Охота на выбивание [СИ]

ГЛАВА 39

На требовательный гудок автомобиля из калитки усадьбы Зотовых выглянуло, к удивлению Ольги, женское лицо, размером, правда, с хороший блин для штанги.

— Вы к кому? Если к хозяину, то его нет, — басом заявила девица.

— Нет, мне нужна Вера Олеговна.

— Что ей сказать?

— Скажите, женщина из прокуратуры.

Переговоры были недолгими, минуты через две амазонка разрешающе махнула рукой — проезжай.

Ольга нашла Зотову на втором этаже, в большом круглом зале, отделанном голубым цветом. Она лежала в розовом халате на круглой же, огромной, естественно, голубой тахте, и, положив голову на большую подушку, таращилась в сторону большого, плоского экрана. Рядом, под рукой у ней, на небольшом, круглом столике, разместилась квадратная бутылка коричневатого виски, и бутылка того самого вина, что Вера пила на охоте, а так же ваза с фруктами вперемежку с шоколадом.

— Добрый день, — поприветствовала Малиновская хозяйку.

— Добрый? — спросила та, переваливаясь на спину. — Боже мой, какие осенью могут быть добрые дни? Как начинаются эти дожди, и эта серость, я ухожу в депрессию, и почти не выхожу на улицу. И так до первого снега.

Ольге показалось, что Вера находиться в каком-то тормознутом состоянии, но, присмотревшись, она заметила на столике, между фруктами и бутылками, пару вскрытых упаковок таблеток. Одно из этих лекарств Малиновская уже встречала в своей практике. Это был типичный антидепрессант. Ольга села на круглое, очень удобное кресло, огляделась по сторонам.

— Хорошо тут у вас, — заметила она, — необычно.

— Этот зал я делала под себя. Там, — Вера небрежно махнула рукой, — он что угодно творил, но кухню, ванную, и эту комнату я выбила себе так, как хотела. Там у него везде чучела, аквариумы, ружья, а это уголок мой. Хотите выпить?

— Я за рулем.

— Ну и что? Неужели вас кто-то из гаишников может остановить? Давайте немного виски, для согрева. Я же вижу, как вы замерзли.

Это было страшное искушение, Малиновская и в самом деле ужасно замерзла. И, Ольга, как-то невольно для себя взяла в руки бокал, они чокнулись с хозяйкой, и выпили. Живительное тепло потекло по ее организму, Ольга сразу раскраснелось, ей стало жарко в своей кожаной униформе. Это невольное движение заметила Вера.

— Раздевайся! — скомандовала хозяйка, так же изрядно оживляясь, а сама взялась за мобильник.

— Людка, что у нас там, на обед? — спросила она.

Выслушав кухарку, Вера приказала: — Две порции всего наверх. Быстро!

— Как вы их гоняете, — невольно заметила Малиновская.

— Да ну их! — Вера отмахнулась. — Это думаешь, слуги? Это шпионы мужа! Ты заметила, что в доме нет ни одного мужчины? Даже на воротах и то стоят какие-то самбистки, охранницы. Он все боится, что я ему рога наставлю. А то чучел ему мало. Зато я выбила свое: чтобы в доме не было ни одной смазливой рожи. Горничную ты уже видела? Вот и все остальные такие же уроды. Сейчас кухарка придет, посмотришь на нее, поужасаешься. Зотов мой, он на них смотреть не может, но, куда деваться, уговор дороже денег.

Ольга засмеялась, и это очень понравилось хозяйке.

— Люблю таких хохотушек, — заметила она, — у тебя такие роскошные ямочки на щеках появляются. Можно я буду называть тебя просто Ольга?

— Конечно.

— Тогда и ты зови меня просто Верой.

Она поднялась, привстала и чмокнула Ольгу в губы, да так смачно, с затяжкой, что у той невольно шевельнулись в уме крамольные мысли.

В это время толстая, некрасивая женщина ввезла в зал небольшой столик с блюдами, прикрытыми круглыми, полированными крышками.

— Что так долго!? — начала выступать Вера. — Я что тут, с голоду должна подохнуть, пока вы там раскачаетесь!?

Под горячее решили выпить еще. Сразу стало еще теплее и веселее. Разговор пошел оживленный. Ольга восхищалась блюдами, залом, мебелью, Вера только отмахивалась, и говорила: — Не в этом счастье.

— А в чем же тогда? — спросила Ольга. — В чем счастье-то?

Тут Вера задумалась.

— А, черт его знает. Я раньше так мечтала освободиться от этого диктатора и мужлана, а сейчас мне без него даже скучно.

— Вот те раз! А вы, говорят, жили с ним очень весело, ругались постоянно? Чуть не дрались.

— Да, ругались, да, и дрались. Но пятнадцать лет как-то прожили? Прожили! Черте его знает, сейчас вот даже на прислугу срываюсь, и то, что-то не то. А с ним как-то бывало, наорешься, и сразу какая-то разрядка, ходишь, довольная весь вечер.

— А он как? Ему то были по нутру эти вечные ссоры? — Ольгу и в самом деле интересовали такие подробности. Она не представляла себе такую семейную жизнь.

— Ну, а как же! Разве мы бы жили столько? — повторила она. — Поругаемся, расплюемся почти до развода. Пять минут проходит, заходит он, как ни в чем не бывало. "Верушка, послушай, какой я куплет придумал". И у меня уже нет сил с ним воевать. Что-то там болтать начинаем, веселиться, куда-нибудь в ресторан закатим, или мотнемся в Железногорск, в казино, в ночной клуб. Он заводной был насчет этих вещей.

— Значит, вы идеальная пара? — сделала вывод Ольга.

— Может быть, — согласила Зотова, а потом шлепнула рядом с собой ладонью. — Заползай сюда, поваляйся.

Ольга с удовольствием выполнила это приглашение. Упругая податливость тахты располагала к неге и расслабленности.

— Давай споем? — предложила Вера, и затянула. — Огней так много золотых….

— Я слов не знаю, — призналась Ольга.

— Счас сделаем. У меня есть роскошное караоке.

Через час, когда они окончательно охрипли, позвонил Астафьев.

— Да, мой ласковый, — промурлыкала Ольга в микрофон.

— Ты где? — несколько опешившим голосом спросил Юрий.

— Я у Зотовых. Подъезжай, срочно.

— Я, вообще-то, я думал, что ты ко мне подъедешь.

— Не, ты приезжай, бери такси и приезжай. А то я вести машину не в состоянии. Я разобью машину на первом же столбе.

Юрий хмыкнул.

— Это ты так допрос ведешь? Сколько выпили уже? Литр, или больше?

— Не считали, но учти, что я перед этим сильно замерзла. А когда я мерзну, я не человек, ты же знаешь.

— Счас, ты, чувствуется, уже согрелась, — съязвил Юрий.

— Да, ты угадал. Давай, приезжай, забери меня.

Положив трубку, Ольга мучительно наморщила лоб, а потом заплетающимся языком спросила хозяйку дома: — Слушай, а ты не помнишь, о чем я тебя должна была допросить?

— Не-а! — решительно ответила Вера.

— А-а, вспомнила! — Ольга ткнула допрашиваемую пальцем в бок. — Так ты, в самом деле, узнала тот второй нож? Это действительно его нож? Он у него был вообще-то, это второй нож?

— Отстань, — пробормотала Вера. Ольга снова ткнула ее пальцем. Та, неожиданно хихикнула, но снова ответила. — Говорить даже про это не хочу.

— А ты, кажется, боишься щекотки! — догадалась Малиновская. И плотно занялась подмышками хозяйки.

— Ой, перестань! Ой, не могу! Я буду жаловаться в этот… гагагский суд.

— Хоть в гадский, говори, был у него нож?

— Ну ладно, скажу, только отстань!

Ольга прекратила свои домогательства, и Вера, переведя дыхания, и отхлебнув своего любимого "Черного лекаря", заговорила по делу.

— Нет, не было у него такого же ножа. Второй нож он делал у этого же мастера специально для одного прибалта. Тот ему должен был какой-то офигенный заказ пробить, и вот он уж тут старался, ублажал этого Райниса. Тот был совершенно другой, с деревянными ножнами, красивый такой.

— Ты это подпишешься?

Вера безнадежно махнула рукой.

— Куда я денусь, конечно, подпишу. Хотя сведенья, полученные под пытками недействительны, — хихикнула она. Потом, она, уже серьезно, призналась. — Не хочу я уже его топить. Хоть эта сволочь и убила мою единственную любовь, моего Аркашу.

— Этого, Максимова?

— Да. Ты знаешь, какой он в молодости был красивый?! Рослый, фигура атлета, плечи такие, — она показала их руками, — а глаза! Глаза у него были невероятные. Бабы на него пачками вешались. Ведь к нам в город Аркаша попал после того, как его выперли из университета. Тот был уже доцентом, это в тридцать лет, и однажды его застукали с одной студенточкой. Нужно было его убрать, вот и застукали. А так, как это еще времена то были те, социалистические, — Вера набралась уже хорошо, и еле выговаривала слова, — вот его и поперли обратно, на родину, в Кривов. И то его, говорят, бабы спасли, с кем-то из ректората он тоже переспал, так что его оставили в педагогике. Тут он с год был директором тринадцатой школы, замещал Сомова, а потом тот ушел на пенсию, и Аркаша стал мои начальником. И я его любила, и он меня. Его все любили, такой был человек, и мужчины, и женщины. Все его звали Аркашей, это от любви к нему.

— Ты подпишешь эти слова, не сейчас, но потом, завтра, — Малиновская махнула рукой куда-то в сторону бесконечности.

— Подпишу, для тебя я что угодно подпишу.

При этом Вера потянулась к Ольге.

— Дай я тебя поцелую, Лелька.

Та еще раздумывала над этим предложением, а Вера уже завалила ее назад, и так отчаянно засосала Малиновскую в губы, что Ольга тут же уверовала в то, что хозяйке очень хочется взаимной любви, неважно с каким оттенком, розовым или голубым. Ее спас телефонный звонок.

— Вера Олеговна, там мужчина подъехал, на такси. Говорит к вашей гостье, — донеслось до ушей Ольги.

— Впускай, и вместе с такси, — велела Вера.

— Да, зачем на такси, мы на моей тачке уедем? — удивилась Ольга.

— Счас! Я кое-что придумала для своей охраны. Я им устрою такую козью морду! Пошли ко мне в спальню.

Юрию пришлось ждать выхода женщин в том же самом круглом зале минут двадцать. Но когда они вышли из соседней комнаты, Юрий от удивления вытаращил глаза. Перед ней стояли две, совершенно одинаковых женщины. На обоих были кожаные штаны, куртки одного фасона, черный парик каре делал Веру похожей на Ольгу, а макияж окончательно уничтожил следы индивидуальности Зотовой.

— Ну, как? — спросили они хором.

— Потрясающе! Это зачем, — спросил Юрий, а в голове пришла только одна мысль: женщины явно затеяли что-то сексуально-извращенное.

"Неужели секс втроем? Да они меня тут до смерти затрахают! Обе ведь сексуально ненормальные", — ужаснулся он.

— Ты погоди, это еще не все! — пообещала Вера, и они снова удалились. Юрий, пожав плечами, скинул куртку, присел на тахту, и исследовал по очереди все блюда, расположенные на кухонном столике. Женщины покушали хорошо, но кое-что перепало и ему, особенно хорошо пошли последние сто грамм виски. Когда же через десять минут женщины снова появились в зале, ромштекс застрял в зубах у Астафьева. Теперь перед ним стояли две женщины, Ольга Малиновская в своем кожаном прикиде, и Вера Зотова, в любимом голубом халате, с распущенными волосами и шлепками на босу ногу. Все бы было ничего, но на самом деле, Ольга была Верой, и наоборот. Здесь, при ярком свете, Юрий улавливал разницу даже не по чертам лица, а скорее по росту и габаритам тела. Ольга была, все-таки, немного помощней в плечах и груди.

— Ну, как? — спросила Вера-Оля, у Астафьева.

— Класс! Только к чему весь этот камуфляж?

— Что значит, человек никогда не смотрит сериалы, — с осуждением заметила Ольга, которая Вера. — Сейчас мы провернем одну комбинацию, после которой все мои надсмотрщики подожмут хвосты.

Через десять минут, приникшие к оконным стеклам кухарка и горничная, наблюдали за теплым прощание хозяйки с этими новыми знакомыми. Женщины тепло расцеловались, парочка уселась в машину, красную «десятку», и поехала к выезду с усадьбы. На повороте, около угла дома, «десятка» чуть притормозила, и Астафьев, выскользнув из машины, под окнами пробежал к тыльной стороне дома. В это время такси неслось вперед, к воротам.

— Включи дальний свет, — приказала Вера, с беспокойством оглядываясь назад, и туда, куда исчез Юрий. Но и без слепящего света охранница зевнула момент появления около будки машины. В этот момент она смотрела по каналу «Спорт» схватку мужчин в своем любимом таэквандо. Торопливо открыв ворота, она нагнулась и посмотрела в салон. Черные волосы до плеч, и блеснувшая черным отблеском кожа куртки успокоили ее относительно того, кто выезжает из усадьбы. Тем временем Астафьев вихрем влетел по железной лестнице на второй этаж, осторожно постучал. Ольга открыла дверь, и с визгом затащила его в круглый зал.

— Ну, как? — спросила она, смеясь, а потом показала рукой на софу. — У тебя был когда-нибудь такой изысканный сексодром?

— Был, автомобиль «Вольво» неделю назад.

— Боже мой! Уже неделя! Это надо отметить! Где-то у ней тут был бар, — и Ольга начала штурмовать немногочисленную мебель голубого зала. В это время в низу, на первом этаже, кухарка с недовольной миной набирала номер хозяйки.

— Вера Олеговна, можно убрать посуду?

— Пошла на х… — ответил до боли знакомый ей голос. — До утра меня не тревожьте, курвы, я приняла уже свои таблетки.

— Совсем, стерва, в разнос пошла, — заявила кухарка горничной. — Я ей не до утра, я до обеда у ней убираться не буду. Пусть там все прокиснет и протухнет. Пусть нюхает!

В это время настоящая Вера сунула в карман мобильник, и обернулась к шоферу.

— Так, значит, это был ты?

— Ну да. Мы еще с тобой ездили на вертолетную площадку.

— Точно, теперь припоминаю. Года два назад, у меня мужик как раз в Америку летал, на какой-то то там съезд капиталистов. Хорошо тогда с тобой было, — мечтательно добавила она.

— Ну и в чем же дело? — спросил таксист, кладя руку на ее коленку. — Можно и повторить.

— На площадку не хочу, времени нет. Поехали в мотель, к Рафику.

Они выехали за город, тут таксист выжал все, на что был способен двигатель, и через десять минут они въехали в обширный двор двухэтажного придорожной гостиницы «Светлана». Они уже поднимались на крыльцо, когда около ворот остановился одинокий мотоциклист. Отсюда он видел только одно: высокий мужчина в кожаной куртке пропустил вперед себя черноволосую женщину в кожаном костюме, а потом сам зашел в здание. Мотоциклист оглядел двор, и убедился, что красная «десятка» стоит в ряду таких же машин. Славка напряженно ждал, и вскоре на втором этаже, в двух окнах вспыхнул свет. Мелькнул силуэт женщины в черной коже, с характерной прической. Потом жалюзи закрылись. Тогда он объехал ограду, при этом пришлось штурмовать и лесополосу, и девственную грязь. Оставив мотоцикл метрах в ста от мотеля, он добрался до забора, перепрыгнул его, и, найдя нужные окна, метнул в них тяжелое, ребристое яйцо лимонки. Не дожидаясь результата, он побежал обратно к забору, так, что, когда вслед за звоном разбитого стекла грохнул взрыв, и во двор вывали охранники и сам хозяин мотеля, они уже никого не увидели.