Она была создана для меня

32

Вайолет

Поворачиваю пикап Кайла на гравийную дорожку, на губах дергается возбужденная улыбка, когда я останавливаюсь перед потрясающим домиком на берегу озера. Если не считать быстрой остановки за продуктами, мы находимся в пути уже шесть часов подряд, но я не возражаю. Если я по чему и скучала после возвращения в город, так это по вождению, а Кайл был очень рад сесть и расслабиться за рулем.

Ну, он не столько расслаблялся, сколько проводил рукой по моему бедру, целуя шею и говоря, как сексуально я выгляжу за рулем его грузовика, пока я не сказала ему остановиться, чтобы мы могли приехать целыми и невредимыми. После этого мы включили Rogue Valley и наслаждались поездкой, болтая о музыке, работе и Мэне.

Теперь мы здесь, и я рада. Мы провели последние два с половиной дня после ужина, усердно работая над домом, в основном для того, чтобы снять с себя вину за то, что я уехала из города на несколько дней и солгала родителям, и хотя часть меня все еще чувствует себя виноватой, другая часть меня приходит в восторг при мысли о целых трех днях наедине с Кайлом в этом прекрасном месте. Я делаю все возможное, чтобы эта часть меня победила.

— Дом, милый дом, — говорит Кайл, когда я глушу двигатель. Мы выходим из машины, потягиваясь после долгой дороги, вечерний воздух обнимает нас теплыми объятиями после прохладного кондиционера пикапа. Мы выехали с работы рано утром, чтобы успеть проскочить все пробки на выходных, и приехали вовремя, чтобы успеть поймать последние лучи солнца, когда оно движется к горизонту, отбрасывая золотистый след на озеро и окутывая хижину теплым сиянием.

У меня перехватывает дыхание, когда я любуюсь открывающимся передо мной видом. Домик из натурального кедра, с красной металлической крышей и крытым крыльцом с одной стороны. Он стоит на краю озера, идеально расположенного так, что с него открывается вид на воду, окутанную соснами. Я знаю, что поблизости есть и другие домики, но пока я иду за Кайлом к крыльцу, я не вижу никого другого. Такое ощущение, что мы одни в дикой природе, причем в самом лучшем смысле этого слова.

Кайл ставит наши сумки и открывает дверь, а затем ведет меня внутрь. Он включает свет, когда солнце скрывается за лесом на берегу озера, и я вхожу в большую комнату с высокими потолками. Я кручусь на месте, восхищаясь пространством. Гостиная и кухня имеют открытую планировку, деревянные балки поддерживают соборный потолок, а передняя стена почти полностью стеклянная, чтобы максимально увеличить вид на воду. В углу стоит дровяная печь, и я мечтательно вздыхаю, представляя, как сижу у этой печи зимой и смотрю на замерзшее озеро. За кухней находится коридор, а с одной стороны — лестница, ведущая в спальню на чердаке, откуда открывается вид на пространство внизу.

— Ух ты, — вздыхаю я, проводя рукой по беленым сосновым стенам. — Это место прекрасно.

Весь домик кажется уютным и гостеприимным, и это только подчеркивается мастерством исполнения: детали деревянных перил на лестнице, шкафы на кухне, обеденный стол из грубого дуба. Я вижу прикосновения Кайла везде, куда бы я ни посмотрела, и мое сердце словно разрывается от того, что может сделать этот человек. С ослепительной ясностью я понимаю, почему сохранение исторических деталей в доме на Фруктовой улице так важно для него. Да, это история, но это нечто большее — это верность зданию, каким оно должно быть. Это уважение к душе дома. Я чувствую это в этом домике так, как никогда не чувствовала, и это заставляет меня радоваться, что я работала с ним над домом в Бруклине.

Кайл подходит ко мне сзади, обнимает за талию и зарывается лицом в мои волосы. — Я так рад, что ты здесь, милая.

Я вздыхаю, прижимаясь к его теплому телу. Честно говоря, я не могу представить, что в этот момент нахожусь в другом месте. Я не могу объяснить это, но я чувствую себя… не знаю. Как будто я наконец-то дома.

— Я тоже, — шепчу я, поворачиваясь в его объятиях, чтобы прижаться к его губам. Он возвращает поцелуй, а затем отстраняется от меня с усмешкой.

— Если я начну тебя целовать, то уже не остановлюсь. — Он заправляет мои волосы за ухо и ласково улыбается мне. — Почему бы тебе не устроиться поудобнее, пока я готовлю нам ужин?

Я поднимаю брови. — Ты собираешься готовить?

— Как ты думаешь, почему я остановился на рынке?

Я смеюсь.

— Справедливое замечание. Ладно, может, я помогу?

Я не сильна на кухне, учитывая, что почти все, что я ем, поступает из пакетов, но, к счастью, Кайл не подвергает это испытанию.

— Нет. — Он целует меня в лоб. — Ты уже несколько часов за рулем. Иди отдохни, я хочу приготовить для тебя еду. — Он берет пакеты с продуктами и идет на кухню. — Я купил свежую рыбу, но если ты не любишь это, я могу приготовить…

— Я люблю рыбу, — говорю я, и он ухмыляется. Я смотрю, как он разгружает продукты, достает кастрюли и миски, раскладывает ингредиенты. Он берет большой нож и начинает нарезать красный лук с уверенностью человека, который делал это уже сотни раз.

О, Боже. Если он еще и хорошо готовит, то у меня большие проблемы.

Я отвожу взгляд и, схватив наши сумки, направляюсь к лестнице. Перила гладкие под моей ладонью, когда я поднимаюсь на чердак, вдыхая слабый запах сосны. Лофт — это антресольный этаж под наклонными стропилами, с передними перилами, открывающими доступ к основному жилому пространству внизу. Кровать королевского размера стоит на большом ковре под окном, рядом с тумбочкой с маленькой лампой и стопкой книг. Я ставлю сумку и опускаюсь на кровать, откидываясь на спинку и глядя в потолок.

Здесь спит Кайл, думаю я, переворачиваясь, чтобы понюхать его подушку и рассмотреть книги на тумбочке. Одну я узнаю — это книга в мягкой обложке под названием «Старый Бруклин Хайтс», в которой содержится очень подробная история домов в этом районе. Эту же книгу я купила в Barnes & Noble во время поездки с Сэди. Здесь также есть книга о философии стоицизма, какой-то исторический роман и книга о тревоге, которая меня удивляет. Я беру ее в руки и пролистываю, замечая несколько изъеденных страниц с пометками и пометками внутри. Я думаю о том, как Кайл узнал, что у меня был приступ паники, и чувствую щепотку в сердце. Похоже, в нем есть что-то большее, чем он себе позволяет, и я хочу знать все это. Я хочу знать его.

Я прижимаю книгу к груди, оглядываю спальню и слушаю, как Кайл напевает себе под нос, работая на кухне. Одно лишь присутствие здесь, возможность заглянуть в его мир, наполняет меня теплом с головы до ног. Я со вздохом вытягиваюсь на кровати, чувствуя себя спокойнее, чем когда-либо. Я не думаю ни о работе, ни о папе, ни о чем другом, кроме как о человеке, который привел меня сюда.

Человеке, который привел меня домой.

Я просыпаюсь от того, что рука гладит меня по щеке. — Ужин готов.

Я вдыхаю воздух и резко поднимаюсь, недоумевая, где я. Сквозь мутные глаза я вижу Кайла, сидящего рядом со мной с забавной улыбкой.

Точно. Я на его кровати, в его хижине.

— Прости. — Я потерла глаза. — Наверное, я задремала.

— Я не удивлен, — ласково говорит он. — Это была долгая поездка, и последние пару дней ты работала как проклятая. Да и, признаться, эта кровать гораздо удобнее надувного матраса.

Я потягиваюсь и зеваю, мой нос улавливает запах еды.

В животе заурчало, и я внезапно почувствовал голод. — Ты что-то говорил об ужине?

Кайл с усмешкой поднимается на ноги. — Да. Он внизу.

Я тоже встаю, и он притягивает меня к себе, накрывая своим ртом мой.

— Иметь тебя здесь, в моей спальне… — Он качает головой. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я ухмыляюсь, прислоняясь к нему. — Уверяю тебя, это не так. И как только ты меня накормишь, я тебе это сразу же объясню.

В его взгляде плещется тепло, но он отступает назад и направляется к лестнице, явно борясь с желанием пропустить ужин и сразу же отправиться в постель. Я следую за ним по чердаку, наблюдая, как он пригибается, что, как я могу предположить, является привычкой. С его ростом и наклоном стропил крыши не так уж много нужно, чтобы он ударился головой.

Спустившись вниз, он выводит меня на крыльцо, где он приготовил ужин при свечах, мерцающих на теплом вечернем ветерке. Он загромоздил стол посудой, и я удивленно окидываю ее взглядом.

— Что это все?

— Севиче, рис с кинзой и лаймом, тостадас, сальса и гуак, — говорит он, по-мальчишески гордясь своими стараниями.

Мое сердце делает сальто назад, когда я перевожу взгляд с него на еду. Ни один мужчина еще не готовил для меня так. Если на вкус все будет хотя бы вполовину так же хорошо, как на вид, мне, возможно, придется оставить его.

Он с ухмылкой протягивает мне бокал.

— И мохито, — добавляет он, прижимая свой бокал к моему. Я делаю глоток, мятно-лаймовый вкус пробуждает мои вкусовые рецепторы.

— Ух ты, как вкусно.

Я делаю еще один большой глоток, и ухмылка Кайла становится шире.

— Спасибо. У меня здесь растет мята, так что я люблю ее использовать.

Он умеет строить дома, готовить и использовать свежие, выращенные в домашних условиях продукты для создания аппетитных коктейлей. И это еще до того, как мы перейдем к тому, что он — суровый папочка (спасибо, Сэди).

Я в полном шоке.

Он приглашает меня сесть за стол, и я сажусь, наблюдая, как он подает блюда.

— В идеале севиче должно быть приготовлено из рыбы, которую я поймал сам, — говорит Кайл, ставя передо мной тарелку. — Но сегодня на рынке свежий улов, так что это лучший вариант.

Я помню, как он говорил, что любит ловить рыбу. А еще он играет на гитаре. А еще он когда-то занимался юридической карьерой. Я восхищаюсь этим человеком, видя его в новом свете. Неужели есть что-то, чего он не может сделать?

Мы накрываем на стол, и я с благодарностью смотрю, как свежие, пикантные ароматы взрываются на моем языке. Еда настолько хороша, что я даже не могу сделать паузу, чтобы сказать ему об этом, я просто запихиваю ее в рот, а потом тянусь за второй порцией. Он смотрит, как я поглощаю его старания, с довольной улыбкой, его глаза сверкают, когда он потягивает свой мохито.

Насытившись, я с довольным вздохом отодвигаю тарелку. — Боже мой, это было так вкусно.

— Я рад, что тебе понравилось. — Он качает головой, его рот кривится от удовольствия. — Я никогда не видел, чтобы ты так ела.

Я смущенно смеюсь, вытирая рот салфеткой. — Может, и видел бы, если бы ты готовил для меня каждый вечер.

— Хотелось бы.

Юмор исчезает с его лица, его глаза пронзают меня в мерцающем свете свечей. Мой пульс учащенно бьется в такт его словам, ведь как это было бы здорово — проводить с ним каждую ночь? Еда, конечно, но он — быть с ним, по-настоящему.

Может ли это когда-нибудь стать реальностью для нас?

Я сглатываю, наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку, но жужжание в кармане останавливает меня. Я не хочу, чтобы что-то прерывало совершенство этого момента, но привычка заставляет меня все равно достать телефон, чтобы проверить. Мои брови удивленно вскидываются, когда я вижу, от кого пришло сообщение.

Деб: Привет, Вай! Надеюсь, у тебя все хорошо. Просто хочу, чтобы ты знала, что рекомендательное письмо очень помогло. Мы должны получить ответ в ближайшую неделю или две. У меня хорошее предчувствие!

Нахмурившись, я убираю телефон. Вместо ожидаемого прилива восторга в животе у меня появляется нервная, тревожная пульсация. Впервые я могу честно сказать, что мысль о возвращении к прежней жизни не вызывает у меня ни малейшего восторга. Сидя на крыльце дома Кайла, попивая мохито и наблюдая за тем, как небо превращается из пурпурного полога, затянутого облаками, в черную бездну, пронизанную звездами, я чувствую себя на миллион миль дальше от той жизни. От того человека, которым я был в той жизни. Когда этот проект завершится, я должна буду вернуться к нему. У меня есть машина и квартира, а теперь, возможно, меня даже ждет работа моей мечты.

Но что, если я больше не хочу этого? Что, если я хочу всего того, что было у меня за последний месяц? Работа, конечно, но я нахожу удовлетворение в том, что делаю ее меньше, и уравновешиваю ее большим количеством всего остального, включая этого мужчину рядом со мной. Возможно ли это вообще? Хочет ли он этого, и, главное, сможем ли мы найти способ сделать это с папой?

Если я что-то и знаю после этого вечера, так это то, что я не готова к тому, что все закончится. Ни сейчас, ни через неделю, а может, и вообще никогда.

Я влюбляюсь в Кайла и не готова его отпустить.