Охота на выбивание [СИ]

ГЛАВА 29

Он перехватил ее уже вечером, в шестом часу. Ольга была слишком погружена в какие-то бумаги, что просматривала на ходу, и поэтому позволила Астафьеву близко приблизиться к ее телу. Она просто почувствовала, как кто-то сзади, мягко, но уверенно взял ее за плечи, и направил в открытую дверь кабинета. Когда она опомнилась, Юрий уже запирал дверь на ключ. На лице Малиновской сразу появилось выражение крайней степени непреклонности.

— Если ты думаешь, что сможешь меня тут задержать силой, то очень ошибаешься, — сказала она, закрывая дело, и откладывая его на стол.

— Да нет, ты что, я же помню, — голос Юрия был мягким, примиряющим. — Кун-фу, или карате, что-то такое. Я только хотел с тобой поговорить, можно и о работе. Ты же любишь говорить о работе. Как у тебя успехи в деле Императора? Может, тебе надо в чем-то помочь? Ты обращайся, если что.

Говоря все это, Астафьев все ближе подходил к Ольге, а та, машинально, отступала назад, пристально рассматривая своего «похитителя». Юрий говорил, вроде бы серьезно, но на губах его играла такая предательская улыбка, что когда она уперлась спиной в стену, то позволила обнять себя.

— Сволочь, как же я тебя, оказывается, люблю! — успела сказать Ольга, прежде чем Юрий начал целовать ее в губы.

Через полчаса Ольга приводила в порядок свои волосы перед зеркалом, а хозяин кабинета собирал с пола щедро рассыпанные со стола бумаги.

— Нет, Астафьев, не думай, что все это сойдет тебе с рук. Ты знаешь, что я в тот вечер получила жуткий комплекс неполноценности, — сказала Ольга, отходя от зеркала. — Я сравнила себя с этой красивой стервой, и почувствовала себя гадким, прыщавым утенком.

— У уток не бывают прыщей, — сказал Юрий, силясь понять, из какого дела вылетела какая бумажка.

— Бывает, я первая. Я, тебя, конечно, понимаю, против такой телки устоять трудно, но что мне то делать? Я после этого уже села на диету, хочу сбросить килограмм пять.

— Не стоит, ты выглядишь вполне нормально.

— Ну, говори мне еще!

Она подошла, присела на корточки, и начала помогать Астафьеву собирать бумаги.

— Вообще, ты меня, Астафьев, развращаешь. То секс в машине, а уж дойти до такой пошлости, как заниматься сексом на рабочем месте, да еще на столе! Прямо анекдот! Я скоро совсем перестану себя уважать.

— Только не говори, что тебе это не понравилась. Я лишь боялся, что заорешь во все горло, как тогда, в «Дубках».

— И заорала бы, вон, пришлось руку укусить.

Она показал запястье, с красным отпечатком овала зубов.

— Жуть, какая! — признался Юрий. — Чего я не понимаю, так это оргазм женщин и кошек. Так некоторые бурно реагируют.

— Сравнил! — обиделась Ольга. — С кошкой!

— Нет, Оль, ты гораздо красивее любой кошки. А вообще, я бы секс на рабочем месте узаконил бы. Выделил бы даже специальное помещение. Не надо искать кого-то на стороне, экономиться и время, и личное, и рабочее. Оба работника получают положительный заряд энергии, после чего с новой силой приступают к работе. Кроме того, укрепляются дружеские связи в коллективе.

— Болтун!

Тут она вскрикнула, и подняла с пола лист бумаги, с рельефным отпечатком подошвы ботинка Астафьева.

— Боже мой! Ты что сделал?!

— Что я сделал?

— Эту бумагу мы полгода ждали из Казахстана, а теперь, как я ее покажу в суде?

— Скажешь, что так ее, в таком виде, и прислали. Вот, господа судьи, как в странах СНГ относятся к запросам российских правоохранительных органов. Попирают ногами в буквальном смысле этого слова. Кстати, это ведь ты сама рассыпала свои бумаги, — он посмотрел вниз, — и мои, кстати, тоже. Вот это вот твое?

— Это да. А вот это, по-моему, твое.

Следующая бумага заставила Ольгу удивиться.

— А это что такое? Это твое?

Юрий глянул на бумаги, кивнул головой.

— Да, это я сегодня пробил в паспортно-визовом. Пахарь Михаил Ильич, шестьдесят второго года рождения, женат, двое детей.

— Да? — она подняла другую бумагу, сунула ее в руки Юрия. — А вот это почитай.

— Пахарь Виктор Ильич, шестидесятого года рождения, проживает, двое детей. Твой?

— Мой.

— А тебе, зачем понадобился этот землепашец? — удивился Юрий.

— Он хозяин того магазина, в котором работал повесившийся Хилькевич, — пояснила Ольга. — Вполне вероятно, что это он заказал старого механика. А тебе, зачем понадобился его брат?

— Братишка твоего Пахаря заказал меня.

— Ого! Это в подъезде?

— Ну да.

Оставшиеся бумаги они сгребли, уже не разбирая, бросили их на стол, сами уселись по разные стороны, закурили.

— Это точно? — спросила Ольга.

— Да, я этому парню, почему-то, верю.

Ольга прищурилась.

— Это тот самый, кто дал тебе кастетом по голове?

— Именно он.

Ольга хмыкнула.

— Мне когда Колодников рассказал, про эту твою сделку, у меня было желание набить тебе морду.

— Это за что?

— Ну, то, что ты нарушил с десяток законов, это ты знаешь, и это раз.

Юрий согласно кивнул головой, и загнул один палец.

— Второе, ты поверил честному слову какого-то отморозка, это два.

— Ты уже считала, дальше.

— И в третьих, я не уверена, что уже этой ночью тебе снова не дадут по голове у твоей красотки. Отвечай.

— Ну, во-первых, к красотке я сегодня не пойду…

— Чего это! — несколько истерично засмеялась Ольга.

— Да, она с сегодняшнего дня вся на «крылышках».

— Боже мой, какой облом! То-то я думаю, что это ты на меня кинулся, оказывается, с голодухи. На безрыбье и Малиновская раком сойдет?

Юрий вздохнул, покрутил головой.

— Да, стервозности у вас, мадам, на троих.

— Может и больше. Ну, ты дальше рассказывай, почему ты решил поверить этому козлу?

— А почему бы и нет? У него хоть и мозгов мало, одна черепная коробка, а мозгов с грецкий орех, но он понимает, что после того, что между нами произошло, ему не стоит еще больше усугублять напряженку. Мир тесный, все равно рано или поздно, но мы с ним пересечемся. Не я, так мои друзья. Кроме того, он вложил Леньчика, тоже повод молчать в тряпочку. Так что от него получить по голове я не боюсь.

— А от кого боишься?

— А вот, от него, — и он пододвинул к Ольге листок с записью данных Михаила Пахаря. — Нужно же было ему зачем-то заказывать меня.

— Ну, и кому ты перешел дорожку, Астафьев? Из-за чего на тебя идет охота?

— Да, я думаю, все из-за того же. Именно из-за охоты. Турбаза «Дубки», будь она неладна. Где-то я что-то сказал такое, что от меня решили избавиться.

Он глянул на часы, спросил: — Ты, как освободилась?

Ольга тоже глянула на часы.

— Ого, восьмой час! Можно ехать домой.

— Ко мне? — невинным тоном спросил Юрий. Ольга с интересом посмотрела на него.

— Что, зазываешь?

— Ну, а почему бы и нет, — и он провел пальцами по запястью Малиновской. Та сразу всем телом передернулась.

— Ну, Астафьев, ты змей! Я, иногда, с тобой чувствую себя кроликом. Ты гипнозом, случайно, не владеешь?

— Нет, — ответил он, закрывая дверь кабинета, — но если бы он у меня был, я бы никогда не применял его против женщин, только против начальства.

Полковник Пучков, засидевшийся допоздна в своем кабинете, подошел к окну, покурить около открытой форточки. Здесь его внимание привлекла сладкая парочка. Астафьев и Малиновская, вышли из здания ГОВД под ручку, мило воркуя, дошли до Ольгиной машины, сели, и умчались прочь. Эта сцена поставила Пучкова в полный тупик. Только утром ему сказали, что эти двое окончательно рассорились, и он, с легким сердцем, хотел влепить капитану выговор. Теперь его мучил другой вопрос — его специально хотели так подставить перед прокурорским протеже, или нет? Сообщила ему про это главный бухгалтер, но кто из его замов стоит за главбухом, Попов, или Корчагин?

"Да, наверное, и тот и другой. Спят и видят, что бы столкнуть меня лбами с областным прокурором, а самим занять мое место", — решил он.