Не спорю: наше правительство сидит как приклеенное в мягких и высоких креслах бундестага. И кой-кого, чье провинциальное лицедейство давно уже не привлекает зрителей, до сих пор не сковырнешь с места даже ломом. При виде такой усидчивости знаменитая гранитная статуя сидящего Рамзеса II (1250 г. до н. э., Египетский музей, Турин) по-истине символизирует переменчивость и подвижность.
Простодушные граждане зачастую пытаются объяснять неизменность нашего правительства недостойными мотивами. Толкуют о старческом упрямстве, об упоении властью и корыстолюбии. В часы раздумий, приходящиеся на паузы между изобретениями, я усердно занимался этим вопросом и пришел к глубокому убеждению, что наше правительство неспособно руководствоваться недостойными мотивами. А причина, по которой оно цепляется за сиденье правительственной скамьи руками, ногами и задом, лежит гораздо глубже: наши правители любят свой родной бундестаг.
Вот где разгадка тайны! Все члены правительства, начиная с канцлера и кончая последним чиновником для особых поручений, до того сроднились с привычной атмосферой зала заседаний, что мысль о любом другом пристанище вызывает в них ужас. И действительно, разница между стенами парламента и четырьмя стенами собственного дома не может не ужаснуть политика. В бундестаге можно спокойно читать газету, всласть награждать своих коллег кличками, заимствованными из Брема, можно вздремнуть, можно за час наговорить столько, сколько дома тебе не позволят и за год. Так с какой же стати — даже при солидной пенсии — менять эту идиллию на неуютную трезвость одноквартирного дома в рассрочку?
Я проникся этим вполне понятным ходом рассуждений со стороны членов нашего правительства и парламента и потому рекомендую соорудить бундестаг особого рода — бутафорский бундестаг.
Этот последний должен обладать всеми парламентскими атрибутами. Он должен походить на обычный, как один телефонный аппарат походит на другой, с той только разницей, что бутафорский не подключен к сети. Народ их больше не услышит, но говорить можно по-прежнему.
Я рекомендую сформировать этот лжепарламент тютелька в тютельку как обычный. Более того, туда надо назначить как можно более обходительного канцлера, чтобы он не только позволил парламентариям перебрасываться бумажными шариками, но даже вменил это им в обязанность. Еще одна приманка бутафорского бундестага — отсутствие регламента. Кто хочет, может выступать до потери сознания. Далее, чтобы политики, высвобожденные из упряжки, круглый год могли невозбранно наслаждаться своей резиденцией, следует упразднить парламентские каникулы. Чтобы побудить экс-политиков к риторическим вывертам, надо установить в зале телевизионные камеры (нет никакой надобности сообщать ораторам, что камеры тоже бутафорские, не то даже самые красивые из них не удержатся от слез). Еще бутафорскому парламенту надо выделить двенадцать колокольчиков и тридцать вице-председателей. Голосование надо проводить ежедневно, в том числе раз в неделю голосование методом «бараньего прыжка»[27] — чтобы дать выход стариковской бодрости. Над входом же написать: «В отставке, но не в запасе».
Злопыхательствующие современники могут возразить, что от подобного парламента не будет проку, ибо его решения не достигнут народа.
Я же отвечу: именно потому и будет прок. Именно потому.