Олигарх 5

Глава 6

Пока я изучал цифры, Алексей Андреевич расстелил на столе свою рабочую карту. Она была уже очень потрепанная и вся в каких-то пометках. Разобраться постороннему человеку в ней я думаю было совершенно не реально.

— Прежде чем начинать свой рассказ о трассе, объясни-ка мне какими плюшками вы привлекли такую прорву народа? — ответ на этот вопрос меня интересовал сейчас больше всего.

— Флегонт Мокиевич умеет ладить с этими людьми и они ему верят. Он пообещал хорошо платить за работу и слово своё держит. Соль, сахар, табак — это главные товары. Водку он принципиально ограничивает и мало того ввел фактически госмонополию на это дело. Только вот лично я опасаюсь последствий этого решения, но пока это работает, — о таком решение начальника Камчатки я не знал и это меня достаточно силдьно напрягло и озадачило. Надо будет обязательно с Флегнонтом Мокиевичем обсудить этот вопрос.

Я достал свою записную книжку, написал водка и поставил большой и жирный знак вопроса. Господин инженер спокойно подождал когда я закрою свою книжку и продолжил.

— Кроме этого все рабочие по первому требованию получают всё необходимое для здешней жизни за счет скажем так, казны, — под словом казна подразумевалась моя щедрая лапа.

Сергей Федорович отлично знал и понимал, что именно и в каких колечествах необходимо завезти в эти тьмутаракани и наши пароходы грузились по максимуму. Так что у начальника Камчатки руки в этом отношении были свободны.

— Это во-первых, — Алексей Андреевич взял из небольшой горки мелких камней лежащих на столе самый приметный и положил его на дальний край стола. — Во-вторых, он пообещал, что все положительное, что было при прежнем начальнике сохранится, в частности жесткий контроль над местными купцами, которые дай им волю всех тут опутают своими долговыми сетями.

На дальний конец стола проследовал второй камешек, а третий оказался в руках у господина инженера.

— Третье, Флегонт Мокиевич, отменил некоторые распоряжения капитана Голенищева. Самое непопулярное из них было строгое ограничение передвижений по полуострове, для этого надо было получать специальное разрешение, — это распоряжение прежнего начальника края я тоже считал ошибкой и хорошо, что его отменили.

Тем временем третий камешек тоже переместился на другой край стола, а господин инженер взял в руки еще два.

— Это оказывается еще не всё? — усмехнулся я, показав на них.

— Далеко не всё. Когда здесь появились русские они принесли с собой и новые болезни, в частности оспу и французскую болезнь. Оспа выкосила здесь огромное количество людей и больных сифилисом предостаточно. Вдобавок ко всему из благих побуждений Аркадий Васильевич, еще будучи помощником начальника Камчатки, переселил сюда десять лет назад якутов, поселив их на реке Тихой. Среди них оказались больные прказой и в итоге заболели практически все и очень быстро умерли. По крайней мере года три-четыре назад их селение стояло уже пустым, — печальнейшую историю с проказой на Камчатке я знал, но вот то, что это преславутое поселение якутов было на реке Тихой для меня было открытие.

Алексей Андреевич тем временем отправил и четвертый камень к своим собратьям и продолжил своё печальное повествование.

— Аркадий Васильевич добился увеличения больниц на Камчатке с двух до шести и в каждой появилось по медику. Но согласитесь этого крайне мало. Матвей Иванович очень тщательно подбирает лекарей на пароходы и доктора, оставшиеся здесь после ваших предыдущих экспедиций совершили тут революцию.

Во это я уже знал. Бакатинские кадры оказались ребятами деятельными и знающими, они уже подготовили себе почти десяток помощников и двинули вперед камчатскую медицину.

Подробностей я правда еще не знал и попросил господина инженера просвятить меня в этом вопросе.

— Охотно расскажу, ваша светлость. Матвей Иванович передал им приказ создать у изолированном месте новый лепрозорий и рассписал как это сделать. Но так как старых больных уже нет, а новые, слава Богу, не появляются — это пока не актуально. Кроме этого он приказал обработать селение, где они жили и его окрестности. Для этого у них было какое-то специальное масло, но сначало все сожгли, а потом обработали маслом. Всё это они делали в марлевых самках и перчатках. Вся эта территория огорожена, туда запрещено заходить и еще два раза всё выжигалось.

Рассказ о борьбе с проказой на Камчатке, организованной коллегами Матвея для меня большое откровение, молодцы ничего не сказешь.

— А как обстоят дела с оспой и сифилисом? — задал я просто напрашивающийся вопрос.

— На Камчатку за последнее время приехало много людей из тех областей России, где была холера, а авторитет лекарей из команды Матвея Ивановича там просто заоблачный. В тех местах всё поголовно считают, что холерного ужаса наше Отечество избежало только благодаря им, — такую оценку наших борцунов с этой заразой я слышал первый раз и она меня поразила. Но это оказалось еще не всё.

— Наша армия, вернувшаяся с Балкан и моряки пароходов видели эту болезнь во всей красе, а их рассказы очень впечатляют. Вы кстати знаете, что солдат, спасенный вами от смерти в оренбургском госпитале, теперь в здешних местах фельдшерит? — вопрос был настолько неожиданным, что я даже растерялся.

— По вашей реакции, ваша светлость, — инженер Алексей Андреевич усмехнулся, — вижу что нет. Так вот это главный аргумент у наших лекарей. И он постоянно рассказывает что ваша светлость тоже героически боролась с холерой. Наш главный лекарь Семен Гордеевич вдобавок ко всему сделал оригинальный нестандартный ход — с помощью Флегонта Мокиевича привлек на свою сторону духовенство и сумел подключить местных шаманов.

Cемен Гордеевич Афонин в команде Матвея был самым возрастным. Когда мы в Оренбурге сражались с холерой ему исполнилось сорок. Он был правой рукой Матвея и просто глыбища лекарского дела.

Все новации Матвея доктор Афонин пропустил через себя и в итоге принял. Когда у меня возникла нужда в хороших корабельных врачах, Семен Гордеевич сам вызвался пойти с нами. Его жена была ему верной спутницей и добросовестной помощницей. А двое сыновей-погодков и старший зять тоже были врачами и с последним нашим караваном пришли на Камчатку.

Как он привлек на помощь наше духовенство я примерно представлял, памятуя нашу работу в епархиях во времена холеры, но вот шаманы помощники это интересно.

— Те же камчадалы вроде как все православные, но даже среди них у шаманов есть авторитет. Семен Гордеевич поступил очень просто, он организовал ускоренные курсы фельдшеров и пригласил туда и самих шаманов и их протеже.

— И что, сработало? — недоверчиво спросил я.

— Не то слово. Он обучил лекарскому делу двух молодых шаманов и двух сыновей наверное самого главного из них. В итоге на Камчатке все поголовно привиты от оспы. Флегонт Мокиевич запретил въезд на территорию управления непривитым, привлеченные из-за пределов полуострова также все привиты.

— А с французской болезнью и другими инфекциями как дела обстоят?

— Семен Гордеевич провел почти тотальный осмотр всего населения, женщин осматривать ему помогали две бабки-повитухи и его жена. Он говорит если блудом народ не будет заниматься, то и распространения сифилиса не будет, а уже имеющихся больных надо лечить,— Алексей Андреевич переложил отложенные камни, но последний, пятый, продолжал держать в руках.

Он сделал паузу и положил пятый камушек в общую кучу.

— А за блуд на Камчатке сейчас можно и в каталажку попасть.

— И что это работает, неужели нет никакого недовольства?

— Конечно работает. Иван Кузьмич Кольцов всецело поддерживает начальника Камчатки, староверы ему чуть ли не в рот смотрят, а они здесь сила.

Алексей Андреевич опять взял пятый камешек, подержал его немного и аккуратно положил его к четырем другим.

— Мокий Флегонтович не сегодня-завтра найдет золото в районе Магадана. Оно там есть. Так говорят аборигены, пришедшие к нам оттуда. Сюда пришли чукчи с берегов пролива, они принесли вести, что вы нашли его на Аляске и рассказали о порядках заведенных вами. Поэтому все понимают цену всего, что здесь делается и зачем, и понимают, что никакой дикой золотодобычи не будет, — господин инженер накрыл ладонью свою карту и подвел итог своего объяснения.

— Господин Кольцов говорит, что здесь вами будет построен чуть ли не земной рай и не будет никаких податей и притеснений, Флегонт Мокиевич его слова не опровергает и Ивану Кузьмичу все верят.

Ничего плохого в утечке информации о золоте Аляски на мой взгляд не было, а несколько возникших у меня вопросов надо будет обсудить с Иваном Кузьмичем, Матвеем и Флегонтом Мокиевичем.

— У меня остался один небольшой вопрос — как обстоят дела с путиной?

— Флегонт Мокиевич когда собирал народ, сказал нечего с ума сходить и добывать больше необходимого, а потом кучу всего выбрасывать. Заготовили самое необходимое, собакам в основном. А если у кому-то из работавших на стройке зимой будет нехватка продуктов, то начальник Чукотки обещал помочь из своих запасов. У нас всего сейчас на два года вперед и из Охотска еще ждем, — такой ответ я посчитал исчерпывающим.

— Хорошо, Алексей Андреевич. Жду вашего рассказа о строительстве.

Господин инженер переходу нашего разговора в практическую плоскость был явно рад и начал мне объяснять ход строительства трассы.

— До Староострожного более-менее приличная дорога фактически была. Довести её до ума труда особого не составило. Сейчас это шоссе шириной пять метров с твердым дорожным покрытием. Я знаю о работах бельгийца Эдуарда де Смедта и нашу дорожную смесь тоже называю асфальтом, — Федор в Англии успешно занимался тем, что скоро назовут промышленным шпионажем. И о работах бельгийца он узнал еще до того, как это стало достоянием гласности.

— Целиком и полностью с вами согласен, Алексей Андреевич, неважно что выступает в роли смолы: битумы, природный асфальт или продукты вулканических извержений как у вас. Суть одна и таже, — согласился я со своим тезкой, господином инженером. Он довольно улыбнулся и продолжил.

— До Ключей это была хорошо нахоженная тропа, а до Верхнекамчатска местами даже и наезженная. По крайней мере зимой это был приличный зимник, а в сухую погоду летом по ней иногда можно было проехать и на телеге. Так что особых усилия для превращения её в постоянно проезжую не потребовалось, с этим управились быстро и даже начали заливать её смолой и укладывать асфальт. От Петропавловска до Верхнекамчатска это больше трех сотен верст по дороге и около ста пятидесяти по прямой.

Господин инженер показывал мне всё это на карте, хотя в этом необходимости не было. Но похоже привычка вторая натура.

— Так что задача уложить асфальт до Ключей и будет у нас отличное шоссе. Разместим каждые двадцать верст почтовые станции, наладим производство снегоуборочных машин и можно будет и зимой и летом с ветерком на птице-тройке летать под звон бубенцов и колокольчика, — пассаж про птицу-тройку был столь неожиданным, что я даже не сразу понял о чем говорить господин инженер.

После небольшого перерыва с чаепитием Алексей Андреевич Соловьев продолжил свой доклад.

— В Ключах единственное место, где можно построить нормальную переправу через реку Камчатка. Напротив на её левом берегу небольшие Харчинские горы, а справа и слева от них сплошные болота. Они начинаются еще от речки Козыревка и тянутся чуть ли не сотню верст по всему левому берегу, — когда я был в Ключах я и сам обратил внимание на эту засаду, но решил, что эту проблему должен решать не я, а специалисты и в первую очередь господин инженер Соловьев.

— Я полагаю, Алексей Андреевич, что эту проблему вы в ближайшее время решите, — гносподин инженер судя по всему другого ответа от меня не ожидал и кивнул, соглашаясь.

— Временное отсутствие мостов не катастрофично, ваша светлость. Зимой мы быстро будем прокладывать переправу по льду, а после ледохода организовывать паромные переправы. Но многие реки Камчатки подпитываются теплыми вулканическими ключами и никогда не замерзают. Если в этих местах будут постоянные поселения, то это облегчит создание постоянных переправ. Это одна сторона медали, — выражение про стороны медали я пока здесь еще ни от кого не слышал, а вот сам бывало так говорил не раз. И мой тезка уже видимо услышал его. Я невольно улыбнулся и он замолчал и удивленно посмотрел на меня.

— Алексей Андреевич, вы продолжайте, я вас очень внимательно слушаю, — пришлось мне немного простимулировать господина инженера.

— Зимой здесь единственный вид транспорта — собачьи упряжки. И главной проблемой есть и будут снежные заносы на дорогах. Флегонт Мокиевич планирует уже этой зимой попробовать снегоуборочные машины господина Поповича, но для того чтобы эффективно и быстро расчищать дорогу надо поставить для начала каждые двадцать верст почтовые станции.

Вся техническая документация на машины Сидора Пантелеевича уже давно была на Камчатке. Мало того Николай привез сюда и трех пулковских мужиков, работающих с нашим изобретателем и согласившихся поехать в такую даль помочь и они уже без раскачки приступили к работе.

— Тут с вами я целиком и полностью согласен. По хорошему даже чаще надо ставить. Давайте вы мне про строительство дороги расскажите, а потом мы к этой теме вернемся, — я вопросительно посмотрел на своего собеседника.

Он немного придвинул ко мне карту и показал на пунктирную линию идущую от Ключей на север.

— Реально дорога от Ключей на север есть, даже две. Но это исключительно зимники, а летом это в лучшем случае неплохо хоженные тропы. Одна идет по известному нам маршруту через Срединный хребет. Другая уходит дальше на северо-восток и когда Срединный хребет становится очень низким и переходит в небольшой кряж, поворачивает к правому берегу Камчатки. Оба они в конечном итоге выходят к Пусторецку, — этот рассказ тоже сопровождался подробным показом маршрута на карте и никаких вопросов у меня не возникло.

Я хорошо понимал, что главное отличие двух маршрутов — огромные массы снега, делающие первый из них непроходимым практически до весны.

— И какой вы считаете предпочтительнее? — мне показалось, что господин инженер склоняется ко второму. Но я оказался не прав.

— Оба, ваша светлость. Нужны оба маршрута если мы желаем иметь устойчивую сухопутную транспортную связь севера и юга Качатки. И мало того, необходима еще и дорога по западному берегу.

— Ну это мне кажется уже фантастика, — я от изумления не нашел никаких других слов.

— Не скажите, ваша светлость, отнюдь не фантастика. Наша задача какая? — Алексей Андреевич сделал паузу, вопросительно посмотрел на меня, а затем сам начал отвечать на свой вопрос.

— Мы же не собираемся за пару лет построить здесь Аппиеву дорогу. Мы делать все будем постепенно, использую существующие тропы и местами дороги, проложенные здесь аборигенами. Их уже расчистили, местами расширили и улучшили. В итоге мы уже имеем до Ключей вполне проезжую дорогу круглый год, а до реки Пенжина вполне приличный зимник по второму маршруту, если конечно успеем поставить почтовые станции. Конечно любой европеец будет долго смеяться над тем, что мы это называем дороги, но здесь это дороги.

— А как вы этот себе практически представляете? — со дня на день может прийти зима и наспех поставленные станции могут оказаться ловушкой. Человеческие жертвы не нужны мне нигде.

— В наш лагерь на Пенжине всего уже завезли в достатке. Я завтра утром предполагаю туда выехать. Надеюсь добраться до обильных снегопадов. Флегонт Мокиевич будет потихоньку двигаться вперед почтовые станции, а мы по возможности идти навстречу. Но нашей главной задачей считаю подготовку к броску будущей весной через Пенжину. Через год мы должны быть в Магадане, — планы на мой взгляд были нереальные, но после успехов этого года наверное возможно всё.

Алексей Андреевич похоже почувствовал мои сомнения и продолжил.

— До Магадана надо проложить трассу протяженностью верст восемьсот пятьдесят — девятьсот. До Гижигинска есть хорошо нахоженная тропа, которая как и до Верхнекамчатска местами даже и наезженная, а это немного поболее трехсот верст. Это та часть тракта которая использовалась больше всего, когда еще существовал Анадырский острог, а сейчас по ней часто ходят чукчи и обитатели сел, оставшихся после него. Мы эти триста верст я думаю быстро пройдем. Идти там во многих местах придется по болотистой местности, но на мой взгляд это лучше чем через горы.