Она была создана для меня

14

Вайолет

Возможно, мне не стоило так сильно флиртовать с Оуэном в присутствии Кайла, но это было не так уж сложно. Он был привлекательным, если не сказать слишком гладким, слишком… каким-то.

Молодой? Милый? Может, симпатичный?

Но после пары недель, в течение которых Кайл топтался на месте, возможно, это то, что мне нужно: милый, простой мужчина, которому я открыто нравлюсь и который не стесняется это показывать. Физически Оуэн гораздо больше подходит мне, чем Кайл, к тому же он уже прислал письмо с вопросом, не могу ли я как-нибудь поужинать, что не может не радовать.

Так почему же я не в восторге от этого? Почему после ухода Оуэна я почувствовала больший кайф от спора с Кайлом?

— Сегодня мы собираемся приступить к ванной комнате наверху, — говорит мне Райан, один из членов команды.

Я поднимаю взгляд от утреннего кофе, отгоняя мысли о ворчливых, лохматых прорабах. — А вы вчера закончили отделку спален?

Райан отпивает свой кофе. — В основном. Боб и Фил закончат с этим и приступят к изоляции, пока мы с Дейлом начнем укладывать плитку в ванной.

Я киваю, глядя на свою диаграмму Ганта. Пока, похоже, все идет по плану, и бригада каждое утро проверяет, все ли в порядке. Я привыкла работать с группами мужчин, но эти ребята гораздо приятнее, чем та команда, с которой я работала в Кремниевой долине.

Остальные ребята приехали и расположились в гостиной, попивая кофе и разговаривая. Я купила поднос с пончиками, которыми они угощаются, благодаря меня.

Не мешает подкупить их и сахаром.

— Как ты сегодня утром, милая? — спрашивает Дейл, его подбородок припорошен сахаром с корицей. Он милый, старомодный парень, который всегда меня проверяет. Однажды он сказал мне, что у него три дочери и он не может себе представить, чтобы кто-то из них справился с такой бригадой подрядчиков, как я, хотя все они старше меня. Мне кажется, что ему нравится быть уверенным в моей безопасности. Он немного напоминает мне моего дедушку, который умер, когда я был еще младше, и от этого я к нему немного неравнодушна.

Я улыбаюсь. — Я в порядке, Дейл, спасибо.

— Тот парень-риэлтор казался милым парнем, — говорит он, и в его глазах появляется блеск, который я притворяюсь, что не замечаю.

Фил фыркает над своим кофе. — Кайл его недолюбливал.

— Кстати, — вмешивается Райан, — а где наш бесстрашный лидер?

Я отхлебываю кофе, пожимая плечами. Я не видела Кайла со вчерашнего полудня, когда появилась Сэди и вытащила меня выпить. Я рассказала ей об Оуэне, умолчав о том, как вел себя Кайл. Не знаю почему, но я не хотела, чтобы она его осуждала. То есть я осуждаю его — то, как он вел себя, не было круто.

Это нелепо, потому что не то чтобы он мне нравился. Он был добрым и милым, когда мы впервые встретились, но с тех пор я не вижу в нем ничего подобного. А что касается его внешности… Послушайте, я не поверхностна, но если учесть грязную рабочую одежду, старую поношенную кепку и волосы, которые торчат во все стороны — и с головы, и с подбородка, — то он просто ужасен. Конечно, его рубашка обтягивает бицепсы так, что у меня сжимаются бедра, а его глаза похожи на сосны летом, и когда мы остаемся наедине, между нами проскакивает искра, которая иногда отключает логический центр в моем мозгу…

Но это не значит, что я в него влюблена. Ведь так?

— А, вот и он, — зовет Боб, и я стараюсь не смотреть в сторону Кайла. Я не хочу доставить ему удовольствие даже простым "добрым утром".

Рядом со мной Фил присвистывает. — Отлично выглядишь, босс.

— Ух ты, кто этот парень, черт возьми? — спрашивает Райан, ухмыляясь.

Я заставляю себя не смотреть, сосредоточившись на том, чтобы поправить несколько листочков на моей карте.

— Ха, ха, — говорит Кайл позади меня. — Пришло время подстричься, вот и все.

— Ты ходил в то место на Монтегю? — спрашивает Дейл.

— Ага.

— Они хороши, — соглашается Боб.

Ладно, теперь мне любопытно.

Я поворачиваюсь, намереваясь бросить случайный взгляд на Кайла, а затем опуститься к ноутбуку, но мои глаза находят его в другом конце комнаты и отказываются уходить.

О, святые угодники.

Я впервые вижу его без кепки на голове, и он выглядит… мягко говоря, по-другому. Его неаккуратные волосы аккуратно подстрижены, по бокам они ближе, а сверху длиннее, намеки на седину на висках теперь более заметны, так как они короче. А его борода — честное слово, если бы вы спросили меня вчера, я бы сказал, что ему нужно ее сбрить, но он этого не сделал, и я рад. Вместо этого ее подстригли и привели в порядок, так что она стала намного аккуратнее, но все еще остается полноценной бородой, темной с вкраплениями седины. И, скажем так, я думаю, что теперь я девушка, которая любит бороду.

Кайл пристегивает пояс с инструментами, над которым я замечаю чистую белую футболку под лесо-зеленой клетчатой фланелевой рубашкой с рукавами, закатанными до локтей. В такой же одежде я видела его много раз, но выглядит она иначе. Чище. Аккуратнее. Сексуальнее. Неужели его предплечья всегда были такими мускулистыми?

Он поднимает взгляд на меня, и что-то вспыхивает в этих пронзительных зеленых глазах. Возможно, удовлетворение, но я не могу быть уверена. Что бы это ни было, я чувствую, как меня пронзает осознание, а в животе разливается жар.

Господи.

Я отвожу взгляд, мои щеки теплеют. За одну ночь он превратился из сурового и симпатичного друга моего отца в чертового красавчика.

Черт побери. Как мне теперь сосредоточиться? Я даже не могу вспомнить, что мы должны были делать сегодня. Вместо этого я думаю только о том, как пройдусь по комнате и проведу рукой по его бороде. Интересно, какая она будет — грубая или мягкая? Интересно, как она будет ощущаться на моей шее. Между бедер.

Как же я не люблю его.

Ааа. Черт возьми.

Это проблема. Настоящая проблема. За все время, что я работала с мужчинами, ни один из них не выглядел как сексуальный плотник из какого-нибудь сериала HGTV. Кто бы мог подумать, что это мой тип?

Это не имеет значения. У тебя есть работа, которую нужно сделать.

Я моргаю, заставляя себя вернуться к задаче. Я здесь, чтобы работать, а не глазеть на бригадира. Мне нужно привести себя в порядок.

Поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову.

— Да, Кайл, ты выглядишь очень красиво, — сухо говорю я. — А теперь, если вы, дамы, закончили обмениваться советами по красоте, может быть, мы приступим к работе?

Это вызывает несколько смешков со стороны парней, и Кайл опускает брови. Я чувствую облегчение, когда он поднимается по лестнице, а за ним следует команда. Это дает мне шанс перевести дух.

Точно. Работа. Мне нужно работать.

Я бросаю взгляд на свой ноутбук, чувствуя нервозность. Я не хочу сидеть на месте прямо сейчас. Мне нужно двигаться. По мне пробегает странная зудящая энергия, к которой я не привыкла. Что-то, что мне нужно выработать в своем теле.

Я спускаюсь по двум ступенькам в подвал, а затем шагаю к дверям, ведущим в сад. Ну, "сад" — это слишком щедро, скорее, это заросший клубок сорняков, старых строительных материалов и того, что, как мне кажется, когда-то было мебелью для патио. Мы еще не приглашали ландшафтного дизайнера, потому что были сосредоточены на внутренней отделке, но скоро мне нужно будет его организовать. А пока я могу принести себе пользу, убрав часть этого беспорядка.

Я нахожу старую деревянную лестницу, бессистемно прислоненную к наружной стене дома, вероятно, оставшуюся после предыдущей попытки ремонта. Освободив спутавшиеся вокруг нее лианы, я подтаскиваю ее к задней стене и прислоняю к кирпичу. Этот двор выходит на заднюю стену другого здания: четыре этажа из белого кирпича, по которым стелется что-то вроде плюща. В центре двора стоит высокое дерево магнолии, последние розовые и белые цветы которого падают на землю, так как начинается летняя жара. Двор был бы красивым, если бы кирпич был вычищен, а другие сорняки не угрожали поглотить заднюю часть участка.

Я осторожно поднимаюсь по лестнице, решив убрать часть сорняков вдоль задней стены. Лестница слегка покачивается, и я приостанавливаюсь, чтобы убедиться, что она устойчива. Некоторые перекладины пережили лучшие времена, но все в порядке, и я продолжаю.

Поднявшись достаточно высоко, я хватаюсь за сорняки и дергаю. Они отрываются от кирпича с приятным щелкающим звуком, и я бросаю их на землю, хватая новые. Мне приятно работать руками. Я провожу так много времени, сидя за ноутбуком, что иногда забываю, насколько лучше я чувствую себя, двигая телом на свежем воздухе. В это время на двор падает утреннее солнце, и его тепло впитывается в открытую кожу на моих руках и ногах.

— Что ты делаешь? — вздыхаю я, услышав хрипловатый голос нашего бригадира внизу.

Начинаем.

— Приступаю к работе на этом дворе, — говорю я, не оглядываясь. — Сегодня захотелось поработать на улице.

Наступает тишина, и я думаю, что он вернулся в дом, но потом он говорит: — Больше не говори со мной так перед бригадой.

Я прекращаю свои действия и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. — Прости?

— Не говори со мной так при команде.

Я раздраженно хмыкаю. — Ты серьезно?

— Я серьезно, Вайолет.

— Я сказала, что ты красивый.

Я хмыкнула, и его брови сошлись вместе.

— Я бригадир. Ты не можешь говорить со мной в таком тоне.

Гнев пылает в моем животе. — Но это нормально, что ты ведешь себя со мной как мудак, когда тебе вздумается?

Это заставляет его сделать паузу. Я бросаю на него взгляд, который говорит "да", и отворачиваюсь, чтобы вырвать еще одну травинку из стены, дергаю сильнее, чем нужно, и чуть не теряю равновесие.

— Будь осторожна. — Его голос звучит ближе. — Ты должна быть в перчатках.

— Не указывай мне, что делать, — отвечаю я, выдергивая еще одну травинку и бросая ее на кучу внизу. Я так раздражена тем, что он посмел пожаловаться на мою шутку, когда он уже несколько недель ведет себя как задница, что легко забыть, как сексуально он выглядел, спускаясь по лестнице сегодня утром. Как мое тело отреагировало на его взгляд.

Но так даже лучше. Если я злюсь на него, он меня не привлекает. Я могу сосредоточиться на работе.

— Серьезно, Вайолет, будь осторожна…

Я хватаю другую травинку и бью по ней двумя руками, вымещая свою злость на ничего не подозревающем растении. Что-то вонзается в мою ладонь, и я удивленно отшатываюсь назад, теряя равновесие. Мои руки мотаются по сторонам, лестница падает из-под ног, и я наблюдаю, как в замедленной съемке я отклоняюсь в сторону от кирпичной стены.

— Черт!

Голос Кайла звучит как далекое эхо, пока я падаю, зная, что это будет больно.

Но я не падаю на землю. Вместо этого меня останавливают в воздухе руки Кайла, проносящиеся подо мной. Моя голова ударяется о его грудь, он отступает на шаг, но держит меня.

Я вцепилась в его рубашку, сердце бешено стучит, дыхание сбивается на короткие резкие всплески. Слезы неожиданно наворачиваются на глаза, и я зарываюсь лицом в его плечо, чтобы успокоиться. Его руки крепко обхватывают меня, и на краткий миг я надеюсь, что он никогда не отпустит меня.

Когда я наконец поднимаю взгляд, глаза Кайла широко раскрыты, а грудь под ним вздымается. — Ты в порядке?

Я быстро киваю, сердце все еще колотится.

— Да, — отвечаю я. — Я в порядке.

— Хорошо.

Его беспокойство быстро сменяется хмурым взглядом, когда он ставит меня на шатающиеся ноги. — Я говорил тебе быть осторожной. На лестнице всегда должны быть три точки опоры. Ты могла сломать себе шею.

Несмотря на адреналин, все еще бурлящий в моих венах, я стиснул зубы. — Все было бы в порядке, если бы ты не пришел сюда, чтобы накричать на меня.

— Я не кричал. — Как ни странно, он сохраняет ровный голос. — Я просто попросил…

— Скорее, потребовал, — огрызаюсь я, прерывая его. Я отрываю взгляд от его каменного лица, чтобы осмотреть укус на руке. По ладони течет кровь, и я закрываю ладонь, гримасничая, надеясь, что Кайл не заметил.

Но он заметил.

— Эй. — Его голос смягчается, все следы раздражения исчезают с его лица, когда он тянется к моей руке. — Ты порезалась.

— Все в порядке, — говорю я, отдергивая руку и поворачиваясь к дому.

— Вайолет. — Кайл встает на моем пути, положив руки на бедра. — Это не нормально.

Я поднимаю взгляд и вижу, что на его лице написано беспокойство, а его глаза смотрят на мою левую руку. Что случилось с тем ворчливым ублюдком, который пришел сюда читать мне нотации?

— Тебе больно, — пробормотал он, снова потянувшись к моей руке. Я разжимаю ладонь и позволяю ему осмотреть повреждения. Его пальцы грубые и мозолистые, но они нежно касаются моей кожи, посылая мурашки по руке. Меня трясет, но я не могу понять, от его близости или от того, что чуть не упала насмерть. Каким-то образом это ощущаются почти одинаково.

Взгляд Кайла переходит с моей руки на лицо, оценивая его. В его зеленых глазах плещется беспокойство, и у меня щемит сердце.

Не будь со мной милым, — тихо прошу я. Если ты начнешь любезничать со мной в таком виде, это будет конец игры.

— Пойдем. — Он машет через плечо в сторону дома. — У меня там есть аптечка. Давай приведем ее в порядок.

— Мне не нужна твоя помощь. — Я бросаю на него вызывающий взгляд, прекрасно понимая, что веду себя как грубиянка, но слишком боясь поддаться его доброте. — Я сама справлюсь.

— Конечно, справишься, — говорит он снисходительным тоном, каким разговаривают с ребенком. — Но я все равно помогу.

Я следую за ним в дом, через подвал. Он жестом предлагает мне сесть на мой надувной матрас, который я сегодня не сдувала, потому что знала, что они работают наверху. Он протягивает мне мочалку, чтобы я прижала ее к ране, пока он сходит за аптечкой. Эту же салфетку я использовала на его лбу после того, как швырнула в него телефоном в первую ночь здесь, и я вспоминаю тот момент, его слова.

Каждый раз, когда ты смеешься или улыбаешься мне…

Боже, как бы я хотела, чтобы он закончил это предложение.

Кайл снова появляется с аптечкой и опускается на кровать рядом со мной. Матрас сдвигается под его весом, заставляя меня наклониться ближе. Мне следует отодвинуться, но я не хочу. Я чувствую его запах — сочетание землистого, мускусного одеколона и чего-то лесного, возможно, опилок. Это его запах, понимаю я. Он такой идеальный.

Мягким движением он берет мою руку в свою и поворачивает ее так, чтобы моя ладонь оказалась сверху. Я смотрю, как он осторожно очищает порез, который, к счастью, не слишком глубокий. Должно быть, это был шип или что-то в этом роде на одном из сорняков, с которыми я боролась.

Он ничего не говорит, пока работает, но сейчас слова и не нужны. Не от того, что он так нежно прикасается ко мне, не от того, что он уделяет внимание работе, не от того, что я чувствую его тепло рядом со мной, на моей кровати.

Я закрываю глаза, на мгновение представляя, каково это — сократить расстояние между нами, накрыть его рот своим и притянуть его к себе.

Пока он так бережно перевязывает мою рану, я не могу вспомнить, из-за чего я так злилась снаружи. Все, что я могу вспомнить, — это милую версию Кайла, того, кто сделал мне стол, помог убедить папу в реставрации, того, кто смеялся и флиртовал со мной в "Джо" и почти пригласил меня на свидание.

Он бы пригласил. Я уверена в этом. Я всегда была в этом уверена, несмотря на его отрицание, и всегда жалела, что папа не появился в тот момент.

Я смотрю на нежные руки Кайла, и мое сердце бьется в ровном ритме. Я обманывала себя, что не была увлечена им все это время, будь то прическа или нет. Легче было отрицать, когда он вел себя как придурок, и уж точно легче было притворяться, пока он не привел себя в порядок.

Но сейчас, когда он сидит здесь, такой добрый и заботливый, выглядит так чертовски хорошо и пахнет каким-то сексуальным лесом…

Черт. У меня большие проблемы.