Олигарх 5

Глава 9

Перед самым отходом на Аляску мы обсудили тему ограничения добычи китов и прочих богатств океана в наших водах.

То, что это надо делать было уже видно невооруженным глазом. Европейцы и американцы уже почти полностью истребили этих морских и океанских исполинов в Атлантике и взялись за Тихий океан.

Жалоб от аборигенов Дальнего Востока и Америки у наших властей было уже воз и маленькая тележка. Промысел китов сейчас столь доходный, что от них берется только ус и жир, а туши выбрасываются. Хотя например китобои-баски одними из первых отправившееся на промысел к берегам Северной Америки везли оттуда в первую очередь бочки с соленым китовьим мясом. Но за последние лет триста европейцы отвыкли от него.

С одной туши американцы получают от пяти до двадцати тысяч долларов. Наша компания за убитого кита платила местным жителя не больше 30-ти рублей, но сама за китовый ус выручала до тысячи, а стоимость всей продукции от одного кита доходила до 20-ти тысяч рублей.

Те же американцы один фунт китового уса оценивали в четыре доллара, а средний выход китового уса составлял полторы тысячи фунтов и пятьдесят бочек жира. Всего за кита добытого в наших водах можно было выручить от восьми тысяч долларов.

Реально наверное это минимум, так как средний выход жира-ворвани с гренландского кита составлял пятьдесят баррелей. А один баррель это сто шестьдесят килограмм.

Выброшенные туши разлагались в прибрежных водах и на берегах морей, распространяя невыносимый трупный запах и превращаясь в горы костей, устрашающие людей.

Китобои вырубали лес, топили жир на берегу, наносили вред пушному промыслу, грабили и разоряли местное население, особенно аборигенов, вывозили строевой лес и пушнину.

Русские представители и местные конечно протестовали, но в ответ получали лишь насмешки или угрозы.

Что было естественно и закономерно, сил чтобы это пресечь не было никаких. Китобои по одиночке не ходили, их всегда было намного больше и они были отлично вооружены.

Флегнонт Мокиевич предложил выдавать разрешения на добычу китов и прочего морского зверя в наших водах. Разрешение получать в Петропавловске и естественно платно. Китобоев обязать перерабатывать всю тушу и в строго отведенных местах.

И естественно ограничить масштабы добычи европейцев и американцев, особенно в Беринговом море и Охотском, а в Чукотском вообще запретить. Там разрешать добычу только аборигенам. То же самое касалось и добычу пушного зверя в наших пределах.

В течении двух-трех лет такой режим будет рекомендательным, а потом резко закрутить гайки и нарушителей просто топить.

Когда Начальник Камчатки закончил, несколько минут стояло гробовое молчание. Все немного ошарашенно осмысливали услышанное.

Первым молчание нарушил Николай.

— На мой взгляд это не реально. Получится сотрясение воздуха и больше ничего.

— Не скажи, главное начать, — не согласился я с мнением шурина. —. Начинайте, Флегонт Мокиевич. Я постараюсь побыстрее увеличит наш военный флот. Но в любом случае вопиющие случаи надо пресекать уже сейчас. И за два-три года построить несколько консервных заводов для переработки китового мяса. А я начну безотлагательно продвигать эту новинку в России и за пределами, некоторые рецепты консервов вполне съедобные. Думаю пойдет хорошо, вон японцам только дай.

В Южно-Курильске уже начали потихоньку осваивать производство консервов из китового мяса и первые небольшие партии были предложены японцам, которые вскорости попросили еще. Японцы, корейцы и всякие аборигены конечно не пример. Да и столько их сейчас их по сравнению с Европой.

— Так то с голодухи, — усмехнулся крестный.

— Позвольте, Сергей Федорович, и с вами не согласиться. Японцы традиционно едят много китового мяса. Не спорю, европейцам, а к ним я причисляю и русский народ, сейчас китовина это бяка. Но еще лет двести назад она в Европе была очень популярной, — господин Бальзаминов подобрал мне замечательную подборку литературы по этому вопросу и я стал почти знатоком, прочитав всё за время последнего плавания. — Баски когда-то были первыми китобоями, а главный промысел шел в Бискайском заливе. В 16-ом веке китобойные экспедиции французских басков обнаружили богатые китовые угодья в Лабрадоре и Ньюфаундленде. Изначально баски возвращались не с китовым жиром, а с китовым мясом в рассоле.

Это я прочитал в материалах Михаила Дмитриевича, а потом в моей памяти как-то само собой всплыло, то что я когда-то или читал или слышал где-то краем уха в прошлой жизни.

— А голодуха, это про Китай. Они не только китовое мясо едят, но и всяких кузнечиков и летучих мышей. А у нас есть еще один потребитель, кому только дай — наши собаки, — внес я последние уточнения по теме потребления мяса китов.

Анализируя свои неожиданные озарения, я пришел к выводу, что мой мозг научился из подвалов моей памяти извлекать в нужный момент ту информацию которая в неё попала чисто случайно или как бы мимолетом.

Например, что-то где-то когда-то читал или слышал от кого-то, в новостях, по радио и прочее. Во время рейсов у меня в кабине всегда фоном работало радио и очень часто это были не музыкальные программы. А там о чем только не болтали. Вот это всё и всплывало в моей памяти, практически на первому требованию.

— В Атлантике перепромысел, в смысле побили почти всех китов уже, а без воровани и того же китового уса Европа и Америка сейчас никуда. Поэтому вопрос времени когда в наших водах каждый сезон будут сотни китобойных судов. И мы должны к этому готовиться и не допустить повторения у нас истории атлантических китов и морской коровы Стеллера.

На этот раз переход на Аляску занял у нас сорок пять дней и лишь двадцать пятого ноября мы бросили якорь в Николаеве-на-Аляске. Прошлый рейс по сравнению с этим показался теперь туристическим круизом. Каждый день шторм и встречный ветер. Притом такой, что иногда за сутки не удавалось пройти даже и пятидесяти миль, а на пятые сутки пришлось искать пятый угол в океане, хорошо, что он нашелся в виде Командорских островов.

Когда мы достигли наконец-то Аляски морской царь разбушевался так, что крестный решил обойти остров Кадьяк справа, а не идти по проливу слева от него.

Я собирался провести какое-то время на Аляске, но все мои планы рухнули в один момент. Накануне в Николаев пришел «Херсонес» и мастеровые как угорелые летали вокруг него, лихорадочно готовя пароход к новому походу.

Мне сразу же вручили объемистый пакет с многостраничным подробным отчетом господина Тимофеева.

Известия о его миссии Ивана Тимофеевича были просто ошеломляющие.

На подходе к Калифорнии пароход попал в шторм и сломал одну из матч. Повреждения корабля были незначительные, корабелы румянцевской верфи за двое суток отремонтировали «Херсонес» и провели техосмотр перед дальнейшим походом, но было одно огромное но.

При падении сломанной мачты пострадал всего один человек и им был Иван Васильевич!

Судовой лекарь диагностировал у него переломы как минимум четырех ребер и вынес категорический вердикт: продолжение морского путешествия для господина Тимофеева вещь совершенно невозможная.

Несмотря на своё состояние Иван Васильевич призвал к себе Петра и Анри на совет, что делать?

Совещались они недолго и решили, что поставленную мною задачу надлежит выполнять. Ивана Васильевича было решено оставить в Калифорнии, а миссию должен будет возглавить Петр.

В общих чертах он знал, что к чему, Ивану Васильевичу оставалось только посвятить его в некоторые подробности и заставить выучить текст моей секретной инструкции. В том что Петр справится сомнений не было, а для сопровождения было решено взять лучшую полусотню казаков-пластунов и перешедшего к нам мексиканца.

Когда я узнал его имя-фамилию, то в буквальном смысле потерял дар речи. Мексиканца звали Хоакин Мурьета.

Мурьета был уроженцем штата Сонора, его семья уже несколько поколений занималась добычей серебра и даже преупела в этом деле.

Несколько лет назад они нашли новую и достаточно богатую серебряную жилу и решили начать её интенсивную разработку. Но на своё несчастье семья Мурьеты решила в качестве компаньона привлечь появившегося в их краях американца, который искал куда вложить свои деньги.

За два года была налажена разработка новой серебряной жилы и она уже начала приносить неплохой доход. А потом наемные убийцы, нанятые американцем расправились с семьей Мурьеты.

Хоакину с молодой женой, младшими братом и сестрой удалось бежать, но бандиты настигли их и схватили.

Его жена, а особенно младшая сестра были потрясающе красивыми особами, бандиты, их осталось после схватки всего трое, решили сначала с ними позабавится на глазах у Хоакина и его брата и лишь затем убить их.

Каким-то чудом Хоакин сумел освободиться от связывающих его веревок и неожиданно для бандитов продолжил схватку.

Жена и сестра оказались дамами не робкими и с их помощью Хоакин расправился со своими врагами.

На этом их злоключения не кончились. От бандитов Хоакин решил скрыться в Верхней Калифорнии, но его бывший компаньон сумел настичь беглецов уже в долине Сан-Хоакин.

Силы были совершенно не равны, десяток всадников прижали Мурьет к какому-то ручью, его глубина и сильное стремительное течение не давали ни малейших надежд на спасение.

Но неожиданно в начавшийся последний отчаянный бой вмешались какие-то незнакомые бородатые люди европейского вида.

Незнакомцев оказалось около десяти. Внезапно из высокой травы на берегу ручья полетели ножи и тут же раздались выстрелы.

Отправленные в разведку казаки-пластуны, оказались невольными зрителями бандитского беспредела. Урядник достаточно прилично понимал испанский и сумел понять кто есть кто и на чьей стороне правда.

В этой последней схватке жена Хоакина тяжелое ранение и наверняка умерла бы. Но с казаками был один из наших лекарей и он сумел вылечить жену Хоакина, который после этого поклялся до конца дней верно служить русским и попросил принять его в наше казачество.

Ранение прекрасной мексиканки кстати оказалось приговором для бандитов. Трое из них, в том числе и бывший компаньон были схвачены ранеными, но разъярённый урядник допросил их и приказал расстрелять.

Иван Васильевич много раз с ним беседовал и решил, что это очень ценный для нас кадр, имеющий большие и серьёзные связи в Мексике и настоял, чтобы Петр взял с собой Мурьету.

В том, что один из моих ближайших сотрудников остался в Калифорнии ничего плохого не было.

После моего последнего отъезда сначала ничего не предвещало бурю. Несколько раз союзные индейцы обращались за помощью от мелких притеснений мексиканцев, но те быстро поняли ситуацию и в наших новых границах прекратили нарываться на грубости.

Вождь Хуан попросил помощи в формировании и обучении двух сотен воинов. Одним из сотников стал наш казак индеец Тимофей, а на другую сотню общим решением вождей назначили одного их индейцев. Его звали на европейский манер — Пабло.

Он был беглым с одной из католических миссий, был грамотным и считал себя христианином.

Но примерно через месяц начался сезон индейских делегаций.

Практически со всей Верхней Калифорнии стали приходить делегации индейцев. Все они изъявляли желание перейти под нашу руку на тех же условиях как первые прибрежные племена.

Посовещавшись, наши губернаторы Костромитинов и Воронин, решили принимать всех желающих в наше так сказать, подданство. Окончательное устройство вся и всего они решили отложить до следующего моего появления и прямо говорили об этом всем приходящим делегациям.

А пока губернаторы решили везде устанавливать свою власть.

Воронин одной из своих сотен поручил установить военный контроль над новыми территориями — долинами Калифорнии.

Желающих вступить в казаки среди индейцев и мексиканцев было море. Почти все иностранцы, ошивающиеся в Калифорнии, при появлении казаков собирали шмотки и быстренько уходили, те же американцы напрмер ушли абсолютно все. А вот большая часть мексиканцев оставалась и многие из них просили принять их в казаки, так же как и индейцы долин.

Людей у Воронина катастрофически не хватало и он принял мудрейшее решение.

Все население Калифорнии он разбил на четыре части. Первая, самая важная часть — старое, до нашего появления, население колонии и переселенцы, русские и ирландцы. Желающих из этой публики он с обязательного согласия Костромитинова, практически сразу же брал под своё крыло практически без статуса кандидата.

Вторая категория — это индейцы племен вождя Хуан и мексиканцы с этих территорий. Третья категория индейцы массово бегущие к нам с бывших католических миссий и мексиканцы новых территорий, оставшиеся после нашего появления. И четвертая самая многочисленная категория — все прочие индейцы.

Желающих из этих категорий атаман зачислил в кандидаты и из них начал формировать кандидатские сотни. Две кандидатских сотни возглавлял десяток казаков.

Все территории, желающие уйти под нашу руку, Воронин разделил на десять округов. Каждый округ был поручен казачьему десятку, который опирался на две кандитатские сотни.

Урядникам, командирам десятков, была предоставлена высшая власть в округе. Но они можно сказать царствовали, а не правили. Для этих целей Воронин создал советы округов, куда местные выбрали самых уважаемых по их мнению людей и вот они-то и занимались всей текучкой.

А уряднику принадлежала военная, полицейская и можно сказать судебная власть. Ношение оружия, любого, огнестрельного, холодного, луков и прочего было запрещено. Если надо, то под контролем выборных, выдавались луки для охоты. Кандидатские патрули следили за порядком и несли службу на тропах ведущих в Калифорнию, свободное движение по которым было прекращено.

Во внутреннюю жизнь индейских племен и немногочисленных поселений мексиканцев в долинах Калифорнии пока казаки не вмешиваются, да и поводов еще не было.

Казаки вооружены винтовками винтовками Холла образца 1819-го года, а кандидаты во время несения службы английскими мушкетами «Браун Бесс».

К моменту прихода «Херсонеса» казаки полностью контролировали тропы ведущие в Калифорнию через горы Сьерра-Невада в долину Сакраменто, частично через горы Кламат из Орегона.

С тропами ведущими в долину Сан-Хоакин было немного посложнее, а на юге казаки неуклонно продвигались к границам пустыни Мохаве. Уже были контакты с немногочисленными, но достаточно воинственными племенами индейцев, фактически контролирующими огромный район Юга Верхней Калифорнии.

Лет пятьдесят назад здесь был сухопутный маршрут в Верхнюю Калифорнию, он конечно был не подарок, но был частью сухопутной дороги из Мехико в Сан-Франциско.

Восстание индейцев на сорок лет закрыло его на участке от реки Колорадо до Сан-Диего и только последние лет семь отдельные достаточно крупные отряды стали иногда ходить по нему.

Похоже, что атаман Воронин оказался талантливым дипломатом и миссионером с большой буквы. Но факт был налицо, индейцы долин охотно шли на контакт с его казаками и признавали нашу власть, а с индейцами пустынь каким-то естественным образом установились мирные отношения.

Приморский район от Сан-Франциско до Сан-Диего Воронин решил пока не трогать, но приказал сотнику Пабло взять под свой контроль западные склоны Береговых хребтов южнее залива Сан-Франциско.

Разобравшись в ситуации, Иван Васильевич просто развел руками, то что мы с ним обсуждали как желаемое будущее Калифорнии, оказалось уже реальностью.

Атамана Воронина в колонии Росс не было, за десять дней до прихода «Херсонеса» он с двумя сотнями ушел далеко на север. Индейцы стали жаловаться на притеснения, которые стали чинить люди пришедшие на реку Кламат с востока по Орегонской тропе и он решил в ситуации разобраться сам и заодно познакомится с теми местами.

Одной из сотен, ушедшей на север, была сотня индейца Тимофея.

Чем кончился этот атаманский поход уже было известно.

Атаман с полусотней шел немного впереди и настроен был решить вопрос по-хорошему, без стрельбы и мордобоя.

Но по-хорошему разобраться не получилось. Янки оказались глупыми, заносчивыми и задиристыми. Русских казаков они по-видимому приняли за разновидность индейцев, которых они, пользуясь превосходством в вооружении и организации, уже привыкли гонять дурно пахнущими тряпками.

По своей дурной привычке они почти сразу начали стрелять. Один казак был убит наповал, а трое получили ранения. Одним из них оказался сам атаман, ранение было по его мнению плевое — пуля прошла рикошетом, ободрав левую щеку.

Начавшийся бой был коротким и кровавым. Десяток наглецов был убит, причем половину из них казаки зарубили. Несколько человек были взяты в плен, которых разъяренный атаман отпустил, на пальцах объяснив, что будет теперь с любым, кто сунется в Калифорнию с севера из Орегона.

Подошедшие индейцы сотника Тимофея, усиленные полусотней наших казаков, тут же перекрыли абсолютно все пути — дороги из Орегона. Два раза, сунувшихся непрошенных гостей, отогнали густым ружейным огнем, открыв его оба раза без каких-либо сомнений.

В колонию Росс сразу же был послан гонец с сообщением о случившемся и оставшийся за атамана сотник Григорий Марков чуть ли не в пляс пустился когда узнал, что Иван Васильевич остается в Калифорнии, а Костромитинов бегом побежал ставить свечи за здоровье раба Божьего Иоанна и заказал благодарственный молебен.

Они как вводу глядели. Семнадцатого сентября Петр с компанией отправились дальше, а восемнадцатого случилось то, что я назвал «Сан-Франциским» инцидентом.

Название Сан-Франциско появилось с моей подачи, официально это мексиканское поселение или город Йерба-Буэна.