Она была создана для меня

36

Вайолет

Когда я просыпаюсь в пустой постели, то на мгновение задумываюсь, не прыгнул ли Кайл в свой грузовик и не уехал ли из города. Отчасти я бы его поняла. Он с самого первого дня твердил, что мы не можем ничего рассказать папе, и даже после нашего пребывания на озере он не упомянул об этом. Это значит, что мы ни на шаг не приблизились к тому, чтобы разобраться в нашем дерьме.

Мое сердце облегченно замирает, когда я слышу, как закрывается входная дверь, и через десять секунд в комнате появляется Кайл с двумя чашками кофе.

— Доброе утро, милая, — говорит он, протягивая мне одну с улыбкой. Он одет в свою беговую форму, которую я давно не видела. Большинство утренних тренировок мы проводили по-другому, но, чувствую, сегодня не один из таких дней.

— Спасибо.

Я делаю глоток крепкого кофе, гадая, как сложится сегодняшний день. Мама и папа приедут сегодня днем, чтобы осмотреть дом, и я не уверена, что произойдет после этого. Для человека, который любит все тщательно планировать, это новая территория. Я чувствую себя не привязанной к месту, но совсем не так, как после потери работы. Тогда я всегда могла планировать дальнейшие шаги, рассылать резюме, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, но с Кайлом… Я не могу контролировать, что он решит. Я не могу контролировать то, что сделает мое сердце.

Он снимает кроссовки и опускается на матрас рядом со мной, прижимаясь поцелуем к моему лбу.

— Я принял решение, — твердо объявляет он. — Я хочу рассказать Ричу.

Я чуть не роняю кофе. — Правда?

— Да. И я хочу сделать это сегодня.

Боже мой. Ему что, лоботомию сделали, пока он был в отключке?

— Почему ты вдруг так уверен?

Он рассеянно поглаживает рукой бороду. — Сегодня рано утром у меня чуть не случился приступ паники.

— О, черт. — Я поворачиваюсь к нему лицом. — Почему ты меня не разбудил?

Он вздрагивает, отводя взгляд. — Мне удалось остановить это, и я не хотел тебя беспокоить.

Я вспоминаю его слова на озере, о том, что Лизу стала это раздражать и в итоге все закончилось. Неудивительно, что он хотел скрыть это от меня.

Но я не она. Я человек, который знает, что такое паническая атака, и я никому не пожелаю этого.

— Эй. — Я осторожно касаюсь его руки. — Тебе никогда не нужно скрывать это от меня. Я хочу быть рядом, если это случится, хорошо? Я хочу помочь.

— У меня их не было уже много лет, — пробормотал он. — Но все это тайком, беспокойство о том, что скажет Рич…

Я сжимаю его руку. — Я понимаю.

— Потом я пошел на пробежку и заскочил к «Джо». Пока я там был, я поболтал с Дейзи…

Это заставляет меня улыбнуться. Я заходил в ««у Джо»» выпить кофе, но у меня не было возможности по-настоящему поговорить с Дейзи с тех пор, как мы ходили за гамбургерами в тот роковой вечер. Тем не менее я помню, какой милой она была, как сильно болела за нас с Кайлом.

— И что она сказала?

— Во-первых, — говорит Кайл, одаривая меня забавной улыбкой, — она сказала мне, что ваше свидание с Оуэном было не совсем таким, каким ты его представляла, и что на самом деле ты провела с ней большую часть ночи.

Я смеюсь. — Ладно, хорошо. Ты меня раскусил. Это была уловка, чтобы затащить тебя в постель.

Он наклоняет голову и прижимается поцелуем к моему рту.

— Я рад, что это сработало, — бормочет он, его дыхание согревает мои губы, а в лесных зеленых глазах пляшет любовь.

Я касаюсь его щеки. — Что еще сказала Дейзи?

Он со вздохом откидывается на спинку кресла.

— Она сказала, что мы не можем знать наверняка, как отреагирует Рич, и она права. Мы должны хотя бы попытаться.

Глаза Кайла снова встречаются с моими, и между его бровями появляются маленькие морщинки беспокойства.

— Я не могу продолжать лгать ему, Вай. Поэтому, я думаю, мы должны показать твоим родным дом, а потом, — он сделал глубокий вдох, — рассказать им о нас. Хорошо?

У меня в животе завязывается узел. Я ждала этих слов от Кайла несколько недель, но теперь, когда он наконец их произносит, мне становится не по себе. Я вложила в этот проект все, что у меня было, хотела, чтобы папа почувствовал, что я хорошо поработала, и сегодня я узнаю, что он думает, впечатлен ли он и гордится ли тем, чего мы здесь добились. Гордится ли он мной. Мысль о том, чтобы рассказать ему о том, что я сплю с его лучшим другом, заставляет мое нутро трепетать, и это еще до того, как я подумаю о том, чтобы признаться во всем этом недоразумении, касающемся моей карьеры.

Но когда я смотрю на красивое лицо Кайла, ласково смотрящее на меня в золотистом утреннем свете, в моей груди становится тепло. Я хочу будущего с этим мужчиной, а без объяснений с папой этого не добиться. Кроме того, Кайл прав — пришло время быть честной. Я не могу продолжать врать своим родителям обо всем этом.

— Хорошо.

Я прижимаюсь к Кайлу, отгоняя ноющее чувство тревоги и наливая себе горячий кофе.

Мы провели большую часть дня, убирая и приводя в порядок дом. Обычно я ненавижу уборку, но мне приятно двигаться. Мое тело дергается от нервного напряжения, и я не могу усидеть на месте. Нет ничего лучше, чем подметать, чистить и полировать, чтобы снять тревогу.

Я никогда не считала себя тревожным человеком, но, узнав об этом от Кайла, я задумалась. Я всегда чувствовала себя неспокойно, когда не работала, как будто у меня есть энергия, которую нужно направить на проект, а когда я останавливаюсь, ее некуда девать. Только в последнее время я задумалась, не является ли это нездоровым, не движет ли мной нечто большее, чем амбиции. А еще есть панические атаки на уроках.

Но я не могу беспокоиться об этом сейчас, когда все происходит сегодня.

Я откладываю метлу в сторону и улыбаюсь, любуясь задним садом. Возможно, это моя любимая часть дома. Мне нравится находиться здесь, под прекрасным деревом магнолии. Теперь, когда здесь наконец-то наведен порядок, это прекрасное место. Ландшафтный дизайнер оказался парнем, который живет через два дома от нас на Фруктовой улице, 18, и он был рад поработать еще над одним двором в нашем квартале. Он удалил оставшиеся сорняки и старую мебель для патио, расчистил большое мощеное пространство для новой мебели и добавил бордюр из небольших кустарников, а также травянистую площадку под деревом магнолии. Я так и вижу, как ставлю стулья «адирондак», как у Кайла на озере, и сижу в тени, читая. Я никогда не думала, что стану таким человеком, но поездка с ним в Мэн изменила меня. Быть рядом с ним изменило меня. Я научилась замедляться так, как даже не подозревала, что мне это нужно, и от этого мне стало намного лучше.

Я в последний раз оглядываю двор и вздыхаю. Я буду скучать по этому месту. Мне нравилось быть здесь, и на сердце становится грустно от мысли, что кто-то другой будет наслаждаться нашей работой. Что это никогда не было для нас.

Я неохотно поднимаюсь и встречаю Кайла в прихожей.

— Наверху все в порядке? — спрашиваю я. Мы упаковали наши вещи, чтобы все было чисто к приезду мамы и папы. Я знаю, что мы договорились рассказать папе, но я не уверена, где мы остановимся на ночь и каков будет следующий шаг. Собирая наши вещи, я чувствовала себя очень окончательно, и это мне не нравилось.

— Ага. — Кайл притягивает меня к себе и опускает свой рот к моему в мягком поцелуе. — Сначала мы покажем им дом, а потом расскажем.

Я киваю, сглатывая нервы, которые быстро поднимаются в моей груди. Кайл выглядит странно спокойным, как будто он смирился со своей участью, приняв решение.

— Ты хочешь рассказать им или я должен?

Я на мгновение задумываюсь над этим вопросом. — Думаю, я скажу, если ты не против?

— Конечно.

Кайл крепко сжимает меня, а затем отходит, когда за дверью раздается шум. Это папа впускает нас в дом.

— Привет, привет, — весело говорит он. При виде его у меня сердце замирает в горле. Это будет сложнее, чем я думала.

— Привет, ребята.

Я провожаю взглядом папу, когда мама входит следом.

— Привет, милая. — Она крепко обнимает меня. — Мне кажется, что я не видела тебя целую вечность.

Мы с Кайлом избегали маму и папу с тех пор, как вернулись с озера, зная, что будет слишком сложно солгать им лицом к лицу, и чувство вины терзает меня, когда я сжимаю маму в ответ. Когда она чмокает Кайла в щеку, а его глаза встречаются с моими, затененными его собственным чувством вины, я понимаю, что должна пройти через это. Даже если от одной мысли об этом мне становится плохо.

Отец разглаживает рукой галстук и смотрит на Кайла. — Время для большого открытия?

Мрачная улыбка кривит губы Кайла. — Что-то вроде этого.

Я делаю глубокий вдох, натягивая на себя уверенное выражение лица. — С чего ты хочешь начать?

— Что скажешь, Ди? — Папа смотрит между нами. — Может, начнем со спален?

Мой пульс учащается, как будто он намекает, что уже знает о нас. Что совершенно нелепо.

Возьми себя в руки.

— Звучит неплохо, — говорит мама.

Мы следуем за Кайлом, пока он ведет нас на верхний этаж. Он рассказывает маме и папе о реставрации лестницы, указывая на особенности оригинальных перил, пока мы поднимаемся. Затем он проводит нас через две маленькие спальни, одна из которых была нашей в течение последнего месяца, и в ванную комнату. Мы сохранили нейтральную цветовую гамму для спален, добавив цвет только в ванную. Изумрудная плитка, возможно, моя любимая. Цвет смелый, но плитка метро классической формы. Это лучшее из двух миров.

При виде ванной папины брови поднимаются, и я не могу понять, впечатлен он или нет. Иногда его трудно понять, и у меня сжимается живот, когда я наблюдаю за его бесстрастным лицом.

Мы спускаемся на второй этаж, где находятся две большие спальни и еще одна ванная комната, чуть больше. Кайл объясняет, как были расположены комнаты изначально, до появления водопровода, и я не могу сдержать радости, когда он рассказывает о проделанной работе, его взгляд время от времени переходит на мой, теплый и гордый.

После этого Кайл ведет нас обратно на второй этаж, через переднюю и заднюю гостиные и балкон — или «чайную комнату», — с которого открывается вид на двор.

Мама восхищается, когда мы входим в парадную гостиную, а папа потирает челюсть в молчаливом раздумье.

Я оглядываюсь по сторонам, понимая, что без мебели дом выглядит не очень, и испытываю кратковременную панику из-за того, что мы не подумали поставить дом так, чтобы показать его по-настоящему. Что, если папа не сможет представить его так, как мы? Он молчит, пока Кайл отмечает восстановленную декоративную штукатурку, включая розетку вокруг подвесного светильника в центре потолка, и то, как тщательно он содрал краску с оригинального камина из орехового дерева.

— Это, наверное, моя любимая комната, — говорит Кайл, оглядывая гостиную, в которой мы провели столько времени.

— И моя тоже, — бормочу я. Его глаза на мгновение встречаются с моими, и он посылает мне крошечную улыбку. Этого достаточно, чтобы мой пульс немного успокоился.

Все будет хорошо.

Кайл ведет нас вниз по лестнице в подвал, который представляет собой большое помещение с открытой планировкой. Кухня расположена вдоль одной стены, а обеденная зона выходит через двустворчатые двери во двор. Для кухни я выбрала абрикосовую и темно-синюю цветовую палитру, оставив остальную часть комнаты в теплых белых тонах. Мне нравится простота цветовой гаммы, ощущение свежести и в то же время уважение к историческим штрихам пространства.

Мама проводит рукой по кухонной стойке. — Мне нравятся эти цвета.

Я улыбаюсь и смотрю на папу, чтобы получить его одобрение, пока мы ведем его во двор. Он все еще погружен в раздумья, и мой желудок опускается, когда я задаюсь вопросом, не ненавидит ли он все вокруг. Он попросил нас о современном, а это не совсем то. Я могу гордиться проделанной нами работой, но это не совсем то, что он просил. По крайней мере, не то, что он просил изначально.

Мы стоим во дворе, папа все это воспринимает, а я с досадой разминаю руки. Почему я не боролась с Кайлом за всю эту историческую историю? Как я могла так подвести отца?

— Мне очень жаль, — пролепетала я, и взгляд Кайла метнулся к моему. Я продолжаю. — Я знаю, что ты просил о современном, и это не…

— Вайолет. — Папа кладет руку мне на плечо, чтобы остановить мой нервный бред. — Это… У меня нет слов. Это намного больше, чем я мог себе представить. Я поражен.

Я поворачиваюсь к Кайлу, сомневаясь. Правильно ли я поняла?

— Я так рад, что ты отговорила меня потрошить это место и превращать его в квартиры, — продолжает отец. — Столько всего было бы потеряно.

Мама энергично кивает. — Я согласна.

Рядом со мной сияет Кайл. Его гордость заразительна, и по мне неуверенно распространяется тепло. Папа не разочарован — ему это нравится!

Слава Богу.

Папа улыбается Кайлу в ответ и берет его руку в крепкое рукопожатие. — Я знал, что ты подходишь для этой работы.

Кайл усмехается, но я слышу, как в нем проскальзывает нервозность. Дом — это только половина проблемы.

Отец поворачивается ко мне. — Я так горжусь тобой, Милашка. Я знал, что ты сможешь это сделать.

Я хочу погреться в лучах его похвалы, но не могу позволить себе в полной мере оценить ее. Не тогда, когда я знаю, что будет дальше.

— Спасибо, папа, но…

Телефон в кармане жужжит, прерывая мои слова, и я клянусь, что никогда в жизни не испытывала такого облегчения. Я смотрю на экран и, увидев, что это звонит Деб, поднимаю палец и произношу извинения, отвечая на звонок. Все, что угодно, лишь бы отложить это.

— Алло?

— Вай! — Голос Деб высокий и взволнованный.

— Я просто звоню, чтобы сказать тебе… — она делает небольшую паузу для драматического эффекта, — работа твоя!.

Удивление пронзает меня до глубины души. После всего, что происходило с Кайлом и домом, после выходных на озере я почти забыла о работе в DigiSwap.

— Что… что? — спрашиваю я, а мама, папа и Кайл с интересом наблюдают за происходящим.

— Она твоя. Скотт собирался позвонить тебе, но я спросила, могу ли я это сделать. После всего, через что мы прошли, я хотела сама сообщить тебе хорошие новости. Ты можешь приступать прямо сейчас.

Я открываю и закрываю рот, не зная, что ответить. Работу моей мечты мне преподносят на блюдечке как раз в тот момент, когда я собираюсь сказать папе, что хочу остаться в городе с Кайлом, а я не знаю, что ответить. Это не входило в планы.

— Вау, это… Спасибо. — Я делаю паузу, глядя на остальных. У меня голова идет кругом. — Могу я тебе перезвонить? Я как бы… в центре событий.

— Конечно, — любезно отвечает Деб. — Будет очень здорово, если ты вернешься, Вай.

Я завершаю разговор, ничего не ответив, и убираю телефон, сердце гулко стучит в груди.

— Кто это был? — негромко спрашивает Кайл.

— Мой бывший босс. — Я качаю головой, все еще пытаясь осмыслить услышанное. — Она предложила мне работу менеджера проектов в DigiSwap.

— Это замечательно!

Мама сжимает мое плечо, но я не замечаю, как на лбу Кайла появляются крошечные морщинки беспокойства.

— Наверное, — бормочу я, потирая лицо.

Папа выглядит озадаченным. — Почему ты не радуешься больше? Ты ведь собираешься принять ее, не так ли?

Я смотрю между родителями и Кайлом, думая о неправде, которая висит между нами, и внезапно чувствую удушье. Папа так счастлив и гордится мной, и ради чего? Я слишком долго жила во лжи, и пришло время рассказать ему и маме правду.

Я медленно отпускаю дыхание. Ничего не происходит.

— Я должна вам кое-что сказать, ребята. — Я делаю паузу, понимая, что это еще не все. — На самом деле, я должна рассказать вам две вещи. Но… по одной.

Мама смотрит на папу, его брови озабоченно сдвинуты вместе. Мой желудок опасно подпрыгивает.

— Я… я никогда не была руководителем проекта до этого проекта дома. Я была помощником одного из них, но это было все. — Я не отрываю взгляда от пола, стыд захлестывает меня, когда мое признание выплескивается наружу. — Мне жаль, что я позволила вам поверить в то, что не было правдой, и я не должна была соглашаться на эту работу.

Родители долго молчат, и, не выдержав, я встречаюсь взглядом с папой. Он смотрит на меня с любовью, и меня охватывает смятение. Неужели он не понял, что я ему только что сказала?

Но прежде чем я успеваю спросить, он просто кивает и говорит: — Мы знаем.

— Вы… что?

Он вздыхает. — Мы знаем о твоей старой работе, милая. Когда я звонил в твой офис и спрашивал о тебе в тот день, когда тебя уволили, твоя начальница упомянула, что ты была ее помощницей.

— Правда?

— Да. Она сказала мне, как ей грустно терять тебя в качестве своей помощницы. Я был удивлен и попросил ее уточнить, но да, она сказала, что ты была ее помощником с тех пор, как начала работать в компании. Наверное, поскольку я всегда звонил тебе напрямую, это никогда не всплывало, но то, как она говорила о том, каким ценным сотрудником ты была и как она хотела скорее повысить тебя в должности, чем отпустить… — Отец поднимает плечо. — Я знал, что это не имеет значения. Ты должен был стать руководителем проекта, и это главное.

Мама смотрит на меня с сочувствием, а я в недоумении перевожу взгляд с нее на папу.

— Значит, ты дал мне работу над этим домом, зная, что у меня нет опыта?

— Я дал тебе работу в этом доме, зная, что ты отлично справишься, Вай.

Я моргаю, впитывая это. Он знает. Он знал, может быть, не все время, но он знал, когда нанял меня. Рядом с папой Кайл мягко улыбается мне, и в груди у меня замирает облегчение. Папа знает, и он не злится, хотя, наверное, должен был бы.

— И смотри, все получилось, — добавляет он, улыбаясь. — Ты получила идеальную работу.

У меня в груди все сжалось. — Думаешь, мне стоит согласиться?

— Конечно. — Брови отца сходятся в недоумении. — Разве не к этому ты стремилась все это время? Это та работа, которую ты должна была получить с самого начала.

Чувство вины пронизывает меня насквозь. — Мне так жаль, что я не была честной. Мне жаль, что я разочаровала тебя.

Он крепко обнимает меня.

— Ерунда. Я никогда не гордился тобой больше, чем сейчас, Вай. — Когда он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз, его глаза согреты любовью. — Ты никогда не сможешь разочаровать меня.

Мне снова семнадцать, я стою под жаркими огнями сцены на турнире по дебатам, только на этот раз папа пришел, и он болеет за меня в зале, как будто никто и ничто не может значить для него больше, чем я. Горячие слезы щиплют глаза, и я опускаю взгляд на свои руки, чтобы смахнуть их.

Кайл перемещает свой вес, напоминая мне, что он здесь, и у меня сводит желудок. Я рассказала папе правду о своей неопытности, и он не рассердился и не разочаровался. Я вспоминаю все те времена, когда я переживала, что подвела папу, все те времена, когда я чувствовала себя для него лишь большим разочарованием, но я ошибалась. Он никогда не был разочарован — он горд. В этот момент гордится как никогда. Я не могу разрушить это сейчас.

Я думаю о том, что сегодня утром у Кайла чуть не случился приступ паники, о том, как будут потрясены мои родители, когда я скажу им, что половину времени, проведенного в работе над этим домом, я провела не на работе, а в постели с папиным другом. Папа заберет назад все те прекрасные слова, которые он сказал — то, что мне нужно было услышать в течение многих лет, — и кто знает, что он скажет Кайлу. Что, если это приведет к новым приступам паники? Что, если жизнь снова станет для него плохой?

Мое сердце громко стучит в ушах, и внезапно я понимаю, что это слишком высокая цена. Для нас обоих.

— Что еще ты хотела нам сказать? — спрашивает папа.

Я открываю и закрываю рот, слова застревают у меня в горле, пока я смотрю на Кайла. Должно быть, что-то на моем лице говорит ему о том, что я думаю, потому что выражение его лица меняется с тревожного ожидания на мрачное понимание. Его плечи опускаются, и он глубоко вздыхает, отворачиваясь.

— Ничего. — Я отвожу взгляд от него. — Это было… это было просто так.

— Ну, я думаю, нам нужно отпраздновать, — говорит мама, и папа кивает в знак согласия.

— Безусловно. Фантастическая реставрация дома и новая работа!

Он ухмыляется Кайлу, который едва может сдержать улыбку, а я закрываю глаза от неожиданно нахлынувших слез.

— Ужин и напитки за наш счет. Что скажешь? — Папа взволнованно смотрит на меня, и я пытаюсь сглотнуть комок в горле.

— Конечно, — хрипло бормочу я. Я бросаю взгляд на Кайла, и он качает головой.

— Я не очень хорошо себя чувствую. — Он потирает лоб, не встречая моего взгляда. — Думаю, я возьму с собой деньги на черный день.

Лицо отца опускается. — Ты уверен? Мы бы хотели, чтобы ты…

— Уверен. Извините, ребята. Идите и празднуйте всей семьей. Мне все равно нужно собрать машину и подготовиться к утреннему отъезду.

Мое сердце замирает от его слов, но я заставляю себя не реагировать. А чего я ожидала? Я не рассказываю маме и папе о нас, значит, все кончено. Так и должно быть. Кайл не хочет продолжать врать, да и я тоже. А тут еще работа менеджера проекта, на которую, по мнению папы, я должна устроиться…

Это правильное решение, говорю я себе. Так и было задумано: закончить этот проект и вернуться к настоящей жизни. Папа прав, я не могу отказаться от предложения о работе. И я не могу больше скрывать от него. У меня нет выбора.

Я говорю родителям, что мне нужно время, чтобы принять душ и подготовиться, а потом я встречусь с ними в ресторане в Верхнем Уэст-Сайде через несколько часов. Они соглашаются и неохотно уходят после того, как Кайл настаивает, что не может прийти.

Затем дверь захлопывается, и в доме остаемся только мы с Кайлом, а я разражаюсь слезами.