Олигарх 5

Глава 25

Кроме казаков в поход идут двое докторов, три фельдшера и пять инженеров «многостаночников». Эта публика заранее была отобрана Матвеем и своего часа ждала в Петербурге.

Женщин и детей среди нас нет. Специально для похода в Арзиново были построены пять достаточно комфортабельных грузопассажирских четырехместных экипажа. Как их называть я не знаю, за основу взяты обычные дилижансы, курсирующие между двумя столицами, но более прочные с усиленной ходовой и уменьшенным пассажирским отделением. После небольшой дискуссии решено было называть их дилижансами. На каждом двое возниц. Это наши мужики и все они арзиновские.

Один из них типа штабного, другой госпитальный. Мы и все казаки пока исключительно верхами. Медицина и инженеры хотя и имеют верховых лошадей, поедут пока преимущественно в дилижансах.

Всю дорогу до Сызрани Иван Васильевич неустанно работал с нашими людьми, а в Сызрани вообще не прилег ни на часок.

Утром дня отъезда после беседы с господином Охоткиным я спросил его.

— Иван Васильевич, среди нашего личного состава есть те, на ваш взгляд, не достаточно надежные люди?

— Таких, ваша светлость, не имеется.

— Хорошо. Вы, я смотрю еле стоите на ногах от усталости. Как только мы тронемся, ложитесь отдыхать в штабном дилижансе. Архип, Петр, Тимофей, — позвал я своих камердинеров. Я решил немного уточнить их дополнительные обязанности.

— Итак, господа. На время нашего похода Архип становится заместителем Ивана Васильевича в вопросах безопасности. Тимофей, на тебе вся хозяйственная часть, подчеркиваю вся. Ну, а ты Петр, страхуешь всех и вся.

Выехав из Сызрани ранним утром мы бойко отправились вперед до Самары. Задача максимум оказаться в ней ночью. Начали движение очень даже бойко и часа через полтора, достигнув междуречья Волги и реки Уса, сделали небольшую остановку на первой почтовой станции от Сызрани.

Местность достаточно непривычная, полное отсутствие на мой взгляд лесов, куда не посмотришь кругом одни поля и куски сохранившейся степи. По сравнению с российским просторами, расположенными северо-западнее, поля больше, ухоженнее и много озимой пшеницы.

На привале ко мне подошел сотник Авдей Серов.

— Дозвольте обратится, ваша светлость, — в характеристике сотника особо отмечено тщательное соблюдение им субординации. Вот и сейчас он подошел ко мне как мною было установлено в наших пределах. Три четких шага, отдание воинской чести прикладыванием ладони к фуражке или краю папахи и установленное обращение.

— Обращайтесь, сотник.

Сотник достал из своей полевой сумки карту и расстелил её на столе. Он как командир будет обеспечен картами нашего похода и сейчас у него есть карта до Челябинска. Карты специально было заранее изготовлены Михаилом Дмитриевичем Бальзаминовым с подробнейшими легендами.

Также по моему приказу все командиры, начальники различных полевых групп, начиная с этого похода будут обеспечиваться полевыми сумками с двухстворчатой палеткой для карты внутри. За образец я взял полевая сумку для сержантов срочной службы Советской Армии с которой был хорошо знаком по своей армейской жизни.

Главным существенным отличием было отсутствие на палетке целлулоида, пока здесь тонкая кожа. Наши химики опытные партии вискозы уже получили, теперь надо научиться с ней работать и в частности получать из неё целлофан.

Как только они научатся это делать в палетках полевых сумках появятся удобные окошки из прозрачного толстого целлофана, а затем надеюсь и из целлулоида, над созданием которого наши химики усердно трудятся. Тут я почти дока, знаю как это правильно называется и из примерно из чего это должно получить.

— Ваша светлость, вы наметили маршрут до Уфы по дороге через Самару, и Бугульму.

— Именно так. Я полагаю, вы хотите предложить другой маршрут.

— Так точно, ваша светлость. Если у вас нет никаких дел в Самаре, то лучше переправиться через Волгу на Жегулёвском перевозе. Это вот здесь, — перевоз сотник показал на карте место севернее села Жегулиха, — в пяти верстах от Жегулихи правобережный усинский затон с утёсом Девья гора на берегу Усы и Молодецким курганом. Это самое её устья. Напротив на левом берегу Волги деревни деревни Кунья и Кунья воложка.

— Ты знаешь это место?

— Знаю, ваша светлость, бывал неоднократно. Жегулиха сейчас принадлежит графу Владимиру Петровичу Давыдову. Места там были дикие, глухие и устье Усы еще при царе Петре слыло самым страшным местом на Волге — настоящим разбойничьим гнездом.

Про Жегулиху я знал. Его граф получил несколько лет назад в наследство от деда Владимира Григорьевича, последнего из братьев Орловых — первых фаворитов Екатерины II, в составе половины огромной Усольской вотчины, в которую входили три десятка сел в семи волостях.

В моих наполеоновских планах была её покупка у целиком у графа и его тетки Екатерины Владимировны Новосильцевой. По мелочи кое-что нам удалось у них купить, но как подступиться к главному я не знал, пока не знал.

— Хорошо, а дальше как и что это нам дает? — идею сотника я отлично понял, он считает, что так будет до Бугульмы несколько короче.

— Верст на сто пятьдесят короче. Перевоз рядом со Ставрополем, дальше Красный Яр, затем Сергиевск и Бугульма. Дороги там правда похуже, — Авдей Серов немного ошибается, срезать крюк Бузулук-Богорослан идея правильная. А вот до Красного Яра ближе и проще ехать все-таки через Саратов, а не через Жегулёвский перевоз.

— Предложение принимается, только с небольшим изменением. Поедем все таки через Самару, я ни разу в ней не был, а посмотреть надо. Все таки через неё по любому дорогу вести придется.

Сейчас в Самаре смотреть совершенно нечего, кроме Струковского сада, да и то он уже в запустении. Поэтому в Самаре мы задерживаться не стали и сразу же направились в сторону Красного Яра.

Пятеро инженеров вошедшие в наш отряд: Григорий Петрович Андреев, Павел Дмитриевич Борисов, Николай Иванович Горшков, Андрей Михайлович Кочетков и Петр Андреевич Мельников поступили к нам на службу по рекомендациям моих друзей детства. Самым опытным и старшим из них был Петр Андреевич Мельников.

Пол года назад сорокапятилетний полковник расстался с императорской армией и в буквальном смысле едва успел снять мундир, как ему принесли письмо из Иркутска с предложением поступить на службу к светлейшему князю.

Трое дочерей были уже замужем и особо в папеньке не нуждались, с женой давно уже жили как чужие люди и поэтому после недолгих размышлений предложение было принято.

Полковник Мельников два года преподавал в Главном Инженерном училище как раз в те годы, когда на офицерском отделении учились Василий с Иваном, а затем опять вернулся на службу в армию.

Остальные четверо вместе с братьями учились в училище и получив от них заманчивые предложения, вышли в отставку и поступили на службу к нам.

Бывший полковник был ценнейшим кадром, чем он только не занимался за свою долгую службу. Но самым самым для нас был его опыт последних лет, его смело можно было называть инженером–железнодорожником.

За полгода до своего увольнения Петр Андреевич целый год провел в Англии и Европе и одним из его главных интересов были как раз появляющиеся там железные дороги. В какой-то степени железнодорожником можно было назвать и бывшего штабс-капитана Андреева.

Григорий Петрович Андреев был старше братьев на два выпуска и подружились они еще на кондукторском отделении. Штабс-капитан тоже был командирован за границу, но не в Европу, а в США. Я когда узнал об этом, то крайне удивился. Командировка русского военного инженера в Штаты в тридцатых годах 19-ого века — это что-то из области фантастики, но я уже не удивлялся тому, что действительность немного отличается от моего книжного знания истории.

США сейчас развиваются бурными темпами и там уже есть чему поучиться русскому инженеру. Особое впечатление на штабс-капитана произвели американские успехи в железнодорожном строительстве и оружейный арсенал Харперс-Ферри. Джон Холл только что покинул арсенал, но станки остались и конечно винтовки его системы.

Вернувшись в Россию, Григорий Петрович составил хвалебный отчет об увиденном в Америке. Но когда он докладывал высокому начальству о своей поездке,, нелегкая принесла на заседание Клейнмихеля, дежурного генерала главного штаба императора и одного из его фаворитов, который заявил, что штабс-капитана надо судить за растрату казенных средств, потому что за океан его посылали не за этим. Штабс-капитан Андреев вспылил и высказал всё, что думает об императорском фаворите прямо ему в лицо.

Скандал был жуткий. Григорий Петрович тут же хотел еще и стреляться с Клейнмихелем, но жена его удержала от этого безрассудства. В итоге он подал в отставку и влез в жуткие долги, чтобы возместить казне расходы на его командировку.

Потрясенная супруга, оказавшаяся внезапно у разбитого корыта, вспомнила о письме пришедшем из Иркутска во время командировки мужа. Тайн друг от друга у супругов не было и она предложила с этим письмом поехать к Анне Андреевне.

Рекомендация моих друзей детства на самом деле это выигрышный лотерейный билет, поэтому после беседы в кабинете, супруги были приглашены на обед, а на следующий день Петр Андреевич уехал на новое место службы, на завод светлейшего князя в Сызрань.

А его супруга не спешно собрала вещи, заплатила долг мужа, Анна Андреевна предоставила ей бессрочную беспроцентную ссуду и тоже отбыла на Волгу.

Трое других инженеров были однокашниками братьев и занимались всем что приказывало начальство, но пока без какой-либо специализации.

Все были женаты, но я решил, что их семьи пока останутся в Сызрани, неизвестно что ждет нас в Сибири, да и наши темпы движения скорее всего будут немного не посильными женщинам с детьми.

Братья очень ждут своих товарищей, особенно Андреева и Мыльникова. Они им очень нужны для строительства паровозов и самой железной дороги.

Так что приятные собеседники в долгой дороге до Иркутска у меня есть. Но когда мы выехали из Самары я подозвал сначала сотника Серова, мне было интересно почему он предложил срезать крюк Бузулук-Богорослан.

— Давай, Авдей Клементьевич, в не служебной обстановке по имени-отчеству, мне как-то так привычнее. Договорились?

— Договорились, ва… Алексей Андреевич, — я усмехнулся, молодец сотник быстро учится.

— Вот и хорошо. А теперь расскажи-ка мне почему ты знаешь, что через Красный Яр ближе?

— Я, Алексей Андреевич, за службу Государю тремя медалями был награжден и с последней турецкой войны хорунжим вернулся. А ту к нам в станицу с инспекцией пожаловал генерал Зарубаев, его послал генерал-инспектор всей кавалерии великий князь Константин Павлович, это было как раз перед польским восстанием. А я с генералом был знаком по персидской войне, он тогда еще полковником был и раненый чуть в плен не попал, а мы его отбили.

Речь у Авдея была правильная и хорошо поставленная, сразу видно было что человек он грамотный.

Его история была совершенно обычная и вообще-то рядовая. Генерал увидел знакомого и хорошо ему известного воина и взял его к себе в конвой. Места ему пришлось инспектировать достаточно дикие, где частенько еще бывали всякие неожиданности от простых бандитов на дорогах, до нападения в приграничной полосе тех же киргиз-кайсаков. Вот с этим генералом Авдей и совершил большую поездку по Поволжью, Приуралью и Южному Уралу.

— Ты я смотрю грамотный, кто тебя грамоте учил? — Авдей заулыбался.

— Это матушка моя постаралась. У нас в станице все женщины грамотные, умеют книги про старую истинную веру читать. А моя матушка была дворянкой Самарской губернии, училась в Смольном институте. А когда возвращалась к родителям налетели киргиз-кайсаки и захватили её в плен. Да только наши казаки вскорости наскочили и отбили всех. Моей матушке один молодой казак приглянулся и она ему по сердцу оказалась. Характер у неё железный был, поэтому она за своего спасителя и пошла.

— Она жива? — я почти уверен в отрицательном ответе, но все равно спросил.

— Нет, Григорий Иванович. Батюшка в двадцать пятом умер, а матушка как раз перед моим отъездом, была бы жива я бы не поехал в Америку. У меня кроме матушки никого не было. Я у родителей был один. Матушкина родня с ней после замужества знаться не пожелала. Батюшка тоже был один. Жена за меня против воли отца пошла. Так что ничего меня в родной станицы не держало, да и сейчас не тянет.

Авдей потупил голову и замолчал, видно было, что рассказ о семье доставил ему боль. Я даже пожалел о своих расспросах. Наверняка его историю знает Иван Васильевич и лучше было его расспросить. Он правда еще ни как не придет в себя и снова отправлен отдыхать.

Впереди раздался какой-то крик и сотник встрепенулся.

— Разрешите, ваша светлость, — он показал вперед.

— Разрешаю, только скажи до какого места ты знаешь дорогу?

— До Челябинска, ваша светлость.

Неожиданно для меня у нас получалось проходить за сутки не меньше пятидесяти верст. Слабаков среди нас не оказалось и без проблем на ночь иногда останавливались в чистом поле.

До Челябинска мы задержались только в двух местах: в Златоусте и Миассе. Отказать себе в удовольствии побывать в одной из оружейной столицы России я не мог. Тем более, что горный округ возглавляет Павел Петрович Аносов.

Миасс сейчас это русское «Эльдорадо». Рудное золото там стали добывать еще при императоре Павле, а в 1824-ом году нашли богатые россыпи.

Вот после этого Матушке России золотишко и поперло. Вскоре началась золотая лихорадка в Сибири и золото уже нашли во многих местах почти до границ Иркутской губернии.

Но то, что «открою» я, превзойдет всё сделанное до этого. И мне надо спешить, мои планы воплотятся в жизнь если я открою новый путь к Тихому океану по Амуру.

Как только будет открыто золото Калифорнии туда хлынут толпы старателей со всего мира и при нынешнем положении вещей они нас сомнут. А вот когда наших людей там будут десятки тысяч, то разговор будет другой.

Быстро перебросить через два океана десятки тысяч переселенцев сейчас не реально. Я в этом убедился на своем опыте. А вот транзит Устье Амура-Петропавловск-Калифорния будет совсем другое дело. Но для этого надо встать двумя ногами на Амуре.

Самые великие достижения, на мой взгляд, Павла Петровича еще впереди и я рассчитываю в будущем на сотрудничество с ним, а сейчас надо установить личный контакт. Но здесь меня ожидал жутчайший облом.

Павел Петрович болен и окружной лекарь не пустил меня к больному, дозволив только написать ему.

Закончив письмо, я протянул его лекарю и только сейчас внимательно разглядел его. Лицо этого человека показалось мне знакомым.

— Доктор, скажите пожалуйста, мы раньше встречались с вами? Лицо ваше мне очень знакомо, — лекарь довольно улыбнулся и в этот момент я вспомнил кто это. — Стоп. Я вспомнил, мы были с вами вместе в Оренбурге. Вы были в бригаде Матвея Ивановича. Вот не могу вспомнить как вас величают.

— Березин Захар Гаврилович, к вашим услугам.

— Доктор, если не секрет, чем болен Павел Петрович, — Березин помедлил и начал отвечать на мой вопрос.

Он достаточно подробно описал клиническую картину болезни своего начальника и еще до того как закончил, я сделал вывод, что у Павла Петровича скорее всего банальное ОРВИ, но достаточно тяжелое. Общение с Матвеем не прошло даром для нашего доктора и он например измерил температуру больного.

Сейчас это сделать еще не просто, но Захар Гаврилович сумел справиться и свой доклад закончил фразой, что температура у больного около тридцати девяти градусов по шкале Цельсия.

С этой болячкой все приличные дальнобойщики хорошо знакомы и лечить её не проблема, особенно если ты не один. Но сейчас правильно лечить эту болезнь сложно, а еще бытующие дикие теоретические представления делают своё черное дело и больные на раз-два отходят в мир иной.

Но из общения с Матвеем доктор Березин извлек много для себя полезного и лечит более менее правильно, ставит примочки для снижения температуры и дает пить клюкву. Но на мой взгляд допускает одну большую ошибку, больной мало пьет.

— Доктор совет можно? — Захар Гаврилович пристально посмотрел на меня и я понял, что не просто можно, а нужно.

— Можно, Алексей Андреевич.

— Каков вес больного и если можно, то в килограммах? — в Оренбурге мы использовали знакомую мне систему единиц.

— Ровно восемдесят.

— Больной должен за сутки у вас получать до четырех литров жидкости, включая сюда и первое если вы ему его даете. И желательно давать ему курагу, если она у вас есть.

В русском «Эльдорадо» я планировал задержаться дня на три. Несмотря на болезнь Павла Петровича, мне удалось с ним необходимый контакт. Ответ на моё письмо Аносов продиктовал тут же и снабдил его еще и распоряжением показать мне всё, что я пожелаю.

Осмотр заводов самого Златоуста мне особенно был не к чему, только из чистого любопытства. Наша инженерная группа очень хорошо знакома с состоянием оружейного дела в России.

А вот с организацией золотых работ в Миассе мне необходимо ознакомиться лично по одной простой причине. Павел Петрович в этом деле скоро будет впереди всей планеты и надо четко понимать технический уровень нашей золотодобычи на Аляске.