Она растворилась в воздухе

Глава XIX. Открытое окно

Сначала Виола подумала, что стала жертвой чудовищной злой шутки.

— Беатрис, — позвала она, — где ты?

Никакого ответа не последовало, и она позвала снова. Виола ждала ответа, и тишина привела ее в ужас. Звук ее собственного голоса, резкий и тонкий, как натянутая проволока, также вызывал в ней тревогу. Он был напоминанием о том, что часть ее имела представление о некоем ужасном несчастье, которое, к счастью, обрушилось на кого-то другого.

Виола огляделась, смутно осознавая, что эта ситуация ей знакома. Такое уже было однажды при догорающем свете такого же туманного вечера. Она вспомнила, как Марлен, декоративная машинистка, поведала ей нелепую историю о девушке, которая растворилась в воздухе… и как потом сама она протягивала руки в пустоту, пытаясь дотронуться до кого-то, кого там не было.

Тогда это было нелепой игрой, но настоящее также казалось нереальным. Внезапно у нее перед глазами возник яркий образ Беатрис, раскрасневшейся и смеющейся, в ее горностаевом пальто — сочетание красного и белого, как роза на снегу. Беатрис была цветущим, живым, реальным человеком. Невозможно, чтобы ее уничтожили и заточили в воздухе.

Она стояла и смотрела на лестничную площадку, а ее разум, казалось, с каждым моментом затуманивался все больше. Она услышала неровное тиканье старинных часов, похожее на биение сердца, которое вот-вот остановится, когда гардероб мисс Пауэр вытолкнули из дверного проема. Она видела, как его подняли и понесли вниз по лестнице, в то время как майор шел впереди и предупреждал носильщиков, чтобы те не повредили окрашенные стены.

Затем, в перчатках и с чемоданом в руках, из номера 17 вышла мисс Пауэр, и Мак, усвоивший свой урок, отошел подальше от двери…

Виола наблюдала за ними, чувствуя себя зрителем драмы. Хотя для нее все будто бы происходило в замедленном движении, она подсознательно определяла длительность событий, машинально отмечая тиканье часов. В течение пары минут что-то произошло — что-то такое, чего она, будучи еще слишком ошеломленной, не могла осознать.

На тот момент ощущения Виолы были главным образом физическими. Они пугали ее, потому что заключали в себе угрозу. Она почувствовала головокружение от прилившей к голове крови и ее бешеной пульсации в висках и растущее давление в голове, будто мозг оказался покрыт слоем только что наложенной штукатурки.

«У меня сейчас будет удар», — подумала она.

Ужас от этой мысли вернул ее обратно к реальности, и Виола выбежала на лестничную площадку.

— Мак, Мак! — позвала она детектива.

Шотландец, который прислонился к стене, поспешил к ней навстречу.

— В чем дело? — спросил он.

— Она ушла, — выдохнула Виола.

— Ушла? Беатрис?

— Да… исчезла. Она где-то здесь. Мы должны найти ее…

Мак, с глазами, похожими на осколки битого стекла, заглянул через открытую дверь в квартиру Гойи, а затем стремглав бросился в сторону номера 15.

— Не там, — закричала Виола, следуя за ним и цепляясь за его руку в тщетной попытке заставить его вернуться.

— Убирайся, лгунья.

Мак так сильно ее оттолкнул, что девушка отшатнулась назад, а детектив тем временем распахнул дверь.

Когда Виола заглянула в свою квартирку, она ощутила себя будто во сне. Это была довольно темная комната — ее окно выходило на узкую боковую улицу, — и потому к ней прилагался существенный счет за электричество. Собрав вещи, чтобы перебраться в отель к Стерлингам, Виола, разумеется, закрыла и ​​заперла окно. По этой причине она ожидала увидеть свою комнатку погруженной в темноту. Однако… она увидела, что свет включен, а окно широко распахнуто.

Снаружи располагалась железная лестница, которую майор установил в качестве меры предосторожности в случае пожара. Она была шире и свободнее других, и поэтому сотрудники офисов иногда пользовались ею, чтобы спуститься и выйти на улицу. Мак собирался вылезти на узкий балкон за окном, когда Виола предприняла еще одну попытку остановить его.

— Мак, вернитесь, — закричала она. — Вы должны поверить мне. Это ее единственный шанс. Она находится в квартире Гойи. Это какой-то ужасный розыгрыш.

— Позвони Стерлингам, — отрезал Мак, одной ногой уже стоя на первой ступеньке лестницы.

Никогда раньше Виола не видела ни на одном лице такой холодной ярости, и она отпрянула назад, хотя ее совесть была чиста. Ощущение того, что она заключена в оковы дурного сна, было настолько сильным, что девушка огляделась, ожидая увидеть Беатрис, смеющуюся над ее замешательством. Затем в ее голове внезапно, подобно взрыву бомбы, появилось объяснение этой загадки. Беатрис похитили.

Она попыталась выбросить из головы эту ужасную мысль в силу ее невероятности. Ведь в комнате Гойи не могло быть тайного места, где можно было спрятать девушку — номер 16 был недавно отремонтирован подрядчиком с репутацией честного человека. Но даже если предположить, что какое-то место сокрытия существовало, все равно оставалось проблематичным силой затолкать туда сильную и активную девушку, не привлекая при этом внимания.

Пока Виола разговаривала с майором Помероем, она не слышала ни единого крика или звуков борьбы, и рядом не было никого, кроме мадам Гойи. Гадалка — которая была дородной женщиной — была плотно втиснута в свое кресло, к тому же перед ней преградой стоял стол. Ей бы потребовались навыки одновременно акробата, силача и гимнаста, что выпрыгнуть из кресла к своей жертве, одолеть ее и вернуться на свое место в полной тишине.

«Гойя, — подумала Виола, ощутив проблеск надежды. — Она была там. Она должна была видеть, что случилось!»

Когда она ворвалась в номер 16, Гойя все еще сидела за столом перед своим кристаллом. Виола подошла к ней, и ее сердце упало: глаза женщины были закрыты, а ее подбородок покоился на груди.

— Мадам.

В ответ на оклик Виолы Гойя яростно закивала, как китайский болванчик, и, моргнув, открыла глаза.

— Я не спала, — пробормотала она, инстинктивно оправдываясь, как это свойственно задремавшему человеку, пойманному на этом. — Я просто дала отдых своим глазам, пока ждала клиента. Гадание по кристаллу дает на них сильную нагрузку. Не думаю, что я погрешу против правды, если скажу, что ожидаю вашу мисс Стерлинг. Вы наверняка знаете… Но где же она? Разве она не пришла с вами? Я ее не видела.

Виола получила ответ на свой невысказанный вопрос и на словах, и по взгляду Гойи, который казался пустым и ошеломленным. Было неважно, сморил ли ее сон, или она пыталась запутать Виолу. Оставалось фактом то, что гадалка держала язык за зубами.

— Вы что-то хотели от меня? — спросила Гойя.

Этот вопрос вернул Виолу из ее путающихся размышлений к реальности.

— Мне нужен ваш телефон, — ответила она.

— Пользуйтесь им как вам угодно.

Схватив трубку, Виола услышала голос оператора:

— Номер, пожалуйста?

Он повторил свой вопрос, пока Виола отчаянно пыталась размышлять ясно. Но ее разум оставался пустым, и к своему смятению она была вынуждена положить трубку.

— Вы не можете вспомнить номер? — поинтересовалась мадам Гойя.

— Нет, — ответила Виола. — Кажется, мой мозг заклинило.

Она говорила глухо, а ее глаза были устремлены на корпус дивана. Он был больше и роскошнее, чем ее собственный, следовательно, пространство под ним — где сама Виола держала свое постельное белье — было просторнее. Слишком расстроенная, чтобы осознать, что делает, она кинулась к нему, отбросила подушки и подняла крышку. Внутри была сложена коллекция пузатых пустых бутылок.

— Только бутылки из-под вина, — пробормотала Виола. Осознав, что Гойя смотрит на нее выпученными глазами, она попыталась объяснить: — Я прошу прощения. Но я знаю, что она здесь.

Казалось, что в голове у нее жужжит рой пчел, но сквозь сводящие с ума гул и трепетание множества крыльев Виола услышала, как Гойя заговорила, медленно и четко, будто пытаясь вразумить психически больного:

— Моя дорогая, вы пришли сюда, чтобы позвонить, но не смогли вспомнить номер. Быть может, теперь вы отправитесь в офис? Майор сможет помочь вам.

При напоминании о том, что бесценное время ускользает из-за непростительного непонимания и растерянности, Виола выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Ее лодыжка все еще не полностью восстановилась после травмы, и когда до нижнего этажа оставалось уже немного, она не выдержала, и на последних ступеньках лестницы Виола упала. Услышав звук падения, Пирс поспешил ей на помощь. Однако девушка, не ощущая никаких повреждений, прохромала через холл в офис майора.

— Позвоните Стерлингам, — выдохнула она там. — Я забыла их номер. Скажите им, что их дочь исчезла.

Невозмутимость майора Помероя оказалась сильнее его шока. Не выказывая никакого удивления, он обратился к своей секретарше:

— Соедините с отелем «Колизей», пожалуйста. Спросите мистера или миссис Уильям Стерлинг.

Мисс Тейлор прекратила печатать на своей бесшумной печатной машинке и взяла трубку. При взгляде на нее Виолу стало угнетать чувство вины. Ее верность подверглась испытанию, ибо звонок из студии не заставил ее покинуть свой пост. Тем не менее, ожидая разговора с миссис Стерлинг, она ощущала себя под давлением всеобщего осуждения.

Офис был ей знаком — красно-синий турецкий ковер, глубокие удобные кресла и красивый стол. Он был связан с квартирой майора, которая была несколько тесновата, и потому тот часто пользовался им по вечерам после конца рабочего дня. Виола много раз заходила сюда, небрежно засунув руки в карманы брюк, чтобы подать жалобу или предоставить какое-нибудь банальное оправдание по поводу неуплаты за квартиру.

В таких случаях ею всегда занималась мисс Тейлор, дабы не допустить, чтобы майора беспокоили его жильцы. Мисс Тейлор была компетентным секретарем и оставалась холодно безличной, даже когда Виола пыталась привнести в их общение человеческий фактор. Виола знала, что мисс Тейлор не любила ее, и объясняла этот факт завистью к ее более привлекательной профессии, потому игнорировала враждебность секретарши с презрительной жалостью.

Теперь ситуация изменилась с точностью до наоборот; это был первый раз, когда Виоле захотелось услышать одобрение от мисс Тейлор. Она занервничала, когда секретарша подняла взгляд и сказала ей:

— Номер соединен. Вы поговорите с ними?

— Нет, — отчаянно заявила Виола. — Нет, я не могу сказать им.

После небольшой паузы трубку взял майор.

— Говорит миссис Стерлинг? — Его почтительный голос контрастировал с сигаретой, зажатой в углу рта. — Это майор Померой из Померании Хаус. Не сможете ли вы немедленно приехать сюда? Боюсь, у меня плохие новости о вашей дочери… Спасибо.

Он положил трубку и обратился к своей секретарше:

— Снова неприятности для бедной старой Гойи.

— И для нас, — с гримасой напомнила ему мисс Тейлор.

Казалось, что они забыли о присутствии Виолы. Она покачнулась на месте, где стояла, внезапно запоздало ощутив последствия своего падения с лестницы. Затем стены комнаты завращались вокруг нее, и она рухнула на пол в полнейшем беспамятстве…

Спустя некоторое время Виола стала понемногу приходить в сознание. Она чувствовала себя так, будто находилась в долгом путешествии, шаря в темноте. Девушка изо всех сил старалась прийти в себя и обрадовалась смутным знакомым звукам — телефонному звонку, слышавшемуся вдалеке, и гулу голосов. Наконец, приложив усилие, она смогла открыть глаза.

Виоле показалось, что комната заполнена людьми, так как она была окружена кольцом пристально смотрящих на нее лиц. Инстинктивно пытаясь укрыться от них, она снова закрыла глаза.

— Она притворяется, — произнес голос, вибрирующий от холодной ярости.

— Нет, — заявил более доброжелательный тон. — У нее действительно было ужасное падение. Возможно, легкое сотрясение мозга. Если бы это был просто обморок, она бы быстрее пришла в себя.

Виола молча размышляла о том, кто является бедной жертвой этого несчастного случая, прежде чем поняла, что говорят о ней. В ее голове отдавалась весьма болезненная пульсация, и ей было трудно удерживать взгляд, но постепенно Виола узнала Стерлингов. Кожа миллионера выглядела серой, как будто он был свинцовой статуей с застывших лицом и безжалостной складкой губ. Мягкий взгляд карих глаз Кристины был подернут страданием, но, когда она заговорила с Виолой, ее голос был сдержанным и даже нежным.

— Мисс Грин, вы можете сделать усилие? Постарайтесь рассказать нам, где Беатрис. Пожалуйста.

Беатрис. Виола вспомнила, что случилось, и была потрясена ужасом этого момента. Крайне эмоциональная и чувствительная к впечатлениям, она всегда быстро все воспринимала и ощущала упоение от звуков или запахов. Сейчас ее сложная нервная система была парализована из-за испытанного шока, и это привело к расстройству нервов.

В то время как Виола отчаянно пыталась ответить на призыв в глазах миссис Стерлинг, она почувствовала, что снова теряет сознание. Было мучительно осознавать, что жизненно важное время уходит. Беатрис была где-то в номере 16, и они должны были найти ее, прежде чем станет слишком поздно. Виола попыталась заговорить, но почувствовала тяжесть во рту, будто бы ее язык был свинцовым. Ей не удавалось сосредоточиться, и сознание покидало ее… а затем на нее навалилась темнота…

Когда она снова очнулась, оказалось, что под ее голову поместили атласную подушку. На ее лбу лежал носовой платок, смоченный одеколоном, а ноздри жег едкий запах. Мадам Гойя, склонившись над ней, держала у ее носа нюхательные соли. Однако, вместо того, чтобы почувствовать отвращение к уродливому лягушачьему лицу, которое находилось так близко к ее собственному, что казалось расписной маской, Виола почувствовала благодарность за ее доброту.

Комната больше не расплывалась в дрожащем мареве. Виола отчетливо видела каждое лицо, а ее сознание прояснилось. Отсутствие мисс Тейлор и сравнительная тишина в холле стали для нее признаком еще большей потери драгоценного времени, которое могло спасти Беатрис. Стерлинги, майор Померой и Гойя были здесь, а в тот момент, когда она осматривалась, открылась дверь, и в комнату вошел Рафаэль Кросс.

— Я только что получил ваше сообщение, — произнес он.

При виде него Виола почувствовала прилив смелости и надежды. Его живость и личное обаяние были настолько сильны, что он создавал вокруг себя атмосферу уверенности. Подойдя прямо к Кристине, он сжал ее руки.

— Вы знаете, что я чувствую, — сказал Кросс.

Губы миссис Стерлинг дрожали, но когда она заговорила с ним, ее голос был спокойным.

— Да, я знаю, Рафаэль. О, какое утешение, чтобы вы здесь. Но вы не должны быть слишком милым, или я могу расчувствоваться. Я должна сосредоточиться на Беатрис, — и она добавила, понизив голос, — и я должна быть сильной за двоих.

Невольно взглянув на потрясенного миллионера, Кросс понимающе кивнул.

— Я здесь, чтобы помочь вам, — сказал он миссис Стерлинг.

Направившись к дивану, на который уложили Виолу, он дружески поцеловал ее.

— Бедная маленькая Грини, — его голос был добрым, но твердым. — Вы выглядите так, как будто получили хорошую взбучку. Но не думайте о себе. Подумайте о ней… Что произошло?

Ободренная его настойчивым взглядом, Виола выпалила свою историю. Она звучала настолько фантастической, что Виола безнадежно взглянула на недоверчивые лица.

— Беатрис вошла в номер 16, чтобы ей предсказали ее судьбу. Я последовала за ней. Затем я отвернулась, чтобы поговорить с майором, и в ту же минуту она исчезла.

Оглушенная молчанием, она обратилась к Рафаэлю Кроссу.

— Это правда. Вы должны мне поверить. Ведь это случилось и с вами. В той же самой комнате. В этом есть какой-то ужасный обман. Вы должны обыскать тут все. Разберите все по кирпичикам.

Кросс пожал плечами, отказываясь брать на себя ответственность.

— История повторяется, — заметил он. — Боюсь, у этой молодой леди, видимо, слишком хорошая память. Что ж, майор, может быть, в этом и найдется какая-то выгода для вас… снова. Не послать ли нам за бригадой монтеров?

Майор Померой проигнорировал этот выпад.

— Я, конечно, не стану разрешать повторно портить свое имущество из-за бессмысленных обвинений, — холодно заявил он.

— Это касается и меня тоже, — заявила мадам Гойя. — Как говорят: обжегшись на молоке, дуешь и на воду. Никто не станет портить мою новую красивую обстановку.

— Этот вопрос и не поднимается, — вмешался Стерлинг. — Эта девушка лжет. Она помогла моей дочери бежать.

— Что бы ни произошло, — сказал Кросс, — Беатрис нет, и мы должны ее вернуть. Вы знаете, что вы должны сделать, Стерлинг. Позвоните в полицию.

Мистер Стерлинг и его жена посмотрели друг на друга, и на их лицах был написан страх. Затем Кристина сказала:

— Нет. Эта ужасная фотография… Я не могу забыть ее глаза.

— Но вы посоветовали это мне, — напомнил им Рафаэль Кросс.

— И вы хотите, чтобы я сам воспользовался собственным советом? — спросил Стерлинг.

Огонек в глазах Кросса угас.

— Нет. Я никому не желаю перенести такие страшные страдания, какие перенес я, и меньше всего вам. Именно из-за моего отношения к вам я хочу направить вас в правильном направлении. У нас разные случаи. Я с самого начала опасался худшего из-за того, что знал мотивы похищения. Но если это обычное похищение и не побег, то все ваши аргументы остаются в силе. Вы должны позвонить в полицию.