Олигарх 5

Глава 11

Ворох дел и забот не мог отвлечь Ивана Васильевича от двух назойливых мыслей: как поставить в известность о случившемся меня и какова судьба наших товарищей ушедших в Мексику.

Иван Васильевич резонно опасался, что Петр со своими спутниками окажутся а Мехико одновременно или даже позже гонцов из Калифорнии. Разведка доложила, что по тропе Хуана Баутиста де Анза, недавно открытой индейцами после сорока лет блокады, губернатор Верхней Калифорнии сразу же после инцидента отправил двух офицеров с хорошо оснащённым и сильным сопровождением.

После открытия тропы мексиканцы восстановили президио, так испанцы и мексиканцы называли свои форты, на перекрестке Юма, единственном месте где сужение реки Колорадо в её нижнем течении позволяет спокойно переправится через неё.

Наши союзники индейцы узнали, что мексиканский отряд, посланный губернатором, достиг переправы в рекордные пять дней. Примерно такое же расстояние было еще до одного важного президио на реке Санта-Крус, в котором очень возможно были почтовые голуби. Я предполагал, что это известный мне Тубак, расположенный в штате Аризона.

Вот по этой тропе Хуана Баутиста де Анза, которую мексиканцы громко называли какой-то королевской дорогой, а у них как и у испанцев, любая тропинка называется королевской дорогой, из Верхней Калифорнии медленно уползали мексиканские беженцы, спасающиеся от наших «кровожадных» казаков, которые вместе с еще более «кровожадными» индейцами хотели зажарить их на кострах и съесть. Примерно половина сумела бежать на кораблях, а остальным пришлось воспользоваться этой дорогой.

Если в Тубаке действительно есть голубиная почта, то по мнению Ивана Васильевича его товарищей может спасти только чудо и ничего с этим он поделать не мог.

Ни один из капитанов кораблей, зашедших за все время в Калифорнию не пожелал выполнить поручение отвезти на Аляску его послание, чтобы известить меня о случившемся. Капитаны были не дураки и несмотря на все усилия, русских быстро понимали что произошло и предпочитали тут же уходить.

Пятого ноября неожиданно из Акапулько вернулся «Херсонес» и привез отнюдь не те новости, которые со страхом ждал Иван Васильевич.

Голубиная почта в Тубаке действительно была и к моменту прихода Петра со своими товарищами в Акапулько, мексиканские власти уже знали о случившемся в Верхней Калифорнии.

Петр ничего этого естественно не знал и спокойно сошел на берег, где его сразу же огорошил новостями из Калифорнии таможенный офицер.

Но практически в ту же минуту Петр оказался в крепких объятиях человека, которого он ну никак не ожидал здесь увидеть. Это был ни кто иной как наш Джузеппе и он был не один, а в компании с графом Мигелем Хоакином Дуарте Фернандо Альварес де Кордова, нашим уже можно сказать давним испанским другом.

Джузеппе возглавлял делегацию Техаса, ведущую мирные переговоры с властями Мексики.

Оказалось, что и в Техасе приключились две войнушки с участием наших казаков, одна с команчами, другая с Мексикой. И одних и других наши казаки вынесли в одну калитку, взяли под свой контроль огромные территории и сейчас приехали по-хорошему договариваться с Мехико как жить дальше.

Наши поселенцы строго следовали моим указаниям, сами на рожон не лезли и старались наладить отношения со всеми сторонами: с мексиканцами местными и центральными, с индейцами и конечно с американскими переселенцами.

Последнее удавалось почти на сто процентов, экономические доводы против рабства работали можно сказать на все сто, а каких-либо других трений не было.

С мексиканцами тоже удавалось пока ладить, с местными без проблем, а с центральными властями по умолчанию соблюдался нейтралитет.

А вот с индейцами все вдруг стало плохо. Апачи были немного в стороне и наших переселенцев не беспокоили, у них вообще сейчас был какой-то период миролюбия в отношении всех соседей. Каманчи же наооборот как с цепи сорвались и начали устраивать непрерывные набеги на Техас и другие штаты Мексики.

Власти мексиканской территории Санта-Фе-де-Нуэво-Мехико фактически стали проводить самостоятельную политику в отношении индейцев и заключили выгодный договор с команчами, обезопасив себя от их набегов. Но как все дороги когда-то вели в Рим, так теперь все набеги команчей обязательно шли через Техас,особенно стало доставться его западной части, более богатой и населенной.

Наши переселенцы отлично поняли, что столкновение с воинственными соседями вопрос времени и начали готовиться к нему и оно не заставило себя ждать.

Команчи собрали отряд в сотню воинов и решили попытать своё бандитское счастье в наших пределах.

Но казаки в техасских степях уже чувствовали себя как дома и никакой внезапности у индейцев не получилось. Две сотни казаков устроили команчам засаду и перебили их почти полностью.

В этот момент в Техас прибывает небольшое подкрепление, но как говорится мал золотник, да дорог.

Среди прибывших было трое хорошо знакомых мне людей: полковники граф Ростов и Тульев, и казачий генерал Ерофеев. Естественно военные вопросы сразу же засияли у нас новыми красками.

Сразу же после их прибытия Ружицкий собрал военный совет и было решено организовать военный поход против каманчей.

Сначала наши казаки пришли на помощь поселениям западного Техаса и уничтожили несколько достаточно крупных отрядов команчей.

А затем был совершен поход в глубь Команчерии, так называли территорию контролируемую этими воинственными племенами. Техасские рейнджеры участвовали в нем как наши союзники.

Наша армия была огранизована по всем правилам военного исскуства. Командующим был естественно генерал Ерофеев, полковник Ростов командовал кавалерией, которая состояла из казаков и рейнжджеров, а полковник Тульев пехотой и артиллерией.

Наша артиллерия состояла из четырех шестиорудийных батарей на конной тяге, её главным недостатком был некоторый разнобой в калибрах, а пехотой было три батальона ополчения, наш, поселенцев Остина и ирландский. Численность батальонов была по тысячи человек.

Наши командиры показали себя во всей красе. Пока три сотни казаки гоняли команчей по западному Техасу, полковники быстро провели боевое слажевание остальных войск, еще раз на пальцах объяснили значение воинской дисциплины и провели небольшое учение.

Сражение произошло на северной границы Техаса. Команчи были разгромлены и подписали с нами мир.

Вся территория мексиканского Техаса была признана нашим владением. Южной её границей была названа река Рио-Гранде, восточной и северной граница Техаса с США, а западной граница с территорией Санта-Фе-де-Нуэво-Мехико. Таким образом мы провозгласили себя хозяевами большей части штата Коауила-и-Техас.

Наши товарищи можно сказать внаглую отхватили себе огромную территорию. И чтобы её контролировать на новоявленных границах было решено устроить свои поселения на расстоянии миль сто-ста пятидесяти между ними. В этих поселениях будут расквартированы по сотне наших воинов-пограничников: казаков и ирландских ополченцев.

Одним из пунктов договора с команчами было освобождение всех пленных и предоставление им возможности уйти от индейцев.

Земли, которые мы объявили своими на самом деле были или ничейными или чисто символически мексиканскими. Некоторые из них были владениями команчей.

На свободных пока землях внутри своих владений новая власть разрешила команчам пасти скот и охотится на бизонов, но без огнестрельного оружия, ношение которого было запрещено носить всем, кроме казаков, рейнджеров и пограничников.

Какая муха укусила мексиканцев не понятно, но они решили, пока наши основные задействованы на севере, захватить наши территории и поселенцев Остина.

В наших поселениях было еще два резервных батальона, русский и ирландский. И кроме этого была почти тысяча казачьих жен, готовых в любой момент взять в руки оружие.

Мексиканская армия численностью четыре тысячи человек сосредоточилась а Матамаросе и начала продвигаться вдоль Мексиканского залива к нашей территории. Продвигались они неспеша. Как потом выяснилось горе-полководцы считали, что команчи так потрепят нашу армию, что она не сможет во время прийти на помощь.

Но неожиданно для себя мексиканцы увидели на реке Нуэсес наши резервные батальоны и женский казачий. Это вызвало у них большое веселье и мексиканцы беспорядочно полезли форсировать реку, всерьез полагая, что наши казачки, увидев их поближе, в страхе разбегутся.

Потери во время этого глупого форсирования мексиканцы понесли просто огромные. Уже после всего из вод реки и залива было выловлена почти тысяча убитых и утонувших горе-вояк.

После такого «успеха» мексиканцы отошли на пару верст от реки и стали лагерем, чстобы зализать раны.

Но ближе к вечеру подошли казачьи сотни и две батареи нашей артиллерии, за четверо суток совершившие форсированный почти пятисоткилометровый марш с берегов реки Ред-Ривер под командованием генерала Ерофеева. Ростова.

Оставшаяся присматривать за ситуацией в тылу казачья полусотня во-время выявила сосредоточение мексиканской армии, после чего казаки добыли языка и послали гонцов во все нужные края.

От этого момента до боя на реке Нуэсес прошла неделя и неторопливость мексиканцев обошлась им очень дорого.

Несмотря на сохраняющееся численное превосходство, атаки казачьей лавы мексиканцы не выдержали и начали разбегаться в разные стороны и все было кончено еще засветло.

Через несколько дней в Матмаросе собралось всего три сотни недобитых горе-вояк.

Как все обстояло на самом деле было неизвестно, но наша разведка доложила что козлом отпущения тут же сделали губернатора штата Коауила-и-Техас, обвинив его в самодеятельности. Типа техасский поход мексиканцев это его рук дело.

Спешно был огранизован военный трибунал, незадачливого губернатора быстренько шлепнули, а нам поступило предложение договорится по-хорошему.

Несмотря на блестящие военные успехи воевать с Мексикой нам было не с руки, наши сумарные потери составили девяносто три убитых и почти две сотни раненых. Генерал Ерофеев предложил взять паузу и посмотреть на действия мексиканцев.

В Техасе сейчас не мексиканского населения не меньше пятидесяти тысяч, больше всего русских и ирландцев, которые до этого в большом количестве селились на востоке Техаса, а после разгрома мексиканцев двинулись по левому берегу Рио-Гранде вверх по её течению.

В ряды казаков уже вступило много ирландцев и мексиканцев, есть негры, а после заключения мирного договора несколько сотен семей команчей решили принять условия казаков и остаться в Техасе. В основном это команчи женами которых стали захваченные в набегах женщины. Единицы освобожденных пленных женщин решили уйти от команчей, большинство же осталось в Техасе.

Самым шокирующим для мексиканцев был факт массового вступления побежденных команчей в русское казачество и начатое русскими врачами массовое оспопрививание команчей. Как между собой были связаны разгром в сражении и оспопрививание было не понятно.

Вооруженные отряды команчей сразу же после разгрома мексиканцев начали совершать набеги через территорию Санта-Фе-де-Нуэво-Мехико на другие северные штаты. Власти Санта-Фе совершенно им в этом не препятствовали.

Положение Мексики было совершенно отчаянным, непрекращающаяся по сути гражданская война, только что опять произошел очередной переворот и к власти в очередной раз пришел генерал Антонио Лопес де Санта-Анна. На мой взгляд этот персонаж своей стране приносит только беды и несчастия.

Мексиканская казна пуста, а вот государственный долг уже приближается к десяти миллионам долларов. А деньги нужны просто катастрофически, без них нет ничего: ни армии, ни самого государства. Со дня на день в набеги пустятся апачи и другие индейские племена, которым до этого платили за их лояльность и миролюбие.

И пройдоха Санта-Анна придумал совершенно невероятный выъход из тупика.

Через три недели неопределенности его посланник предложил нашим техасским товарищам заключить сделку: купить у Мексике уже фактически потерянные земли.

В реальность этого предложения нашим товарищам верилось с трудом и они почти сутки заседали, пытаясь решить что делать. В конце концов решили послать в Мехико делегацию для переговоров.

Делегацию для солидности возглавил граф Ростов, но он был в роли свадебного генерала. Реальным руководителем был Джузеппе, который из наших людей лучше всех разобрался в техасских и мексиканских делах. В своем контрабандистском прошлом он замечательно ладил со своими испанскими коллегами и предполагал, что некоторые из них в свое время внезапно исчезли, подавшись в Новый Свет и по агентурным данным могли находиться в Мехико.

После последнего своего общения с Николаем наш испанский друг граф Мигель Хоакин Дуарте Фернандо Альварес де Кордова, решил нанести визит своему двоюродному брату много лет живущему в Новом Свете. Монсеньор Франческо был одним из немногих католических епископов Мексики, не покинувших её после войны за независимость. Последние годы он много болел и прислал письмо брату с которым когда-то был очень близок, с просьбой приехать к нему.

И пока Николай Андреевич шел через три океана на Камчатку, граф Мигель Хоакин совершил морское путешествие в Мексику, а затем и сухопутное в Мехико.

Монсеньор Франческо был человеком из ближайшего круга генерала Санта-Анны, но последнее время он много болел и почти отошел от всяческих дел, кроме одного: у него в загородном доме частенько собирались близкие советники генерала.

Сам генерал в этих поседелках не участвовал, поручая представлять себя одному из доверенных офицеров. Рядом с монсеньором почти тридцать лет всегда был монах-иезуит, с мнением которого очень считался и он и Санта-Анна.

Вот этот иезуит, отец Габриэль, и заявил о нежелательности участия самого Санта-Анны в «посиделках» у монсеньора Франческо. По его мнению достаточно и полномочного представителя.

У мексиканцев подгорало наверное конкретно, потому что нашему испанскому другу графу Мигелю Хоакину не дали, как говорится, с дороги даже чайку попить, а сразу же предложили принять участие в очень интересном мероприятии.

У монсеньора Франческо были гости, доверенные лица руководителей обеих палат мексиканского конгресса: палаты депутатов и Сената, по два представителя каких-то помещичьих кругов и промышленно-торговых и представитель нынешнего президента, а фактически диктатора, генерала Санта-Анны.

Монсеньор франческо и отец Габриэль получалось были представителями католической церкви.

Представителем президента генерала Санта-Анны был мексиканский офицер полковник Хосе Мария Гарсия Хуарес. Он в своё время был сотрудником генерала Хосе Мануэля де Миер-и-Теран в бытность того генерал-комендантом восточных внутренних провинций. Деятельность генерала Терана мне была хорошо известна, как и его трагическая кончина.

Неудачи в своей администртивной деятельности ввергли генерала в депрессию и он в отчаянии покончил с собой. Полковник был чуть ли не последним с кем общался Теран перед тем как бросится на меч.

Нервная система полковника оказалась поустойчивей чем у его шефа и он продолжил заниматься проблемами северных территорий и надо сказать преуспел в этом. Попутно сумел стать лицом близким к телу генерала Санта-Анны.

Полковник сумел выяснить, что за спиной русских Техаса и Калифорнии стоит одна и таже фигура: очень богатый русский князь и по совместительству британский барон. Эту информацию генералу подтвердил и отец Габриэль.

Именно господин иезуит и подбросил генералу идею продать часть Мексики и решить за счет этого все другие проблемы.

Сумма которую эти товарищи хотели получить была по меркам нынешнего времени огромной — пятьдесят миллионов долларов. Она позволяла избавиться от государственного долга, купить всех несогласных с Санта-Анной в конгресе и среди помещиков с буржуазией, профинансировать мексиканских вояк и соответственно накостылять индейцам и всяким сепаратистам, кроме русских, тягаться с которыми ни у кого из мексиканцев желания больше не было и даже ускорить жизненно необходимую Мексике индустриализацию.

Покупателей по мнению отца Габриэля было двое: США и русский князь. Связываться с американцами смерти подобно, гарантировано что это приведет к еще большим проблемам. А вот русский князь это то, что надо. Он не хочет окончательно рвать отношения с Мехико и с ним можно будет договориться по-хорошему.

Вся эта история была изложена в письме Ивана Васильевича, доставленное сотником Марковым. Я по ходу чтения задавал ему вопросы и он обстоятельно отвечал на них.

При прочтении окончания письма я в буквальном смысле потерял дар речи: отец Габриэль безапелляционно заявлял о наличии таких денег у меня и был уверен, что я соглашусь. И мало того, он назвал имя человека, который должен будет сделать мне это предложение — граф Мигель Хоакин Дуарте Фернандо Альварес де Кордова.