Одиночество в Вавилоне и другие рассказы

Мир Йозефа Рединга

За четверть века литературной работы Йозеф Рединг написал множество рассказов. Они невелики по объему: 4–5 страничек, редко больше; готовя их к отдельным изданиям, он не придумывал книгам особых названий, а просто ставил на титуле заглавие одного из них: «Не называйте меня черномазым», «Кто помолится за Иуду», «Одиночество в Вавилоне», «Охотники возвращаются», «Под стрелой крана»; в свет вышло уже свыше десятка сборников его рассказов. Рединг известен и как автор радиопьес, книг для детей, в том числе стихотворных, автор документальных книг, он часто выступает и как публицист, но питает явное пристрастие к этой, далеко не модной сегодня литературной форме, требующей точного глаза и точного слова. В центре его рассказов всегда один человек, одна конкретная судьба. Рассказы обычно не составляют связных циклов, герои их редко переходят из одного в другой, тематика их многообразна, ситуации не повторяются. Воображение писателя кажется неистощимым. В нем есть что-то от ремесленника старых времен, умельца, режущего человеческие фигурки из дерева или лепящего их из глины и заселяющего ими созданную им вселенную.

Сравнение с народным мастером, знающим свое ремесло, не случайно приходит на ум. Йозеф Рединг как человек и писатель — сын Рурского промышленного бассейна, имеющего свое неповторимое лицо и давние пролетарские и демократические традиции. Он родился здесь, в небольшом шахтерском городке Кастроп-Рауксель, в рабочей семье (его родители, и отец и мать, были детьми горняков), с малого детства знает жизнь шахтеров, ибо это была и его жизнь, знает их быт, нравы, обычаи, заботы, надежды. Здесь он живет, здесь проходит его литературная и общественная деятельность, здесь издаются его книги. В одной из статей о творчестве Йозефа Рединга (их появилось в Западной Германии не так много, как можно бы ожидать) говорилось, что характерный стиль его рассказов, краткость и точность его языка берут начало в особенности языка рурского трудового люда — ибо тем, кто стоит у прокатного стана, работает у домны, спускается в шахту, некогда разговаривать, а малейшая неясность в выражении мысли может стоить им здоровья и жизни[1]. Вспоминая свое детство, Йозеф Рединг пишет:

Если искать традиции, которые помогают Йозефу Редингу идти в литературе своим путем, часто против течения, то их надо искать прежде всего именно здесь. В характерной, широко разработанной им своеобразной форме рассказа есть, конечно, связь с американским «short story», но гораздо больше, думается, с традиционными для Германии народным рассказом, шванком, литературным анекдотом, так легко улавливающим злобу дня и всегда обращенным к широкой аудитории.

Йозеф Рединг — реалист. Как и все реалисты прошлого и настоящего, он видит цель литературы в том, чтобы познавать правду и говорить правду. Эту общую истину он выражает в таких словах: «Называть вещи своими именами». В подобной творческой позиции заложены две главные трудности для писателя, субъективная и объективная: «Я могу сказать человеку — человек, или брат, или враг, или благодетель, или честный, или преступник, или равнодушный, или страстный, или христианин, или социалист, или либерал, или оседлый, или кочевник, или буржуа, или бродяга, или никто, или кто-то. Когда эти определения звучат как хвала, а когда как хула? И могу ли я поддаваться мысли, что в одном из них содержится хвала, а в другом хула? Разве я не обязан найти имя, в котором истина?» И дальше: «Если я называю справедливость справедливостью, я могу быть уверенным в одобрении. Но если я назову несправедливостью то, что выдается за справедливость — ибо на языке власть имущих попрание справедливости выдается за справедливость, — то вместо одобрения меня, скорее всего, встретит град камней»[3].

Это свое писательское кредо Йозеф Рединг высказал при вручении ему в 1969 г. высшей литературной премии земли Северный Рейн-Вестфалия (куда входит Рурский промышленный бассейн). В решении жюри говорилось, что произведения Йозефа Рединга всегда «делают наглядными жгучие проблемы современности». Каждый, кто читал его книги, согласится с этим. Причем «современность» здесь — это отнюдь не только повседневная жизнь Рурского бассейна, как можно было бы подумать. Творчество Йозефа Рединга далеко от узкого «областничества» и открыто острейшим проблемам современной жизни в самом широком смысле этого слова. В той же речи, произнесенной при вручении премии, он говорил: «Явления этого мира требуют, чтобы им давали точные определения, легко это или нет. Под «этим миром» я имею в виду и близлежащую окрестность, которую можно обойти пешком, и кварталы прокаженных в Карачи, и голодающих в Биафре, и вопль о социальной справедливости в кварталах нищеты между Андами и Атлантикой. После всего, что я пережил в Азии, в Африке, в Латинской Америке, а также и в Европе, я больше не верю, что этот мир здоров. Но я верю, что этот мир можно сделать лучше»[4].

Биография Йозефа Рединга во многом повторяет биографии подавляющего большинства немецких писателей, вступивших в литературу вскоре после падения «тысячелетнего рейха». Он родился в 1929 г., пятнадцатилетним, не успев закончить школу, попал на гитлеровскую войну, воевал в противотанковых истребительных отрядах, составленных из таких же, как он, юнцов, затем был в американском плену. В первые годы послевоенной разрухи он работал бетонщиком, чтобы после смерти отца прокормить семью. Свидетельство о среднем образовании он получил только в 1952 г., тогда же поступил в университет, где изучал германистику, англистику, психологию, историю искусств. Дальше начинаются некоторые особенности биографии писателя Рединга: попав по студенческому обмену в США, он продолжал образование в университетах американского Юга, жил в штатах Иллинойс и Алабама, выступал против расовой дискриминации и ку-клукс-клана, участвовал в движении негров за гражданские права, был в ближайшем окружении Мартина Лютера Кинга. Позднее он много путешествовал, уже известным писателем провел несколько лет в странах Азии, Африки, Латинской Америки. Это не было праздным туризмом или простым «сбором материала» для будущих книг, хотя «годы странствий» широко отразились в творчестве Йозефа Рединга. Это были целеустремленные поездки с желанием принести посильную пользу страждущим и голодающим; он работал среди прокаженных в Индии и в странах Африки, опубликовав потом свои дневники этих лет и сделав документальные фильмы, для того чтобы показать сытому Западу голод, болезни и страдания в странах, которые еще недавно были колониями: «В наше время, когда известия из районов нищеты с помощью искусственных спутников могут за секунду попасть на телевизионные экраны в «западных» уютных квартирах, незнание можно объяснить только нежеланием знать»[5].

Йозеф Рединг много ездит и сейчас — с лекциями, с чтением своих рассказов, на писательские встречи, конференции. Он был одним из организаторов дортмундской писательской «Группы 61», которая сыграла большую роль в развитии современной литературы ФРГ, введя в нее трудовую тематику и героя-рабочего. Он один из наиболее активных поборников объединения писателей ФРГ для отстаивания своих прав; его голос слышен на форумах борцов за мир.

Огромный опыт и знание жизни питают творческое воображение Йозефа Рединга. В его рассказах ничего не «выдумано» — то есть ничего не взято из вторых рук, за любым, самым неожиданным сюжетом скрывается реальное знание жизни.

Как уже говорилось, Йозеф Рединг не имеет привычки объединять свои рассказы в циклы и вообще как-либо связывать их между собой. Вместе с тем подавляющему большинству его рассказов присуще ясно ощущаемое единство. Оно рождается не из каких-либо внешних, формальных признаков — в пределах избранного им жанра, которым Йозеф Рединг владеет виртуозно, он пользуется полной свободой выражения, и рассказы его отнюдь не похожи один на другой, — оно рождается из цельности нравственной позиции автора.

Столкновение добра и зла, счастья и горя, честности и подлости, прекрасных намерений и суровой реальности в его книгах всегда определенно и не оставляет сомнений в том, на чьей стороне автор. Любимые герои Йозефа Рединга — это люди добрые и достойные счастья, но живущие тяжело, несчастливо, часто беспросветно. Нас постоянно встречают на страницах его рассказов негры и индейцы, живущие в США в условиях расовой дискриминации, рабочие, приехавшие в ФРГ на заработки из других стран, безработные, бездомные бродяги, стареющие актеры, люди, существующие на жалкое пособие, люди, выпущенные из тюрьмы, старухи, лишенные всякой радости в жизни. Их гнетет нужда, голод и холод, но самое страшное, что есть в их судьбе, — это равнодушие, которое их окружает, это одиночество.

«Одиночество в Вавилоне» — так назывался один из ранних рассказов Йозефа Рединга, и эта найденная им формула принесла ему в те годы, может быть, наибольшую известность. В ней в острой и афористичной форме была метко схвачена существенная сторона жизни современного капиталистического города. Этот рассказ часто упоминается в статьях о Йозефе Рединге, нашел он отклик и в советской критике. Б. Рюриков в последней своей работе «Человек — одиночество и свобода» (1968) писал: «У Й. Рединга одиночество человека в большом западном городе — выражение равнодушия к человеку этого Вавилона роскоши и разврата. Человек одинок потому, что людям, живущим своими эгоистическими заботами, нет дела до него. Герой новеллы Й. Рединга, давшей заголовок одноименному сборнику, жалуется, что литература не замечает таких, как он. Герои Хемингуэя, сетует он, «мужчины из мужчин. Охотники на львов, офицеры, покорители джунглей и вискоглотатели. А вот найдется ли у него невыспавшийся геморроидальный бухгалтер?» Бухгалтер чувствует себя обделенным вниманием, одиноким, с окружающими ему не о чем говорить, они неинтересны ему, и он неинтересен для них. Проблема одиночества — проблема нарушенных, порванных связей человека и общества»[6].

Поэтому для Йозефа Рединга так важно чувство солидарности, взаимной поддержки, человеческого участия. Упоминание Хемингуэя в программном рассказе, конечно, не случайно. У героев Йозефа Рединга, бьющихся в тисках быта, состоящего из «унылой смеси забот, розовых надежд и вываренных сплетен», нет привлекательного ореола исключительности, который в книгах Хемингуэя окружает тех, кто способен выдержать холод «стоического пессимизма». Поэтому для Йозефа Рединга так важно прямое действие, от человека к человеку. Аптекарь продает самоубийце безвредный порошок вместо яда и этим спасает его в минуту отчаяния («Аптека “Vita nova”»); нью-йоркский таксист тратит деньги на подарок чужим для него нищим иммигрантам из Италии («Камерун Реглан»); босоногий мальчишка, вытягивающий один за другим выигрышные билетики, отказывается от подарка судьбы, чтобы не разорять бедняка инвалида, стоящего за прилавком («Еще один пакетик с сюрпризом — бесплатно»), — все это для писателя важнейшие знаки нравственного здоровья, якорь спасения посреди губительного океана равнодушия и насилия.

«Маленький человек», живущий во враждебном ему, злом и непонятном мире, — традиционная фигура в немецкой литературе со времен 20-х годов; сама эта устойчивая формула берет начало от книги немецкого писателя Ганса Фаллады «Что же дальше, маленький человек?», появившейся в 1931 г. Многое изменилось с тех пор в мире, и рядовой гражданин Западной Германии живет сегодня в условиях, которые, казалось бы, мало напоминают предельную нищету и голодный ужас каменных трущоб немецких городов в годы перед приходом Гитлера к власти. И все же появление «маленького человека» и всей связанной с этим понятием проблематики в книгах многих писателей ФРГ не случайно, ибо механизм социальной жизни остался здесь в основе своей неизменным, как неизменной осталась и зависимость рядовых тружеников от хозяев «большого мира».

По-разному представал «маленький человек» в книгах разных немецких писателей. У Йозефа Рединга в трактовке этого образа есть одна важнейшая особенность: реалистическая трезвость. Правда, настойчивое стремление увидеть и показать миру каждую искру сочувствия иногда приводит его на грань умиления «малым добром», и если где и подстерегает опасность Рединга-писателя, то именно здесь. Но в мире Йозефа Рединга — как и в реальной жизни — «маленький человек» бывает далеко не одинаков, и писатель не забывает об этом. Стоит обратить внимание, например, на тонко написанный рассказ «Грабнер больше не согласен глотать». Перед нами молодой рабочий, который ненавидит своего мастера, наглого и злого, бывшего нациста, верно служащего своим хозяевам-эксплуататорам. Грабнер выигрывает большие деньги по лотерее, этот выигрыш делает его независимым, он может теперь вступиться за товарища, ответить грубостью на грубость мастера. Он без страха идет в контору, где его ждет расчет за непокорностъ. Но почему этот рабочий, восставший против хозяев, не вызывает особой симпатии ни у автора, ни у читателя? Писатель сумел увидеть в нем черты индивидуалиста, эгоистическую силу, лишенную чувства солидарности. Он словно боится своего героя. Какое его ждет будущее, мы не знаем, но встань он на место хозяев — и он тоже будет выжимать из рабочих последние соки, забыв, что сам был «внизу».

В мире, созданном Йозефом Редингом, зло не существует безымянно — как некая высшая сила, как судьба (в отличие от многих книг современных писателей Запада); как ни сложно порой складываются человеческие судьбы, писатель уверен, что вина за страдания его любимых героев лежит на конкретных людях. «Я вас не понимаю», — говорит чиновник благотворительного ведомства одинокому старику, который живет на жалкое пособие, но раз в неделю почему-то позволяет себе купить дорогой билет в кино. «Верно, вам меня не понять», — соглашается старик («Коббе сидел на лучшем месте»). Перед нами не просто два человека, а два мира, которые уже теряют точки соприкосновения, которые разделены деньгами, золотом, богатством. Таких рассказов много у Йозефа Рединга. И много таких, которые говорят о развращающей, убивающей душу силе, таящейся в накопительстве, стремлении к жизненному успеху в его материальном выражении.

Большое место в творчестве Йозефа Рединга занимает минувшая война или, точнее, ее наследие, непреодоленное преступное прошлое. Ни один западногерманский писатель не прошел, естественно, мимо этой темы; у Йозефа Рединга она дает себя знать с большой силой и определенностью. Она живет больной памятью во многих рассказах, построенных вокруг судеб тех, кого война погубила и искалечила («Промежуточный час», «Учебная тревога»); она возникает в гневных миниатюрах 50-х годов, запечатлевших то время, когда милитаризм снова открыто выходил на поверхность общественной жизни ФРГ («Устаревшие перспективы», «Перестройка производства»); писатель снова и снова возвращается к ней в страшных рассказах о сегодняшней казарме, где готовятся солдаты будущей войны («Отбой не для помешанных»). Сцены фашистского прошлого постоянно возникают в его рассказах — как кошмар, как напоминание и предупреждение, как урок на будущее. Ничто, кажется, не вызывает в нем такой ненависти, как отечественная военщина. Вольфганг Кёппен, один из самых острых критиков германского милитаризма прошлого и настоящего, говорил в 50-е годы, что его пугают старые интонации в устах ничему не научившихся соотечественников. Можно вспомнить эти слова, читая книги Йозефа Рединга. Полон горькой ярости рассказ писателя о преуспевающем немецком дельце, приехавшем во французский город, в котором он был в дни войны. Тогда он, спасаясь от партизан, убил их командира, сегодня он, захлебываясь от самодовольства, рассказывает об этом своей семье, уверенный в том, что старое забыто, и не зная, что хозяин ресторана — отец убитого им французского патриота («Прекрасная погода в Фужеролле»).

В предисловии к сборнику «Бумажные кораблики против течения», вышедшему в 1963 г. (этот сборник, включающий не только рассказы и радиопьесы, но и острые статьи на злободневные темы, обозначил определенный этап творческого пути Йозефа Рединга), он писал: «Тому, что люди моего поколения прожили и пережили третью империю, не сделавшись совиновными, они едва ли обязаны особой силе характера, а просто дате рождения. Поэтому у нас нет права из этого случайного политического алиби делать моральный капитал. Мы потеряем этот незаслуженный дар невиновности, если не будем стремиться честной повседневной работой, установлением предупредительных сигналов остановить возврат на позиции вчерашнего дня»[7].

С этой же точки зрения написаны острые сатирические рассказы Йозефа Рединга на темы политической жизни ФРГ, которые он объединил в сборник, названный — в отступление от обычая — «Мои предложения правительству» («Бутафорский бундестаг», «Тележка для парадов», «Фильтр для мемуаров»). Вошел в этот сборник и рассказ «Доктор Безиллюзио», уничтожающий портрет модного современного пророка, в котором нетрудно увидеть новоявленных властителей дум и развратителей молодежи, во множестве появлявшихся в общественной жизни Запада за последние годы.

Бумажным корабликам, борющимся с течением, писатель уподобляет листки рукописей. Этот образ взят из воспоминаний детства, когда Йозеф Рединг вместе с другими детьми пускал кораблики по каналам родного Рура. Большинство бумажных суденышек гибло, но некоторым удавалось достичь цели за горизонтом. Эта цель означала «простор, незамутненную ясность и воздух, которым все могут дышать свободно»[8].

Дети — частые гости на страницах книг Йозефа Рединга. Он любит писать не только для маленьких, но и о маленьких. Его влечет к себе детское сознание, в котором еще не потускнели представления об истине, добре, справедливости, в котором видимость совпадает с сущностью. Из всех униженных и оскорбленных этого мира дети, по Йозефу Редингу, больше всего нуждаются в защите и более всего достойны зашиты. Но нигде детский взгляд на жизнь не абсолютизируется им — как это часто бывает в современной литературе, — не становится неким символом чистоты в противовес «грязному» миру взрослых, то есть связанному с общественной жизнью. Противоречия этой жизни настигают и его маленьких героев. Человек начинается с детства, характер формируется с самых ранних лет — таков не в последнюю очередь смысл рассказа «Иссоп через два “с”». В рассказе «Воспитание мужества в роду Маллингротов» подросток спас маленькую девочку от неминуемой гибели. Уже после того, как он, подчиняясь безотчетному порыву, вырвал ее из-под колес автомашины, его начинает бить дрожь страха. Отец не успокаивает мальчика; он рассказывает, что и он сам, и его отец не раз в решающие минуты испытывали чувство страха, но это не мешало им действовать так, как они считали правильным. У бедняков свой кодекс чести.

Среди произведений Йозефа Рединга есть немало рассказов о людях искусства, о писателях. Герои их весьма отличаются друг от друга — есть талантливые, а есть ограниченные, есть скромные, а есть самодовольные, есть смелые, а есть и трусы. Герой рассказа «Выстраданное решение» — писатель, который пишет так, что «понятно и молочнице», который не гнушается злобы дня, не боится враждебных нападок, не боится ставить острые вопросы и не предлагает легкие ответы. Таким его сделала война и концлагерь. «Но теперь слова у него стали не такими, как до войны. В них была решимость, была четкая позиция. Строки машинописных листов тыкали читателя носом в неприятное». После его смерти осталась старая, кряхтящая машинка, которую вдова, не без сомнений и колебаний, отдает сыну-школьнику. Сын характером похож на отца. Так передают подмастерью инструмент умершего мастера. Этот писатель — тоже неотъемлемая часть мира, созданного Йозефом Редингом, ибо он взят из жизни.

Рассказы Йозефа Рединга редко бывают назидательны, они полны внутреннего драматизма, в них всегда есть сложное и не «однолинейное» столкновение характеров. Поэтому их так легко превратить в пьесы, а некоторые, по существу, представляют собой готовый сценический текст. В них большую роль играет диалог — короткий, напряженный, оставляющий широкий простор для читательского воображения, позволяющий немногими репликами воссоздать характеры героев, их глубинную человеческую сущность. Сложность человеческой психологии, как и сложность мира, в котором живет человек, входит одной из главных составляющих в мышление Рединга-художника. Его рассказы надо читать медленно, лучше — вслух, потому что каждое слово в них значимо и важно, каждое слово стоит на своем месте.

П. Топер