Опасные повороты

Пятница 13. У дамы обнаруживается разум

После завтрака у Хатчетта Кэллаген в половине третьего появился в своей конторе, Через пять минут ему позвонил Селби.

— Мистер Кэллаген, не могли бы вы найти время для встречи со мной? В деле Ривертона появилось кое-что новое, и мне представляется это важным для вас.

— В самом деле? — отозвался Кэллаген. — Что-нибудь интересное?

— Да, вас это должно интересовать, — сказал Селби, — но это не телефонный разговор. Как скоро вы сможете приехать ко мне?

— Буду через десять минут, — ответил Кэллаген.

Даже не надев шляпу, он бросился к лифту. За семь минут такси доставило его к конторе «Селби, Ронс и Уайт». Кэллаген вбежал в кабинет старого Селби и сразу от двери спросил:

— Так что у вас за новость?

— Садитесь, мистер Кэллаген, — Селби кивнул на кресло. — Сейчас я введу вас в курс дела. Предупреждаю, что все я вам рассказать не могу, таковы инструкции, данные моей клиенткой.

— Догадываюсь, — сказал Кэллаген. — Миссис Ривертон опять не в духе?

— Ну… — протянул Селби и откинулся на спинку кресла.

— Сегодня утром миссис Ривертон заезжала, ко мне. За последние несколько дней у нее возникли некоторые проблемы. Вы представить себе не можете, мистер Кэллаген, как я был удивлен, когда она сегодня утром сообщила мне, что была на «Сан Педро» в ту трагическую ночь и что вы знаете об этом. Она сказала мне, что готова заявить об этом и что в ближайшие двадцать четыре часа у нее на руках будут неопровержимые доказательства невиновности Уилфрида Ривертона, доказательства, которые подтверждают, что Джейк Рафано был убит им в порядке самозащиты. Мне кажется, мы неверно думали о миссис Ривертон. Возможно, она умнее, чем нам кажется.

Кэллаген кивнул головой и заулыбался.

— Могу вам сказать, — продолжал Селби, — я ни словом не обмолвился о нашем разговоре. Когда вы в последний раз заходили ко мне, вы очень заинтриговали меня, сообщив, что Джейка Рафано застрелил не Уилфрид Ривертон. Хотя в это очень трудно поверить, я не счел возможным расспрашивать вас о подробностях, полагая, что вы припасете их для суда.

Селби замолчал и вопросительно посмотрел на Кэллагена.

— Продолжайте, — произнес тот. — Я весь — внимание.

— Я не поставил в известность миссис Ривертон о нашем последнем разговоре, во-первых, потому, что не хотел, чтобы у нее появились напрасные иллюзии, а во-вторых, потому-что я считаю, — тут Селби улыбнулся, — что вы можете оказаться и неправы.

— Понимаю, — кивнул Кэллаген.

— У меня большой опыт работы в юриспруденции, мистер Кэллаген, — сказал Селби, — и могу вас заверить, что за время моей практики у меня не было дела, в котором улики были бы столь неопровержимыми, как в деле Уилфрида Ривертона. И вот сейчас, здраво подходя к этому делу, особенно после разговора с миссис Ривертон, мне хотелось бы считать, несмотря на вашу новую версию, что мы оба твердо стоим на ногах и у нас есть уверенность, что мы устоим перед обвинением.

Кэллаген кивнул головой, полностью соглашаясь с юристом:

— Вы, очевидно, подозреваете, что выстраивая свою новую линию зашиты, я могу подтасовать новые фальшивые свидетельства, и если этот номер не выгорит и меня поймают на этом, то может стать еще хуже. Что ж, вы имеете полное право на собственное мнение.

— Да, — согласился Селби. — Я это и имел в виду. Если ваши доказательства не являются надежными в неоспоримыми, то было бы более правильно предоставить это дело миссис Ривертон.

Кэллаген вздохнул.

— Ясно, вы считаете, что из двух зол мы должны выбрать меньшее. Вы думаете, что нам будет проще доказать, что Уилфрид Ривертон стрелял в целях защиты, и в этом случае ему будет легче отвертеться от ответственности. Тем более, вы знаете историю миссис Ривертон и полагаете, что мы имеем больше шансов доказать ее версию, чем мою, по которой Ривертон вообще не убивал.

Селби кивнул.

— Да, таково мое мнение, — сказал он.

— Вы пригласили меня к себе только для того, чтобы высказать это, или у вас есть еще что-нибудь?

И он озорно подмигнул Селби. Тот смутился.

— Миссис Ривертон сообщила мне, — признался адвокат, — что в прошлую субботу выписала на ваше имя чек на пять тысяч фунтов. Она сказала, что если бы не сделала этого, то вы могли бы помешать ей в получении новых доказательств.

Кэллаген кивнул.

— Значит, вы все-таки дали ей двадцать тысяч? — спросил он. Селби удивленно уставился на него.

— Откуда вы знаете?

— Она не только взяла у вас двадцать тысяч фунтов, — невозмутимо продолжал Кэллаген, — но также поручила передать мне, что я отстранен от дела и должен дать вам отчет о тех пяти тысячах, которые получил… Короче говоря, она потребовала, чтобы я вернул ей эти деньги. Верно?

Селби еще больше смутился.

— Да, примерно так. — Кэллаген улыбнулся.

— Знаете, мистер Селби, мы с вами достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы не вести игру в прятки. Миссис Ривертон дала вам определенные инструкции и хотела, что бы вы все сохранили в тайне от меня. Она пожаловалась, что я шантажировал ее и тем самым выманил пять тысяч фунтов и так далее. Сейчас я сделаю еще несколько предположений, думаю, все они правильны…

Кэллаген поудобнее уселся в кресле и с довольным видом продолжал:

— Вечером в прошлую субботу миссис Ривертон хотела навестить своего мужа, лежавшего в клинике, но кто-то позвонил ей по телефону и сказал, что Уилфрид Ривертон отправился на «Сан Педро» к Джейку Рафано и, вероятно, между ними может возникнуть драка. Абонент также сказал ей, что если она хочет избежать неприятностей, то должна встретиться с ним. Он назначил ей место встречи. Вероятно, все это не понравилось миссис Ривертон, но неизвестный пригрозил ей, и угроза показалась этой даме реальной, поэтому она отказалась от поездки к умирающему мужу и предпочла встретиться с ним. Ну?

— Невероятно! — воскликнул Селби. — Как вам удалось все это узнать?

— Это называется методом дедукции, — отшутился Кэллаген и встал. — У вас трудное положение, мистер Селби. Я понимаю, что вы стараетесь сделать все как можно лучше для людей, адвокатом которых являетесь. Обо мне не волнуйтесь и не беспокойтесь о тех пяти тысячах — мы потом рассчитаемся. «Сыскное агентство Кэллагена» всегда давало отчет своим клиентам о том, куда ушли их деньги… если это было необходимо.

— Да, но тем не менее… — начал было Селби.

— Тем не менее, — перебил его Кэллаген, — если вы намерены сообщить мне, что я отстранен от дела, то говорите сейчас. Но все равно вы ничего этим не добьетесь.

Он прикурил новую сигарету.

— В понедельник утром я предоставлю вам подробный отчет, — секунду подумав, сыщик резко добавил, — и я не советовал бы вам выступать против «Сыскного агентства Кэллагена» и требовать деньги назад. Подумайте только, какой ущерб это нанесет моей фирме.

Он подошел к двери и, обернувшись, зло сказал:

— Скажите миссис Ривертон, когда снова будете с ней разговаривать, что я чертовски рад узнать, что у нее есть мозги!

Кэллаген открыл дверь.

— Боже мой! — иронически повторил он. — Дама имеет мозги! Смешно просто!

И с треском захлопнул за собой дверь.

Стоявшие на камине китайские часы пробили семь. Кэллаген сидел у камина в большом кресле. Он поднял телефонную трубку и набрал номер конторы.

— Финдон и Николас еще здесь, — сказала Эффи. — Им оставаться?

— Финдон может уходить, а Николас пусть обождет. Я сейчас спущусь.

— Пришло письмо, шеф, — сказала Эффи. — Из Саутинга, с пометкой лично.

— Очень мило, — ответил Кэллаген и положил трубку.

Он прошел в гостиную, отпер бюро, достал «Эсмеральду» 32-го калибра и патроны, которые нашел в цветочном горшке в кладовке Азельды Диксон. Положил все это в карман, перекинул через руку пальто, надел шляпу и спустился в контору.

На его письменном столе лежало письмо из Саутинга. Он вскрыл его и посмотрел на подпись. Оно было от Торлы Ривертон.

Дочитав до конца, Кэллаген откинулся на спинку кресла и непринужденно рассмеялся. Эффи Томпсон испуганно вздрогнула. За все время работы у Кэллагена она еще ни разу не слышала, чтобы он так громко смеялся. Потом у нее раздался звонок вызова, и она прошла в его кабинет.

— Принеси свою пишущую машинку и поставь на мой стол, — приказал Кэллаген. — И еще достань мне маленькую картонную коробочку, маленький конверт и немного сургуча.

Сыщик посмотрел на часы.

— Сейчас десять минут восьмого. Передай Николасу, чтобы он без четверти восемь был здесь, а пока может сходить что-нибудь выпить. Ты же можешь идти домой.

— Хорошо. Еще будут какие-нибудь поручения, шеф?

— Да. Сделай так, чтобы завтра утром меня не беспокоили. Я сегодня вернусь очень поздно и хочу завтра отоспаться. Постарайся завтра справиться тут одна и напрасно меня не буди.

— Ясно, — сказала Эффи. Она подошла к двери, взялась за ручку и, обернувшись, сказала, — в одиннадцать сюда будет звонить Гринголл. Вы сами поговорите с ним?

Кэллаген заложил в пишущую машинку бланк фирменной бумаги и двумя пальцами начал печатать:

Кэллаген внимательно прочитал еще раз письмо, исправил пару ошибок, напечатал на конверте адрес нового Скотланд-Ярда и вложил письмо в конверт.

Потом он достал из кармана «Эсмеральду» и вынул обойму. В ней было девять патронов. Кэллаген усмехнулся, задвинул на место обойму и положил пистолет в нагрудный карман пальто. Кэллаген положил в коробку патроны и конверт с двумя письмами, заклеил ее и запечатал сургучом. Он вызвал к себе уже успевшего вернуться Николаса и передал ему пакет.

— Возьми это, Николас, — сказал он. — До без десяти десять сиди в конторе и никуда отсюда не уходи. Без десяти десять бери такси и гони в Скотланд-Ярд. Отдашь это инспектору Гринголлу. Если его не будет на месте, — не отдавай никому, только ему лично. Скажешь ему, что это от меня и именно то, что он хотел. Потом иди домой и сиди там до десяти минут первого. Если между двенадцатью и десятью минутами первого тебе позвонит Гринголл и поинтересуется, где я, скажи, что я в Мэнор-Хаузе. Больше никому об этом не говори, только Гринголлу и только в том случае, если он тебе позвонит в указанное время. Все понял?

Николас кивнул.

— Отлично, — сказал Кэллаген. — А сейчас я еду на встречу в Мейфейр. Хозяйку зовут Хуанитой, телефон 78-575. Позвони туда в половине девятого и попроси позвать меня к телефону. Когда я буду говорить, ты помалкивай. Ясно?

Николас снова кивнул и вышел. Кэллаген посмотрел на часы — без двадцати восемь, пора. Он надел пальто и шляпу, достал «люгер» и положил в правый карман пальто.

Спустившись вниз, сыщик быстро прошел к гаражу, вывел свой «ягуар» и поехал к Хуаните.

Кэллаген поставил свою машину, не доезжая двух кварталов до дома Хуаниты. Он перешел на другую сторону улицы и направился к ней. Возле дома танцовщицы стоял автомобиль. Кэллаген нашел укромное место и стал наблюдать. Минут пять спустя вышел Джилл Чарльстон, сел в машину и уехал.

Кэллаген выждал еще несколько минут и пошел к Хуаните.

Она сама открыла дверь, и сыщик заметил, что девушка очень возбуждена: ее глаза блестели, лицо раскраснелось.

— Привет, Слим! Ты встретил Джилла? — Кэллаген кивнул.

— Да, мы немного поболтали, и я проводил его. — Ложь давалась детективу чрезвычайно просто и легко…

Девушка провела его в гостиную, заваленную новыми платьями, шляпками, отрезами.

Кэллаген достал из кармана футляр с брошью и протянул ей. Хуанита открыла коробочку и восхищенно воскликнула:

— О! Какая прелесть!… Какой ты милый!

Она приколола брошь на платье и любовалась собой в зеркало. Кэллаген заметил бутылку с виски и налил немного себе.

— Хуанита, если ты вдруг когда-нибудь рассердишься на меня, — знаешь в жизни всякое бывает, — то посмотри на эту брошь и постарайся простить меня.

Девушка непринужденно рассмеялась, но потом вдруг сразу стала серьезной.

— Ты отличный парень, Слим. Мне кажется, я была влюблена в тебя. Может, что-то еще и осталось, кто знает…

Он усмехнулся.

— Это тебе только показалось. Я ведь очень ненадежный человек, когда дело касается женщин…

— Весьма вероятно, — улыбнулась Хуанита, — наверное, в этом есть своя прелесть… Но теперь, думаю, я по-настоящему увлеклась Джиллом.

Кэллаген тайком взглянул на часы. Было двенадцать минут девятого. Немного подумав, он решил рискнуть:

— Джилл сказал, что ваши планы немного изменились.

— Вот это да! — воскликнула Хуанита. — Вот и пойми его! Он же предупредил меня, чтобы я никому об этом не болтала, даже тебе. Я и сама только полчаса назад узнала, что мы вылетаем из Кройдона не в пять утра, а в два часа ночи. Джилл сказал, что ночью лететь удобнее. Я, правда, не могу понять, что мешает вылететь чуть позже. Да Бог с ним. Он хочет быть в Париже утром.

Кэллаген кивнул.

В это время зазвонил телефон, и она сняла трубку.

— Это тебя, Слим.

— Алло! — произнес Кэллаген. — Да… да… да… Нет, черт возьми, я не могу! Я только собрался поужинать с дамой. Что?… Это меняет дело.

Он положил трубку и с видом глубокого сожаления на лице сказал:

— Знаешь, дорогая, сегодня ничего не получится, ничего не могу поделать. Ужасное дело. Попытаюсь побыстрее разделаться и вернуться.

— Боже мой, какой же ты гадкий! Всякий раз, когда мы встречаемся, что-нибудь случается… Постарайся все-таки освободиться пораньше.

Кэллаген взял шляпу и поцеловал ее в кончик носа.

— Нет, Слим, не так, — ласково попросила она. — Не так. Сделай, как раньше, по-настоящему.

Детектив не без удовольствия подчинился ей, а через пару минут уже сидел за рулем своего «ягуара».

Движение на улицах ночного Вест-Энда было оживленным, но он и не спешил, время у него еще было. Кэллаген вел машину и с наслаждением насвистывал, чувствуя себя почти счастливым.

Выехав из Лондона, он увеличил скорость, и машина почти бесшумно понеслась вперед.

Быстрая езда улучшила и без того прекрасное настроение детектива, и он запел, что случалось с ним не часто. Это была довольно фривольная песенка китайских прачек: