Опасные повороты

15. Вы будете удивлены

Сбавив скорость до тридцати миль в час, Кэллаген вытащил из пачки сигарету и закурил.

Его машина плавно катилась по дороге, а сыщик улыбался, с удовольствием вспоминая разные детали дела Ривертона.

Он припоминал события день за днем и наконец дошел до маленькой неприятности с Хуанитой.

Ничего себе, маленькая неприятность! Он представил себе, что наговорит ему Хуанита при следующей встрече. Для нее не имело никакого значения то, что он помешал ей выйти замуж за убийцу. Во всем она обвинит Кэллагена. Он вздохнул и живо представил себе трогательную сцену в ближайшем будущем. Свистел ветер и ночь была темна. Чувствовалось приближение грозы. Для Кэллагена оно ассоциировалось с приближением момента встречи с Торлой Ривертон по поводу отчета о расходе тех пяти тысяч фунтов, которые она ему дала.

Он злорадно улыбнулся, подумав, что теперь ей придется признать, что он был прав.

Свет от фар его машины осветил ворота Мэнор-Хауза. Кэллаген снизил скорость и въехал в усадьбу. Навстречу ему шла машина с зажженными фарами. Примерно в тридцати ярдах от нее он нажал на клаксон и резко затормозил. Встречная машина остановилась в нескольких ярдах от него. В ней находилась Торла Ривертон. Кэллаген вышел из своей машины и направился к ней. Торла была одета в меховое пальто, но без шляпки. Ее руки в перчатках нетерпеливо постукивали по рулю.

— Добрый вечер, миссис Ривертон, — сказал, улыбаясь, Кэллаген. — Куда-нибудь собрались? Зря вы ничего не одели на голову, вы рискуете быть похожей на мокрую курицу.

Она рассердилась.

— Я надеюсь, вы получили мое письмо, мистер Кэллаген? Вам должно быть понятно все, что я написала. И избавьте себя от неприятностей, оставив меня в покое. Я спешу.

Он выплюнул сигарету и тут же закурил новую. На его лице появилась нахальная улыбка.

— До чего же беспокойный стал народ, — произнес он. — Все куда-то спешат, торопятся… Никто ни на минуту не хочет остановиться и подумать… Вы ведь не любите думать, миссис Ривертон?

— Я бы посоветовала вам убираться отсюда, мистер Кэллаген, — зло ответила она. — Все, что вы захотите, вы можете рассказать мистеру Селби в его кабинете, если он найдет время вас выслушать.

— Нет, мадам, — сказал Кэллаген. — Мне нет надобности видеть мистера Селби. Мне хотелось бы поговорить с вами по душам. А мистера Селби я могу увидеть в любое время, когда мне захочется. Но вы — другое дело. Я вам уже как-то говорил, что вы становитесь прекрасной, когда сердитесь. Я никогда не буду жалеть о потраченном времени и примчусь на край света, чтобы увидеть вас разгневанной…

— Предупреждаю вас, мистер Кэллаген: будет гораздо лучше, если вы немедленно уедете. Уберите с дороги вашу машину.

— А если я не уеду?

— Тогда я буду вынуждена вернуться домой и приказать шоферу выкинуть вас отсюда.

— О, Бог мой! — улыбаясь, воскликнул Кэллаген. — Получается, что эта ночь не для меня. Но должен заметить, мадам, что вам не надо так спешить… Если вы потерпите еще пять минут мое присутствие, то, я думаю, вам не придется ехать в Баллингтон, куда вы навострились. Вы ведь спешите сказать этому молодому ослу — вашему пасынку, что все в порядке, что вы нашли живого свидетеля, который видел, что Уилфрид Ривертон стрелял в целях самозащиты… Не стоит.

Она включила зажигание и, дав задний ход, медленно направилась к дому. Кэллаген, не отставая, шел рядом.

— Имеется еще одна причина, по которой я хотел встретиться с вами, — продолжал он. — Я имею в виду письмо, которое вы мне прислали. Вам не кажется, что это очень обидное письмо для преданного вам сыщика?

Она остановила машину.

— Можете ругать только самого себя, если вам не понравилось мое письмо. Это страшное событие на «Сан Педро» случилось только из-за вашей нерасторопности.

— Не говорите ерунду, мадам, — перебил ее Кэллаген. — Вы не можете, да и не хотите, смотреть реально на факты, и в этом ваша беда. Эдакая самоуверенная, самовлюбленная особа, которая не жалует частных детективов. Вам никогда не угодишь — и это при том, что своим умом вы не блещете, но ни за что в этом не признаетесь.

Она не ответила и начала снова двигаться по направлению к дому.

— Молчите? Вот и хорошо, — произнес Кэллаген. — Дайте мне еще две минуты и все будет в порядке. Я буду говорить быстро. А то, кажется, меня скоро выкинут отсюда.

Он кивнул в сторону дома и сказал:

— Думаю, мистер Селби там?

— Да, — огрызнулась она. — Я сейчас обращусь к нему и выскажу все, что думаю о детективе, которого он мне рекомендовал.

— Несчастный мистер Селби! Как это его расстроит, неправда ли? Подумать только, какая неудача: ваш адвокат рекомендовал вам паршивого детектива, который в свою очередь рекомендовал вам паршивого юриста Гагеля. Надо же так, а?

Автомобиль прибавил скорость, и Кэллаген уже бежал.

— Как любезно с вашей стороны, это гораздо лучше, чем идти…

Около дома машина остановилась.

— Лучше уезжайте, мистер Кэллаген, — дрожа от ярости, сказала Торла. — Даю вам последний шанс…

— Но я еще не все сказал вам о письме. Мне кажется, что вы думаете, будто я оправдываюсь из-за того чека, который вы мне выписали, и что мне жалко эти пять тысяч. Ну нет, мадам. Еще при первой нашей встрече в отеле «Чартрес» я понял, что вы безнадежно глупы: ленитесь подумать лишний раз. У вас не хватило ума сообразить, что ваш покойный супруг был очень умным человеком и хорошим солдатом, а Селби — прекрасный адвокат с большой практикой; у него в мизинце больше разума, чем во всей вашей красивой фигуре. И если двое таких мужчин выбирают детектива, чтобы вести расследование, то не вам лезть в их дела, надо держать язык за зубами и слушать. Вас никто не научил, что в жизни надо обязательно кому-нибудь доверять.

Она что-то прошептала. Кэллаген на секунду замолчал.

— По-моему, сейчас начнется следующее действие, — сказал он, заметив подходившего к ним мужчину в униформе шофера, и тяжело вздохнул.

Шофер подошел к машине.

— Джек, — сказала Торла Ривертон, — выкиньте отсюда этого человека и не позволяйте ему снова появляться здесь.

— Не советую тебе это делать, Джек, — улыбнулся Кэллаген, — хотя ты и весишь на десять фунтов больше меня, но меня огорчит вид шофера Ривертонов с синяком под глазом. Это не будет гармонировать с твоей красивой униформой.

Джек обогнул машину и подошел к Кэллагену.

— Пошел вон, — мрачно сказал он и протянул к Кэллагену огромную, как блюдце, руку.

Едва его рука прикоснулась к плечу Кэллагена, как тело сыщика изогнулось, а потом резко выпрямилось. Джек вдруг взвыл. Она же ничего не успела заметить и теперь только видела, как Кэллаген, явно без применения силы, держит своими руками руку Джека, а тот корчится от боли.

— Мадам, это называется дзюдо, — пояснил Кэллаген. — Вам это известно как джиу-джитсу. Я специалист в этом деле. Могу сделать с вашим Джеком все, что угодно. Могу сломать ему запястье, руку… что хотите, мадам.

— Мистер Кэллаген, отпустите его… пожалуйста. — Кэллаген отпустил руку Джека.

— Извините, Джек, — сказала Торла шоферу.

Все еще ничего не понявший Джек, шатаясь, побрел к дому.

— Хорошо, мистер сыщик, говорите быстрее и уходите.

Она неподвижно сидела за рулем и смотрела в одну точку перед собой. Упали первые крупные капли дождя, и Кэллаген взглянул на небо.

— М-да. Кажется, мне уже не хочется много рассказывать вам. Зачем? — язвительно спросил он. — Одно знаю точно, если бы полковник не умер, он не одобрил бы вашу идиотскую сделку с подонком Джиллом Чарльстоном и взятку в двадцать тысяч фунтов, которую вы вручили ему. И все только для того, чтобы оказаться в дурацком положении.

Неожиданно налетела гроза, и крупные капли дождя ударили ей в лицо. Детектив засмеялся. Торла, решив, что он смеется над ней, дала ему пощечину рукой в перчатке.

Ей доставило какое-то садистское удовольствие, когда она увидела, что пряжка перчатки оцарапала ему щеку и тоненькие струйки крови потекли по его лицу.

Он схватил обе ее руки своей одной и пристально посмотрел ей в глаза. Дождь усилился.

— Если бы знали, как вы мне отвратительны! — воскликнула Торла.

Он снова засмеялся.

— Это чудесно, — заметил он. — Я вам уже как-то раз говорил, что сказал один мудрец о любви и ненависти. Хорошо… продолжайте меня ненавидеть — есть надежда, что это перейдет в любовь.

Он отпустил ее руки. И в этот момент она вдруг почувствовала себя какой-то слабой и беззащитной.

— Спокойной ночи, мадам, — ласково произнес Кэллаген, — лучше никуда не ходить под дождем. Вам необходимо заботиться о своей прическе, теперь это единственная забота, которая осталась у вас. Идите спать и постарайтесь проснуться завтра снова прекрасной миссис Торлой Ривертон, гордостью графства, женщиной с изюминкой…

В это время отворилась парадная дверь и из главного входа Мэнор-Хауза вышел Селби. Увидев Кэллагена, он воскликнул:

— Кэллаген! Боже мой, как вам это удалось? Ведь это же поразительно.

Когда Селби подошел к машине, миссис Ривертон с недоумением посмотрела на него.

— Сейчас звонил мистер Гринголл из Скотланд-Ярда, — пояснил Селби. — Они арестовали Чарльстона, человека, который убил Джейка Рафано. Уилфрид невиновен. Чарльстон во всем признался. Мистер Гринголл говорит, что мы должны благодарить мистера Кэллагена, который…

— Держите ее, — крикнул Кэллаген.

В самый последний момент он успел подхватить падающую Торлу Ривертон, только что вышедшую из машины.

— Она очень потрясена. Ну, ничего, все будет в порядке.

Он осторожно понес ее к дому.

— Черт побери, Селби, никак не могу понять, что ее так разволновало — ваша новость или мое дзюдо.

Кэллаген стоял в гостиной перед камином и с удовольствием потягивал виски и курил сигарету. Селби стоял рядом и тоже курил.

— А другого пути не было, — рассказывал Кэллаген. — Все дороги вели к Чарльстону. Конечно, если бы я раньше проверил его, то и закончилось все раньше.

Селби понимающе кивнул.

— До убийства Келлса у меня еще не было полной уверенности, — продолжал Кэллаген. — Явных доказательств связи Чарльстона с этим делом я не имел… Азельда Диксон была той ниточкой, которую я ухватил.

Чтобы расколоть ее, я решился на обыск ее квартиры. Пистолет и холостые патроны, найденные там, были счастливой удачей. Я всегда считал, что если хорошо поискать, то что-нибудь да найдешь. И нашел письмо. Я знал, что именно Азельда Диксон вовлекла молодого Ривертона в эту историю. Знал, что только из-за денег она бы этого никогда не сделала. У нее у самой водились деньги — она вытягивала их из мужа, обещая дать ему развод. Тогда, чтобы получить признания Уилфрида Ривертона, я нанял Гагеля, отлично зная, что Гагель сдерет за эту работу тысячу фунтов. Еще раньше я уже дал сотню Джимми Уилпинсу, который видел ночью миссис Ривертон, и обещал ему еще одну. Когда же просил у миссис Ривертон пять тысяч, я в самом деле не знал, сколько денег мне еще может понадобиться. Получив заявление молодого Ривертона, я почувствовал себя увереннее, и специально показал его Хуаните, заранее зная, что она не удержится и проболтается Джиллу Чарльстону.

Я предполагал, что узнав об этом, он почувствует себя в безопасности и станет требовать от миссис Ривертон двадцать тысяч за расписку. Ну, вот и все.

— Вы молодчина, Кэллаген, — сказал Селби. Кэллаген только пожал плечами.

— Вполне возможно, — сказал он. — Но я молодчина только потому, что занимаюсь своим делом. Ну, а теперь я пошел.

— А вы не хотите немного обождать? — спросил Селби. — Скоро придет миссис Ривертон.

Кэллаген криво усмехнулся.

— Спасибо. Мы уже все выяснили друг с другом. Кстати… Он достал из бокового кармана конверт с двадцатью тысячами и протянул его Селби.

— Отдайте ей это, когда увидите.

— Бог ты мой! Когда же вы успели забрать у него двадцать тысяч?

— Я подкараулил Чарльстона, сделал вид, что продался за эти деньги и отпустил его, а сам позвонил Гринголлу. — Он усмехнулся. — Думаю, что в понедельник утром я вам пришлю отчет.

Селби встал и они оба рассмеялись.

— До свидания, Кэллаген, — произнес Селби. — Если угодно, Джек отвезет вас.

— Сам доеду. До свидания, Селби.

Когда Кэллаген уже был у двери, Селби сказал:

— Семья Ривертонов должна вам памятник поставить за это дело.

— К черту! Я бы не хотел больше связываться с миссис Ривертон, — ответил Кэллаген и закрыл за собой дверь.

Было три часа, когда Кэллаген подъехал к своему дому. Он не спеша вошел в парадное, где в застекленной будке сидел Уилки.

— Проснись, солдат! — крикнул Кэллаген. — У тебя есть сигареты?

Уилки поднялся, достал пачку и протянул Кэллагену. Кэллаген вытащил сигарету и спросил:

— Мне кто-нибудь звонил? Вроде Хуаниты…

— Четыре раза звонила за последний час, мистер Кэллаген. Сказала, что еще встретится с вами.

— Как она говорила, Уилки?

— Не могу вам точно сказать. Мне показалось, она была немного раздражена. Как-будто у нее на уме что-то есть. Здорово тявкала. Говорила как-то…

— Это называется «зловеще», Уилки, — подсказал Кэллаген и нерешительно улыбнулся.

Детектив поднялся в контору и прошел в свой кабинет. Там он сначала положил «люгер» в ящик стола, а затем достал виски. Выпив виски, он вспомнил, как они вместе с Келлсом здесь пили и просматривали бумаги Азельды Диксон… После виски какая-то усталость охватила его и, заперев все ящики стола и контору, он пошел к себе в квартиру.

Раздевшись в спальне, Кэллаген прошел в гостиную и подбросил в камин немного угля. Он включил проигрыватель и в это время в спальне зазвонил телефон. Звонил Уилки.

— Эта леди внизу, сэр, — сказал он.

Кэллаген про себя выругался. Если Хуанита желает немного поплакаться ему в жилетку, то черт с ней. Все равно от нее не отделаться. Потом будет еще хуже.

— Уилки! Тащи ее сюда.

Он вышел в холл и открыл дверь. Вернувшись в гостиную, подошел к камину и стал ждать.

Как только стукнула дверь лифта и открылась входная дверь, Кэллаген принял озабоченное выражение лица.

В комнату вошла Торла Ривертон и в нерешительности остановилась у двери. Одета она была в черное платье из ангоры и пальто из оцелота.

— Гм-м, — пробормотал Кэллаген, — как это мило… или наоборот?

Наконец она прошла в комнату.

— Мне нужно извиниться перед вами. Наверное, очень трудно иметь дело с людьми моего типа. Мы вращаемся в своем тесном кругу и, когда встречаем чужих людей, даже не пытаемся понять их. Мы не понимаем и не принимаем их, а они иногда намного лучше нас. Порой даже их мизинцы лучше наших фигур…

— Это звучит слишком заумно для меня, — сказал Кэллаген. — Может, вы присядете?

Она сняла пальто и села в большое кресло.

— Я пытаюсь, хоть и с опозданием, извиниться перед вами. Когда вы уехали, мистер Селби мне все рассказал, и я поняла свои ошибки. Я бы сделала намного умнее, если бы прежде, чем выдвигать свои идиотские обвинения, поговорила бы с вами. Теперь я признаю, что когда вы сказали, что получили указания от полковника Ривертона и продолжаете следовать им, то мне нечего было совать свой нос в дела, в которых я ничего не смыслю. Теперь я понимаю…

Сыщик улыбнулся.

— Как говорит мистер Гринголл, «Сыскное агентство Кэллагена» имеет девиз…

— Какой? — спросила она и тоже улыбнулась. Он отметил, что улыбается она очаровательно.

— «Мы любой ценой должны выиграть дело, а там хоть черти пусть расхлебывают заваренную нами кашу». Этот девиз не всем нравится, но тут уж ничего не поделаешь… Может быть, вы немного выпьете после долгого… — он усмехнулся и закончил, имитируя ее голос, — и ненужного путешествия.

Она от души рассмеялась.

— Наверное, вы считаете меня идиоткой, но я действительно хочу и выпить, и закурить.

Он дал ей сигарету и приготовил выпить.

— Я заметила, что вы часто цитируете Шекспира…

— Что именно?

— Что-то насчет ненависти, от которой недалеко до любви…

— Это уже интересно… — Зазвонил телефон.

— Извините, — сказал Кэллаген и пошел в спальню. Плотно прикрыв за собой дверь, он снял трубку. Звонила Хуанита.

— Ты грязный, паршивый… — сразу начала она. — Ты обманул меня и с ленчем, и с обедом. Ты подсунул мне убийцу только для того, чтобы добиться задуманного… О, как я вцеплюсь в тебя!

— Погоди, Хуанита… Послушай, в конце концов, ты же сама не хотела выходить замуж за Чарльстона и в глубине души всегда это знала. Что ты потеряла в результате этой истории? Ведь все вещи останутся у тебя… и та брошка, которую я тебе подарил, тоже. Ну успокойся, дорогая. А на следующей неделе можем вместе пообедать. Какой день тебе подходит?

— Четверг, — ответила она. — Только смотри не обмани.

— Хорошо, договорились, Хуанита, в четверг. Я тебе все объясню.

— И не веди себя больше по-свински, — уже мягче проворчала Хуанита. — Спокойной ночи.

Кэллаген положил трубку, вздохнул и пошел в гостиную.

— Так на чем мы остановились? — спросил он, входя в комнату. Торла внимательно посмотрела на него.

— Мы остановились на цитатах. Точнее, на одной из них… О любви и ненависти.

— Верно, по этому поводу у меня есть своя теория… — Он на минуту задумался, поднес ко рту стакан, а затем продолжил: — Я мог бы ее изложить, если, конечно, вы не устали.

— Ни капельки, мистер Кэллаген. Мне будет очень интересно услышать вашу теорию. Мистер Селби, мизинец которого вы сравнивали с моей фигурой, считает, что вы необычайно интересный человек.

Кэллаген взглянул на нее и увидел, как заблестели ее красивые глаза. Он хотел заговорить, но тут снова зазвонил телефон, пришлось извиниться и опять идти в спальню.

Звонил Уилки.

— Что случилось?

— Извините, мистер Кэллаген, — сказал Уилки, — я собираюсь уходить и звоню вам, чтобы сказать об этом.

— Хорошо, Уилки. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Кэллаген, — попрощался Уилки. — Может быть, вам еще что-нибудь нужно?

Через неплотно прикрытую дверь в гостиную Кэллаген увидел изящную покачивающуюся ножку.

— Нет, спасибо, Уилки, — спокойно сказал Кэллаген. — Думаю, все, что мне понадобится у меня уже есть.

Он положил трубку и направился в гостиную.