Опасное искушение

8

Район, где убили Карлоса Фуэнтеса, днем выглядел ничуть не менее убого, чем ночью, но в непосредственной близости от клуба «Ад» дома были чуть лучше всех остальных.

Да, окна магазинчиков и фирм были зарешечены, но все-таки они работали, а не стояли закрытыми. На тротуарах попадались мрачные молодые мужчины. И женщины тоже, а не только промышляющие здесь уличные девки. Впереди Лили медленно шествовали две пожилые дамы, которые злобно поглядывали на парней и оживленно болтали на испанском.

Сегодня Лили шагала бесшумно, и ее не раздражал цокот собственных каблучков. Уродливые полицейские башмаки она на сей раз тоже не надела. Кроссовки были одним из преимуществ отсутствия полицейской формы.

Хорошо, что сегодня она вышла из дома в кроссовках. Потому что вся словно зудела от беспокойства. Будто вот-вот придется сорваться с места и побежать.

— Что на нее имеется? — спросила Лили.

— Ничего. — Офицер Лари Филипс неторопливо шагал рядом, высокий, худой и язвительный. — Может, что-то есть как на малолетнего преступника, только опечатано. Она какое-то время была на улице, еще будучи ребенком. Судя по удостоверению личности, ей только-только исполнилось девятнадцать, — хмыкнул он. — Гонзалес считает, что она чиста.

— Хм… — Теоретически возможно, что здешняя проститутка наркотиков не принимала. Но маловероятно. — Хорошо, что вы ее разыскали.

Лари пожал плечами:

— Она не совсем то, что нужно, только кого еще здесь встретишь вечером? Сутенеры, шлюхи, наркоторговцы и наркоманы. Вот и все.

— Вы забыли о гангстерах. — Обуревавший Лили зуд приобрел некий вектор, словно ей нужно было куда-то скорее бежать. Что с ней случилось? Предсказательницей она не была, о чем прекрасно знала, значит, дело в играх разума.

— Обычно бандиты здесь не орудуют. Нам туда, — добавил Лари, кивком головы показывая на захудалый кирпичный дом на западном конце улицы. — Третий этаж. Похоже, вы довольны. Что, ее рассказ что-то прояснил относительно главного подозреваемого?

— Рассказ согласуется с другими показаниями. Мы знаем, что Фуэнтес вышел из церкви в Ла Месе около половины девятого.

— Примерно в получасе ходьбы отсюда. Так что же он делал до двадцати одного пятидесяти?

— Пока неизвестно. — Лили шагала молча, а потом спросила: — Скажите, Филипс. Вы не раз сталкивались в своей практике с лупи. Зачем кому-то из них понадобилось обратиться волком, чтобы совершить убийство?

— Откуда мне знать. — Полицейского вопрос явно удивил. — Может, инстинкт. У Фуэнтеса был револьвер.

— Судя по вашим рассказам и тому, что я читала сама, вывод напрашивается сам собой: пистолет двадцать второго калибра едва ли можно считать угрозой для лупуса.

— Если бы пуля попала в цель, мы бы быстренько его сцапали. На них все хорошо заживает, но все равно вы непременно заметили бы пулевое ранение, когда пришли в клуб.

— Я не появилась бы там, если бы не знала, что Фуэнтеса убил лупус. Ведь он словно написал громадными буквами: на свободе разгуливает лупус-убийца.

— Может, ему просто захотелось вонзить зубы в Фуэнтеса. Черт, какие только причины не взбредут нелюдю в голову.

— Возможно. — Или же ее сбивают с толку? Зачем убийца превратился в волка, чтобы напасть на Фуэнтеса? Преднамеренно или инстинктивно? Аргументов в пользу инстинктивности не было, разве что в тот вечер произошло нечто необычное, о чем она пока даже не догадывается. Ведь других лупи инстинкт не заставлял обращаться и убивать, по крайней мере в течение последних одиннадцати месяцев ничего подобного замечено не было.

Значит, ему было нужно обернуться волком. Потому что убийца хотел, чтобы в содеянном обвинили именно лупи. Или же одного-единственного, конкретного лупуса.

Того, с которым она должна встретиться за ланчем.

Странная судорога в кишечнике напомнила Лили о голоде. Она рассеянно потерла живот. Завтракала ли она сегодня?

— Пришли? — спросила Лили у Филипса, когда они приблизились к ветхому кирпичному зданию.

— Да.

Полицейский толкнул входную дверь. Парадная оказалась маленькой и грязной. Лили первой пошла вверх по лестнице.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что бандиты предпочитают держаться отсюда подальше?

— Волков, — неохотно сознался Филипс. — Говорят, они навели страху на парочку главарей, чтобы те не докучали посетителям клуба. Или же их напугал тот жутковатый коротышка, хозяин «Ада». Как бы то ни было, ни один из них сюда не суется. Эй! Что с вами?

Лили остановилась, вцепившись в перила, стараясь удержаться на ногах и не скатиться вниз по лестнице.

— Я… сейчас, секундочку.

Но головокружение, начавшееся столь внезапно, не прекращалось. У Лили сдавило грудь, дышать было нечем.

— Вы нездоровы.

— Голова закружилась. — Лили положила руку на грудь, словно хотела таким образом втолкнуть в легкие воздуха. Вдох, еще один. Приступ стал проходить, и Лили почувствовала себя очень глупо.

— Вот так-то. Не знаю, что на меня нашло, но… — Краем глаза она заметила выражение лица Филипса. — Все и порядке, — сухо сказала она.

— Судя по возрасту, до инфаркта вам еще далеко. Низкий сахар в крови? — скептически, как умеют только полицейские, вопросил он.

— Может быть. Я забыла позавтракать. — Хотя раньше и связи с этим никаких проблем не возникало. Она вспомнила о том, как вчера вечером у нее затекло бедро, и недовольно нахмурилась. Может, она нездорова. — Ничего страшного. Теперь все в порядке, пойдемте поговорим со свидетельницей.

Комната, куда они попали, была совсем маленькой битком набитой всевозможными куклами: обычными барби и куклами с фарфоровыми головками, в кружевных платьицах, с сияющими роскошными волосами. Они заполняли два книжных шкафа, прижимались друг к дружке по углам, сидели на журнальном столике, лежал и на подушках на широкой двуспальной кровати. И все, как одна, были блондинками.

Кроме кукол в комнате помещались допотопный холодильник, плита с двумя конфорками, комод и бугристый синий диванчик без ножек, на который им как раз и махнула Тереза Мартин, приглашая присесть. А сама опустилась на кровать. С виду она походила на маленькую тощую беспризорницу. Из одежды девушка натянула на себя синюю футболку большого размера и ничего более — ни брюк, ни, само собой, лифчика. Неизвестно, надела ли она трусы.

У Терезы, как и ее кукол, были сияющие блондинистые волосы — явно не натуральные, а крашеные. Если бы Филипс не поклялся, что у девушки было настоящее удостоверение личности, Лили никогда не приняла бы ее за легально проживающую в стране гражданку.

— Вообще-то я спала. — Тереза недоброжелательно уставилась на Лили. — Для меня сейчас как раз середина ночи.

— Признательна вам за то, что вы согласились нам помочь. — Лили достала из сумочки фотографию Карлоса Фуэнтеса.

— Не знаю, зачем вы здесь. Я уже все ему рассказала. — Она дернула подбородком в сторону Филипса.

— У него не было фотографии, чтобы вам показать. У меня она есть. — Лили не питала иллюзий относительно здешних дамочек. Проституция помогала им выжить в этой грязи, их жизнь строилась на том, что одни используют их, а они, в свою очередь, тоже пытаются кем-то попользоваться. При таком образе жизни для морали и нравственности места не оставалось. Но куклы… Горло Лили сжалось от жалости. — С этим мужчиной вы разговаривали прошлой ночью?

Тереза взяла из рук Лили фото, посмотрела на него и вернула обратно:

— Да, это он.

— Офицер Филипс сказал, что вы его знали.

— Нe по имени. — Она повела костлявым плечом. — Встречала его здесь. А в моем деле полезно иметь хорошую память на лица.

— Несомненно. В котором часу вы с ним разговаривали?

— Я уже ему говорила. Ах, ну ладно. Я вам покажу. Когда она сползала с кровати, вопрос о нижнем белье больше сомнений не вызывал. На ней его не было. Тереза схватила мобильник, лежащий на коленях куклы, Которая сидела на журнальном столике, и вручила его Лили.

— Вот видите? Здесь определитель номера. Он фиксирует, когда мне звонят. Вчера вечером, когда я шла домой, мне позвонила Лайза. Я еще не работала, ясно? Так вот, мы как раз разговаривали, когда я увидела этого парня, который подъехал к детской площадке.

Лили посмотрела на экран мобильного телефона, который, в самом деле, показывал, что звонок был принят в 21:49 вчерашнего дня. И записала номер звонившего абонента.

— Вы видели, как он остановился. Мужчина был один?

— Да.

— Какая марка машины?

Вчера они нашли автомобиль Фуэнтеса, большой темно-синий «форд», выпущенный несколько лет назад, припаркованный возле площадки.

Не знаю. Большой такой уродливый четырехдверный автомобиль. Темного цвета. — Она снова подошла к кровати, но на сей раз уселась, свесив ноги. — Ну так вот, я продолжала разговаривать с Лайзой и минутку наблюдала за ним. Можете спросить у нее, потому что я сказала ей про этого парня. А потом я подумала: отчего бы не попытать счастья? Попрощалась с Лайзой и пошла взглянуть, ну, один ли он и все такое.

— Значит, он подъехал вскоре после двадцати одного часа сорока девяти минут, а это означает, что Фуэнтес был все еще жив между четвертью и половиной десятого, несколько свидетелей показали, что Тернер приехал в клуб именно в этот промежуток времени.

Тереза закатила глаза:

— Я так и сказала.

— Как долго вы с ним беседовали?

— Мы вообще не беседовали, — поморщилась она. — Он девочку не хотел, а мне надо зарабатывать на жизнь? Ну я и пошла к Проктору — там мое место.

— Вы не видели, подошел ли к нему кто-нибудь?

Тереза покачала головой.

— Может быть, на улице был кто-то еще?

— Может, кто-то остановился у клуба, — поморщилась она. — Ну да, вроде бы так. Они парковались на той площадке.

— Они? Сколько их было?

— Не знаю. Это были женщины, я не очень-то обратила на них внимание. И пока я шла до Проктора, никого больше не встретила.

— Хорошо. А вот этот мужчина? — Лили достала фотографию Тернера. — Видели вы его вчера вечером?

— Вчера не видела. А вообще несколько раз встречала и один раз даже разговаривала, — вздохнула Тереза. — Только разговаривала. Такие, как он, за это не платят. Хотя он ничего такой. Вежливый.

— А вот этого? — На сей раз Лили дала девушке фото танцора, Каллена Сиборна.

Тереза облизнула губы. И алчно воззрилась на фотографию.

— Само собой, я его знаю. Он там танцует. И все с себя снимает, совсем как я, — хихикнула она. — Как-то раз я ему это сказала, что вроде как у нас одинаковая работа, только меня еще и лапают. Он посмеялся.

— Его вы вчера вечером видели? Я уже сказала, кого видела, — того первого парня и несколько женщин. Всё.

— Еще один вопрос, мисс Мартин. Вы кому-нибудь говорили, что видели, как этот мужчина подъехал к детской площадке?

— Что я, дура, что ли? — фыркнула Тереза. — Нет, конечно. Здесь надо держать рот на замке, не то попадешь в беду.

— Вот это правильно. Продолжайте в том же духе. А как же ваша подруга — та, которая звонила? Вы ей сказали?

— Сказала, что, может, попадется клиент, и повесила трубку. Она не знает, кто там был.

Лили встала:

— Благодарю вас за сотрудничество. Офицер Филипс принесет вам на подпись заявление, чтобы не пришлось ходить в участок. Я думаю, вам не хочется, чтобы кто-нибудь знал о нашем разговоре. Мне тоже.

Лили дала Филипсу несколько указаний — связаться с подругой Терезы Лайзой, подтвердить полученные Терезы сведения и удостовериться, что она ничего не знает. После этого вышла.

Спускаясь по лестнице, Лили взглянула на часы. 12:05. Уйма времени, чтобы добраться до «Бишопе». Скоро она увидит Тернера…

Неожиданно зазвонил телефон. Лили выудила его из сумки.

— Детектив Ю.

— Это Рул.

О, как бы ей хотелось, чтобы сердце не выделывало таких пируэтов!

— Слушаю! — резко сказала она.

— Я очень извиняюсь, но никак не смогу встретиться с вами за ланчем. Дела клана требуют моего присутствия. Можем ли мы перенести встречу на четырнадцать тридцать?

— На три у меня назначена встреча.

— Как насчет ужина?

— В шестнадцать тридцать? Нам совсем не обязательно есть, пока вы рассказываете о лупи.

— Почему бы и нет? Мы же оба должны питаться Вы сможете задать мне вопросы, которые помогут вашему расследованию, мне же снова представится возможность флиртовать с вами.

Рул засмеялся.

О да, он, в самом деле, опасен.

— У нас деловая встреча.

— Вы вольны продолжать так думать. — Рул замялся, видимо колеблясь. — Полагаю, мне удастся провести вас в Поместье, если вам это интересно. При соблюдении некоторых условий.

— Мне интересно.

— На протяжении многих лет люди считали, что владения клана Ноколай за пределами города принадлежат каким-то безумным последователям псевдорелигиозного вероучения, которые не пускают на свои земли посторонних. Хотя после издания постановления Верховного суда клан вышел из подполья, все-таки непрошеным гостям туда попасть не представлялось возможным. Без специального ордера полицейскому не мог представиться шанс попасть за границу Поместья.

— Можем обсудить за обедом.

— Хорошо. Я работаю допоздна. Половина девятого вечера устроит?

— Дум алиус хора, делиция.

— Что это значит?

— Вы так подозрительны, — хмыкнул Рул. — Половина девятого меня вполне устроит.

— В «Бишопе», — напомнила Лили.

— В «Бишопе». Будьте осторожны, — напутствовал он ее на прощание и повесил трубку.

Будьте осторожны? Лили хмуро глядела на мобильник. Один из инструкторов в академии всегда заканчивал свои занятия такой фразой, но в обычной жизни Лили никогда не доводилось слышать этого выражения. Еще эти слова звучат в том полицейском сериале… Как же он называется? Может, Тернер его смотрит.

Она усмехнулась, представив себе князя лупи, повернутого на полицейском сериале, и продолжила спускаться. Хватит думать о нем, приказала она себе и пошла к машине. Кроме Тернера в повестке дня значился еще один мужчина, которого нужно узнать получше: Карлос Фуэнтес. Он подъехал к площадке в 21:49. Но почему он приехал туда? С кем встречался? И что на самом деле думал о похождениях жены?

Одним из последних людей, с которыми беседовал мисс перед смертью, был его преосвященство Патрик Харлов. Значит, пора наведаться в Церковь Правоверных. Поесть можно по пути.

Что вы хотите сказать? Он не может со мной поговорить.

Низенький и толстый человечек был явно расстроен.

— Этого я не говорил. О нет! Конечно же, его преосвященство поговорит с вами, детектив, но сейчас его здесь нет. Ему нужно было уехать в наш главный храм в Лос-Анджелесе. Завтра он вернется. — Он с надеждой улыбнулся Лили.

— Завтра, — нахмурилась она. Интересно, когда Тернер собирается отвезти ее в Поместье? Она нутром чуяла, что там можно отыскать кое-какие ответы. Лили начинала склоняться к мысли, что все дело во внутренних разборках между кланами лупи, хотя жертвой пал человек. — В котором часу?

— Вечером, наверное. Утром будет служить отец Идальго.

— У вас два батюшки?

— Два священнослужителя, — поправил он. — У нашего духовенства несколько чинов: отец, преподобный отец, высокопреосвященство, святой и пресвятой, который для нас как папа римский для католиков, — лучезарно улыбнулся толстяк. — Его резиденция в Англии, но сейчас он навещает наш главный храм. Поэтому его преосвященство Патрик уехал в Лос-Анджелес.

— Весьма разветвленная структура для такой молодой религии. — Интересно, священники сплошь мужчины? Это было бы странно в религии, сосредоточенной вокруг богини.

— Нет-нет, наша Церковь совсем не новая. Это для Америки она в новинку, но на самом деле вера зародилась давно, очень давно. Она возникла в Египте в… я всегда путаюсь в датах. Во время Второй династии? В Средневековье гонения были воистину ужасны, — покачал головой человечек. — Пришлось скрыться с глаз долой. Может, поэтому вам не доводилось слышать о нас. Но ритуалы не затерялись в веках. Нет-нет. Многие из них можно проследить на протяжении тысячелетий.

Чем непонятней культ, подумала Лили, тем больше его последователи кичатся древним происхождением. И ничто так не украшает веру, как гонения.

— Вы так хорошо осведомлены обо всем. Быть может, вы сумеете помочь мне, ответив на несколько вопросов.

Улыбка толстяка погасла.

— Сомневаюсь, что смогу быть вам полезным. Я был знаком с Карлосом, но не близко.

— Вы говорили с ним вечером в четверг.

— Совсем чуть-чуть. — Толстяк явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Я рассказывал об этом вашему офицеру.

— Мне нужно кое-что уточнить и получить кое-какие факты. — Лили доверительно ему улыбнулась. — Ну, вы понимаете. Должна же я буду что-то ответить, когда начальство набросится на меня.

Толстяк кивнул, но все же с долей сомнения.

— Думаю, мы можем воспользоваться кабинетом секретаря.

Они беседовали в помещении, которое, вероятно, было святилищем, хотя с виду скорее напоминало фойе банка, коим некогда являлось. Только теперь здесь стояли скамьи.

— У вас нет своего кабинета?

— Нет, что вы. — Он покачал головой, снова улыбнулся и двинулся в конец помещения. — Я всего лишь послушник. Плотник, вернее, был им. Теперь я вышел на пенсию, помогаю по хозяйству, но официально здесь не числюсь.

— Вы здесь работали, да?

— Верно, — просиял он.

— Раньше здесь был банк, так?

— Точно. — Он с гордостью поглядел вокруг. — Здание было построено в тысяча девятьсот тридцать втором году, потом много лет пустовало. Мы гордимся произведенной здесь реставрацией. Помещение было в ужасном состоянии, просто кошмарном.

— Хм.

Чтобы отреставрировать старое здание, нужны огромные деньги. Хотя помещение было небольшим, как обычно бывает с банками, все равно выбор места для церкви казался весьма странным. Похоже на то, что Церковь Правоверных недостатка в финансах не испытывала.

Оказалось, что упитанному послушнику, в прошлом Плотнику, действительно сказать нечего. Он подтвердил, что Фуэнтес появился в храме в четверг вечером, — видел, как тот приехал, но на спевку не пошел, а уединился с его преосвященством. Беседовал с ним наедине.

Завтра, обещала себе Лили, открывая машину, она непременно пообщается с его преосвященством Патриком Харловом. А сегодня вечером… Губы ее изогнулись в улыбке. Вечером она ужинает с Рулом Тернером. Ей так хотелось увидеть его лицо, и тут он вошел в заведение под названием «Бишопе».