Охота на выбивание [СИ]

ГЛАВА 4

— Сволочь, — сказала Вера, но это прозвучало не как утром, зло, а негромко и устало. Она развернулась, и ушла. Проследив взглядом, как силуэт женщины скрылся за деревьями, Астафьев обернулся к Зотову.

— Это ваш нож, гражданин Зотов?

Тот облизал губы, потом кивнул головой.

— Да, мой. Только Аркадия я не убивал. Я не знаю, это кто-то нашел мой нож, и убил его.

— То есть, вы отказываетесь признавать свою вину? — уточнил Юрий.

— Да, я его не убивал.

— Хорошо, это будет зафиксировано в протоколе.

По идее надо было после этого объявить подозреваемому о мере пресечения, но в тех условиях, в каких они вынуждены были обитать, это казалось большой глупостью. Запирать его было негде, все коттеджи вместо замков имели шпингалеты, разве что в том погребе, где лежали трупы.

— Ну что ж, парни, давайте брезент, — велел Астафьев.

— Ну вот! Ехал на охоту, а попал на погрузочно-разгрузочные работы, — устало пошутил Демченко.

— А говорят, что на перевозке трупов обычно используют пятнадцатисуточников. Нам то кто давал пятнадцать суток? — попробовал пошутить Вадик, но улыбкой его никто не поддержал.

Через полчаса Максимов составил компанию своему гостеприимному хозяину.

Когда Юра-Штурман повесил замок на подвал, Прокопьев взглянул на часы, и заметил: — Время еще десять часов, а словно полдня прошло. Жрать, однако, хочется. Что бы нам такое сообразить? У меня харчи почти кончились.

— Как ты, есть-то, можешь? Тут эти трупы, а ты о еде? — спросил Васин. Потом он чуть задумался, и согласился. — Вообще-то, можно было что-нибудь сожрать. Я вчера только обедал. Потом Палыч весь аппетит отбил. Что бы, действительно, такого съесть?

— Как что, уток надо потрошить, — предложил Демченко.

— Ну, это долго, — скривился Васин.

— А быстро только кошки рождаются, Коля, — скривился Демченко. — Давайте тогда, собирайте, что у кого осталось, и айда в беседку. После вчерашнего перепоя мне как-то легче на воздухе.

Харчей у народа осталось еще много, по крайней мене на завтрак хватило всем. Завтракали в беседке, под аккомпанемент все непрекращающегося дождя. Сначала настроение было тягостное. Помянули Аркадия, потихоньку, с оглядкой на Императора позлословили о возможном убийце Максимова. Но постепенно публика «разогрелась», пошли тосты, анекдоты, благо спиртного все привезли немеренно. Нашелся и еще один повод для веселья, дождь, наконец-то, начал утихать, и постепенно прекратился совсем. Резким контрастом всей этой веселой компании смотрелись супруги Зотовы. Они и сидели по разные стороны стола, и выглядели как на настоящих похоронах. Вера почти ничего не ела, только все потягивала темное, тягучее вино, "Черный лекарь", запас бутылок, которого в багажнике "Ланд Крузера", казалось, был неисчислим. Сам Зотов пил только водку, причем в таких количествах, что было удивительно, как он еще держатся на ногах.

Неожиданно в разговор мужчин вмешалась Вера.

— Как вы так можете шутить, когда двое ваших товарищей лежат сейчас мертвыми?! Неужели вам ничуть их не жалко, не страшно, не жутко?

Охотники переглянулись.

— Ну, Вера… Олеговна, — Прокопьев с явным трудом вспомнил отчество Зотовой. — Мы вот с Юркой, например, люди военные. Это уже у нас было и не раз. В том же Афгане. Сидишь так же вот, беседуешь с мужиками, спирт пьешь, а потом вылет, и через час его уже несут мертвым. А бывало и так, что там оставались, и хоронить было нечего…

Он замолк, а в разговор вступил Демченко.

— Мы же, Оля, тут все охотники. Это только Колька вон крови боится, а так… Животное иногда более жалко, чем человека. Я, помню, подошел одну косулю добить, нож вытащил, а она голову подняла, взглянула на меня… А глаза у них красивые, как у женщин. Так и не смог ее добить, Сомова тогда попросил.

— Все равно это жестоко, — она замолкла и отвернулась. Все немного помолчали, потом разговор невольно перешел на покойного Сомова и судьбу его турбазы.

— Да, а кому ж теперь «Дубки» отойдут? — спросил Васин, рассматривая занесенный сильным порывом ветра здоровенный дубовый лист. — Детей у Палыча не было, значит государству?

— Да хрен ему, а не государству, — неожиданно окрысился Зотов. — Я с Палычем почти договорился о продаже «Дубков».

— Это когда это? — удивился Соленов.

— Да, был разговор, дня три назад. Палыч был в городе, приезжал ко мне, кабель ему опять был нужен, электрический, времянку хотел сделать, на те вон коттеджи, восстанавливать их думал, — он кивнул головой в сторону самых разрушенных строений. — Так, подпили мы хорошо, и я его тогда почти уломал. Обещал он подумать. Сказал, что если продаст «Дубки», то только мне.

— Ну, теперь он уже не подумает, — махнул рукой Демченко. — А, в самом деле, что будет с "Дубками"? — обратился он к Соленову. — Вы то уж, Семен Константинович, должны это знать?

— Да, а что с ними будет? Ничего. С полгода подождем, а потом выставим на торги. Кто больше заплатит, тот тут и будет хозяином.

Говоря это, Соленов пристально рассматривал что-то за спиной Астафьева.

— Это что он там делает? — спросил он, кивая куда-то вверх. Обернувшись, следователь увидел, что на крыше самого высокого здания турбазы, столовой, стоял Юра-Штурман с биноклем в руках. Он сосредоточенно, методично, осматривал окрестности. Столовая же стояла на самой вершине редкого в этих местах холма, так что отсюда сторож мог увидеть очень много.

— Юра бдит, — пошутил Васин, — бережет имущество пока неизвестных ему хозяев.

— А, как вы не гадайте, все равно я эту базу куплю, — заявил Зотов, и в этом упрямом голосе был кусочек того, прежнего Зотова.

— Да, ладно тебе, Иваныч! — засмеялся Демченко. — Тебе бы сейчас не сесть лет на десять, вот такая программа минимум.

— Хрен вам, а не барабан! — Зотов сунул руку под сгиб локтя. — Я за чужие грехи садиться, не намерен. Ни Палыча, ни Аркадия я не убивал. Не докажите. И турбазу я все равно куплю!

Тут в разговор неожиданно вмешался Прокопьев.

— А что вы это делите шкуру неубитого медведя? Турбаза отойдет к законному наследнику Палыча.

— Какому наследнику, что ты несешь? — попробовал урезонить его Соленов. — Откуда у него дети? Не было их у него никогда.

— Нет, дети то у него, наверняка были, только об этом знают одни мамаши, которых он осчастливил, — пошутил Демченко. — По женскому полу Пал Палыч был токарем высшего разряда, такие узоры нарезал в свое время!

— Ни "какому такому", а простому! — настаивал Прокопьев. — Турбаза останется законному сыну Пал Палыча, Ивану Павловичу Суконину.

— Откуда он взялся, сын то этот? — спросил Васин.

— Оттуда! От верблюда! — настаивал вертолетчик. — Палыч, оказывается, раньше был женат на одной подруге, не здесь, еще на родине, в Минске. Произвели они с этой дамой сына, и тут же разбежались. Потом Палыч переехал сюда, женился. А сын его потом уже разыскал, через много лет. И он сюда приезжал, и Пал Палыч к нему в гости в прошлом году в Тюмень ездил.

— А ты то откуда это все знаешь? — спросил Соленов.

— А мы с сыном Палыча служили в одной эскадрилье, — пояснил Виктор. — Вот, Юрка слезет, он подтвердит. Мы как на Палыча то вышли, через Саньку Суконина, он тогда зампотехом полка у нас был, это потом в Сибирь уехал, нефтедоллары качать. Как наш полк из Крыма сюда вывели, он первым делом отца родного и отыскал. Мы ж в Гражданском стояли, а тут сорок километров от Кривова. Потом мы все втроем дембельнулись, Ванька в Сибирь уехал, я тут остался, а Юрка вон, вообще, с женой развелся, квартиру ей оставил, а сам в «Дубках» поселился.

— А Суконин то он отчего? — спросил Васин.

— Это по второму браку матери. Но в паспорте у него так и было записано: "Отец — Павел Павлович Сомов". Сам видел.

Между тем пределы человеческих возможностей по потреблению алкоголя у одного из беседующих оказались все-таки не безграничны. Зотов резко качнулся в сторону, потом попытался встать, но его занесло, и, развернувшись вокруг своей оси, он упал на пол беседки вниз лицом. Это было всеми воспринято с дружным смехом. Императора начали поднимать, потом потащили в его коттедж.

— Заприте его там! — крикнул вслед мужикам Астафьев.

— Да что толку то, шпингалетом что ли? Окна то все равно открываются, — ответил Васин.

— Ну, все равно, закройте!

После этого Астафьев снова начал дозваниваться до прокурора. Такого извиняющего тона из уст главного надзирателя за исполнением законов в его городе Астафьев еще не слышал ни разу.

— Юрий Андреевич, просто какая-то череда фатальных неудач, — вещал Кудимов. — Катер пришел, не было бензина. Нашли бензин — вышел из строя мотор. Сейчас пробуем подключить рыбнадзор, но это все вопрос времени.

— То есть, сегодня мне вас уже не ждать? — уточнил Юрий.

— Почему? Если все решиться за два часа, то у вас мы будем до захода солнца.

— Хорошо, только у моего сотового садятся батареи, а света тут нет. Еще с полусуток, и связь прервется.

— Вас понял, постараемся успеть.

Когда Юрий закончил свои переговоры, к нему подошла Вера.

— Юрий Андреевич, я не хочу оставаться в одних стенах с этим убийцей, мне страшно. Можно я переселюсь в коттедж Сомова? Я еще замерзла до смерти, а там хоть есть камин.

— Хорошо, только я сначала запру куда-нибудь ружья, все же вещественные доказательства.

Они прошли в коттедж, и когда уже поднимались на крыльцо, из-за угла дома показался Ветров. Астафьев его не увидел, а вертолетчик, чуть подумав, решил не тревожить капитана, и решительно зашагал куда-то в глубь леса.

Разместив женщину, и разведя в камине огонь, Астафьев спросил устроившуюся в кресле Веру: — Скажите, Вера, все то, что вы сказали про Максимова, это правда?

— Про что? — не поняла она.

— Про все. Что он собирался на вас жениться, что вы были в его машине?

Та вздохнула, плотнее укуталась пледом.

— В машине мы действительно с ним были, а вот насчет женитьбы… Нет, не предлагал. Это я уже так, мечтала. Сашку хотела уесть.

— Скажите, а вы действительно думаете, что ваш муж мог убить Максимова?

Та пожала плечами.

— Не знаю. Мы с ним живем уже пятнадцать лет, и все это время он меня ревнует, все это время жуткие ссоры. И ножом он мне угрожал, и из ружья стрелял. Только все как-то мимо у него получалось. Не хватало ему духу действительно кого-то убить. Морду набить — это он может, и то, если мужик послабже его. А если нет, то наорет, настращает, и пятками назад. Он актер, только плохой актер, скорее позер.

— Понятно, — сказал Юрий, — располагайтесь, отдыхайте.

Мужиков он застал все в той же беседке. Разведя для тепла в мангале огонь, они сели кружком и дружно ощипывали уток.

— Стрелять люблю, — заявил Васин, с брезгливой миной дергающий из крыла утки по перышку, — но ощипывать и разделывать — нет. Я даже жену приучил к этому. Валька моя любую дичь ошкуривает за милу душу, хоть уток, хоть зайцев. Разделывает, тоже, профессионально. Она у меня за любого мясника сгодиться.

Увидев подходившего Астафьева, он спросил: — Слышь, начальник, погода устанавливается. Может, пойдем, вечерком, погоняем чирков?

Юрий отрицательно покачал головой.

— Ну, уже нет! Еще подстрелите, друг друга, потом начальство с меня голову снимет. И так уж с Максимовым перебор, не думал я, что так может быть. Да, Вадик, а что ты там вчера сказал про Веру? Что-то типа того, дескать: "Зотов нашел, кого еще привезти. Вроде, как головешку в улей сунул".

— А, это! — Вадик засмеялся. — Репутация у ней такая, нехорошая. У нас в «Руси» как-то свадьба была, так Зотов там такой скандал закатил. Он ее между этажами с каким-то музыкантом застал. Всю морду тому разбил.

— А ей?

— А ей что, ей ничего. Она со смехом убежала вниз. Он ее и пальцем не тронул.

— Вера всегда такой была, — начал свой рассказ Соленов. — Я же ее тоже хорошо знаю, хотя трахать не трахал, хвастать не хочу. Она после школы сразу пошла секретарем к Сомову, тот тогда директором школы был. Говорят, что он ее и «распечатал». Потом он на повышение пошел, в ГОРОНО Веру с собой забрал. А потом Палыч на пенсию ушел, а Вера по наследству перешла к Максимову. Тот ей ребенка и сделал, ни для кого это секретом не было. Сашка, вылитый Максимов, такой же глазастый. Сейчас где-то в Англии учится, в каком-то престижно колледже.

— А Зотов тогда кем был? — спросил Юрий.

— Зотов тогда уже торговлей занимался, какой-то чин важный был в ГОРТОРГе, не то заместитель, не то главный товаровед, я уж и не помню. Он и тогда то, при социализме, как сыр в масле катался, а потом вообще, ветер в паруса поймал, и вперед. У него только в областном центре магазинов восемь, это про которые мы только знаем. А уж доля во всяких там ООО, ЗАО и ОАО — это и сама налоговая полиция не разберет.

— Что ж он тогда в нашем Кривове живет? Дыра ж дырой, — не понял Прокопьев.

— А у него тут целое поместье, гектаров восемь, — пояснил Соленов. — У Сашки даже стенд для стрельбы по тарелочкам есть, представляете?

— То-то он так хорошо стреляет, — понял Астафьев.

— Каждый день, — подтвердил Соленов. — Часа по два палит. Так вот, он тогда в Верку влюбился как пацан, по уши. Развелся со своей прежней, Нинкой, хотя у той уже двое детей было, и женился на Вере, хотя она уже была беременна, и он знал от кого.

— Понятно, — вздохнул Юрий.

В этот момент запиликал мобильник Астафьева. Выслушав сообщение, Юрий с довольным лицом сообщил всем.

— Все, катер готов, через часок, другой, они будут здесь.

— Ну, нашел чем обрадовать! Если бы они паром пригнали, вот это было бы здорово, а так что? Допросами замучают, и все, — под смех остальных заявил Прокопьев. — Ну, что уток будем жарить? Где у нас Юрка? Пусть дает соль, перец и все прочее.

Навестить тезку пошел сам Астафьев. Увы, на вагончике Ветрова висел замок. В поисках вертолетчика все разбрелись по базе, но и на крики сторож не отзывался.

— Куда он девался? — недоумевал Прокопьев. — Он не с этой там снова? — он кивнул в сторону коттеджа, где сейчас обитала Вера.

— Не знаю, — Юрий пожал плечами. — Не было его там. Может, снова какие-нибудь верши ставить ушел?

Астафьев решил все же сходить к Вере, но, завернув за угол, наткнулся на Соленова, с озабоченным видом державшего в руках мобильник.

— В чем дело, Семен Константинович? — спросил Юрий.

— Да, вот, мобильник сел. Как теперь до дому дозвониться, не знаю.

— А в машинах зарядных устройств ни у кого нет? — спросил подошедший Васин.

— Точно! — обрадовался Соленов. — Как я не догадался.

— У меня нет, — ответил Прокопьев.

— Надо спросить у остальных, — предложил Васин.

На заданный вопрос все дружно пожали плечами, потом Вадик нерешительно ответил.

— Кажется, у Максимова был зарядник. Я видел мельком, как он в прошлую охоту заряжал свою мобилу.

Все четверо пошли к джипу Максимова. Васин открыл дверцу, до половины забрался в машину.

— Есть, — довольно заметил толстяк, он хотел сказать что-то еще, но тут вдруг отпрянул, стукнулся затылком о притолок машины и резко попятился назад, рассматривая окровавленные руки. На лице его отразился ужас.

— Боже мой, это что ж, его здесь, что ли, убили? — спросил он.

Астафьев подошел к машине, заглянул вовнутрь. На светлой коже сидений хорошо была видна большая лужа крови. Юрий вытащил из замка ключи, закрыл двери, нажал кнопку секретки, потом потер пальцами лоб.

— Не подходите к его машине, — велел он, — лучше не надо.

В это время Васин подняв руки, как сдающийся немец, и с подвыванием бежал к ближайшей воде, мосткам на протоке. Все остальные стояли в явном шоке. Даже им, привыкшим к крови, было не по себе. Только один человек, казалось, не обратил на внимание на эту отметину смерти.

— А, вот, в машине Зотова есть зарядник, — обрадовался Соленов, продолжавший обходить машины. Он открыл дверцу "Ланд Крузера". — Я поставлю свой сотовый на полчасика? У меня внук что-то приболел, волнуюсь. Не, знаю, как там жена с ним одна справиться, или нет.

— Конечно-конечно, — согласился Юрий. — Я чур за вами, мой тоже уже садиться.

Весть о том, что Максимова на самом деле убили в машине, удивила остальных собравшихся не меньше, чем Астафьева.

— И зачем его нужно было вытаскивать, тащить метров за сто? — за всех спросил Демченко.

— Слушай, может, тут у нас маньяк, какой завелся? — спросил Прокопьев.

— Ага, я же еще вчера говорил, что это кривовский вариант "Десяти негритят", — засмеялся Долгушин. — Пока нас всех не переубивают — не успокоятся.

— Ну, тебя, Вадик, — отмахнулся от него подошедший со стороны протоки Васин. — И так уже от всего этого волосы дыбом встают.

Минут двадцать до этого он старательно, с мылом отмывал окровавленные руки.

— Откуда у тебя волосы, колобок, в штанах, что ли? — поинтересовался Демченко.

— А хоть бы и там! Я как вляпался руками в это… — он брезгливо тряхнул смертельно чистыми руками. — Так у меня мурашки по всему телу, не то, что на ногах, аж под мышками волосы торчмя встали.

— Да, слаб ты, брат, до чужой крови, — поддел его Прокопьев.

— Да нет, я и уток разделываю, и вообще. Но тут же человеческая кровь, да еще Максимова! — Васин был не на шутку огорчен. — Я же Аркашу с детства знаю, на одной улице росли, он лет на пять старше. А тут вот он, с ножом в сердце в кустах лежит. Да, — Васин оживился, — а на той стороне протоки какие-то мужики с ремонтной вахтовкой, кран пятидесятитонник. Похоже, опору будут поднимать.

— Дай то бог! А то без света совсем хреново, — пробормотал Демченко.

— Ну, это не скоро, — Прокопьев махнул рукой. — Так и придется оставить машины на острове, под Юркину охрану, и идти в город пешкодралом.

— И все же кто Максимова туда оттащил? — снова задал свой вопрос Демченко. — Ну, убили бы в машине, и лежал бы там? Тащить то зачем надо было?

Юра Ветров очень спешил, его слишком взволновало то, что он увидел на протоке, у поворота.

"Да, это меняет все", — подумал он. До базы оставалось метров сто, когда навстречу ему показался один из охотников. В руках у того был небольшой топорик.

— За дровами, что ли? — спросил Юра.

— Да нет, удочки хочу сделать из тальника.

— Да, удочек у меня море, я вам дам. Пойдемте.

— Это хорошо. А где тут рыбные места?

— Да, хотя бы вот там, — Штурман обернулся, показал рукой, но сказать ничего не успел, обух топора со всей силой опустился на его затылок.