сектору очень важных персон и частным ложам прямо со сцены, — сказал Рандалл, обращаясь ко всем. — Это чертовски неудобно, рампа и прожектора будут светить вам в глаза, все вы будете освещены и хорошо видны противнику, но если что-то действительно сорвётся, то будь я проклят, если уйду со сцены, не прихватив с собой несколько изнеженных голливудских ублюдков, и я уверен, что все мы думаем одинаково. Если мы попадём в ловушку, то погибнем в бою. Я знаю, что не должен спрашивать, все ли вы готовы к этому. Вас не выбрали бы для этого задания, если это было бы не так.

— Одно замечание, — сказал Хилл. — Я уверен, что в своё время все вы должны были видеть нелегальные копии «Храброго сердца», даже после его запрещения, вместе со «Страстями Христовыми» и всеми остальными фильмами Мэла Гибсона. Вспомните финальную сцену, когда шотландский герой умирает с криком «Свобода!» В этом наихудшем случае, если, Боже упаси, он произойдёт, попытайтесь погибнуть так, чтобы эти жидовские выродки слышали ваш клич — «Свобода!» Я хочу, чтобы они поняли, с кем имеют дело.