Опасное искушение

4

Въезжая в подвальную парковку главного управления с ее низкими потолками и извилистыми скатами, Лили всегда чувствовала себя так, словно угодила в утробу железобетонного бегемота и путешествует по его кишкам. Когда ее старенькая «тойота» въехала в очередной виток кишечника, зазвонил мобильник.

Лили посмотрела на экран телефона и нехотя ответила на звонок:

— Мама, привет! Времени у меня в обрез. В девять я должна быть в кабинете капитана.

— Капитана? У тебя неприятности?

С чего это она так решила? Можно подумать, Лили вечно попадала в переделки, когда была маленькой. Так ведь нет.

— Видишь ли, у нас будет брифинг. Ну знаешь, что-то вроде совещания. Какие обычно бывают у политиков.

На другом конце повисла мертвая тишина. Лили раздражало даже собственное дыхание. Молчанием мама выражала больше упрека, чем все остальные — гневными воплями. Пришлось извиниться:

— Прости. Я не выспалась.

— Много времени я у тебя не отниму. Вчера вечером ты ушла до того, как мы договорились с тобой насчет точной даты примерки.

— Сейчас я на парковке. Нет ежедневника под рукой.

— Тогда перезвони мне, когда он у тебя под рукой окажется. Знаешь, Лили, подруга моей кузины — женщина очень занятая, к тому же она нам делает хорошую скидку. Тебе бы следовало проявить к ней уважение. Один раз ты уже пропустила примерку, а ведь платье подружки невесты необходимо перешить. Лиф на тебе мирится просто ужасно.

Лили хотелось сказать, что никакие изменения в платье не помогут ей казаться менее безобразной в тошнотворно-зеленом, но она ужасно торопилась, поэтому ограничилась фразой:

— Я сверюсь с ежедневником и отправлю тебе письмо по Интернету, ладно? Так я быстрее справлюсь.

Матушка Интернет не шибко жаловала, но, неохотно пойдя на компромисс, пустилась в подробное описание последних перипетий предсвадебной горячки. Старшая сестра Лили собиралась устроить шикарную церемонию, и матушка с ума сходила по этому поводу.

Место стоянки Лили находилось глубоко во чреве гаража, там она и припарковалась, сконцентрировавшись главным образом на отчете, который подготовила еще Юма перед выходом.

— Мм-хм, — промычала она в трубку, хватая сумочку, хлопая и запирая дверцу машины.

Запоздало она осознала слова матери: у сестры жениха аллергия на имбирь.

— Лили? Что такое?

Тут Лили поняла, что тихонечко издает какие-то невразумительные звуки.

— Ты упомянула про имбирь, — сказала она, — по-моему, я кое-что вспомнила. Вчера я видела Джинджер[2] Харрис.

У матушки вырвалось одно из тех очень свойственных китайцам восклицаний, похожее на краткое эх! Явный признак тревоги. Обычно произношение Джулии Ю было ничуть не менее калифорнийским, чем у «Бич Бойз».

— Джинджер Харрис? С чего это тебе захотелось с ней встречаться? Да что же происходит?

— Я не хотела с ней встречаться, а просто встретилась. Во время расследования. Ты знаешь что-нибудь о Харрисах, куда они переехали?

— У тебя нездоровое любопытство. Я думала, все это в прошлом.

— Так и есть. — Не считая кошмаров, которые порой снились. — Мама, это нужно для работы.

— Не знаю, куда они переехали. Не помню. Наверное, можно узнать у Доррис Битон. — Это предложение из миссис Ю явно вытащили клещами. — Думаю, она поддерживает с ними связь.

— Если ты узнаешь, буду тебе очень признательна. — Лили вызвала лифт.

— Никак не могу понять, зачем тебе знать о Харрисах.

— Пока не могу сказать точно. Работа полицейских была бы значительно легче, если бы мы знали наперед, что важнее всего: сработала ли интуиция, или же просто прошлое навалилось на плечи? Спасибо тебе за предложение связаться с миссис Битон. Знаю, тебе это непросто.

— Дело не в моих чувствах. Я за тебя беспокоюсь.

— Я знаю. Со мной все хорошо. — На самом деле Лили всегда казалось, что дело касалось матери ничуть не меньше, чем ее самой. Из того давнего события протянулось столько нитей, и, несмотря на все усилия оборвать их, обрезать или попытаться распутать, узлы остались все равно. — Пришел лифт. Мне пора.

Джулия еще раз напомнила заглянуть в ежедневник, и попрощалась, Лили убрала мобильник в карман сумки и вошла в маленькую металлическую кабинку.

Она с облегчением снова задумалась о деле, фактах и предположениях. Нитях. Их-то как раз было предостаточно — целый спутанный клубок, фактов же куда меньше. Лили собрала уйму показаний, но правда в них переплеталась с вымыслом, в них сквозили всевозможные отмазки, недомолвки и просто ошибки.

Решающее значение будет иметь время смерти. Скоро лаборатория подготовит заключение. Вряд ли они скажут что-то новое, но, по крайней мере, подтвердят, что убийца — оборотень.

Наука зиждется на законах, которые неукоснительно соблюдает природа. Находящаяся на уровне моря вода непременно кипит при ста градусах Цельсия вне зависимости от того, кто ее кипятит. Если в нужных пропорциях смешать азотнокислый калий, серу и уголь, в результате непременно получится порох, а не золотая пыль или питьевая сода.

Но магия непредсказуема. Это нечто особенное. Клетки и жидкости организма оборотней — от природы существ волшебных — при анализе каждый раз ведут себя по-разному. Магические следы, конечно, определить, можно, но результаты исследований непременно окажутся невразумительными.

На первом этаже лифт со скрипом остановился, вошли двое. Лили взглянула на часы. Лучше бы она поднялась по лестнице.

Если парковка была кишками бегемота, то лифты — системой кровообращения. И у организма частенько случались удары по причине недостаточности кровообращения: лифты были медлительные и хилые. Наконец допотопный лифт доставил Лили на третий этаж. Она еще раз сверилась с часами и толкнула дверь в «убойный» отдел. Если поторопиться, можно успеть выпить чашечку кофе.

— Эй, Лоран! — окрикнула Лили блондинку с короткой стрижкой, сидящую недалеко от входной двери. Два из пяти столов были еще пусты. Мека не было видно. — Мек пришел?

— Я что, похожа на секретаршу? — Лоран посматривала на монитор и продолжала печатать. — Почему меня вечно принимают за чертову секретаршу?

— Всему виной твои обворожительные манеры. Ты так тепло и радушно приветствуешь нас.

Может, Мек где-то здесь. Он же знает, что, перед тем как идти с докладом к Рэндаллу, им нужно поговорить. Лили направилась к кофеварке.

Шон Брэди оторвался от папки, содержимое которой изучал, усмехнулся и завыл, как волк.

— Сколько можно! — заворчала дама за соседним столом. — Прекрати, слышишь? Никто, ни единая живая душа не примет тебя за лупуса.

Ти-Джей высунул голову из кабинета:

— Никто не видел моего… А, Лили, привет. — Он усмехнулся и переглянулся с Брэди.

Ти-Джей служил в полиции с незапамятных времен, причем почти все время в чине детектива. У него были волосы Сайта- Клауса, очки в золотой оправе, складчатое и морщинистое лицо, которому морда бассет-хаунда в подметки не годилась, и весьма шокирующее чувство юмора. Наверное, стоит проверить стол на предмет подвохов-сюрпризов.

— Кто-нибудь видел Мека? — спросила Лили.

На дне кофейника плескались остатки кофе. Впрочем, он всегда был почти пуст. Тот, кто допивал кофе, должен был заварить его заново, посему каждый старался оставить хоть чуточку жидкости. Лили налила неколько глотков черной жижи в чашку с надписью «НЛО взаправду. ВВС не существуют».

— Вы спрашиваете нас, поденщиков и батраков? — переспросил Брэди. — Надо ли пригладить вихры и вытянуть. руки по швам, когда мы вам отвечаем? Лили уставилась на него:

— Господи помилуй, Брэди опять взялся читать словарик.

— Я просто спросил. Ты же теперь якшаешься с принцами крови. С князьями. — Он опять принялся подвывать

— Может, кто-нибудь наденет на него намордник? — Лили двинулась к тому месту, которое любила называть своим кабинетом. На самом деле это был просто маленький закуток в конце общего зала, без окон, без дверей, но это был ее собственный укромный уголок, в котором хватало место для стола, шкафа для хранения документов, второго стула, старавшегося изо всех сил выжить, филодендрон и плющ, готовый завоевать мир.

— Знаешь, Брэди, — сказала Лоран, — держу пари, | ты понятия не имеешь, что такое вихры.

Уверен, что найду хотя бы один. Ну, вот хотя бы это… Если ты не прекратишь заниматься онанизмом, я арестую тебя за непристойное поведение.

— Мек караулит твои владения, — объявил Ти-Джей, когда Лили проходила мимо него.

Лили остановилась и сказала:

— Ти-Джей, у тебя глаза поблескивают. Не люблю, когда они так блестят.

Он покачал головой.

— Так молода, но уже столь цинична, — улыбнулся Ти-Джей. — Надеюсь, наш маленький сюрприз тебе понравится.

Вот ведь… Лили была начеку, хотя даже не могла сообразить, что они затеяли. Если там Мек, то это покрайней мере спасет ее от грубых розыгрышей. Мек — полная противоположность Брэди и Тй-Джею, он серьезен до невозможности. И непременно предупредит, если они что-то сделали с ее стулом, например.

Так что же за «сюрприз» ее ждет?

Это выяснилось, стоило ей завернуть за угол.

— Детектив Ю, — такими словами приветствовал ее Рул Тернер, вежливо поднимаясь с обшарпанного деревянного стула, стоящего слева от стола. — Ваши коллеги убедили меня, что вас следует дожидаться здесь. — И улыбнулся очаровательной улыбкой. — Похоже на то, что это не совсем так.

— Гм, — умно промычала она. Опять он вырядился в цвет ночи: черная рубашка с открытым широким воротом, черный пиджак и такие же брюки. Очень по-голливудски. Причем пиджак смотрелся так, словно стоил никак не меньше машины Лили. — Боюсь, что так. Хотя шутить изволили со мной. — Двусмысленная шутка высмеивала недостаток светской жизни Лили. Она вздохнула. — Юмор полицейских очень напоминает детсадовский, только рангом повыше.

— Шеф отправил его побеседовать с тобой, — объявил Мек. Он сидел на столе Лили и пытался выглядеть непринужденно.

Мек был десятью годами старше Лили, пятью дюймами выше и на восемьдесят фунтов тяжелее, причем за счет мышц. Человек он был спокойный и методичный, обладал завидным терпением и кожей цвета ее любимого карамельного кофе-латте, а также он был истинный пуританин.

Но расслабиться в этой ситуации Меку явно не удавалось.

— Он… мм… его высочество желает помогать в расследовании преступления.

Тернер покачал головой:

— Никакое я не высочество. В прессе меня любят именовать князем, но им надо продавать журналы и газеты.

— Я это заметила. — Лили швырнула сумку на стол. — Спасибо, Мек. Можешь передать Ти-Джею, что я с ним сочтусь. И с Брэди тоже.

Мек замешкался, не решаясь уйти, словно сомневался стоит ли оставлять ее наедине с Тернером. Расстегивая сумку, она бросила на него недвусмысленный взгляд. Он неохотно кивнул и вышел.

Лили вытащила ноутбук.

— Всегда приятно, когда сознательные граждане помогают следствию. Но весьма странно, когда это делает один из проходящих по данному делу подозреваемых.

— Сказано весьма резко. — Прямые стрелы бровей взметнулись вверх.

— Но зато с вежливым выражением лица. Вас отправил ко мне шеф Дельгадо?

— Да. Я звонил ему сегодня утром, предлагал помощь. Если нужно поймать лупуса, необходимо о нас кое-что знать, а я сомневаюсь, что вы в курсе. Не ищите в моих словах критики. Просто достоверной информации о нас очень мало.

— То есть вы хотите сказать, что в голливудской картине «Шабаш ведьм» тема раскрыта не очень? — Лили покачала головой. — Наверное, теперь вы заявите, что Чарли Чан на самом деле не китаец.

Тернер хмыкнул:

— Согласен с вами. Он уроженец Запада, верно?

— Наряду с прочими, Сидней Толер. — Лили никогда бы не призналась, что питает тайное пристрастие к старым фильмам о Чарли Чане, изобилующим клише и стереотипами. Но ведь они гораздо интереснее, чем ленты о Джеймсе Бонде или Брюсе Ли. Чтобы победить злодеев, Чарли Чан полагался на разум, а не на искусство кун-фу. — Вероятно, вашу информацию проверить мне будет непросто.

— А верить мне вы не собираетесь. Понимаю. Но я крайне заинтересован в скорейшем раскрытии преступления. И желаю, чтобы в убийстве признали виновным одного лупуса, а не всех нас. Также не хочу, чтобы в содеянном обвинили меня. Не я убийца, но чтобы в это поверить, вам нужны доказательства.

Отпив из чашки остывшей кофейной жижи, Лили разглядывала Тернера. Неслыханно, чтобы с полицией сотрудничал вождь лупи. Если какой-нибудь оборотень дебоширил и не был пойман, значит, суровые последствия преступления одного могли отразиться на всех лупи. Люди склонны паниковать по этому поводу. А в Конгрессе как раз рассматривался законопроект — Закон о гражданстве биотипов, — который может быть блокирован в случае отрицательной реакции общественности, спровоцированной убийством.

Хотя лупи обычно считают, что сотрудничество с полицией не обязательно должно включать в себя такие тонкости, как свидетельства и доказательства. Они скорее подкинут в отделение полиции тело с запиской, что проблема исчерпана.

Лили поставила чашку на стол.

— Вчера вы сказали мне, что понятия не имеете, кто убил Карлоса Фуэнтеса.

— Верно.

— Самосуд я не потерплю ни при каких условиях. Убийство есть убийство.

— Ваша точка зрения заслуживает восхищения. Само собой, в разряд убийств попадают только те случаи, когда нас убивают двуногими, — отмахнулся он. Пальцы у Тернера были длинные, кисти — изящные, как руки музыканта. Невозможно представить себе, как они могут превращаться в лапы. — Но вы неправильно меня поняли. Я не предлагаю поймать вам убийцу. Я хочу познакомить вас с культурой и повадками лупи.

Если он не лукавил, то все это весьма чудно. Если на то пошло, лупи впору сотрудничать с ЦРУ.

— Мне в самом деле хотелось бы с вами побеседовать, сказала Лили, подсоединяя кабель от принтера к ноутбуку, — но я должна быть у капитана в… о, черт, пробормотала она, глядя на часы. — Через две минуты. Если вы не против, то подождите меня, пожалуйста, в другом кабинете. Сержант Мекли угостит вас кофе.

Тернер поморщился:

— Вы говорите о том, что плещется в вашей чашке?

— Слишком крепкий для вас? — улыбнулась Лили.

— Вы поите этим подозреваемых, чтобы сломить их волю, верно?

— Работает только на слабаках.

— Я влип, — покачал головой Тернер. — Вы разгадали меня. По части кофе я сноб.

Дело не в том, что он сказал, важно — как. Лили расхохоталась:

— Не верьте, если вам кто-то скажет, что вы умеете притворяться смиренным скромнягой. У вас не получается.

— Нельзя же уметь все, — улыбнулся он, и его глаза на миг вспыхнули, встретившись с ней взглядом. Совсем кратко, но его высокая оценка была очевидна. — У меня такое чувство, детектив, что вы тоже не сильны в смирении.

— Моя бабушка утверждает, что смирением обычно прикрывают зависть.

Так, с чего это она рассказывает этому мужчине о бабушке? Вероятно, виной тому был колокольчик, с тихим звоном раскачивающийся у нее в животе. Возможно, Тернер тоже просек подоплеку. Черт возьми. Он давно упражняется и всегда одерживает верх в играх между мальчиками и девочками. Лили качнула головой:

— Готова отдать вам должное — вы хоть куда. Но в такие игры я не играю.

— А вы прямолинейны. Мне это по душе. — С улыбкой он подошел ближе и провел кончиками пальцев по волосам Лили. — Ваши волосы пахнут апельсином.

Она смерила его взглядом, игнорируя радостный трепет:

— Вы начинаете меня раздражать.

— Желаете быть беспристрастной, — кивнул он, опуская руку. — Что ж, весьма разумно, с вашей точки зрения. Да будет вам известно, что я не слишком силен в искусстве соблазна, особенно когда меня бессознательно влечет к женщине.

— Я так полагаю, что это еще одно неотточенное мастерство. Что ж, не падайте духом. Лучше поздно, чем никогда. Можете заняться этим прямо сейчас.

Губы Тернера дрогнули.

— У меня встреча в половине одиннадцатого, а вам пора на совещание. Детектив, вы работаете по субботам?

— Да. К чему вопрос?

— Отчего бы нам не встретиться завтра и не обсудить наши вопросы за приятным деловым ланчем? Где-нибудь прилюдно, чтобы я вел себя прилично.

Лили видела его вчера в клубе «Ад» как раз прилюдно, но прилично он себя не вел. Хотя, что с того, что она не может ему доверять? На себя-то она вполне полагалась.

— Договорились. Знаете заведение под названием «Бишопе», что на Восьмой улице?

— Найду. — Его глаза искрились смехом, когда он протянул ей руку. — В час?

— Хорошо.

Возможно, протянув руку, Тернер брал ее на слабо. Она приняла рукопожатие из собственных соображений в основном для того, чтобы прочувствовать магию Рула. Рука Лили утонула в его ладони — большой, теплой и такой надежной.

Живот свело. Дыхание перехватило, голова закружилась, словно от недостатка кислорода. Задрожали мышцы на внутренней поверхности бедер, и Лили не могла оторвать взгляда от его рта — от ровных белых зубов, Которые виднелись из-за полуоткрытых, как и у нее, губ. Губ, казавшихся такими мягкими. Вот бы к ним прикоснуться!

Она посмотрела Рулу в глаза. Увидела в темных радужках золотистые крапинки, заметила, как расширите в его зрачки. Черные, густые ресницы. И то, как в изумлении широко раскрылись его глаза.

Он отпустил ее руку. Они смотрели друг на друга. Сердце Лили стучало как сумасшедшее. Трепетали ноздри Тернера, он часто дышал.

Господи. Что же она сказала? Как же проворонила, погубила?

Тернер нарушил затянувшееся молчание. — Все же прилично вести себя я не буду, — мрачно сказал он. Повернулся и вышел.