Он не любит меня

РУБИ

В понедельник в школе я закрываю шкафчик и поворачиваю замок с разочарованным вздохом. Это второй раз подряд, когда я нахожу кусок сыра, который пахнет так, будто кого-то вырвало в моем шкафчике. Он заставляет пахнуть все мои школьные принадлежности, и тот, кто это сделал, прикрепил к нему картинку уличной крысы. Они также решили украсить мой шкафчик словом УРОДКА.

Ублюдки. Я ненавижу этих людей.

Хлопки шкафчиков слышны вокруг меня, когда звонок предупреждает, что ученики должны припарковать свои задницы внутри класса. Я иду на урок алгебры, боясь увидеть Кая и его группу шлюх и то, как они бросают на него понимающие взгляды.

Я иду по проходу и застываю, когда девушка из танцевальной группы хихикает с девушкой, сидящей перед ней.

— Ты слышала на прошлой неделе на вечеринке Коннера, Кай трахал Рокси, и она жаловалась, что его член такой большой, что он едва влезает. Я слышу это не в первый раз.

— Я знаю. Я все время слышу, что у его прекрасной задницы такой огромный член. Интересно, какой он на самом деле большой?

Я закатываю глаза, потому что, конечно, их волнует только это. Это и то, насколько он популярен, и сколько у него денег.

— В эти выходные у Зейна будет вечеринка. Там будут все, включая Кая. — Говорит девушка справа от нее.

Я не слышала об этом, но, с другой стороны, я никто для этих людей. Просто нежелательный вредитель, от которого они хотят избавиться. Запах моего шкафчика может подтвердить, что они все обо мне думают.

Я прохожу мимо них, и тут другая девушка справа добавляет:

— Я только что видела, как он вошел в пустой лабораторный класс с Джен. Думаю, она ему нравится, потому что они всегда где-то кончают друг на друга. Я слышала, что он может сделать их официальными.

Другая девушка фыркает.

— Сомневаюсь. Все знают, что Кай не заводит серьезных отношений. Он просто любит тусоваться.

Значит, они дружат уже давно. Вероятно, вскоре после того, как меня забрали социальные службы. Безумие знать, что теперь он лучший друг моего сводного брата, даже если я не считаю его своей семьей. Я бы не знала, так как Тайлер не разговаривает много по дороге в школу, за исключением того, что сегодня утром он спросил, хочу ли я завтрак. Конечно, я отказалась.

Я сажусь в углу, как в первый день, и дверь класса открывается. Входит Кай с Джен на буксире, и очевидно, что они трахались в лаборатории. У меня сжимается живот, потому что она самая подлая из всех девушек, которые здесь ходят, и я все еще не могу поверить, что он хочет такую девушку. Николь поднимает глаза, и ее рот хмурится.

— Извини, я чуть не опоздала. Ты же знаешь, какой Кай. — говорит Джен, задыхаясь, поправляя юбку и делая очевидным то, что они делали. Николь дарит ей улыбку, которая не касается ее глаз, и очевидно, что Джен не знает, что Кай трахал и Николь тоже. Интересно.

Кай садится на свое обычное место и приподнимает бровь, когда видит, как Джен и Николь разговаривают. Вероятно, смеется над этим про себя. Типичный игрок. Джен смотрит на него и облизывает губы, и я клянусь, что меня сейчас вырвет. Это не должно меня волновать. Мне должно быть все равно, но Кай был для меня всем так долго, и это больно.

Я беру свою книгу, которая пахнет рвотой, и открываю ее. Если я распылю что-нибудь на учебник, чтобы уменьшить запах, я его испорчу, поэтому мне приходится проявлять креативность, чтобы вывести запах.

— О Боже, что это за запах? — Говорит Джен, корча рожу и морща нос, глядя на меня, закрывая лицо рукой.

Думаю, я знаю, кто стоит за сыром и фотками крысы. Сучка.

— Это от той уличной крысы. — Она смотрит на Тайлера. — Ты хоть дашь ей совет по гигиене? — Ее глаза находят мои, и Кай ухмыляется.

Он думает, что это смешно. Что случилось с чувствительным Каем, который защищал моего кота? Судя по выражению его лица, этого Кай не существует. Это настоящий Кай.

— Оставь ее в покое, Джен. — Говорит ей Тайлер.

— Я просто указываю на это. Ты должен объяснить ей. Я имею в виду, что ее пизда воняет.

— Я думаю, тебе стоит беспокоиться о том, где был член, на котором ты только что ездила, прежде чем говорить о чьей-то еще дырке. Перестань быть неуверенной в себе, высокомерной шлюхой. Это приводит только к отчаянию, но такие шлюхи, как ты, не могут справиться с вещами, которые ты не можешь контролировать. Вот почему ты позволяешь парням обращаться с тобой как с дерьмом, — огрызаюсь я.

— Что ты мне сказала? — Рычит она.

Я встаю со стула и сую ей в лицо книгу, которую она испортила.

— Ты слышала, что я сказала. — Говорю я сквозь зубы, поднося книгу к ее лицу, ее глаза расширяются. Она никогда не думала, что у меня есть характер. Я следила за собой, но я не могу выдержать слишком много. — Продолжай класть сыр и дерьмо в мой шкафчик и посмотри, что я сделаю дальше, тупая пизда. Мне надоели твои детские игры.

— Сядь, Рубиана.

Я резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Кая, сидящего позади нее и защищающего ее. Ярость течет по моим венам, как яд. Его лицо жесткое, а его черные глаза непроницаемы. Я наклоняюсь к нему, капюшон моей толстовки соскальзывает.

— Или что? — Угрожаю я тихим голосом. — Что ты собираешься сделать, а? Пнуть меня под зад? Сказать, чтобы я не трахала твою маленькую задницу?

— Не угрожай мне. Это не пойдет тебе на пользу.

Ох, же ублюдок. Я саркастически смеюсь в голос.

— Давай. Я тебя не боюсь. — Я поворачиваю голову к Джен. — Никого из вас.

— Тронешь меня, и я арестую тебя, как малолетнюю преступницу, которой ты и являешься, — предупреждает Джен.

Я наклоняю голову.

— Сучка, ты даже не сможешь набрать 911, когда я закончу с тобой. Но давай не будем забегать вперед. — Я понижаю голос до шепота. — Сейчас люди смотрят на нас. Но когда их нет, начинается настоящее веселье.

— Иди на хуй. Вот почему ты здесь никому не нужна. Ты ничто, вот почему твои родители даже не хотели тебя. Ты просто пустышка.

— По крайней мере, я не из тех, кто легко трахается с кем попало.

Она смеется.

— Ты просто завидуешь, что один из самых горячих парней в этой школе хочет меня все время.

В классе тишина, и я нахожу взглядом Кая, когда он сгорбился на своем стуле с самодовольной улыбкой на лице.

— Как ни странно, меня не интересует обманщик, лжец, наносящий удары в спину.

Он напрягается, и его ноздри раздуваются.

— Сядь, пока я не выставил тебя из класса.

— Не беспокойся. Я как раз собиралась уходить.

Я подхожу к своей парте, и Тайлер встает.

— Рубиана, оставайся в классе. Не слушай их, — умоляет он.

Я хватаю свои вещи.

— Со мной все хорошо.

— Почему ты уходишь? Ты не можешь пропустить занятие… ты же знаешь.

— Не волнуйся. Можешь сказать отцу, что я облажалась, как обычно. — Я поворачиваюсь и иду по проходу.

— Отпусти ее, Тайлер. Она хороша в этом. Как сказала Джен, она здесь никому не нужна. Она все равно воняет, чувак, — саркастически говорит Кай.

Все смеются, и моя грудь сжимается. Я нахожу взглядом Кая, и мои ноздри раздуваются.

Он делает движение пальцами, отгоняя меня.

— Беги, уродка.

Слово «уродка» говорит мне, что он также стоял за словом, написанным на моем шкафчике. Он знал о сыре и маленьких проделках Джен. Это нормально, и я в игре…

Он хочет битвы. Я принесу ему войну.

Я сижу в кафетерии одна. Я уверена, что слухи о моей угрозе Джен и Каю разойдутся, но мне все равно. Странно, что Тайлер пытался защитить меня, а не смеялся вместе со своими друзьями. Вероятно, он просто боялся ввязаться в спор с отцом о том, как он позволяет своим друзьям обращаться со мной. Так что он тоже может идти к черту.

Я вышла из класса, потому что не доверяла себе рядом с Джен и остальными. Я бы ударила ее прямо в лицо. Я не могу понять, почему Кай обращается со мной как с дерьмом. Я оставила ему письмо. Я попрощалась с ним. Большое дело.

У меня больше нет с ним занятий, но в следующий раз, когда я его увижу, я собираюсь столкнуться с Каем, потому что хочу знать, почему.

— П-привет, — приветствует меня Патрик, прежде чем сесть передо мной, как он делает каждый день за обедом.

— Привет, — говорю я, откусывая твёрдое шоколадное печенье, которое всем давали за обедом. На вкус как картон, но я ела и похуже.

Он смотрит на печенье, которое я держу, и глотает, сделав глоток из термоса.

— Оно на вкус от-отвратительное. Как ты можешь его есть?

Я смотрю на печенье, прежде чем повернуть его в руке, а затем снова смотрю на него.

— Это лучше, чем ничего… и я ела много такого в своей жизни.

Он указывает.

— Все что угодно будет лучше этого печенья.

Я потираю губы, откусив ещё один кусочек.

— Там, откуда я родом, тебе повезет, что ты вообще хоть что-то сможешь попробовать. Поверь мне, это не так уж и плохо.

Его взгляд смягчается.

— Пп-прости.

Я наклоняю голову.

— За что ты извиняешься? Ты ничего не сделал.

С чего бы ему извиняться? Интересно, почему у такого привлекательного парня, как Патрик, нет постоянной девушки или почему он не сидит за одним из популярных столиков. Может, у него даже должен быть свой столик с друзьями, с которыми у него есть что-то общее.

— Я раскритиковал твой выбор еды. Я не знаю специфики того, где ты жила раньше, или твоей ситуации.

Я направляю на него свою ложку-вилку, прежде чем вгрызаться в безвкусное картофельное пюре в кафетерии. На самом деле я очень голодная, но я держу это при себе.

— Как ты мог не слышать обо мне? Обо мне ходит много слухов по коридорам и в классах.

Он качает головой.

— Я предпочитаю услышать это из твоих уст.

Я изогнула бровь.

— Моих уст?

Его лицо вспыхивает свекольным румянцем.

— Я-я не имел в виду…

— Почему ты заикаешься, когда нервничаешь? — Я перебиваю его.

Это не мое дело, но я должна была спросить. Это происходит только тогда, когда он нервничает, и не все время. Он выглядит смущенным, и мне хочется пнуть себя за любопытство. Он смотрит вниз на пластиковый стол, а затем его глаза находят мои.

— Я-это… — Он делает глубокий вдох и продолжает. — Это началось, когда мне исполнилось пятнадцать. Просто так получилось.

— О. — Я проглатываю пюре, не чувствуя его вкуса. — Почему ты сидишь один, а не с кем-то?

— Я сижу с тобой.

Он что, флиртует со мной? Я ухмыляюсь, и он впервые улыбается. Это мило. У него ровные зубы, а его волосы падают на левую бровь. Это не заставляет меня дрожать в животе, как это бывает с парнем, которого ты находишь горячим и хочешь привлечь его внимание, и ты наконец его получаешь. Это более дружелюбно, чем что-либо еще.

— Почему ты не занимаешься спортом? У тебя есть девушка? Тебе, должно быть, скучно.

— Я рисую.

— О. Может, ты как-нибудь покажешь мне.

Он улыбается.

— Конечно. Ты хочешь как-нибудь сходить куда-нибудь? — Спрашивает он. — Я-я знаю, что я не в твоем вкусе, но как д-друзья.

Он что, все же флиртует со мной? Я каждый день хожу в школу в толстовке с капюшоном. Я не пользуюсь косметикой, и надо мной постоянно издеваются. Он никак не мог найти меня привлекательной.

— Откуда ты знаешь каков мой тип? И какой мой тип?

Он нервно поднимает глаза, а затем его взгляд перемещается мимо меня. Я понятия не имею, на что или на кого он смотрит, но я не хочу оборачиваться.

Глаза Патрика снова останавливаются на моих.

— Я-я думал, что, может быть, кто-то вроде Кая больше тебе подходит, или, может быть, кто-то из футболистов.

Я фыркаю, качая головой.

— Абсолютно нет. Они думают, что я уродка, и смеются надо мной.

— Но ты никогда не говорила, что они уродливые или что они непривлекательные в ответ, — отвечает он.

— Мне не нужно делать им комплименты. Я все еще не смогла преодолеть их обаяние, чтобы хотя бы хорошенько рассмотреть.

Патрик начинает смеяться, как будто хохоча во весь голос.

Я бы никогда не призналась, что нахожу Кая хоть сколько-нибудь привлекательным. Воспоминание о нем и о том, как близко он был к моей коже в ту ночь на вечеринке, запечатлелось в моей памяти, но затем его слова, сказанные мне ранее на занятии, говорят мне, что он не тот, кем я его считала. Тот факт, что он спал с Рокси, а затем с Джен, запятнал мои чувства к нему.

— Ты посмотри на это? У Пэтти на лице улыбка. — Голос Кая заставляет меня поднять глаза.

— Отвали, Кай.

Он усмехается.

— Пока он не скажет мне, почему он смеется как идиот. Он смотрит на меня через кафетерий, а потом смеется, потерявшись в разговоре с такой, как ты. Так что мне любопытно, что эта маленькая сучка говорит обо мне.

— Я сказала, отвали, Кай. Оставь его в покое. — Он наклоняется к моему уху, и я вижу, как Патрик бросает на него сердитый взгляд, но не двигается.

— Или что?

Повернув голову, я вижу, что губы Кая оказываются близко к моей щеке. Если я сдвинусь на один сантиметр, я смогу почувствовать, твердые ли его губы или мягкие. Теплые они или холодные. Напряжение между нами нарастает, как невидимая лента, растягиваясь и растягиваясь, пока вот-вот не лопнет. Его темные глаза следят за моими губами, и мое сердце колотится в ушах. Я слышу звон, когда все голоса затихают, и остаемся только мы. Почему? Почему он такой придурок?

— Почему ты не скажешь ему правду?

Мои глаза расширяются. Он не может иметь в виду наше прошлое.

— Какую правду?

— Правду о том, что ты хочешь меня. С тех пор, как ты впервые увидела меня, ты хотела меня. — Он слегка толкает голову. — Продолжай. Расскажи ему правду.

Он так уверен в себе. Прежде чем я признаюсь кому-либо, что нахожу его привлекательным или что он сводит меня с ума, я лучше съем кусок сыра, который они оставили в моем шкафчике.

Приняв решение, я смотрю на Патрика и отвечаю на его предыдущий вопрос, прежде чем нас так грубо прервали.

— Да, Патрик, я пойду с тобой.

Глаза Патрика расширяются, и он смотрит на Кая. Я чувствую, как Кай напрягся, но мне все равно. Патрик был единственным человеком, который был добр ко мне, помимо Эбби. Я покончила с Каем и его дерьмом.

Я встречаюсь взглядом с черными как смоль глазами Кая и замечаю, что его челюсть тверда. Он делает глубокий вдох, и я могу сказать, что согласие пойти с Патриком беспокоит его больше, чем он признает.

— Я думаю, тебе лучше вернуться за свой стол, твоя девушка ждет. Может, даже пойти на второй раунд в лаборатории. Это все, что она, кажется, помнит, когда дело касается тебя, я права?

— Для протокола, она не моя девушка, и с кем я трахаюсь в лаборатории или где-либо еще, это не твое дело. Будь осторожна, Рубиана. Похоже, ты слишком много времени тратишь на то, чтобы следить за тем, куда я вставляю свой член.

— Это довольно легко, когда каждая доступная девушка в школе рекламирует тебя. Так что иди на хуй, если думаешь, что я вообще за чем-то слежу в тебе.

Он встает и смотрит на меня сверху вниз, как будто я ничто, и чешет свою темную бровь.

— Походу я могу что-то подхватить или, что еще хуже, пахнуть тобой.

Я кусаю внутреннюю часть щеки, чувствуя вкус крови, чтобы моя нижняя губа не дрожала. Его слова режут меня, как нож. Но его слова производят желаемый эффект. Они разрывают меня изнутри, и мои следующие слова основаны исключительно на самосохранении.

— Боже мой, Кай. Похоже, ты слишком взволнован тем, как я пахну. Что подумают твои девчонки?

Он усмехается.

— Они знают, что я никогда не уделю тебе времени.

Я знаю, Кай. Ты ясно дал понять, что я ничего для тебя не значу. Хотела бы я только знать почему. Хотела бы я, чтобы это не было так больно. Но это так. Впервые я пожалела, что перепрыгнула через его забор. Тогда, возможно, мне никогда не пришлось бы ходить в толстовке с капюшоном, скрывающей шрамы моего прошлого.