Она была создана для меня

1

Вайолет

Если у меня и есть совет для тех, кто пытается произвести впечатление на своего босса, так это не уснуть лицом в низ его кабинета.

Я даже не понимаю, где нахожусь, пока не слышу щелчок закрывающейся двери ее кабинета и звук, с которым она ставит на стол гранд американо. Американо, который я должна была заказать.

Черт.

— О, Вайолет, — говорит она, когда я просыпаюсь от дремоты на ее ковре. — Только не это.

— Прости, Деб. — Я потягиваюсь, потирая глаза. Это не первый раз, когда я провожу ночь в офисе, и, вероятно, не последний. Я бросаю взгляд на разбросанные вокруг меня плакаты и Post-Its и морщусь. После того как Деб ушла домой, я осталась, чтобы составить диаграмму Ганта в попытке повысить продуктивность нашего последнего проекта. Мне легче работать на полу, где я могу рассредоточиться.

И, очевидно, отключиться.

Деб заглядывает в мусорное ведро. — Ты хоть ужин заказала?

— Я… — Черт. Ужин. Я знала, что что-то забыла. — Эм, нет.

Она со вздохом кладет сумочку на стол, ее эбеновые локоны как всегда безупречны, а кожа цвета красного дерева сияет после утренней тренировки. Я никогда не видела Деб взъерошенной, что только подчеркивает мое собственное состояние хаоса в данный момент.

Я поднимаюсь на ноги, поспешно пытаясь собрать блокноты в кучу. В центре доски лежит розовый с большим вопросительным знаком, указывающим, где именно я выдохлась и задремала.

— Я работала над идеей для следующей четверти. — Я выдергиваю Post-It с вопросительным знаком с доски, расстроенный. — Я знаю, что мы используем Agile-подход, но я думала…

— Это не твоя работа, — мягко говорит Деб. — Ты мой помощник, Вай.

— Я знаю.

И я действительно знаю. Четыре года, в течение которых она приносила кофе, бронировала конференц-залы и вела записи совещаний, сделали это совершенно очевидным. Она — руководитель проекта в нашей команде в DigiSwap, я — помощник.

Несмотря на то, что я несколько лет училась в колледже управлению проектами.

Но я знаю, как это работает. Я плачу свои взносы, работаю, доказываю свою состоятельность и жду, когда дойдет очередь до меня. А Деб — потрясающий босс: она всегда уважительна и добра, никогда не приказывает мне, и да, бывает немного обеспокоена, когда обнаруживает меня спящей на полу своего офиса после целой ночи.

Я одариваю ее овечьей улыбкой, приглаживая волосы, мои естественные светлые волны немного спутались с одной стороны. В этот момент Деб обычно читает мне добродушную лекцию о том, что я слишком много работаю, и я киваю, наполовину слушая, наполовину думая о проекте, над которым я трудилась накануне вечером.

Но сегодня она опустилась в кресло и крепко сцепила руки на своем глянцевом белом столе, на ее лбу пролегла линия беспокойства, когда она смотрела, как я собираю свои вещи с пола.

— Ты самый преданный человек в нашей команде, — пробормотала она. — Ты работаешь, не покладая рук.

Я не могу удержаться от того, чтобы не зажмуриться, поскольку гордость согревает меня изнутри. Видите? В этом все дело. Конечно, у меня не так много социальной жизни за пределами офиса, и да, я сплю всего пять часов в сутки — но это то, что стоит того. Получение признания. Продвижение моей карьеры.

Я задерживаю дыхание, прижимая к груди плакат и Post-Its, и жду с нетерпением. У меня такое чувство, что Деб собирается сделать важное объявление, и я знаю, какое. Это то, что я ждала услышать уже несколько месяцев, и время пришло. Мой желудок бурлит от предвкушения, когда Деб открывает рот, чтобы заговорить.

— Вайолет, присядь. Мне нужно тебе кое-что сказать.

От ее осторожного тона у меня по коже пробегает холодок, а уверенность в себе колеблется.

— Просто скажи мне, — говорю я, добавляя легкомысленный смешок, который не совсем уместен.

Она долго смотрит на меня, прежде чем сделать глубокий вдох.

— Я не знаю, как еще это сказать, но… — Ее дыхание вырывается длинным порывом. — Я должна отпустить тебя.

Плакат выскальзывает у меня из рук и с грохотом падает на пол, а затем Post-Its рассыпаются разноцветной кучей у моих ног, словно гигантские кусочки конфетти. Я падаю на стул напротив Деб со свинцом в животе.

— Что?

— Мне так жаль. Честное слово, это последнее, что я хочу сделать, но это не в моих силах.

Моя челюсть отвисла, когда я уставилась на своего босса, потеряв дар речи. Я никогда не видела, чтобы она выглядела так торжественно.

— Но… почему? Что я сделала не так?

— Ничего, — быстро говорит Деб. — Ты замечательная помощница, и я совсем не хочу тебя терять, но на прошлой неделе совет директоров объявил о большом сокращении бюджета всех отделов, а это значит, что больше никаких лишних трат.

Я недоверчиво хмыкаю, услышав ее слова. Я проработала в этой компании четыре года, отдавая им все, и только для того, чтобы меня назвали "ненужной".

Ой.

— Не могу в это поверить, — говорю я в ответ. — Значит, все помощники просто… исчезли?

Деб снова гримасничает, на этот раз не встречаясь с моими глазами. — Не совсем. Департаментам придется делить ассистентов.

Я смотрю, как она неловко крутит кофейную чашку взад-вперед на столе, и стыд охватывает меня, когда смысл ее слов становится понятен.

— Точно, — бормочу я. — И я не попала в число избранных.

Деб переводит взгляд на меня.

— Пожалуйста, не думай об этом так. Я упорно боролась за тебя, Вай. Ты заслуживаешь этой работы больше, чем кто-либо другой. Черт, они должны были повысить тебя до руководителя проекта еще много лет назад, но… — Она покачала головой. — Ты же знаешь, что это за индустрия. Это мальчишеский клуб, и Скотт имеет больше влияния на совет директоров, чем я, так что…

— Я поняла, — говорю я, потирая лицо. Мне бы очень хотелось, чтобы я не вела этот разговор с отпечатком ковра в офисе Деб на моей щеке. Должно быть, я выгляжу так непрофессионально.

— Мне очень жаль. Если бы это зависело от меня, ты бы никуда не поехала.

Я тупо киваю, не обращая внимания на ее слова. Я понимаю, что она не хочет меня отпускать — она всегда была добра ко мне, — но это лишь показывает, насколько непостоянна эта индустрия, что эта компания совсем не ценит меня.

Я сглатываю кислый вкус во рту, деревянно поднимаюсь, чтобы снова собрать свои вещи с пола, затем иду к своему крошечному столу в углу офиса Деб, стараясь не обращать внимания на жжение в глазах, пока трясущимися руками собираю свои вещи.

Не плачь. Не доставляй им удовольствия.

Дело не только в унижении от того, что меня не выбрали остаться, но и в страхе, грызущем живот от осознания того, что мне придется вернуться домой посреди дня, в пустую квартиру. Моя работа — это… ну, была моя жизнь. Она была моей целью, моей путеводной звездой, моей причиной вставать с постели по утрам. Без нее я не знаю, кто я.

Несмотря на то что я работаю в компании уже много лет, мне требуется всего пять минут, чтобы собрать вещи со своего стола. Деб пытается долго прощаться со мной, рассказывая, как сильно она меня ценила, как будет скучать, но я оправдываюсь и ухожу. Каждое слово из ее уст только подтачивает нож.

Я больше ни с кем не прощаюсь, выбегая из здания, — жгучее чувство унижения грозит пролиться слезами при малейшем толчке. Воздух прохладный, когда лифт выпускает меня на парковку, а руки сжимают коробку с вещами из моего стола. В ней немного: тетради, ручки, степлер, фоторамка с фотографией меня и моих родителей на выпускном и маленький грустный суккулент, который уже полгода находится на грани смерти.

Теперь он точно умрет. Я в этом уверена.

Я бросаю коробку в багажник машины и пробираюсь к водительской стороне. Как только дверь закрывается, я упираюсь лбом в руль и издаю низкое "ухххххх".

Мне двадцать пять, и я безработная. Что, черт возьми, мне теперь делать?

К тому времени, когда я приезжаю домой, я в ярости. Как эта компания посмела избавиться от меня как от ненужной траты, как будто я не отдала им несколько лучших лет своей жизни?

Я врываюсь в свою квартиру, бросаю коробку с письменными принадлежностями на кухонный стол и захлопываю за собой дверь. Солнце ярко светит сквозь открытые жалюзи, и, когда я достаю шнур, чтобы закрыть их, мне приходится прикрывать глаза. Я не привыкла быть дома в это время суток — обычно я по локоть погружена в электронную почту или беру кофе у штатного бариста в холле нашего здания. Я теряю счет времени, когда нахожусь на работе, гудя от энергии оживленного офиса, находясь в постоянном потоке входящих задач, которые держат меня в напряжении весь день. К тому времени, когда я выхожу из здания, небо чаще всего становится пурпурным. В действительно продуктивный день оно становится абсолютно черным.

Но сегодня утром оно было ярко-голубым, и я ненавидела каждую минуту дороги домой. Мне было противно видеть соседей, обрезающих свои розы, ходоков, возвращающихся со своего ежедневного маршрута, чтобы весь день заниматься бог знает чем. Почему эти люди не на работе?

Я живу в этом районе Кремниевой долины только потому, что он близко к офису, а не потому, что люблю его. Я чувствую знакомую тоску по дому, которую привыкла отгонять от себя за годы, проведенные вдали от Нью-Йорка. Если бы я была на работе, с горечью думаю я, то была бы слишком занята, чтобы думать об этом.

Я оглядываю свою квартиру — место, которое я видела уже много раз, но никогда не останавливался, чтобы обратить на него внимание. Стены выкрашены в непритязательный бежевый цвет, а диван — угольный трехместный, который достался мне вместе с квартирой. Да и вся мебель тоже. Я никогда не задумывалась об этом, потому что не проводила здесь много времени. Но сейчас…

Неловкость пробирает меня до костей от осознания того, что у меня ничего не запланировано на оставшееся время… ну, сколько бы времени мне ни потребовалось, чтобы найти другую работу. Не помню, когда в последний раз у меня было столько свободного времени, простирающегося передо мной, как бескрайний горизонт. Кого-то такая перспектива может привести в восторг, но только не меня.

На самом деле я чувствую себя неважно.

Я падаю на диван и тянусь к ноутбуку, отчаянно желая что-нибудь сделать. Начну с того, что выложу свое резюме. Будучи ассистентом, я обзавелась множеством контактов, так что у меня нет недостатка в людях, к которым можно обратиться. Чем раньше я начну, тем лучше. Мне следовало сделать это несколько месяцев назад. Нет, Деб была права — много лет назад.

Моя роль помощницы Деб должна была продлиться всего полгода, может быть, год. Я согласилась на эту работу, полагая, что меня повысят, как только я проявлю себя, и Деб при каждом удобном случае говорила мне, насколько ценным сотрудником она меня считает, что хочет повысить меня как можно скорее. Это не ее вина, что я оказалась здесь. Это моя. Когда исполнился год, я должна была начать активно искать новые роли. Я должна была понять, что, несмотря на лучшие намерения Деб, повышение не упадет мне на колени, сколько бы инициативы я ни проявляла, сколько бы ночей ни работала.

Мои пальцы зависли над клавишами, пока я обдумывала варианты. Я не хочу устраиваться на другую работу ассистентом. Я квалифицированный менеджер проектов, и пришло время получить работу, которую я заслуживаю. Это будет не так просто, как устроиться еще одним ассистентом, но я должна бороться за это. Мне надоело, что мои таланты не используются.

На самом деле то, что меня отпустили, может быть, и к лучшему. Замаскированное благословение и все такое.

Мне уже почти удалось убедить себя в этом, когда зазвонил телефон. На экране высвечивается имя отца, и внутри меня поднимается отчаяние.

Черт. Кого я обманываю? Это не гребаное благословение.

Я откладываю ноутбук в сторону и тянусь за телефоном, сглатывая внезапный комок в горле. — Привет, папа.

— Привет, Сладкоежка.

Я фыркаю от его утешительного голоса. Как будто он знает.

— Я звонил тебе в офис, но ответил кто-то другой и сказал, что ты там больше не работаешь.

Так, значит, он действительно знает.

— Что происходит?

Я прочищаю горло. — Я… эм… да.

Из всех людей, которым я должна рассказать об этом, мой отец был бы абсолютно последним в моем списке. Я надеялась, что мне удастся найти другую работу достаточно быстро, чтобы даже не говорить ему об этом. Тогда я могла бы вскользь упомянуть об этом после, например, что да, мне предоставили потрясающую возможность в новой компании, и как это здорово!

Вместо этого мне пришлось сказать ему, что его единственный ребенок, его гордость и радость, теперь безработный. Ненавижу так его подводить.

Мое лицо пылает от стыда, когда я бормочу: — Меня отпустили сегодня утром. У них сократили бюджет, и…

— Что? — Голос отца повышается в недоумении. — Как они могли потерять одного из своих самых перспективных руководителей проектов?

Я закрываю глаза, мой желудок сворачивается в тугой клубок. Боже, я самая плохая дочь на планете, потому что не только я не занимала должность руководителя проекта, но и мои родители считали, что я занимаю ее.

Это не моя вина. То есть я виновата, но на самом деле это недоразумение, которое я никак не могу заставить себя исправить. Я сказала родным, что устроилась на работу помощником руководителя проекта, но папа не расслышал и решил, что я сказала, что являюсь руководителем проекта. Я вздохнула, чтобы поправить его, почти забавляясь тем, как будто читаю сценарий из эпизода "Офиса", но когда он продолжил говорить, как он гордится мной и как деньги, потраченные на колледж, того стоили, я не выдержала и не сказала ему, что нет, я не управляю интересными проектами, а приношу кофе тем, кто этим занимается. К тому же, рассуждала я, они и так скоро повысят меня, так что не было смысла разочаровывать его.

А потом, знаете ли, прошло четыре года, и вот мы здесь.

В общем, все было напрасно. У меня нет ни работы, ни перспектив. У меня есть несколько контактов, которые, скорее всего, ничего не дадут, и я потратила годы своей жизни впустую. Может, я еще не совсем там, но отсюда мне хорошо видно дно.

— Эм, насчет этого, — начинаю я, делая глубокий вдох. Уф, это нелегко. Мой отец — успешный адвокат, который воспитал меня в духе того, что я должна много работать и добиваться всего сама. Сказать ему, что те прекрасные вещи, которые он думал обо мне с момента окончания школы, были основаны на лжи… Я бы предпочла выступить с гимнастикой в обнаженном виде перед переполненной публикой в Мэдисон-сквер-гарден.

— Подожди секунду.

Я слышу, как закрывается дверь в его кабинет, как знакомо скрипит его кожаное кресло, когда он устраивается перед своим огромным дубовым столом. Я была в папином офисе всего один раз, много лет назад, но ощущение от него осталось в моей памяти. В адвокатской конторе царила атмосфера важности, словно работа, которую они выполняли, имела значение. Это заставило меня понять, как сильно я хочу заниматься работой, которая тоже имеет значение.

Я вздыхаю, чувствуя, что мне нужно выговориться. Если я не расскажу ему сейчас, то не расскажу никогда. А я уже достаточно долго живу с этой неправдой.

— Папа…

— Знаешь, что я думаю, Вайолет? К черту их. Если они не видят, что упускают, это их упущение.

— Спасибо, папа. Но…

— Какие у тебя планы на будущее?

Я замялась. Иногда разговор с отцом заставляет меня чувствовать себя скорее свидетелем, которого допрашивают на суде, чем его дочерью.

— Я уже рассылаю свое резюме и связываюсь со знакомыми, которые у меня есть.

— Отлично. У тебя есть что-нибудь на примете?

Я вышла из офиса всего час назад!

— Пока нет, но это будет не скоро. — Я ковыряюсь в ногте, надеясь, что в моем голосе больше уверенности, чем я чувствую.

Отец на мгновение замолкает, и в моем нутре начинается медленная возня. Он не купится на это. С чего бы это? И я до сих пор не рассказала ему самого страшного.

Но он удивляет меня, когда нарушает молчание. — Почему бы тебе не остаться с нами на некоторое время?

— Пожить у тебя?

— Конечно, — легко отвечает папа. — Ты можешь продолжать поиски работы из Нью-Йорка. Кто знает, может, ты даже найдешь что-нибудь поближе к дому.

Дом.

Я вздыхаю, думая о Нью-Йорке. По правде говоря, я скучала по нему с тех пор, как уехала. По шумным городским улицам, по удобству, когда все у тебя на пороге, и по красивым домам, напоминающим об истории города. Здесь нет ничего подобного.

Проблема в том, что большинство хороших вакансий по управлению проектами в сфере технологий находятся на Западном побережье.

— Может быть, — пробормотал я.

— У меня может быть кое-что, чем ты сможешь заняться в это время, — добавляет папа.

Это вызывает у меня интерес. Я не задумывался о том, что весь день буду рассылать резюме, но кто знает, как я заполню свое время после этого. Мне нужно что-то делать. Мне нужен план.

— Что это?

— А. — Он хихикает. — Ты бы предпочла, чтобы это был сюрприз?

Я кривлю губы, хмурясь. Как человек, который любит быть в курсе всех аспектов своей жизни, я не люблю сюрпризы.

Взять, к примеру, сегодняшнее утро.

— Ну же, милая. — Папин голос смягчается. — Мы с мамой скучаем по тебе. Это отличная возможность для тебя приехать домой на несколько месяцев.

Я откидываюсь на спинку дивана, обдумывая идею. Смена обстановки не повредит, а кроме того, у меня будет немного денег от выходного пособия, чтобы прожить какое-то время.

Один взгляд на мою затхлую квартиру подтверждает это. Мысль о том, что я буду бесконечно крутить здесь колеса, ожидая, пока что-то произойдет с работой, вызывает у меня тошноту.

— Хорошо, — соглашаюсь я, но я ни за что не перееду обратно к своим родным. Это определенно было бы достижением дна. — Но я останусь у Сэди. Я не видела ее целую вечность.

Сэди, моя лучшая школьная подруга, в прошлом всегда была не против того, чтобы я ночевала у нее на диване. Обычно мы проводили время, крася ногти и просматривая повторы "Офиса", болтая о парнях.

Ладно, мы делали это один раз, шесть лет назад, но я уверена, что все будет в порядке.

— Отлично! — говорит папа. Я слышу, как он стучит по клавиатуре на заднем плане. — Сейчас я забронирую тебе билет.

Несмотря на все, что произошло этим утром, я улыбаюсь. Может быть, возвращение в город — это как раз то, что мне нужно.