Она была создана для меня

9

Кайл

Вайолет выглядит нервной, когда приходит в понедельник утром.

Я ее не виню. Все выходные я чувствовал себя паршиво после того, как мы расстались в пятницу. Я по-прежнему поддерживаю отказ от модернизации здания, но мне не нравится, что мы накричали друг на друга и что она выглядела такой расстроенной. Мне пришлось отвлечься на проект, чтобы не писать ей.

— Привет, — настороженно говорит она, закрывая входную дверь.

Я хмыкаю в ответ, изо всех сил стараясь казаться отстраненным. Как будто я не ждал этого момента сорок восемь часов. Но тут я все порчу: ее руки завалены книгами, и я инстинктивно делаю шаг вперед, чтобы схватить их.

У меня так плохо получается.

— О. — Ее брови удивленно взлетают вверх. — Спасибо.

Мы стоим в прихожей и неловко смотрим друг на друга. На ней джинсы-скинни, которые обтягивают каждый сантиметр ее пышных форм, свободная футболка Nirvana, завязанная на талии. Интересно, она вообще когда-нибудь слушала "Nirvana" или это просто одна из тех модных футболок, которые носят молодые люди, потому что они "винтажные"? Мне приходит в голову, что Курт Кобейн умер еще до ее рождения, и я чувствую себя древним.

— Итак… — Она перекладывает свой вес с одной ноги на другую. — Я должна перед тобой извиниться.

Чувство вины просачивается сквозь меня. Я вздыхаю. — Нет, не должна, Вайолет. Ты хочешь хорошо поработать над этим проектом, а твой отец…

— Нет, выслушай меня. Ты был прав.

Ладно, я не мог расслышать это правильно.

— Продолжишь?

Неохотная улыбка играет в уголках ее рта, но я вижу, что она пытается с ней бороться. — Ты был прав. Мы не можем модернизировать это место.

Мои брови сошлись на линии роста волос. — Ты серьезно?

Она кивает, указывая на книги в моих руках, и я опускаю взгляд. Восстановление дома в городе — эту я не читал. Но две другие — "Кирпичи и браунстоун" и "Старые бруклинские высоты" — мне хорошо знакомы.

Ух ты. Я не ожидал такого.

— Я немного почитала на выходных, и мне кажется, что история этих таунхаусов очень важна. Мы не можем лишать их этого.

Я смотрю на нее, и в груди разливается тепло. Она действительно обратила внимание на то, что я сказал. Ей не все равно. Она купила эти книги и потратила время на их чтение.

— А что насчет твоего отца?

— Ну… да.

Она зажала нижнюю губу между зубами, задумчиво покусывая ее. Боже, как мило, когда она так делает. Я возвращаю взгляд к книгам.

Через мгновение она говорит: — Для меня важно, чтобы он был доволен проектом.

— Да, для меня это тоже важно.

— Может быть, мы сможем найти какой-то компромисс? Например, разделим его на несколько квартир, но сохраним оригинальные черты.

Я перекладываю книги в другую руку, размышляя.

— Может быть. Но для этого нам придется потерять большую часть истории, потому что нам придется многое изменить, чтобы разместить кухню и ванную на каждом этаже.

Ее плечи опускаются. — Да, наверное, ты прав.

— Но… что, если мы сделаем две квартиры, каждая из которых будет разделена на несколько уровней? Тогда мы могли бы сохранить многие оригинальные черты, но при этом получить два отдельных места. — Я почесал свою неухоженную бороду, обдумывая, как это может сработать. — Подвал и первый этаж могут быть одной квартирой, и у них будет двор, а два верхних — другой.

Вайолет смотрит на меня, склонив голову на одну сторону в раздумье.

— Я могу на это посмотреть.

Ее глаза блестят, когда она перебирает в уме эту идею.

— Мы сохраним исторические особенности здания, например, оригинальные полы, гипсовую лепнину и камины, но при этом добавим неожиданные современные штрихи, например, смелую цветовую палитру, латунные светильники на кухне и в ванной.

Я киваю, в моей голове формируется образ. Я совершенно точно вижу, как это может сработать. Это похоже на то, что я делаю с домиками в штате Мэн — сохраняю историю, но при этом добавляю более современные элементы, например, большие окна. И, знаете, водопровод.

— Мне нравится, — говорю я. — И думаю, твоему отцу тоже. Он хочет, чтобы квартиры привлекали покупателей, а это гораздо вероятнее, если они будут уникальными. И это именно то, что мы создадим.

— Хорошо, — медленно произносит Вайолет, кивая. — Да, хорошо. Я тебе доверяю.

— Правда?

Я не должен тянуть за эту ниточку, но слово вылетает изо рта прежде, чем я успеваю подумать дважды.

Ее глаза слегка сужаются, когда она изучает мое лицо. Я не знаю, почему она мне доверяет. Я солгал ей о том, что произошло в день нашей встречи, и с тех пор вел себя с ней как мудак. Я ненавижу себя за это.

— Да, — наконец говорит она.

Мне так приятно наконец-то согласиться с проектом, что я не могу не ухмыльнуться. Она ухмыляется в ответ. Мы смотрим друг на друга еще мгновение, и свет в глазах Вайолет переходит от возбуждения к чему-то другому, более горячему. Тишина между нами становится тяжелой и напряженной, и Вайолет сглатывает, проводя языком по нижней губе, глядя на меня.

Я отвожу взгляд, расстроенный. Вот почему мне нужно держать ее на расстоянии, потому что как только мы с ней сблизимся, чувства между нами вернутся к тому, что было в день нашей встречи в "Джо". То чувство, когда мы общались, флиртовали и оба видели что-то большее.

То, чего у нас не может быть.

— Отлично, тогда мы согласны, — бормочу я, поворачиваясь, чтобы направиться обратно в гостиную.

Вайолет колеблется, затем следует за мной. Она замирает, когда ее взгляд падает на письменный стол в углу и раскладной стул, стоящий за ним.

О, черт. Я и забыл об этом.

— Это… для меня? — неуверенно спрашивает она.

— Да.

Я кладу ее книги сверху, любуясь отделкой. Ничего причудливого: старая дверь, которую я нашел в подвале и которая была слишком запущена, чтобы снова использовать ее в качестве двери, но когда я покрыл ее лаком и добавил ножки, получился отличный стол. Он достаточно большой, чтобы разложить все вещи и, надеюсь, перестать так сильно горбиться над ноутбуком.

Она подходит к столу и ставит сумку, глядя на стол. — Это ты сделал?

Я киваю, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты, пока она не успела задать слишком много вопросов. Да, я провел выходные, делая для нее стол, тщательно строгая, шлифуя и покрывая лаком старое дерево двери, чтобы сделать для нее гладкую поверхность. Да, это была большая работа. Нет, наверное, мне не стоило этого делать.

— В…вау. Спасибо. Это идеально.

В ее голосе звучит благоговение, и, несмотря ни на что, я смотрю на нее. Она наклонилась вперед над столом, любуясь им, и я по глупости позволяю себе восхититься тем, как джинсы обтягивают ее идеальную попку.

Прежде чем я успеваю остановить себя, я представляю, как подхожу к ней сзади, прижимаюсь к ее мягким изгибам и зарываюсь лицом в ее волосы.

Отвращение захлестывает меня, как только эта мысль появляется. Я не должен думать о дочери своего друга в таком ключе.

— Не за что, Вай, — говорю я, и мой голос становится хриплым. Я впервые назвал ее Вай, и мне интересно, заметит ли она это.

Заметит.

Она поворачивается ко мне, ее глаза расширены, а рот искривлен в неуверенной улыбке.

Это больно бьет меня в грудь, и я отворачиваюсь, засовывая руки в карманы.

— Я не хочу, чтобы твои вещи валялись по всему полу, — бормочу я. — Они мешают.

Я выхожу из комнаты прежде, чем успеваю заметить выражение ее лица.

Я кладу записи на новый стол Вайолет и отправляюсь на обед, не говоря ни слова. Я провел все утро, избегая ее — снова, — что вряд ли поможет, учитывая, что нам нужно работать вместе. Такими темпами мы даже не начнем проект, не говоря уже о том, чтобы закончить его.

Я долго обедаю, потягиваю кофе и пишу заметки «у Джо», пытаясь привести мысли в порядок. Мы получили разрешение от Департамента зданий и теперь ждем только Комиссию по достопримечательностям. Сегодня днем мы встречаемся с архитектором, а затем сможем пригласить ребят Рича, чтобы начать демонтаж.

Все эти дела мы с Вайолет должны планировать вместе, но мне хочется быть рядом с ней как можно меньше.

Это неправда — я хочу быть рядом с ней, очень хочу, но я знаю, что не должен этого хотеть. Я знаю, что такое желание делает меня плохим парнем, именно таким, о котором беспокоился Рич на стройке.

От этой мысли у меня заныло в животе, и я отложил остывший кофе в сторону, вздохнув. Похоже, я не смогу избегать этого места вечно.

Когда я возвращаюсь, Вайолет деловито работает над своей доской, наклеивая стикеры и напевая себе под нос. Мелодия знакомая, но я не могу понять, что это. Она поворачивается ко мне и ухмыляется, когда я вхожу в комнату.

— Угадай, что?

— Что? — пробормотал я, желая, чтобы она не была такой… шипучей. Такая чертовски красивая.

— Мы получили разрешение от Комиссии по достопримечательностям! Мы можем идти.

— О. — На моем лице тоже появляется улыбка. — Это потрясающе.

— Я знаю! — Она показывает на доску позади себя.

— Я работала над диаграммой Ганта, — она ухмыляется, — как все будет происходить, используя ваши заметки. Архитектор скоро будет здесь, и после того, как мы окончательно утвердим наши планы, мы сможем начать снос, и…, — она осеклась, нахмурившись. — Что?

Только когда она останавливается, я понимаю, что пристально смотрю на нее, потому что она сделала именно то, что я хотел, без моей просьбы, и она счастлива и взволнована этим. Неделю назад она ничего не знала об этом проекте, а теперь работает так, будто занимается им уже много лет.

Боже, она такая умная, такая трудолюбивая и такая чертовски сексуальная.

Я закрываю глаза и опускаю голову на руки, стоная про себя. Это мой личный ад.

— Это здорово, Вайолет, — бормочу я, отказываясь смотреть на нее. — Это… да. Хорошо.

Я поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты, потому что, честно говоря, не знаю, что еще делать, но ее голос останавливает меня на месте.

— Что происходит? Я думала, ты будешь счастлив?

Я вздыхаю, не оборачиваясь. — Да. Это отличная новость.

— Тогда почему…

Ее прерывает стук в дверь, когда приходит архитектор, и я выдыхаю с облегчением.

Станет ли это легче?