Охота на выбивание [СИ]

ГЛАВА 37

Он лелеял этот план все три дня его плена.

По длинной, как жизнь аксакала, улице Крымской шли два милиционера. Один, невысокий, щуплый, с погонами прапорщика, и остроносой мордочкой, был местный участковый, Андрей Мысин. Второй, плотный, чуть с избытком полноты, с растущими как-то вперед зубами, был его начальник, Виктор Демин.

— Про Витьку ничего плохого сказать не могу, — рассказывал Мысин. — Вечно был какой-то заполошный, озабоченный, все время куда-то опаздывал. Но так, вообще, безобидный мужик.

— А Михаил?

— Этот тип еще тот. Он крутой! Любит показать свою крутизну. Года два назад он тут троих мужиков отхерачил, как стоячих, а там мужики здоровые были. У них претензий потом, правда, не было, так что дело закрыли. С нервами у него не в порядке. Как психовать начинает, так лицо багроветь начинает, руки трястись. Кто-то говорит, что это от контузии. Он и в Афгане был, и в Чечне. Там и подорвался в БМП, с тех пор чуть не в себе.

Они подошли к дому, где рядом с воротами стояло с пяток машин самых разных моделей, остановились докурить сигареты. В это время в калитке дома показался сам Михаил Пахарь, с круглолицым, полным человеком.

— Ого, знаешь это кто? — спросил Демин напарника.

— Нет.

— Это Васин, начальник СМУ-5.

— И что? — не понял прапорщик.

— Андрюха Колодников рассказывал, что он был на той охоте, когда там половину охотников в морг вывезли.

— Это Император, которых завалил?

— Якобы да. Но Юрка Астафьев в это не верит. Андрей говорит, тот бьет на то, что Зотова подставили.

Между тем Михаил Пахарь и Васин пожали друг другу руки, и начальник СМУ пошел к своей «Ниве». Михаил же развернулся, чтобы уходить, но тут его окликнул Демин.

— Михаил, можно вас на минутку!

Пахарь обернулся к милиционерам не с очень добрым выражением лица.

— Майор Демин, старший участковый, — представился Виктор. — Я, конечно, извиняюсь, что в такой день отвлекаю вас. Выражаю свои соболезнования по смерти вашего брата.

— Короче, майор. В чем дело? — Пахарь нахмурился.

— Дело в том, что в отделе осталась машина вашего брата. Надо бы ее забрать. Ключи у начальника дежурной части.

— Почему у него?

— Ну, ваш брат только подъехал к отделу, начал закрывать машину, и в этот момент упал. Его увезли на скорой, а ключи остались торчать в замке. Вот и пришлось нам их прибрать.

— Хорошо, я заберу, может быть, даже, сегодня. Завтра у нас похороны, не до этого будет.

— Тогда уж сразу зайдите и в десятый кабине, к следователю Малиновской. У ней там к вам вопрос на пять минут, буквально. Вот вам повестка, можете зайти сегодня, может, послезавтра, с утра.

— Завтра похороны, так что я лучше зайду сегодня, — повторил Михаил.

Он взял бумажку, и ушел в дом. Но минуты через три, милиционеры еще не успели отойти и ста метров, их обогнала машина, в окне которой участковые увидели внушительный профиль Михаила Пахаря. Демин тут же взялся за свой мобильник.

— Юрка, похоже, он клюнул. Жди его в отделе.

Для Астафьева главное было, скрыться от глаз Михаила Пахаря, и в то же время контролировать ситуацию. Он влетел в кабинет Сычева, и с ходу выпалил:- Семенович, готовь свою пушку.

— Какую пушку? — удивился тот, отрываясь от окуляров микроскопа. — У меня и пистолета то нет.

— Да нет, фотоаппарат готовь, Михаил Пахарь едет за «Волгой» своего брата.

— А, вот оно что! — Сычев сразу оживился. — Ладно, сейчас. Погоди-ка, знаешь, что я тебе хочу сказать. Ты очень удивишься, но, похоже, в тебя стреляли из той же пушки, из которой грохнули Марка и его парней.

— Да ты что! — Вот это было просто сенсация. После того, как рыбаки нашли кусок железа, с запекшейся в одну массу телами Марка и его братвы, все гадали, кто мог убить столь авторитетного бригадира.

— Абсолютное сходство гильз и пуль.

Юрий остановился в недоумении.

— Тогда я ничего не понимаю. Я думал, что с Марком это разборки внутри братвы. Передел имущества Славика. Но при чем тут моя скромная рожа? За что ее то уродовать?

— Ну, это твои дела, я их все не знаю. Давай, вспоминай, когда и кому из бригадиров дорожку перешел.

— Ладно, я все понял. А ты поспешай! Он уже едет.

Юрий заглянул и в собственный кабинет, там уже расположилась Ольга.

— Готова?

Она кивнула головой.

— Запомни, главное, изобразить полное безразличие, хорошо? — напомнил Юрий.

— Да знаю я!

Юрий закрыл дверь, и уже хотел уходить, когда заметил на двери табличку: "Начальник следственного отдела Ю.А. Астафьев". Он чертыхнулся, и, оглянувшись по сторонам, резко дернул ее на себя. Две старушки, сидевшие на скамейке в ожидании вызова, с недоумением наблюдали за этим его действием.

— Это я на память, — пробормотал Юрий в их сторону, и устремился в другой конец коридора.

— Совсем эти уголовники распоясались, — шепнула одна другой. — Видел, что творит?

— А весь в шрамах, наверное, рецидивист, — согласилась вторая.

Лучшей точки для обзора происходящего, чем в кабинете у Эллы Зеленковской в здании не было. Кабинет ее на втором этаже занимал угловую комнату, и отсюда Юрий мог видеть все, что происходило перед зданием отдела, так и в его дворе. Ворвавшись в кабинет, Астафьев коротко кивнул Зеленковской, бросил оценивающий взгляд на сидевшую перед ней старушку, и устремился к окну. Элла пребывала в недоумении.

— Вам что-то надо, Юрий Андреевич?

— Не обращай внимания, Элла Владимировна. Занимайтесь своей работой.

— Ну, хорошо, — и она обернулась к старушке. — Так почему вы решили, что кур у вас ворует именно этот ваш сосед?

— А на что он живет? — с напором начала старушка. — Нигде не работает, пенсию не получает, а ряха такая круглая, толстая, сам веселый. Восемь куриц за два месяца украл, что ж ему грустить-то!

Астафьев сразу увидел Михаила Пахаря, вылезающего из красной «Нивы», по приметной фигуре, и неизменной одежде — летной кожаной куртке. На голове кожаная же кепка, большое лицо, с красноватым оттенком, какой бывает у заядлых рыбаков и охотников. Он коротко сказал что-то шоферу, и пошел дальше, к черной «Волге» брата. Внимательно осмотрев машину, Михаил дольше всего задержался около заднего стекла. Даже отсюда Юрию хорошо была видна коричневая бутылка из-под "Крем Соды", последнего напитка Ивана Суконина. Потом Михаил прошел в здание, и, через минуты из стоящей рядом копейки вылез Николай Сычев, с фотоаппаратом в руке. Перейдя к другому окну, Астафьев ждать, когда Пахарь покажется во внутреннем дворе. К этому времени хозяйка кабинета закончила допрос безутешной хозяйки пропавших куриц, и подошла к Юрию.

— Что вы там такое высматриваете, дорогой мой начальничек? — промурлыкала Элла, обнимая Юрия за талию.

— Элла, не наглей, — предупредил Астафьев. Он тревожился не зря, как раз в это время открылась дверь, и на пороге показалась Ольга Малиновская.

— Астафьева тут нет… — начала она, но при виде столь эротичной сцены слова застряли у нее в горле. Но Юрию было не до анализа ее состояния, как раз в эту секунду в дверях отдела, выходящих во двор, показалась мощная фигура Михаила Пахаря.

— Быстро на место, он уже идет! — рявкнул Астафьев на Ольгу. Та мгновенно исчезла из поля зрения. Впрочем, и Элла в этот момент так же испуганно отдернула от него свои роскошные руки.

— Господи, что происходит то? — спросила она. — Я тебя таким первый раз в жизни вижу.

— Первый, но не последний, — пообещал Юрий. — Прав Панков, гонять вас всех здесь надо, что б хоть немного работали, а то я с вами сюсюкался тут.

Элла начала допытывать у Юрий, что же такое случилось, но ему было не до этого. Он все пытался представить себе, что происходит в этот момент в десятом кабинете.

Когда Михаил Пахарь, постучав, открыл дверь, он застал женщину, сидевшую за столом, в совершенно другом состоянии, о котором Ольги и Юрий договаривались заранее. Малиновская была предельно взвинчена, от запланированного безразличия не осталось и следа.

— Малиновская вы? — спросил Пахарь.

— Я!

— Мне тут повестка к вам, — Михаил протянул ей бумажку.

— Пахарь? Садитесь.

Ольга пристально глянула на своего собеседника, и сразу поняла, что с ним долго в кошки мышки играть нельзя.

— Скажите, Михаил Ильич, у вас были серьезные ссоры с Леонидом Пчельником?

— С Пчельником? — удивился Михаил. — Что значит серьезные ссоры?

— Ну, вот, по показанию такого Костомарова, — она заглянула в папку, чтобы подсмотреть фамилию, — Вы с Пчельником в его присутствии ругались по поводу какого-то оборудования, которое вы хотели закупить, а он вам не продавал. При этом вы угрожали ему смертью.

— Чего!? — ярость Михаила было трудно описать. Ольге на мгновение стало даже страшно. — Какой еще смертью?! Я его просто обещал наизнанку вывернуть! И не по поводу закупки, просто он у меня перехватил подъемник. Я уже договорился о продаже, а вот, а этот хрен моржовый переплатил и увел у меня, его. Главное, у него их три, зачем ему еще один нужен был, я не знаю. Ему даже ставить его некуда. А почему вы меня спрашиваете про это?

— Как, разве вы не знаете? Позавчера утром Леонид Пчельник был похищен неизвестными прямо из своего автосервиса, и увезен в неизвестном направлении.

Пахарь расхохотался.

— Да, слыхал я, что Ленчик попал в оборот. Но я тут не при чем, ей богу? Зачем мне то его похищать? Ну, а ему так ему и надо. Жлоб он был страшный!

— Мы сейчас проверяем все возможные варианты, в том числе и этот. Ну, на всякий случай скажите, где вы были позапрошлым утром, в районе между девятью тридцати и двенадцатью дня?

Пахарь снова засмеялся.

— Вполне могу рассказать. В это время я был в районе старых гаражей около кладбища, в своем стоящемся автосервисе. И подтвердить могут человек, пять: автокрановщик, два стропальщика, и лично начальник СМУ-5 Васин, Николай Георгиевич.

— И чем же вы там все занималась?

— Делали перекрытия на боксы. Плиты клали на мастерскую.

— Лично с начальником СМУ? У него что, мастеров нет?

— Есть, но Николай решил проследить все сам.

— С чего это такая забота?

— Ну, как, хороший человек, решил проверить, как его люди будут работать.

Ольга сдалась.

— Ну, хорошо, мы проверим эти ваши слова. Можете идти.

Михаил довольно усмехнулся, и, картинно поклонившись, вышел из кабинета. Ольга тут же скривила недовольное лицо, и закурила. Меньше всего ее сейчас волновал этот здоровый, краснолицый кабан, а больше всего, человек, стоявший в угловом кабинет в обнимку с той белокурой стервой. Как обычно это бывает у сильных женщин, ее холодный, аналитичный ум с практически мужским мышлением боролся со спрятанной внутри женщиной, способной жить только эмоциями. Она впервые, пожалуй, поняла, что Астафьев ее зацепил гораздо сильней, чем она предполагала.

"Чего я так психую? — думала она. — Что он мне, жених, муж? Я с ним в церкви со свечкой не стояла, какого же черта я считаю его своим? Он ведь прав был тогда, когда говорил, что никого не заманивал свадебным венцом. Но как все это неприятно! Убила бы эту белокурую сучку!"

Потом она начала думать о том, чтобы, почему она убила бы именно ее, а не его. Она так и копалась в самой себе, пока не открылась дверь, и не зашел сам Астафьев.

— Ну, что? — спросил он. — Удалось?

— Мне кажется, что да. Он пришел весь такой напряженный, зажатый, а когда узнал причину вызова, то долго тут хохотал. И ушел, чуть не танцуя.

— Ладно, будем надеяться, что он успокоиться.

Ольга вспомнила о главном.

— Да, кстати, знаешь, кого он назвал главным свидетелем своего алиби?

— Кого?

— Васина.

— Начальника СМУ-5? — удивился Юрий.

— Да, и представь себе, что начальник такой мощной организации лично два часа наблюдал, как перекрывали плитами крышу автосервиса Пахаря его подчиненные.

Вот теперь Юрий был удивлен больше всего.

— Что-то странно. Что-то тут не то. Придется, наверное, допросить этого колобка Васина.

Между тем Михаил Пахарь на «Волге» ехал к себе в поселок. Но у первой же мусорки остановился, подошел к баку с горящим мусором, и бросил туда пустую бутылку из-под «Крем-соды». Подождав, пока бутылка оплавиться, и потеряет форму, он с облегчением вздохнул, и поехал дальше. Он не знал, что это совершенно другая бутылка, с отпечатками команды Колодникова и Сычева.

В тот же вечер Ольга снова работала у Астафьева шофером, и чуточку, телохранителем. Юрий методично объезжал увеселительные заведения города, и, подходил к обслуживающему персоналу, что-то спрашивал, но неизменно получал отрицательный ответ. Наконец, в «Парусе» его наставили на путь истинный.

— Он сейчас пасется больше в «Колумбии», к нам даже не заходит.

Нужный Юрию человек действительно оказался в игровом центре «Колумбия», только месяц назад открывшемуся в Кривове. На первом этаже азартная нищета воевала с однорукими бандитами, а этажом выше располагались более престижные виды убийства времени. Это был настоящий роддом азарта: казино с рулеткой, Блэк-Джеком, и бильярдом. Именно там Юрий увидел высокого парня в белом костюме, черной рубашке и нахальной улыбке, поражающей своими крупными, лошадиными зубами. Было время, когда он носил драные джинсы, но и Астафьев был тогда Юркой, молодым, только что окончившим школу милиционером. Их первая встреча кончилась тем, что Федор Самохин, или, по-простому, Самоха, ушел на свой первый срок. Именно после отсидки его персональная карьера пошла в рост, так что он, в некоторой мере, должен была бы быть благодарен Юрию за «крещение». Но Астафьев не рассчитывал на какую-то благодарность, просто это был единственный, знакомый ему лично криминальный авторитет Кривова. За последние три года все более авторитетные паханы ушли в мир иной, так что постепенно Самоха выдвинулся на первые роли. По крайней мере, четверть города сейчас отходила к его бригаде, и именно это было главным стимулом для разговора с подобным человеком.

В зале было слишком много народу, слишком много ушей и глаз, так что, чуть подумав, он достал блокнот, подозвал официанта, и, отдав ему записку, спустился вниз. Зайдя в туалет, Астафьев проверил кабинки, и убедился, что там никого нет. Минут через пять, когда Юрий уже думал, что его шутка не удалась, в туалете появился Самоха. Он был не один, а с двумя кабанчиками телохранителями. Увидев Астафьева, он рассмеялся, и сделал жест рукой, дескать, проваливайте.

— Не пускайте там никого, пусть в женский идут! — крикнул он вслед им.

— А если не пойдут? — спросил браток.

— Да тогда пусть хоть обоссуться! Это уже их проблемы!

После этого Самоха вернулся к Юрию.

— А я думаю, кто меня прежней кличкой дразнит. Самосвалом меня давно уже никто не зовет.

— Вот на это я и рассчитывал.

— А что, там поговорить нельзя было? — Самоха кивнул наверх.

— Нет, слишком много ушей и глаз.

Юрий повернулся к своему собеседнику другой стороной, и тот присвистнул.

— Ого, что это у вас, господин, как вас теперь по званию-то?

— Капитан. И вот про это, — Юрий показал на пластырь, — я и хотел поговорить. Это ты ведь у нас в городе с Марком бодался?

Самоха отрицательно покачал головой.

— Нет. Я если с кем и бодался, то с Кореем. С Марком мы даже дружили. Мы еще на зоне с ним пересекались, что нам после этого, воевать? А что это ты такой озабоченный?

— Да, понимаешь, неприятности тут у меня, — Юрий показал на пластырь. — Вот я и думаю, не ты ли это, старое решил вспомнить?

Самоха отрицательно замотал головой, и при этом смешно выпятил нижнюю губу.

— Нахрен мне это надо, командир? Ты мент правильный, то, что тогда меня посадил, так ты свою работу делал, и мне лишнего не загрузил. А с чего ты так решил, что это я на тебя наехал?

— Да, вот эта пуля, — он снова показал на щеку, — и те, которыми завалил Марка и его парней из одного ствола выпущены.

Вот теперь у Самохи начало вытягиваться лицо.

— Что, всех четверых? — удивленно спросил он.

— Нет, троих. Самому щуплому просто свернули шею. Еще одному сломали перед этим кадык, у Марка был сломана челюсть. И всех троих добивали выстрелами в голову. Мороза то пристрелили сзади, в затылок, когда тот стоял. А вот Марка и второго, со сломанным кадыком, добивали так, словно те стояли на коленях, сверху вниз.

Самоха выругался, ударил кулаком в кафельную плитку, метнулся по туалету взад вперед, снова остановился рядом с Астафьевым.

— Херня какая-то, получается, капитан! Марк ни перед кем на колени встать не мог, он не баклан какой-то, он вор правильный. Это сколько же их было, чтобы так пацанов поломать?

— Не знаю сколько, и не знаю кто. Но мне как-то не хочется сыграть в ящик из-за того, что вы там чего-то между собой не поделили.

— Не было такого, капитан, не было! — Самоха разозлился не на шутку. — Чем хочешь, могу поклясться.

— Ну ладно, не божись, верю я тебе. Ты вот скажи, тебе фамилия Пахарь ничего не говорит?

Самоха наморщил лоб, потом кивнул головой.

— Крутился такой кент около Марка. Он не блатной, Марк через него хотел бабло отмыть, тот, кажется, автосервис хотел раскрутить. А на что он тебе, этот Пахарь?

— Дня за два до смерти я раскрутил Мороза. Тот пытался со своими парнями меня грохнуть. Не получилось. Я тут его расколол. Вот и оказалось, что меня заказывал этот самый Пахарь. А я его вообще не знал до этого, и где я ему дорогу перешел, не в курсах, — Юрий развел руки. — Непонятки, как вы говорите. Вот и думай.

Юрий сейчас старался говорить со своим собеседником в той же манере полублатного жаргона. По опыту он знал, что так до них все гораздо легшее доходит.

— Ладно, я пошугаю своих парней, может, что и надыбаем, — сказал Самоха.

— Ну, хорошо, тогда я пошел.

Астафьев кивнул ему, и двинулся к выходу. Самоха, наоборот, остался, подошел к писсуару. Выйдя их туалета, Юрий увидел около дверей средних размеров толпу человек в тридцать. Столько ненависти в чужих глазах в свой адрес Юрий еще не видел никогда.

— Голубой, видно, — услышал он за собой едкий шепот. От такой характеристики у него волосы встали дыбом, но разбираться и что-то доказывать он не стал.

"Вот так и получишь клеймо на всю жизнь", — только и подумал Юрий. Правда, у него тут же появилось возможность реабилитации. Сразу за толпой он увидел стоящую у окна, нахохленную Ольгу.

— Ты чего тут? — удивился он. — Замерзла в машине?

— Тебя жду. Я уж бояться стала, не случилось что. Думала, еще минут пять, и я начну мочить этих двух кабанов.

Юрий ласково обнял ее, и повел к выходу.

— Не надо никого мочить, особенно в сортире. Это прерогатива лично президента.

Между тем, поднявшись наверх, Самоха доигрывать партию в бильярд не стал. Чуть подумав, он велел своим парням.

— Пошли отсюда. Подгони машину ко запасному выходу, — сказал он шоферу.

— Зачем? — удивился тот.

— Затем! Береженого индюка не пустят колбасу.

А Юрий, уже дома, глубокой ночью, вдруг понял свою ошибку. Он даже засмеялся от этого. Ольга, спавшая уже давно и крепко, проснулась неожиданно резко.

— Ты чего ржешь? — удивленно спросила она.

— Я, кажется, понял, в чем моя ошибка.

— И в чем она? — заинтересовалась Ольга.

— Я гоняюсь за этими Пахарями, а мне нужно вернуться к «Дубкам». Там все корни.