Охота на выбивание [СИ]

ГЛАВА 23

Андрей Колодников в этот выходной так же решил совместить приятное с полезным, работу с отдыхом. Он съездил на рынок, а оттуда, отягощенный старомодной, плетеной сеткой с купленным мясом, направился на одну из ближайших к рынку улиц.

— Строительная сорок четыре, — бормотал он себе под нос, разглядывая почерневшие домики без всяких следов разметки улиц и номеров. — Где же этот чертов дом?

Пришлось вступить в переговоры с местными жителями, и вскоре он нашел не только нужный ему дом, но и без труда проник во двор, лишенный обычных для этих местных жителей собак, и вообще, довольно запущенный. Постучав в дверь, Андрей услышал из-за нее сильный мужской голос: — Входите, там открыто.

Признаться честно, Колодников заранее относился к хозяину дома с предубеждением. По его мнению, изготовление холодного оружия должно караться по всей строгости закона. То, что хозяин занимался именно этим, сразу подтвердил визг уничтожаемого наждаком металла, и неприятный запах горелого железа. Но когда Андрей прошел дальше, то сразу резко переменил свое мнение. Около инструментального стола, с заготовкой ножа в руках, расположился человек с длинными волосами, перетянутыми веревочкой, с короткой, торчащей клочками бородой, но в инвалидной коляске. У оружейника были широкие плечи, сильные руки, но не было обеих ног. Оторвавшись от наждака, он вопросительно глянул на гостя.

— Что, заказать что-нибудь хотите? — спросил он.

— Да нет, я по другому делу, — пробормотал Колодников, рассматривая расположенные у инвалида на рабочем столе вещи. Тут был шлем, один к одному как у российских богатырей, металлическая перчатка, явно из рыцарского набора, незаконченный, без наборной рукояти меч.

— Ого, целый арсенал, — удивился он. — Откуда это такие вещи?

— Да, тут один клуб любителей старины обратился с просьбой помочь в реставрации. Шлем настоящий, вон, ржавчина по нему пошла, а все остальное делали где-то на Урале, кажется в Златоусте. Попросили вон рукоять сделать, сломали где-то на турнире. Чем только люди не занимаются, когда много свободного времени.

— Да, пусть занимаются, лишь бы не пьянствовали, и не убивали, — пробормотал Андрей, а потом достал свои корочки.

— Я из милиции, уголовный розыск, майор Колодников. Как вас зовут?

— Александр Павлов, в дальнем прошлом — прапорщик Советской Армии, потом инвалид, сейчас художник по металлу.

— Ноги то где потеряли? — не удержался, и спросил Андрей.

— Афганистан, Баграм, за полгода до вывода. Под минный обстрел попал.

— Понятно. У меня к вам такой вопрос.

Колодников бережно достал из внутреннего кармана куртки сверток из грубой материи. Развернув его, он выложил перед мастеров два охотничьих ножа, Зотова, и второй, которым убили Прокопьева.

— Это ваша работа? — спросил Андрей.

— Да, моя. Вот, — он ткнул пальцем в небольшую монограмму на лезвии, у самой рукояти. — АП, это мое клеймо.

— А вы можете сказать, кто хозяин этих ножей?

Мастер снова осмотрел оба ножа.

— Ну, с этим все понятно, это нож Императора, Зотова, Александра Ивановича. Он мне тогда кучу всякого хлама притащил, он дедушкиной сабли, до зажигалок. Велел на всем этом свои вензеля вывести.

— А этот нож, второй? — поинтересовался Андрей.

Мастер еще раз взял его в руки, осмотрел со всех сторон, и отрицательно покачал головой.

— А с этим уже трудно. Я таких штук двадцать сделал, один к одному. Хотя обычно мои ножи ко мне все и возвращались.

— Как это, возвращались? — не понял Колодников.

— Ну, как. Я же делаю под заказ, охотничий нож. Вот он купит нож, идет в охотинспекцию, регистрируют его, а потом снова ко мне, номер наносить. А на этом нету, странно. Обычно я помню, кому, какой делал, но сейчас память хуже стала. Сейчас я уже не вспомню, чей это нож, года два ведь прошло.

— Почему вы думаете, что года два? — удивился Андрей.

— По ручке. Это рога сайгака, мне тогда один армейский дружок привез из Казахстана их пар пять. Обещал еще снабжать, но потом его убили. Ввязался в какие-то разборки, и застрелили его нахрен. Так что таких ножей мне уже не повторить.

— А по фамилиям вы помните тех, кому делали такие ножи.

— Это да. Сразу всех не упомню, а вот так, если хорошо подумать, смогу вспомнить всех. Делал то практически всем знакомым. Охотники, там ведь то же много афганцев. Да и так как-то все знакомые. Пока работаешь, с каждым ведь познакомишься. Люди прибегают на пару минут, а как увидят, как все это происходит, застревают, и порой надолго. Разговоришься, с ним, познакомишься хорошо. Так, незаметно, и друзей набралось чуть не полгорода. Тот же Император у меня тут два дня просидел. Смотрел, как я на меч, что губернатор вашему генералу, Глухареву, подарить хотел, рисунок наносил. Сначала его звонками донимали, а потом он вообще мобильник отключил. Сидел рядом, смотрел.

— А что за рисунок? — поинтересовался Андрей.

— Ледовое побоище. Тевтонские рыцари, на другой стороне — Александр Невский, с картины Корина.

— Да, интересно, — признался Андрей. — Так, когда сможете составить это список?

Мастер прищурился.

— Завтра, к обеду.

— Хорошо, завтра я тогда подойду. Там пометьте еще, пожалуйста, кто наносил на свои ножи номера, а кто нет.

— Ладно. А что с этим ножом, что случилось? — спросил инвалид. — Нехорошее что-то?

— Да, нашли его на месте преступления. Убили хорошего мужика, кстати, тоже афганца. Виктор Прокопьев, случайно не знали такого?

Павлов отрицательно мотнул головой, но по лицу его было видно, что он расстроился.

— Афганец, говоришь? Из каких родов войск?

— Майор, вертолетчик.

— Мне вертолетчики жизнь спасли, вытащили меня тогда с горы с перебитыми ногами. Так бы просто кровью истек, и все.

— Ну, ладно, постарайся вспомнить всех, — попросил Колодников, и ушел.

Мастер еще попробовал точить свой нож, но потом бросил его на стол, и откатился к холодильнику, где у него давно стояла початая бутылка водки.