Охотник за воспоминаниями

ГЛАВА 7. Охотник за воспоминаниями

Рэдди резво прыгал по барной стойке в новом ошейнике с круглой медной подвеской, тянул шею и любопытно заглядывал в стаканы. Ржавый мастерил для него крылья из стальных пластин.

Ланс пил воду из стакана через соломинку и рассказывал Ржавому о прекрасной капитанше паростата и двух женах графа Раске. Никакой другой напиток не утолял его жажду, да и вода помогала не очень.

Все-таки странно говорить с тем, чье лицо не выражает эмоций, но Ланс решил, что наверное еще ни с кем ему не было так легко и интересно, как с Ржавым Джо. Механоид умел внимательно слушать, задавая редкие, но очень точные вопросы, не читал нотаций. Зато любил изрекать всякие философские сентенции. Лансу часто казалось, что перед ним не бармен-механ, а профессор из Роксбриджа.

– Я выходил посмотреть на "Шпатц", – прокомментировал рассказ Ланса Джо. – Необычная конструкция. Если эта Холден сама собрала его, у нее незаурядный дар техномага. Самоучка, конечно, а жаль. Хотя отсутствие шаблонов зачастую позволяет сделать то, что до этого считалось просто невозможным. Не скованный догмами интеллект способен на великие открытия.

Закончив с крыльями дракончика, Ржавый Джо отложил инструменты. На барную стойку перед Лансом легла кожаная перчатка с металлическими вставками и крупным круглым кристаллом на тыльной стороне ладони. С первого взгляда – полезная вещь, вроде универсального ножа. Согнуть палец, нажать – и вылезет складное лезвие, или отвертка, или тонкая спица. Но истинное предназначение этой вещицы было в ином.

– Я смогу – как ты? Видеть воспоминания? – с восторгом спросил Ланс, примеряя перчатку.

– Сможешь, если постараешься. Я смотрю память не людей, а предметов. Лучше всего запоминают механизмы, особенно те, что с кристаллами. Но сойдет и любая другая вещь, которая была с хозяином достаточно долго, касалась кожи, впитывала его переживания. Хорошо, если была с ним в тот момент, который нужно вспомнить. Помнишь, как я заглянул в твою историю?

– Помню, – кивнул Ланс. – Я держал в руках хронометр.

– Верно, – отозвался Джо. – Я задал тебе вопрос, заставил подумать о нужных событиях и коснулся хронометра. Запомни – бери предмет прямо из рук владельца. Не касайся человека серединой ладони, где встроена пластина для считывания, иначе он тоже увидит воспоминания, как ты тогда. А такое не каждый перенесет легко – тебя это едва не прикончило.

– А что ты потребуешь у меня взамен? – спросил Ланс. – Такая вещица стоит немало, а я не богач.

– Ты будешь приносить мне то, что я собираю и храню, – ответил механоид. – Воспоминания.

– Воспоминания, – задумчиво повторил Ланс. – Ну и работенка. А как я пойму, что стоящее, а что – мусор?

– Поймешь, – заверил его Ржавый. – Ты ведь – Охотник. Это и в самом деле твоя суть, тут ты не ошибся.

– И чьи воспоминания ты хочешь получить?

– Исповедника, Кристофера.

Ланс удивился:

– Зачем? Что интересного можно узнать про этого святошу? Хотя он неплохой парень, но…

– Принеси мне его воспоминания, Ланс Сварт. Кристофер – один из самых странных людей каких я видел, и я бы хотел знать, что делает его таким особенным.

Лансу трудно было поверить, что очкарик-Пастор в самом деле такой уж особенный, но если Ржавому нужны воспоминания Криса, что ж. Это нетрудно, они видятся почти каждый день.

– Мне нужно будет принести тебе что-то, какую-то вещь исповедника?

– В этом нет необходимости. Эта перчатка удержит воспоминания сама, пока я не выгружу их оттуда во что-нибудь подходящее для хранения.

Ланс кивнул. Плата за обладание перчаткой не показалась ему чрезмерной.

Значит, теперь он станет Охотником за Воспоминаниями. Сойдет на время, пока он не найдет способ стать настоящим Охотником, такими как те, что ходят в пустоши.

Справившись с оравой грифонов, Ланс отпросился у мадам Моррис и отправился в Мидлтон. Питомцы Моррисов привыкли к Лансу, терлись о его ноги, садились на плечи и требовали почесать им шейку. А когда разминал им крылья, довольно урчали. Мадам отпустила Ланса с условием что он отнесет в починку ее очки, оправа уже совсем сломалась.

Ланс отдал очки пожилому ворчливому мастеру и отправился бродить по городу, размышляя о том, как осторожно подобраться к Элизе и применить подарок Ржавого. Хорошо бы сначала потренироваться на ком-то. От мыслей его оторвал оклик:

– Господин Сварт! Ланс! Гуляете в одиночестве?

Летта догнала его и зашагала рядом. Высокие каблучки задорно стучали, юбки с воланами раздувались – она была стремительна и решительна, как пиратский фрегат перед атакой.

– Да я тут по делам, – промямлил Ланс, лихорадочно придумывая эти самые дела, но как оказалось – зря, Летту подробности совершенно не интересовали.

– А я только от Элизы! Она стала совсем несносна. Отказалась пойти со мной на примерку, подумать только!

Мисс Фледерс поправила под шляпкой идеально уложенные каштановые локоны. В прическе сверкали шпильки с драгоценными камнями, несомненно, хорошими накопителями. Медальон с изображением Ока, говорящий о принадлежности к сословию людей Искусства, у Летты был золотым, с россыпью мелких сверкающих кристаллов.

– Быть может, Элиза тяжело переживает гибель жениха? – спросил Ланс осторожно.

– Деррика? Он мне никогда не нравился. Эти дурацкие бакенбарды… – Летта поморщилась. – Какой парень вообще станет носить бакенбарды?

Ланс не нашелся, что на это ответить.

– В любом случае, я не позволю Элизе хандрить. Мы с Анке собираемся купить фонари и украшения к празднику. Вы не составите нам компанию?

Деваться Лансу было некуда. Кроме того, это приближало его к Элизе – а значит, к возможности считать ее воспоминания.

В маленькой лавке, набитой товарами для празднования Дня Грешных Праведников и Святых Грешников было тихо, темно и душно. Лансу удалось осторожно навести девушек на разговор об Элизе.

– Они с Дерриком – друзья детства. Были, – вздохнула Анке.

Она придирчиво разглядывала череп из цветного стекла и все больше склонялась к приобретению обыкновенной тыквы.

Минитюрная Анке с очаровательной улыбкой на пухлых губках сразу понравилась Лансу. К тому же она не была такой болтливой, как Летта.

– Такие истории часто происходят с достойными девушками, – заметила Анке. – Детская дружба стала чем-то большим для них, и вот – уже на горизонте маячит свадьба. Красавец-жених, любовь и согласие, никаких препятствий со стороны родных, и все единодушно считали этот союз обреченным на счастье. Он был хорошим охотником, часто приносил дичь к столу, и пропадал в лесах.

– Только потом Деррик отрастил бакенбарды и связался с этим гадким Каллиганом, – вмешалась Летта.

Ее корзинка была уже переполнена пестрыми венками и фруктовыми букетами, теперь девушка рассматривала расписной серп Жнеца.

– Элиза Каллигана терпеть не могла, – покачала белокурой головкой Анке. – Деррик стал с ним разводить волкодавов за городом. Ходили слухи про собачьи бои. И этот негодяй граф Раске, который бросил свою жену прямо на городской площади, кажется, давал им денег. Ах, как жаль, что я пропустила это событие! А вы видели, Ланс?

– Да, я там был, – Ланс осторожно потрогал скелет огромной рыбы, подвешенной к потолку. Рыба угрожающе щелкнула челюстями.

– Говорят, дошло до драки и он улетел на паростате с молоденькой капитаншей?

– Ну… можно сказать, что именно так все и было, – с улыбкой ответил Ланс, быстро отдергивая руку от хищной рыбины. – А что за дела у графа Раске могли быть с Каллиганом?

– Это мне неизвестно, – надула губки Летта. – Но Элиза жаловалась, что Деррик пропадал куда-то, неделями не появлялся в Мидлтоне. И вообще, стал совсем другим. Нервным, холодным, даже грубым. Она подумала – у него появилась другая, и собиралась проверить. Сказала мне по секрету, что услышала, как он говорит с Каллиганом о какой-то женщине с ребенком. Женщине из лесов! Представляете?

Девушка округлила глаза и понизила голос:

– Деррик, такой приличный парень и лесная девица! Какой кошмар! Вот и Эви тоже казалась всем порядочной девушкой, а сама пускает к себе парня из стаи! Просто возмутительно!

Анке пожала плечиком:

– Эви замужем за своим Зигвардом, я верю, что они поженились в стае, это даже романтично – венки из цветов, полная луна висит над Холмами, и они клянутся в вечной верности в окружении огромных волков! И, между нами, – склонилась к ушку подруги Анке, – вспомни, как он сложён! Скажи, ты отказалась бы от парня с такой фигурой? А волосы? У волков они всегда такие густые и длинные!

Девушки захихикали, а Лансу стало неловко – так вот как, оказывается, барышни оценивают парней! Что ж, ему ничего не светит в таком случае – ни густой шевелюры, ни мощных мускулов…

– Так у Деррика была…, - Ланс замялся, подбирая слова, – связь с волчицей?

Летта пожала плечиками:

– Не уверена, но знаю, что Элиза собиралась проследить за женихом. Может быть, она увидела слишком много? Я даже боюсь, – она оглянулась, и убедившись, что хозяин лавки, сморщенный старичок, мирно дремлет за прилавком, прошептала: – как бы это не Элиза убила любимого за измену!

– Замолчи, Лет! – воскликнула Анке. – Что ты говоришь? Элиза на подобное не способна!

– На трупе следы волчьих зубов, – заметил Ланс. – Сомневаюсь, что Элиза может обращаться в волка.

– Значит, его убила та волчица, к которой он ходил! – заключила Летта. – Любовные треугольники всегда заканчиваются трагедией.

Ланс вздохнул. Неужели все так банально? Две женщины не поделили одного мужчину? Нет, не может быть. Чутье подсказывало парню, что в этой истории все не так просто. Он больше склонялся к версии, что трагедия связана с промыслом Салливана. Но тогда причем тут Элиза?

– Я не верю, Летта, это чушь, – сердито сдвинула тонкие брови Анке. – Оборотницы совсем не имеют вкуса, одеваются как мужчины, никакой женственности. И манеры как у дикарок, и запах… С чего бы Деррику польститься на такую?

Лансу стало смешно. Значит, восхищаясь парнями-оборотнями, Анке считает девушек-волчиц непривлекательными и неприятными? Забавно!

– Этих мужчин не поймешь! – уверенно отвечала Летта. – Кстати, а ты уже придумала, кем будешь на маскараде?

– Придумала, но тебе не скажу! – отвечала Анке и обе повернулись к Лансу:

– Вы же пойдёте на маскарад? Мы не принимаем отказа, господин Сварт! Не лишайте Мидлтон удовольствия угадать, под какой вы скрываетесь личиной!

И, не давая ему и рта открыть, вручили корзинки с покупками:

– Поможете нам украсить крыльцо Храма? Осенний бал самый лучший праздник в году, вам понравится!

Ланс нёс за болтающими барышнями корзинки и думал – с Леттой и Анке даже перчатка Джо не понадобилась, за полчаса он получил информации столько, что теперь нужно полдня, чтоб ее переварить.

В храме сегодня царило непривычно шумное веселье. Мидлтонские дамы украшали стены венками, расставляли повсюду тыквы, зажигали разноцветные фонарики. В храмах Хранительницы детвору в эти праздничные дни принято угощать сладостями, стайки ребятишек то и дело вбегали в часовню, чтобы схватить из корзинок тыквенное печенье и лакричные леденцы. Их матери и старшие сестры всю неделю пекли лакомства для этого, а сейчас с добродушными улыбками смотрели на своих сорванцов.

Мальчишки и девчонки играли в "разбойников" – носились по улицам, приставали к прохожим, обсыпали их просяным зерном, ягодами рябины и требовали угощения. Если жертве не удавалось откупиться сладким или мелкими монетами, "разбойники" придумывали обидные дразнилки и сопровождали несчастного, выкрикивая хором стишки-обзывалки, до самого дома.

Летта и Анке, очутившись в окружении такой шайки, быстро раздали медяки и конфеты, а у Ланса ничего с собой не оказалось. И он тут же сделался объектом насмешек. Его обстреляли оранжевыми ягодками рябины, забросали крупой, а рыжий Питер принялся скакать вокруг и громко выкрикивать:

Девушки расхохотались, ребятня хлопала в ладоши и радостно вопила: "Дырявый рот, дырявый рот!"

Ланс понимал – если сейчас не победить в этом шутливом поединке, кличка "Дырявый рот" ему гарантирована. Ну что ж, парнишка сам напросился!

Юноша приобнял за талии своих спутниц и насмешливо пропел:

Питер покраснел, даже уши заалели, обиженно засопел, Лансу показалось, что мальчишка сейчас заплачет. Он уже готов был сказать что-то утешительное, но Питер, как настоящий полководец, знал принципы тактики и стратегии. Оглянувшись, быстро усмотрел очередную жертву и указал своему разбойничьему войску на толстяка в цилиндре:

– Смотрите! Паровоз и труба на голове!

Вся компания помчалась к толстяку, распевая:

– У него красный нос, он пыхтит, как паровоз!

Девушки смеялись и не торопились отстраняться от обнимающего их Ланса.

– Ловко вы вывернулись, господин Сварт, – с улыбкой сказала Анке и бросила долгий взгляд из-под ресниц.

– У вас определенно талант барда! – повела бровью Летта и прижалась теснее.

– Просто детство вспомнилось, мы так же бегали за прохожими и уважали тех, кто умеет быстро придумывать дразнилки. Даже тренировались, – ответил Ланс, смутившись и опустил руки.

Девушки посмеиваясь, переглянулись.

– Не хотела бы я попасть вам на язычок! – сказала Анке.

Они поднялись по ступенькам в часовню и принялись выгружать из корзинки принесенные украшения. Маленький храм был переполнен, в такой суматохе подобраться к исповеднику было просто невозможно. Но Лансу даже не дали поразмышлять над тем, как это сделать, а вручили лестницу и загнали под потолок, развешивать гирлянды.

Пастор Кристофер очень обрадовался, когда супруга мэра взяла на себя руководство украшением храма. Мадам Харриот оказалась бесценным помощником. Она мило улыбалась и непреклонным образом пресекала любые споры. Кристофер даже немного завидовал ее умению сказать: "Ну что вы, милочка, этот венок здесь совершенно неуместен, повесьте его лучше вон там, в углу. О, теперь просто изумительно. Спасибо, дорогая."

К вечеру Ланс чувствовал себя как после самой жесткой тренировки в Роксбридже. Ему пришлось переставлять скамьи, протирать витражи, а мадам Харриот измучила его, составляя композицию из тыкв. Каждый раз результат казался ей неудовлетворительным и она просила Ланса переделать все полностью. Когда, после десятой попытки, она сказала: "Идеально!", Ланс возблагодарил небеса.

Стемнело и наконец храм опустел. Сквозь витражные окна заглядывал осенний вечер. Уютно мерцали разноцветные фонарики, запах выпечки и легкий аромат осенних цветов наполняли часовню.

Кристофер опустился рядом с Лансом на скамью, устало вытирая лоб:

– Ну и денек.

– Да-а-а, не думал, что это такая морока. По мне – натыкать цветов в парочку ваз, тыковок кучей у входа навалить – и красота. А дамам всё неймется. Хуже, чем когда Джонси с Эндрисом нас заставляют бегать с полным мешком яблок, а потом еще переплывать озеро туда и обратно, – откликнулся Ланс, с наслаждением вытягивая ноги.

Кристофер вытащил из внутреннего кармана плоскую фляжку, отвинтил колпачок и протянул Лансу. Ланс принюхался и довольно улыбнулся:

– Яблочный самогон!

– Лучший в Мидлтоне, – ответил Кристофер.

Некоторое время они наслаждались тишиной и эффектом, который производил на их измученные предпраздничной суетой организмы крепкий напиток.

– Моя матушка всегда говорила, – сказал Кристофер задумчиво, – что один решительно настроенный джентльмен может совладать с неограниченным количеством других джентльменов. Но ему никогда не сладить даже с полудюжиной леди. Это может сделать только другая леди.

Ланс поразмышлял над этим некоторое время и глубокомысленно кивнул.

– Я слышал теорию, – осторожно произнес Кристофер, – о том, что люди произошли от обезьян…

– Что, правда? – изумился Ланс.

– Да, но мне кажется… эмм… этот джентльмен был не совсем прав. Женщины явно произошли от сорок или, может быть, от чаек…

Оба засмеялись, и Ланс почувствовал симпатию к исповеднику. Кристофер казался сейчас простым парнем, вроде него самого. Немного пафосным, правда, но это уж издержки профессии.

Пастор убрал опустевшую флягу и извлек из кармана серебряный брегет.

Еще в прошлый раз Ланс заметил у Кристофера эту вещицу. Предмет, никак со скромным достатком исповедника не сочетавшийся. И вот сейчас, в минуту раздумья, Крис гладил узорную крышку брегета.

– Шикарная штука, давно у тебя? – спросил Ланс, стараясь чтобы это звучало непринужденно.

– Нет, недавно, – скупо ответил Крис, собираясь убрать брегет в карман.

– Могу я посмотреть? – попросил Ланс. – Узор интересный. Явно не орпейская работа. Я сам оттуда, из пригорода Аурума, есть там такое маленькое местечко на границе с Пустошами… а ты откуда родом?

– Издалека, – уклончиво ответил Пастор и протянул юному охотнику дорогой предмет.

Ланс осторожно взял его из рук исповедника, так, как учил Ржавый. Ничего не произошло. Ланс подумал, что не сумел навести Кристофера на нужные мысли. Сильнее сжал брегет в ладони и получил сильный удар, похожий на электрический разряд. Его тряхнуло, волосы заискрили, от перчатки потянуло дымком.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Кристофер. – Раньше с брегетом такого не случалось. Может быть, это и есть то скрытое свойство, которое я пока не обнаружил…

– Ничего, – Ланс поднялся и вернул пастору брегет. – Наверное, дело в моей перчатке.

Рука болела и Ланс злился. Ржавый решил подшутить над ним? С чего он вообще взял, что можно верить механоиду, о хозяине которого ничего не известно!

Слева в груди снова заныло…

Лансу все больше нравился Мидлтон.

В обед, когда выдавалось свободное время от возни с моррисовскими грифончиками, он бродил по улицам городка, наблюдал, как дети плетут венки для украшений, помогают взрослым натягивать цветные флажки и гирлянды между крышами соседних домов.

Каждый старался по-особому разукрасить свое крылечко. Кто прибегал к магии, кто пользовался простой краской, хозяйки выставляли на порог вазоны с цветами, колосьями, яблоками и серпы жнецов. В последнюю ночь месяца виктуса призраки свободно гуляют по Либриуму и могут навещать живых. Чтобы избежать нежелательных визитов, на дверь вешается венок из трав, а чтобы указать путь духам родственников домой и пригласить их на семейное застолье, на пороге оставляют угощение и фонарь из черепа животного или тыквы.

Город готовился к одному из самых важных праздников в году. В этот день чествуют не только смерть, но и жизнь.

В канун Дня Грешных Праведников и Святых Грешников все перепутывается и становится не тем, чем должно быть. Светлая часть года заканчивается и до самого месяца таеня будет длиться тёмная.

Ланс подхватил одно особенно симпатичное краснобокое яблоко из большой плетенки на крыльце кондитерской и радостно захрустел им.

На Рыночной площади кипела праздничная ярмарка. Мадам Моррис просила Ланса купить у растамагов лекарственный сбор для ее супруга – подагра все еще мучила Роджера, и Ланс с головой окунулся в ярмарочную толчею.

Окрестные хуторяне привезли овощи, сладкие желтые сливы, сыры и, конечно, молодой сидр. Кузнецы выложили на прилавки отменно заточенные мечи и не менее острые косы и серпы. Заезжие торговцы хвастались техническими новинками. Фермеры толклись вокруг механического плуга, а хозяйки присматривались к новым моделям ледяных шкафов.

Дама в летах, привезшая из Сангры литературные новинки, расхваливала роман знаменитой писательницы Беннингем о путешествии на острова и близком знакомстве с ритуалами диких и необузданных оборотней-леопардов.

В Вольных Землях оборотни куда цивилизованнее своих островных собратьев, подумал Ланс.

Он заметил Гильду. Она не показалась ему сейчас такой угрожающей и массивной, как тогда, у кромки леса ночью. Да, высокая и крепкая, но красивая, статная, вполне женственная. Штаны из черной шерсти обтягивали сильные ноги, корсаж с металлическими вставками поверх нарядной вышитой рубашки обрисовывал фигуру самым выгодным образом. Ланс вспомнил, как завидовала Анке волчьим шевелюрам. Светлая коса Гильды, перехваченная железными кольцами, падала ниже поясницы, и толщиной была с руку ребенка. Синяя вязь татуировок на висках делала взгляд девушки суровым и непреклонным.

Волчица разложила на каменном прилавке оленьи и кабаньи туши, струганину. Тут же стояли еще две девушки, по виду тоже вольфы, обе светловолосые, одетые как и Гильда, в черную шерсть, кожу и меха. Та, что пониже ростом, с лукавым прищуром серых глаз, подвешивала над прилавком связку копченых перепелов. Другая, с рыжеватыми косами, показывала горожанкам прекрасно выделанные беличьи и куньи шкурки.

Девушки смеялись, обсуждали унылого, сухого, как осенний лист растамага, уснувшего рядом на мешках с капустой и луком. Лансу едва удалось растормошить его, но без толку – у горе-торговца никаких целебыных сборов не оказалось, одни овощи.

Ланс вежливо поздоровался с Гильдой, она ответила ему кивком. Девушка с перепелками рассмеялась:

– Эй, Гильда, а жених твой знает, как ты молодым горожанам глазки строишь?

– Да я для вас стараюсь, а то сами только зубы скалить, а глазки строить не научитесь никак, – ответила Гильда. – Ловите симпатичного юношу, пока не ушел далеко.

– Не пугай парня, Гильда, – засмеялась рыжая. – Мы сейчас не на охоте.

– Говори за себя, Бруни, – оставила наконец перепелок ее сестра, при таком сходстве Ланс в родстве уже не сомневался. – Я, может быть, очень даже не против немного поохотиться.

Она вышла из-за прилавка и с улыбкой представилась Лансу:

– Я Шеон, дочь Ларка Черного Волка.

Шеон, при всем сходстве с Гильдой, была совсем другая. Она казалась хрупкой и гибкой рядом с сестрами, охотно улыбалась, демонстрируя чудесные белые зубки. Брови вразлет, аккуратный носик, нежная кожа – никаких татуировок у нее Ланс не заметил. Светлые волосы Шеон имели приятный медовый оттенок, девушка уложила их в сложную прическу из множества кос, затейливо переплетенных и скрепленных резными костяными гребнями. Ланс был выше ее почти на голову и Шеон смотрела на него снизу, отчего вызывала безотчетное чувство доверия.

– Ланс Сварт, – отозвался охотник.

– Ты из Аурума? Выговор не спутать. Как тебя к нам занесло?

Ланс хотел ответить, но не успел, его перебил болезненный тычок в спину.

– Только посмотрите! Рейнджеры с оборотнями спелись! – истошно орал Роб Калиган, тыча в Ланса дрожащим пальцем.

Друг покойного Деррика, оборваный и бледный, едва стоял на ногах, от него невыносимо воняло сивухой.

– Тебе бы проспаться, – сказал Ланс негромко.

– А ты мне не указывай, прихвостень волчий! – взревел еще громче Калиган. – Салливана угробили, а отвечать кто будет? Вам взятки олениной дают? Или чем посочнее?

Вокруг пьяного стала собираться толпа возмущенных горожан. Роптали, что от лесных житья нет, шастают тут, как у себя дома.

– Салливан был негодяй и преступник! – выкрикнул Ланс, пытаясь перекрыть гул толпы. – Если к вам в дом пришли, и попытались напасть на ваших детей, вы имели бы полное право защищаться!

– Нам дела нет до этих вольфов! Пусть хоть всех их передушат, нам-то что? Нелюди! – Калиган обернулся к горожанам. – Из-за них в лес пойти боязно, детишек боимся отпускать грибов набрать! Охотиться только с их дозволения – где это видано? У нас Вольные Земли! Нам какие-то блохастые не указ! И веры их словам нет!

В толпе раздались одобрительные возгласы.

– Свидетель тоже имеется, – попытался остановить пьяного Каллигана Ланс.

– Где свидетель? – заорал Калиган. – Кто оболгал моего друга? Покажи мне его, и я порву мерзавца на части!

– К гремлину лесных! – подхватили горожане, и кто-то кинул в сестер огрызком яблока.

А затем переспелый томат полетел в спящего растамага. Бруни уклонилась от огрызка, томат взорвался над головой старика и разлетелся красными брызгами в стороны, а тот даже не проснулся.

– Хорошая защита, – пробормотала Шеон, все это время стоявшая за спиной Ланса.

Ее пальцы сжимали рукоять большого ножа, заткнутого за пояс, глаза стали янтарно-желтыми, нечеловеческими. На плече у Гильды уже лежал покрытый рунами боевой топор, Бруни держала в руках ножны с коротким мечом, не делая пока что попыток извлечь его.

Девушки выглядели собранными, похожими на сжатые пружины. Их спокойные отрешенные лица ужаснули Ланса.

Так смотрят люди Меча, ему уже приходилось видеть это сосредоточенное выражение на лицах рыцарей Ордена в тот далекий день, после которого улицы его родного городка были залиты кровью. Неужели сейчас здесь произойдет то же самое?!

Ланса не обманывала изящная хрупкость Шеон, он знал, на что способны оборотни. Что уж говорить о Гильде, которая выглядела, как богиня войны.

– А ну, разойтись всем! – командный голос Ральфа перекрыл гул толпы.

Седовласого рейнджера в городе почитали и боялись. Калиган поспешил скрыться с глаз подальше, а горожан Ральф быстро урезонил, пригрозив штрафом за нарушение порядка. Растамаг остался сидеть, прячась за кочанами капусты, а гордые оборотницы забрали дичь и покинули ярмарку.

– Прощай, Ральф, – сказала Гильда. – Дела обстоят скверно, я расскажу отцу об этом.

Шеон подмигнула напоследок Лансу, но легче ему от этого не стало. Рейнджер молча кивнул сестрам, ухватил за плечо Ланса и поволок за угол.

– А теперь послушай меня, щенок, – Ральф говорил тихо и веско. – Какого гремлина ты языком чешешь без спросу? Ты что у нас, новостная контора? Расшатываешь и без того напряженную обстановку – раз; подвергаешь опасности свидетеля – два; говоришь от имени рейнджеров, хотя сам только мимо проходил – три! Еще один промах, и я тебя не то, что из учеников, а из Мидлтона выдворю к гоблинам на болото! Понял?

– Да, сэр, – ответил Ланс, краснея.

– То-то же. Пойдем, расскажешь мне, что сумел узнать от Элизы. А потом – к Хансонам и охраняй ее, как жемчужину из тарийской короны. Если с девчонкой по твоей вине что случится, я тебя наизнанку выверну.

На совет рейнджеров Ланса не пустили. Хоть его немного утешила мысль о том, что и Пастора не позвали тоже. Ланс шел к дому Хансонов, сунув руки поглубже в карманы. Он вообще боялся делать резкие движения – его ладони все чаще вспыхивали без видимой причины. Но жажда уже не донимала так сильно, только в горле временами жгло.

Элизы дома не оказалось, она все не возвращалась от парикмахерши Магды, уже и мадам Хансон стала беспокоиться. Ланс вспомнил слова Ральфа и опрометью выскочил из дома.

На полпути к салону Магды он услышал возню в узком проулке между магазинчиками.

– Ты скажешь, что его убила волчица, ясно? – хрипел мужчина, зажимая рот девушке. – Я не позволю тебе поливать грязью Салли после его смерти! Скажешь всем, что это волки! Поняла меня, дрянь?

Ланс зажмурился, пытаясь различить силуэты в темноте, и вдруг его зрение стало невероятно ясным, а волна запахов ударила в ноздри. Он видел знакомую фигуру, пахло дешевым сидром и потом. И еще гневом.

Элиза дернулась, ударила каблуком Каллигана по ноге, вырвалась.

– Он был мерзавец, твой дружок, и ты не лучше! Я не буду больше молчать, пусть все знают…

Руки Каллигана сжали ее горло, девушка захрипела.

Ланс бросился вперед, ударил Каллигана в лицо, тот истошно заорал, отшатнулся, упал на землю.

Гнев переполнял юношу, жег изнутри, рвался наружу, желание еще ударить Каллигана, а потом еще и еще и продолжать бить его, пока тот бездыханной грудой не свалится к его ногам, переполняло Ланса. А главное – он ЗНАЛ, что сейчас сможет это сделать. Сможет, потому что ОН так желает.

Калиган завывал, ощупывая лицо и пытался отползти в сторону. С жесткой ухмылкой Ланс шагнул вперед и тот жалобно заскулил, заслоняясь.

– Твои руки…

Элиза тронула его за плечо, и это прояснило сознание, немного отодвинуло гнев и яростное желание разделаться с Каллиганом. Ланс опустил глаза и с ужасом увидел свои руки. Они пылали от кончиков пальцев до локтей.

Калиган змеей прополз мимо них, поднялся на четвереньки и, поскуливая, скрылся за углом.

– А я еще защищала этого мерзавца, хотела сохранить его память незапятнанной! Все это время я не хотела верить, в то, что видела. Мне казалось, если молчать – это не станет реальностью, а останется просто кошмарным сном. Так глупо…

Элиза стащила с пальца кольцо невесты и бросила под ноги.

– Нужно было сразу его выбросить.

Парень подобрал кольцо. Механическая перчатка скрипнула, синий разряд сверкнул перед глазами и воспоминания Элизы заполнили сознание Ланса.

Она подглядывала в тонкую щелку приоткрытой двери. Деррик думал, что его невеста осталась в саду, пока он и Калиган отправились в кабинет обсудить дела. Но Элизу мучило болезненное любопытство и подозрения.

– Надо чтобы все прошло чисто, я хочу успеть до свадьбы, – сказал Деррик.

– Нужно тебе обременять себя семьей? – фыркнул Калиган. – Впрочем, Хансоны не бедствуют, и ее папаша влиятельный мужик.

– Не рассуждай о том, в чем не смыслишь, Роб! – жестко отрезал Деррик.

Роб поднял руки, мол, как скажешь.

– А мне кажется ты и Раске слишком торопите всю затею. Если вдруг не успеем подготовиться к охоте, эти богатеи с нас три шкуры спустят. Сами будем бегать по лесу вместо дичи.

– Псы готовы, ты же знаешь. А над последним пунктом я работаю.

Калиган зачем-то понизил голос и спросил:

– Ты уверен, что она подходит?

– Она идеальна, – ответил Деррик. – Я давно наблюдал за ней. К тому же ее сын все упрощает. Она сама придет ко мне, вот увидишь. Нужно будет только ласково попросить, и я получу все, что нужно… Сегодня я снова прогуляюсь к их дому. Скажи Элизе, если спросит, что мы были на псарне.

– Я всегда тебя прикрывал, друг. Налей еще виски, в горле пересохло…

Элиза тоже ощутила ком в горле. Неужели это – правда и Деррик решил променять ее на женщину из лесов? Женщину с ребенком… Элиза всхлипнула. Нет, вдруг она все не так поняла? А как еще можно было это понять? Был только один способ всё выяснить – увидеть собственными глазами.

Вечером, распрощавшись с Дерриком, Элиза не отправилась к подругам, как сказала матери. Она переоделась в новенький охотничий костюм, надела отцовский темный плащ, взяла волкодава Фланда, подаренного ей когда-то женихом и отправилась, как ей казалось, в опасное приключение.

Пока пес шел по следу ее возлюбленного, Элиза по-настоящему не верила, что все может закончиться плохо. Она не раз бывала в лесу с отцом и Дерриком, и ей казалось, что там не так уже и опасно, особенно если держаться Северного Тракта. Но Деррик ведь не станет с него сворачивать? Он ведь не пойдет в опасную глушь?

Но Элиза ошиблась. Пес скоро побрел по свежим следам обитых серебром сапог Салливана в густой кустарник. Элиза сто раз проклинала себя и хотела вернуться, но природное упрямство и задетая гордость ей не позволили. Виновен Деррик в измене или нет – она должна убедиться сама, во что бы то ни стало.

Фланд вдруг помчался вперед и Элиза, пытаясь догнать его, изорвала юбку в колючем кустарнике.

– Фланд! Ко мне! – позвала она.

В ответ послышался громкий лай.

Элиза отодвинула тяжелые хвойные ветви. Она не сразу поняла, почему так лает пес. Ребенок – мальчишка лет восьми-девяти пытался выбраться из магической ловушки. Сверкающая сеть не пускала его, заставляя идти за тем, кто сжимал в руке крупный желтый кристалл.

– Деррик… – едва выдавила Элиза. – О, Хранительница! Деррик, что ты творишь?

Жених поднял на Элизу взгляд полный раздражения и гнева.

– Элиза, какого гремлина ты притащилась в лес? – рявкнул он. – Ты хотела, чтобы тебя сожрали волки? Или утащили лесные духи? Ты что, следила за мной?

– Я… – Элиза начала испуганно отступать. – Я просто хотела… я подумала у тебя другая… но ребенок… зачем ты схватил ребенка?

– Заткнись, Фланд, – крикнул на пса Деррик. – На твой лай весь лес сбежится.

Но пес не унимался. Он встал между хозяйкой и Дерриком, продолжая громко лаять.

– Заткни пса!

– Отпусти ребенка! – потребовала Элиза дрогнувшим голосом. – Посмотри на него, он плачет!

– Это не ребенок. Это – зверь. Сын волков. А ты не смей указывать мне, не смей лезть куда тебя не просят, не смей никогда больше ходить за мной!

Деррик больно схватил ее за локоть и потащил.

– Сейчас я выведу тебя на тракт и ты пойдешь домой. И будешь молчать о том, что видела здесь, поняла? Ты ведь не хочешь испортить нашу свадьбу?

Элиза пыталась вырваться, но у Деррика была крепкая хватка.

Она заплакала от боли, Фланд зарычал и цапнул Салливана за ногу.

– Фланд, не мешайся под ногами, тупая псина!

Деррик пнул волкодава тяжелым сапогом.

– Не тронь его!

Элиза извернулась у ударила Деррика каблуком в колено, выхватила из его руки кристалл.

– Ах ты дрянь! – Деррик рассвирепел и замахнулся.

Элиза не могла поверить, что жених ударит ее. Скулу будто огнем обожгло, она упала, ударилась затылком о сухие корни дерева. Боль затмила сознание. Она слышала лай и крик. Фланд вцепился в Деррика мертвой хваткой, Деррик выхватил нож. Окровавленный пес, хрипя, осел к его ногам.

Элиза протянула руку к истекающему кровью Фланду. Он все рычал на Деррика, и вдруг затих, его глаза навсегда опустели. Крик Элизы застыл в горле.

Деррик, держась за прокушенную ногу, шарил в траве в поисках кристалла. Элиза заметила желтый отсвет и схватила камень первой.

– Отдай! – потребовал Деррик. – Будь умной девочкой.

Элиза молчала, с трудом поднимаясь на ноги.

– Отдай, я сказал!

Девушка протянула раскрытую ладонь. Деррик с ухмылкой пошел ей навстречу.

– Вот так, умница, – сказал он ей, будто собаке, которая наконец сумела выполнить команду.

Элиза уронила камень и с силой наступила на него каблуком. Хруст. Вспышка. Сверкающая сетка осыпалась искрами, освободившийся волчонок бросился прочь. Лицо Деррика исказилось гримасой невероятной злобы. Элиза не узнавала его. Она видела в его глазах неудержимый гнев и понимала – сейчас он ее убьет, как убил Фланда. Она стояла в каком-то странном оцепенении и время будто замедлилось.

Хищный рык разорвал тишину, брызги крови оросили лицо. Элиза едва могла осознать то, что видит. Как челюсти огромного волка разрывают шею ее жениха. Как он мертвой грудой падает на камни.

Волк стоял, прижав лапой грудь убитого Салливана и смотрел на Элизу желтыми глазами. Девушку била крупная дрожь. Волк рыкнул, обнажив окровавленные клыки и что-то щелкнуло в голове Элизы. Оцепенение спало, она завизжала от ужаса и бросилась бежать. Очень нескоро Элиза поняла, что за ней не гонятся.

А еще поняла, что заблудилась. Тракта не видать, а в лесу уже стемнело.

– Я умру здесь одна, – всхлипывала Элиза. – Так мне и надо…

Между стволов сосен мелькнул темный силуэт и два зеленых глаза вспыхнули в темноте. Элиза спряталась за высоким кустарником. Из-за сосен вышел волчонок. Он подошел к перепуганной Элизе и ткнулся мокрым носом ей в ладонь. А потом поманил за собой, виляя лохматым хвостом. Девушка пошла за ним, сквозь хвойный лес и вышла к северному тракту. Указав ей направление, волчонок скрылся в кустах.

Элиза побрела туда, где едва виднелись огни домов. Не помнила, как оказалась дома. Все это было похоже на страшный сон.

Неужели этот жестокий человек – и есть Деррик? Стал ли он таким или всегда был? Знала ли она его по-настоящему?

– Брось это проклятое кольцо! – сказала Элиза Лансу. – У меня больше нет жениха. И никогда не будет.

Ланс выронил кольцо и смотрел на свою руку в перчатке. Он тяжело дышал, сердце колотилось, как бешеное. Ланс вместе с Элизой пережил ее самые жуткие воспоминания.

Выходит, Ржавый все-таки не обманул. Но почему же тогда не вышло с Пастором?

– Пойдемте, Элиза. Этот слизняк Калиган уполз, но гадостей наделать еще может.

Ланс проводил Элизу домой, а сам поспешил к бару механоидов, пренебрегая тем, что информацию следовало поскорее передать рейнджерам.