Она была создана для меня

20

Кайл

Хорошо, что после вчерашнего вечера я могу побыть в доме без Вайолет, это шанс привести себя в порядок и сосредоточиться на работе. Я провожу утро, помогая ребятам возводить каркас спальни на втором этаже, и не замечаю, что Вайолет вернулась, пока через несколько часов не отправляюсь на ланч.

Я нахожу ее на тротуаре, оценивающей передний фасад здания. На следующий день или около того запланирована установка строительных лесов, чтобы восстановить раствор и кирпичную кладку, и я полагаю, что она проверяет, готово ли помещение к этому.

— Привет, — говорю я, спускаясь по ступенькам на полуденное солнце. Жара обволакивает меня на тротуаре. В Нью-Йорке лето не проходит даром, и дни стоят палящие. В такие дни, как сегодня, я скучаю по своему дому у озера.

Вайолет смотрит на меня. Она снова в джинсовых шортах, свободная футболка свисает с одного плеча и завязана на талии. Это самый простой наряд, но в нем она выглядит как богиня. Чего бы я только не отдал, чтобы и она почувствовала себя таковой.

Стоп.

— Привет. — Она неуверенно улыбается мне. — Я просто проверяю, готовы ли мы к строительству лесов.

Конечно, она готова. Всегда на высоте.

— Хорошо. — У меня заурчало в животе, и я повернулся, чтобы отправиться на обед, но потом вспомнил. — Ты слышала что-нибудь от Оуэна? Рич спрашивал сегодня утром об оценке.

Она поднимает бровь. — Этим утром?

— Мы играли в рокетбол.

— Ах. — Она кивает, а затем поджимает губы, что я нахожу таким очаровательным. Она не отвечает на мой вопрос, и у меня закрадывается подозрение.

— Ты ничего не слышала о нем?

— Э-э… — Она смещается. — Да, получила.

— И? Мы получили оценку?

— Пока нет.

Я сужаю глаза, мне совсем не нравится, к чему все идет. — Тогда зачем он с тобой связался?

Она опускает взгляд на свои туфли и складывает руки. — Эм… он пригласил меня на свидание.

Я знала, что это произойдет, но это все равно похоже на удар в живот. Я сжимаю и разжимаю кулаки, стараясь не выйти из себя. Потому что почему я должен это делать? У меня нет к ней никаких претензий.

— Верно, — говорю я сквозь стиснутые зубы. У меня болит челюсть, и я понимаю, что сильно ее сжимаю. Я делаю глубокий вдох, аппетит пропал.

Я не хочу, чтобы она встречалась с ним. Это совершенно неразумно, учитывая, что я не намерен ничего с ней делать, но я все равно не хочу, чтобы она была с ним.

Я не хочу, чтобы она была с кем-то.

— Я не собираюсь говорить "да", — мягко говорит она, глядя на меня.

Хорошо. Хорошо. Оставь это.

Но по какой-то причине я чувствую необходимость сказать: — Если хочешь, можешь.

А потом я отчаянно надеюсь, что она, вопреки всему, скажет, что не хочет.

Она поднимает плечо. — Я не уверена, что хочу.

О, слава богу.

— Почему нет? — спрашиваю я себя. Решив, видимо, попытать счастья.

Она наклоняет голову в сторону и смотрит на меня. — Ты знаешь, почему.

Мне приходится напрячь все мышцы лица, чтобы сдержать торжествующую улыбку. Она не хочет встречаться с этим жирным маленьким дерьмом. Она хочет меня.

А ты, черт возьми, не можешь получить ее.

— Мне пора на обед, — бормочу я, отворачиваясь.

— Прежде чем ты уйдешь, я хотела бы тебя кое о чем спросить.

Она говорит неуверенно, и я возвращаю взгляд на нее.

— Что случилось?

— Эм… — Она трет лицо. — У тебя есть планы на вечер? Потому что Сэди получила два бесплатных билета на концерт Rogue Valley…

Я хмурюсь.

— Я думал, она сказала, что это будет на следующей неделе?

— Она перепутала дату. В общем, я хотела спросить…

Кажется, я знаю, о чем она собирается спросить, и как бы мне ни хотелось увидеть нашу любимую группу вместе, я знаю, что это не самая лучшая идея.

— Почему бы тебе не пойти с Сэди? — вмешалась я.

— Она занята. — Вайолет переводит взгляд на улицу, как будто ей невыносимо смотреть на меня, когда она добавляет: — И я хочу взять тебя.

О, Боже. Она так очаровательна, когда нервничает. Именно поэтому я должен сказать "нет".

— Вайолет, — начинаю я, в моем тоне звучит предостережение.

Ее взгляд возвращается к моему. — О, это не об этом. Это… что-то другое.

— Что ты имеешь в виду?

Ее рот несколько раз открывается и закрывается, и она вздыхает.

— Ладно, хорошо. Сегодня утром мне позвонил мой бывший босс, и в моей старой компании открылась вакансия менеджера по проектам. Она считает, что у меня есть все шансы ее получить.

Я пытаюсь сохранить спокойное выражение лица, но при мысли о том, что Вайолет уезжает, у меня щемит в груди. Я отгоняю эту мысль, когда она продолжает.

— Я сказала ей, что руковожу этим проектом, и она попросила рекомендательное письмо. Если оно будет от папы, оно не будет считаться, поэтому я подумала…, — она осекается и с надеждой смотрит на меня.

— Ты хочешь, чтобы я написал тебе рекомендательное письмо?

Я смотрю на ее лицо и вижу, что она выглядит немного неуверенно, как будто я могу сказать "нет". Это больно.

— Конечно, Вай. Я напишу тебе отличную рекомендацию.

Она выдыхает длинный выдох. — Хорошо. Круто. Спасибо.

— Но какое отношение это имеет к билетам?

— О, ну… — Она озорно смеется. — Я подумала, что мне нужно… ну, не знаю… немного подсластить тебя.

В моей груди раздается смех. — Серьезно?

Как будто я и так недостаточно мил с ней.

Она пожимает плечами. — Я не была уверена.

Боже, я бы все отдал, чтобы сделать шаг вперед и притянуть ее к себе, зарыться лицом в ее шею, гладить ее волосы и говорить ей, что в данный момент готов сделать для нее практически все.

Я провел рукой по волосам, размышляя. Значит, все решено — она возвращается на Западное побережье. А я вернусь в Мэн. Как она и сказала, все это временно, а потом мы вернемся к нашей настоящей жизни.

И вдруг мне захотелось, чтобы каждый момент, оставшийся у меня с ней, был засчитан — по крайней мере, во всех тех смыслах, которые мне позволены. Нет ничего плохого в том, что двое людей наслаждаются музыкой вместе, не так ли? А Рича не будет в городе. Он хотел бы, чтобы я убедился, что она в безопасности. Кроме того, что, если я не пойду с ней, а она пригласит Оуэна?

К черту это.

— Ну… если у тебя есть билеты, то жаль их тратить, — говорю я, надеясь на бесстрастное пожатие плечами.

Ее взгляд искрится, переходя на мое лицо.

— Так и есть. Ты сказал, что мне нужно больше времени проводить вне работы, и я бы очень хотела их увидеть. Не так ли?

Я киваю, ухмыляясь, потому что я действительно хочу увидеть их — я никогда не видел их вживую — и хочу сделать это с ней.

— Круто. — От ее улыбки у меня заныло в груди. — Тогда я с нетерпением жду этого.

У меня уходит сорок пять минут на то, чтобы подготовиться к вечеру. Не помогает и то, что я потею в своей первой рубашке, что абсурдно, потому что, как я повторяю себе, это не свидание.

По какой-то причине это заставляет меня нервничать еще больше.

Я подумываю о том, чтобы надеть рубашку на пуговицах, но потом понимаю, что это плохая идея. Это концерт в переоборудованном складе, где меня, скорее всего, будут окружать двадцатилетние. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что я отец Вайолет.

Опять.

В конце концов я останавливаюсь на простой черной футболке, выцветших джинсах и ботинках, укладываю волосы так, как она, кажется, оценила в прошлый раз. Потом я беспокоюсь, что приложил слишком много усилий, пока Вайолет не встречает меня в прихожей с таким аппетитным видом, что мне хочется откусить от нее кусочек. На ней джинсовая мини-юбка и что-то вроде белого топа с рюшами, который разрезает грудь, обнажая плечи. Ее щеки раскраснелись от возбуждения, а светлые волосы собраны в хвост. На шее у нее несколько свободных прядей, и мне хочется смахнуть их и провести ртом по нежной, обнаженной коже.

Я хочу забыть об этом чертовом концерте и отвести ее в постель.

Остановись. Сейчас же.

— Готова? — грубо спрашиваю я, отворачиваясь.

— Да.

Она накидывает на плечи маленькую сумочку, и мы выходим на теплый вечерний воздух, ее сладкий ванильный аромат пьянит меня, пока мы идем бок о бок по Хайтс.

До места встречи всего десять минут ходьбы: через Старую Фултон-стрит — "Названную в честь парня, который запустил первый паровой паром в 1814 году", — говорит Вайолет с ухмылкой, и я чуть не целую ее прямо здесь, а затем под эстакадой Бруклинского моста к старому табачному складу на краю воды. Это двухэтажное кирпичное строение с арочными окнами и дверными проемами. Половина здания — это театр, где проходят спектакли и концерты, а вторая половина здания сохраняет кирпичный фасад с открытыми арочными окнами и без крыши. Вместо этого в стенах находится мощеная площадка и сад под открытым небом, через который можно увидеть Восточную реку и Манхэттен вдали.

— Это круто, — говорит Вайолет, когда мы проходим через сад. Большое дерево в центре увешано лампочками, и оно светится, когда солнце опускается за город. Весь сад кажется волшебным и романтичным, и если бы это было свидание, я бы уже отозвал ее в сторону для поцелуя.

— Давай зайдем и выпьем чего-нибудь. — Я выхожу из тускло освещенного сада в яркие огни театра, Вайолет следует за мной. — Как обычно?

Она кивает, улыбаясь. — Да, пожалуйста.

Я беру ей "Riesling", себе — пиво, и мы болтаем в ожидании начала выступления группы. Они не заставляют нас долго ждать, и вскоре свет гаснет, и просторный зал наполняется музыкой. Несмотря на себя, я ухмыляюсь над пивом, глядя на группу Violet, и радуюсь, что решил прийти. Мне нравится их музыка, жанр под названием "американский рок", который включает в себя традиционные музыкальные стили, такие как фолк, блюграсс, автор-исполнитель и другие. Я открыл их для себя совершенно случайно, когда переехал в Мэн, и тексты их песен напомнили мне о природной красоте таких мест, как округ Кеннебек. Их музыка всегда будет заставлять меня думать о переезде и о мире, который он мне принес.

Они отыграли отличный сет, и мы с Вайолет пристроились сзади, наслаждаясь ритмом. Я с облегчением замечаю, что здесь не все двадцатилетние; есть люди всех возрастов, и я не чувствую себя таким старым, как мне казалось. Я чувствую себя как дома, когда рядом со мной Вайолет.

— Мне нравится эта песня! — визжит она, когда начинают играть " False Floors" — песня, которая звучала, когда я напугал ее до смерти в подвале в тот раз. Она ставит свой бокал с вином на стол и хватает меня за руку, протаскивая сквозь толпу, ближе к группе. Ее рука теплая и мягкая, ее волнение ощутимо, и я двигаюсь под музыку рядом с ней, чувствуя себя более живым, чем когда-либо за долгое время. Ее энергия заразительна, ее улыбка так широка, что у меня замирает сердце в ответ. А от того, что она все еще держит меня за руку в толпе, моя кожа становится как будто наэлектризованной. Это заставляет меня кайфовать.

Когда песня заканчивается, она поворачивается ко мне, сияя. Ее взгляд падает на наши соединенные руки, и она издаёт овечий смешок, расцепляя пальцы. — Прости.

— Не извиняйся, — мне хочется наклониться и прошептать ей.

Вместо этого я улыбаюсь и поворачиваюсь к сцене, когда они начинают мою любимую песню.

Вайолет наклоняется ко мне, чтобы поговорить со мной поверх музыки.

— Так здорово наконец-то увидеть их вживую. — Она делает небольшую паузу, а затем добавляет, розовея щеками: — Раньше я была немного влюблена в ведущего гитариста.

Я дразняще ухмыляюсь. — Да?

— Да. — У нее вырывается очаровательно неловкий смешок. — Есть что-то в парне с гитарой…

— Я играю на гитаре, — пробурчал я, как подросток, пытающийся произвести впечатление на свою подружку.

Господи, мать твою.

Она поворачивается, чтобы встретить мой взгляд, и ее лицо озаряет заинтересованная улыбка. — Правда?

— Я не очень хорош, — признаю я. Теперь это я неловко смеюсь. — Но я могу играть.

Она поднимает брови, давая понять, что ей это очень нравится. И хотя я не должен поощрять это, я бы соврал, если бы сказал, что мне не нравится то чувство, которое я испытываю, когда она так смотрит на меня — как расширяется моя грудь, ускоряется пульс.

Затем чувство вины и разочарование, которые всегда следуют за этим. Осознание того, что я влюбился в девушку, к которой мне никогда не разрешат прикоснуться.

— Мне нужно подышать воздухом, — бормочу я, отстраняясь от нее. Я протискиваюсь сквозь толпу и выхожу в сад, надеясь, что Вайолет не последует за мной.

А, это ложь.

Я ожидал, что в саду будет много людей, которые хотят передохнуть от давки толпы, но это не так. Здесь только я и мои мысли, а также звуки музыки, доносящиеся из театра в сад.

Я делаю шаг в тень березы и прижимаюсь к кирпичам, уронив голову на руки. Что, черт возьми, мне делать? Рич мне как брат. Он действительно лучший друг в моей жизни — тот, кто, как я знаю, всегда прикроет меня, несмотря ни на что.

Ну, не то чтобы несмотря ни на что; если я сделаю шаг к его дочери, это изменит наши отношения, и не в лучшую сторону.

И все же…

Я вздыхаю, вдавливая ладони в глазницы. Я никогда не встречал такой женщины, как Вайолет. Кого-то, кто бросает мне вызов, кто заставляет меня смеяться, кто постоянно удивляет меня. Кто-то, кто смотрит на меня так, будто я лучшее, что она когда-либо видела, будто я могу стать всем ее миром, если позволю себе это. Кто-то, чья улыбка заставляет меня хотеть отдать ей все.

Я опускаю кулак и ударяю им в стену позади себя. Моя челюсть сжимается, когда грубый кирпич вгрызается в кожу, но я приветствую боль. Что угодно, лишь бы не врываться обратно в театр и не притягивать Вайолет к себе.

Но это бесполезно. Я замечаю, как она бродит по саду, пробираясь между деревьями, пока не находит меня. Единственный свет исходит от лампочек на дереве в центре сада, придавая этому месту потустороннее ощущение, но его достаточно, чтобы я смог разглядеть беспокойство на ее лице, когда она заходит в тень моей березы.

— Ты в порядке?

— В порядке, — бормочу я, отталкиваясь от стены. Я не могу быть здесь с ней. Мне нужно быть внутри, рядом с другими людьми, а не одному в темноте, где нас никто не видит.

— Ты явно не в порядке, — говорит она, когда я прохожу мимо нее. — И я знаю, почему.

Я замираю, затем поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на нее, тяжело дыша. Мы смотрим друг на друга в полумраке, не решаясь пошевелиться.

Наконец Вайолет говорит тихим голосом: — Если бы ты пригласил меня на свидание, что бы мы сделали?

Вопрос застает меня врасплох, и вопреки здравому смыслу я отвечаю. — Что-то вроде этого.

Я пожимаю плечами. — Например, ужин в тот вечер.

На ее губах появляется улыбка. — Это было весело.

— Это было не свидание, — огрызаюсь я, и все следы улыбки исчезают с ее лица.

— Я знаю.

— И это тоже.

— Я знаю.

Она выглядит обиженной моим тоном, и я ненавижу себя за это.

— Послушай, Вай, не то чтобы я не хотел… — Я кривлю лицо, потирая лоб от волнения, а затем медленно выпускаю воздух из легких. — Когда мы начали этот проект, твой отец попросил меня присматривать за тобой.

Она качает головой. — Правда?

— Он специально попросил меня убедиться, что с тобой все в порядке. Заботиться о тебе.

— Так вот почему ты меня отталкиваешь. Следишь, чтобы я не работала слишком много, чтобы я ела.

Я хмурюсь, качая головой. — Это не…

— Прекрати. — Она поднимает руку, ее брови сходятся вместе в разочаровании. — Я уже большая девочка. Мне не нужна нянька.

Трудно с ней не согласиться. Я даже сказал об этом Ричу в свое время.

Но что я не могу ей сказать, так это то, что я хочу присматривать за ней. Я хочу быть уверен, что она сама о себе позаботится. Черт, я хочу заботиться о ней.

Поэтому я ничего не говорю, а она складывает руки на груди и смотрит на меня, все больше злясь.

— Знаешь что? — с горечью говорит она. — Может, мне стоит встречаться с Оуэном? По крайней мере, он достаточно мужественен, чтобы сказать мне о своих чувствах.

У меня кровь закипает при одном упоминании о нем. При мысли о том, что он может быть лучше для нее, чем я. Я скрежещу зубами, чувствуя, как внутри меня все кипит, пока я не могу больше сдерживаться.

— Ты хочешь знать, что я чувствую, Вайолет?

Она нетерпеливо и с досадой пожимает плечами.

— Я чувствую ревность и собственничество. — Слова льются из меня без колебаний. — Я чувствую противоречие. Постоянно возбужденный. Стыд и вина. Я чувствую… Я чувствую себя чертовски сумасшедшим.

— Сумасшедшим?

Ее брови сходятся в замешательстве, и в этот момент я понимаю, что она чувствует многое из того, что чувствую и я.

— Да, — бормочу я. Она выглядит такой же потерянной, как и я, и я начинаю смягчаться. — Я без ума от тебя.

Она замирает, ее глаза расширились, когда в темноте они пробежались по моему лицу. — Ты без ума от меня?

Я издаю побежденный вздох. — А ты как думаешь?

Она сглатывает, ее взгляд падает на мой рот. — Я думаю, ты должен меня поцеловать.

О, Боже. Я бы все отдал, чтобы сделать это. Буквально все. Кроме моей дружбы с Ричем.

— Я не могу.

Мое сердце подпрыгивает, когда она подходит ближе. — Ты имеешь в виду, что не хочешь.

Я пожимаю плечами, потому что действительно, какая разница?

Она закрывает расстояние между нами. — Тогда я могу.

И вот ее рот оказывается на моем. Ее сладкий ванильный запах захлестывает мои чувства, мягкого прикосновения ее губ достаточно, чтобы я застонал, а когда ее рука касается моей щеки, мир вокруг меня исчезает. Я теряюсь в ее вкусе, в ее ощущениях. Кровь в моем теле устремляется на юг, напрягая член и заставляя голову кружиться.

Звук сирены поблизости возвращает меня к реальности, и я, спотыкаясь, отхожу от нее, мой пульс гулко бьется.

— Мы не можем, Вайолет.

Мой голос — отчаянный хрип, которого я никогда раньше не слышал, но я едва держусь. Я тянусь к единственной вещи, которую, как я знаю, хороший парень сказал бы в таком положении. — Ты пила.

Она раздраженно хмыкает.

— Я выпила полбокала вина. Я вряд ли пьяна, Кайл. — Она смотрит на мой рот, ее грудь вздымается и опускается от учащенного дыхания. — Я знаю, чего хочу, и я устала от того, что со мной обращаются как с ребенком.

Она расправляет плечи, поднимая свой темный взгляд на меня.

— Я взрослая женщина. — Ее голос становится придыхательным, а глаза умоляют меня. — Пожалуйста, обращайся со мной как с женщиной.

Я делаю шаг ближе, намереваясь положить этому конец, но не могу. Не знаю, из-за чего — романтики этого сада, тайны темноты или из-за того, что я очень слабый человек, но я снова целую ее.

На этот раз как следует.