Операция продолжается

В госпитале Володя пролежал более двух месяцев. После повторной операции его снова загипсовали и надолго уложили в постель. В поврежденной осколком тазовой кости оказалась большая трещина. Снова очутиться на госпитальной койке было неприятно, но делать было нечего. Правда, скучать теперь не приходилось. То и дело кто-нибудь навещал, приносил передачи.

Перед выпиской посещения участились. Два дня под-ряд приходил Новгородский, но делового разговора так и не получилось. Все время кто-нибудь мешал. Здание было до отказа набито людьми. Не было ни одного уголка, где бы ни стояли койки, ни суетились утомленные женщины в белых халатах. Но Новгородский и не искал встречи с глазу на глаз. Он привычно улыбался, говорил о пустяках, справлялся о здоровье и ничего не говорил о деле. По веселым репликам капитана Володя догадался, что операция завершена успешно. В последний раз он простился с капитаном окончательно.

— Ну, пожелаю вам удачи, Юрий Александрович. Если в чем напартачил, то не сердитесь. На фронте постараюсь исправиться.

— Вас признают годным к строевой? — спросил Новгородский.

— А как же! — Володя бодро потряс правой ногой. — Профессор сказал, что из меня получится не только солдат, но даже футболист.

— Вот как! Это хорошо, — широко заулыбался Новгородский.

Они стояли у окна в длинном, уставленном койками коридоре. Воздух был насыщен запахами йода, лекарств, крови.

— Не надоело вам это пристанище? — поинтересовался Новгородский.

— Надоело. До чертиков, — вздохнул Володя. — Скорее бы на фронт. Там тоже не сладко, но все равно не так тяжко, как здесь. Вся человеческая боль как на витрине.

Новгородский еще раз внимательно оглядел коридор.

— Думаю, что не обойдете нас после выписки, — сказал он, прощаясь. — Зайдете поговорить?

— Не знаю. — Володя пожал плечами. — Смотря как сложатся обстоятельства. Могут сразу отправить в запасной полк, а то еще куда-нибудь. Лучше всего, если попаду в команду, направляющуюся в действующую армию. Терпеть не могу тыловой канители.

Володя говорил так, не подозревая, что обстоятельства могут сложиться совсем иначе.

Перед самой выпиской к Володе нагрянул начальник геологического управления Локтиков. Большой, шумный, он заполнил своим могучим телом добрую половину маленькой двухместной палаты и сразу безапелляционно ткнул пальцем в сторону Володи:

— Вы — Огнищев!

— Так точно.

— Правильно. Я вас узнал. В декабре на работу оформлялись. А я Локтиков. Помните?

— Так точно.

— Бросьте вы такать, — сморщился начальник управления. — Не люблю. Солдафонщиной пахнет. Ничего солдатского. — Локтиков огляделся, выискивая, куда бы присесть.

В маленькой палате, бывшей кладовке, кроме двух коек и тумбочки ничего не имелось. Сосед Володи, танкист с ампутированными ногами, гостеприимно хлопнул по пустой половине своей койки:

— Садитесь. Здесь у нас кресло для гостей.

Локтиков посмотрел на короткое, обрубленное тело танкиста, потом на свои ноги и виновато заморгал. Ему стало совестно перед искалеченными людьми за свое невредимое крепкое тело.

— Садитесь, — радушно повторил танкист. — Места хватит.

— Да нет… Я постою. — Бодрость и шумливость мигом улетучились из Локтикова. — Вы уж не беспокойтесь. — Он помолчал, а потом с участием спросил: — Где это вас?

— Под Москвой.

— Н-да… А меня не берут… В июне подал заявление в военкомат, хотел добровольцем. На смех подняли… А в обкоме встрепку дали. Вот ерундистика какая получается. Сижу теперь в геологических чиновниках…

— Война войной, а работу не остановишь, — наставительно сказал танкист. — Без геологии войны не выиграть. Понимать надо!

— Да понимаю! — Локтиков отнесся к этой наивной тираде вполне серьезно. — Только все равно не по себе как-то. Как увижу инвалида, так сразу вспоминаю, что когда-то моряком был. Торпедистом. А теперь вот… На мое бы место какого-нибудь старикашку… Ведь вон я какой! — Локтиков снова посмотрел на свои могучие руки и ноги.

Володя с танкистом не выдержали, расхохотались. Их смех пробудил в Локтикове обычное жизнелюбие.

— Черт побери, все равно я что-нибудь придумаю! — погрозил он кулаком кому-то неизвестному. — Наладим дела в управлении, а там разговор другой будет… — И обратился к Володе: — Ну, а вы, Огнищев, не вздумайте куда-нибудь удрать!

— Именно?

— Мы вас забронировали. Будете работать в экспедиции Вознякова.

— В партии…

— Отстаете от жизни. Зареченская партия развернута в экспедицию. В ней теперь несколько партий.

— Ну и что?

— Как что! — громогласно забасил Локтиков. — Работа архиважнейшая, специалистов не хватает. Мы не можем вас отпустить!

— Простите, но…

— Никаких но! — взмахнул крупными руками Локтиков. — Вы наш и никуда не денетесь. Я специально приехал предупредить вас, чтобы вы не вздумали выделывать какие-нибудь фокусы.

— Я не фокусник, — улыбнулся Володя.

— Знаем. Не вы первый. У нас уже сотни таких скромников удрали добровольцами на фронт. А вы, я слышал, имеете в планах нечто подобное.

— Имею, — просто признался Володя.

— Вот видите! — Локтиков рассердился. — Все патриоты! Все считают важным только фронт. А обеспечение войны — дело третьестепенное! Это дело сделают такие трусливые тыловые крысы, как Локтиков, Возняков и им подобные! Так что ли?

— Я так не считаю.

— Тогда и разговаривать не о чем. Никаких фокусов. Будьте добры подчиниться приказу. В общем, я забираю все ваши документы, и после выписки вы явитесь ко мне лично. Понятно?

— Понятно… — пробормотал ошеломленный Володя.

В день выписки Володю поджидала неожиданность. Вместо геологического управления пришлось поначалу ехать по другому адресу. У ворот госпиталя стояла черная потрепанная «эмка». Опершись на ее радиатор, весело скалился в улыбке рыжий сухопарый Клюев.

Очутившись на сиденье, Володя несколько раз пробовал заговорить с лейтенантом, но Клюев только многозначительно улыбался зелеными глазами.

— Чего ты в прятки играешь! — рассердился в конце концов Володя. — Зачем везешь?

Лейтенант открыл рот только тогда, когда затормозил у знакомого желтого здания:

— Не задавай дурацких вопросов. Иди. Пропуск заказан.

В коридоре управления Володю подстерегала еще одна встреча. Он лицом к лицу столкнулся со Стародубцевым. Тот был гладко выбрит, одет в форму капитана внутренних войск и на весь коридор благоухал одеколоном. Лицо недавнего следователя было весело, лишено обычной угрюмости. Он улыбался во весь щербатый рот. Володя очень удивился переменам, происшедшим со Стародубцевым.

— Чего глядишь, как на новые ворота? — обрадованно забасил артиллерист. — Или не узнал?

— Узнал. Только ты того…

— Изменился? Точно. Спешу, Володенька, на аэродром. В Омск лечу.

— Зачем?

— Не спрашивай. Семья моя нашлась. Из Одессы эвакуировали в Севастополь, оттуда в Новороссийск, а сейчас объявилась в Омске.

— Поздравляю.

— Спасибо, друг. Не сердись. Спешу. Поговорим потом. Не отпускают меня в артиллерию. Вместе работать будем! — Он пожал Володе руку и быстро пошел, почти побежал, к лестничной площадке. Оттуда уже крикнул: — Поторапливайся домой. Тебя там очень ждут!

Володя зачем-то помахал ему вслед и только потом удивился лукавству его голоса.

И вот он опять в знакомом кабинете. Все тот же улыбчивый красивый капитан сидит за широким письменным столом и дает Володе очередные указания. Только в глазах Новгородского нет уже былой настороженности, он уже не изучает, не проверяет, а ведет обычный деловой разговор.

— Принято правительственное решение о скорейшем развитии Зареченского рудника. Уже сейчас станционный поселок Хребет переименован в город Северостудянск. Там полным ходом идет жилищное и промышленное строительство. Будущий город подчинен непосредственно областным организациям. Вы понимаете, что это значит?

— Вполне.

— Очень хорошо. Как только будут подсчитаны запасы по первым разведанным шахтным полям — так сразу начнется строительство шахт. Этого мы ждем со дня на день. К проходке стволов все готово. И люди, и техника. Впрочем, обо всем вам расскажут на месте Возняков и академик Беломорцев.

— Беломорцев?

— Да. Он наделен большими полномочиями и будет заниматься вопросами разработки месторождения. Он выехал к вам в Заречье.

— Вот как…

— В общем, события разворачиваются в должном темпе.

— Какова же моя роль в этих событиях?

— Прежняя. Будущее Зареченское рудоуправление— важнейший поставщик стратегического сырья. Немцы, надо полагать, уже знают о том и предпримут все меры, чтобы сорвать или задержать развитие рудника. Быть бдительным — ваша главная обязанность. На вас мы возлагаем обеспечение бесперебойного ведения работ в Заречье. Вам будут выделены в помощь люди. Помимо работы по специальности, вам, Огнищев, придется руководить ими. Справитесь?

— Не знаю. — Володя почувствовал себя весьма неуверенно.

— Справитесь! — тряхнул каштановым чубом Новгородским. — Не прибедняйтесь, милый Володя. Справитесь.

— Каким конкретно будет задание?

— Вот это другое дело! — обрадовался капитан, он, очевидно, ожидал от Володи большего упрямства. — Четкие инструкции вам передаст Стародубцев. Мы их еще не разработали до конца.

— Стародубцев?

— Да. Он, между прочим, помимо всего прочего, будет отвечать за безопасность академика Беломорцева. На сего ученого мужа уже пробовали покушаться, и мы имеем предположения, что попытки эти будут повторены. Академик много знает и много умеет.

— Да, крупный ученый и практик, — согласился Володя.

— Теперь вот что. — Новгородский протянул Володе две фотокарточки. — Эти лица в любой момент могут появиться в ваших местах. В случае их появления вы не должны спускать с них глаз.

Володя взял фотографии и привстал от удивления. Красивую женщину, улыбавшуюся с одной из них, он узнал сразу.

— Это же невеста Мокшина!

— Совершенно точно. Фиктивная невеста.

Володя всмотрелся в другую фотокарточку. Дородное лицо пожилого большеглазого мужчины ему тоже показалось знакомым.

— Неужели и этого где-нибудь видели?

— Представьте себе! — убедившись, что не ошибается, сказал Володя. — Я имел удовольствие однажды видеть этого гусака.

— Где же? — живо спросил капитан.

Володя рассказал о том, как слушали Осинцева сотрудники управления, и о человеке в кожаном пальто.

— Да. Тогда вы не ошиблись, — согласился Новгородский.

— Кто же он?

— Старший инженер проектно-сметной группы геологического управления Лебедев. Формальный муж этой дамы. А фактически ее старший брат. Оба они агенты фашистской разведки.

— Так они что… Того?

— Да. Того, — многозначительно усмехнулся Новгородский.

— A-а, понимаю! — сообразил Володя. — Ниточка?

— Ниточка. Мы полагаем, что если им в ближайшее время не удастся забросить в Заречье своего человека, то кто-то из них наведается туда для выяснения обстановки и масштабов проводимых работ.

— Мы встретим их как надо, — процедил Володя, вспоминая о Мокшине.

— Не сомневаюсь. — Капитан, видимо, был доволен разговором. — Мы заблаговременно сообщим вам об их визите. Они здесь у нас под контролем. Связь остается прежней. Плюс к тому в Северостудянском горотделе НКВД будет работать Стародубцев.

— Все понятно, — сказал Володя и задал вопрос, который его давно терзал: — Скажите, а кто такой Мокшин?

— Немецко-фашистский шпион.

— Он что, действительно немец?

— Русский. Сын белогвардейского полковника, сбежавшего после гражданской войны в Германию. Там воспитывался, учился. Кончил специальную шпионскую школу. Шесть с лишним лет назад был заброшен к нам. Действительно окончил Ленинградский горный институт. Так сказать, стал дипломированным шпионом.

— А эта… невеста?

— Немка. Кадровая разведчица. Заброшена к нам в первый месяц войны. Документы, между прочим, не фальшивы. Кто такая была Анна Мигунец, мы пока не выяснили. Мокшин же о своем начальстве мало знает.

— А Лебедев?

— Ну, Володя, вы что-то чересчур любопытны сегодня! — засмеялся Новгородский. — Допрашиваете по всем правилам, О Лебедеве, кроме того, что он родной брат этой Мигунец, сам Мокшин мало что знает, а мы тем более. Знаем только, что сибирский геолог Лебедев и этот тип — люди совершенно разные, хоть внешне и похожие. Настоящий Лебедев, надо полагать, давно погиб, а этот резидент немецкой разведки пока здравствует.

— Скоро отздравствует…

— Безусловно. Но нам он пока нужен в той роли, которую играет.

— Понимаю.

— Ну, тогда будем закругляться. — Новгородский встал. — Думаю, вам понятно, что операция далеко не кончена. Операция продолжается.

— Да. Понимаю, — повторил Володя. — Операция продолжается.

— И спешите. Вас дома ждут. Очень ждут! — загадочно улыбнулся Новгородский.

Володя вспомнил лукавое напоминание Стародубцева и все понял. Он смущенно прокашлялся в кулак и стал прощаться, так и не посмев спросить о Наде.