Орден Багровой бури. Книга 1

Глава 20

Российская империя. Поместье барона Светлакова под Санкт-Петербургом.

После разговора с Беркутом-старшим я спокойно встаю и разыскиваю взглядом своих спутниц. Замечаю обеих в другом конце зала, в компании Виктора и некоего пожилого мужчины.

Направляюсь к ним, на ходу зацепив бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта. По-моему, он даже не заметил, что я это сделал.

— Добрый вечер, — говорю я, подойдя к знакомым.

— Андрей, наконец-то! Где ты был? — Виктор пожимает мне руку.

— Встретил старого приятеля, познакомился с его отцом. Убедился в справедливости поговорки про яблоко и яблоню.

— Только не говори, что ты встретил Беркута, — Самойлов сводит брови.

— Хорошо, не скажу, а как ты догадался?

Мужчина рядом с Виктором неожиданно смеётся и говорит:

— А вы правы, юноша! Насчёт поговорки, я имею в виду. В той семье отец и сын друг друга стоят. Я бы многое сказал из того, что думаю о них, но при дамах не стоит. Граф Борис Анатольевич Самойлов, — он протягивает мне руку.

— Андрей Алексеевич Зверев. Невероятно рад знакомству, ваше сиятельство. Виктор много о вас рассказывал, — я почтительно киваю.

— Взаимно, Андрей. О вас я тоже много слышал, и не только от Виктора. Господин Фурин очень лестно отзывается о вас.

Не сразу соображаю, что он говорит про Дмитрия Сергеевича. Я всего пару раз слышал эту фамилию, обычно его называют просто командор или Циклоп из-за того, что у него один глаз. Правда, эту кличку произносят только шёпотом, Дмитрию Сергеевичу она не нравится.

— Андрей у нас настоящая звезда, — поддакивает Даша.

— Хватит, а то я засмущаюсь. Шучу-шучу, продолжайте, — с улыбкой говорю я.

Борис Анатольевич снова смеётся и говорит:

— Этот юноша мне по душе. Я рад, что у тебя появился такой друг, Виктор.

— Я тоже, отец, — отзывается тот.

Наш разговор прерывается тем, что распорядитель объявляет начало танцев. Отлично! В прошлой жизни я обожал танцевать. Меня считали лучшим танцором во всём Аркелиме, дамы на королевских балах чуть ли не дрались за право потанцевать со мной. А может быть, просто пытались подмазаться.

— Пойду, найду свою спутницу, — говорит Виктор.

— А я, пожалуй, украду одну из ваших. Если вы позволите, Андрей, — говорит граф Самойлов.

— Конечно, ваше сиятельство. Всё равно я не могу танцевать одновременно с обеими.

Конечно же, мне предстоит первому выбрать партнёршу, и я решаю взять Ларису. Явно нехотя, но она соглашается, и мы идём в середину зала, где уже освободили место. Борис Анатольевич с Дашей следуют за нами.

— Ты хоть танцевать-то умеешь? — шипит мне на ухо Лара.

— Честно говоря, ни разу не пробовал. А что насчёт тебя?

— Что⁈ — отвечает на это она, но деваться уже некуда. Мы вышли на танцпол.

Не все земные светские танцы мне знакомы. До меня Андрей Зверев и на приёмах-то ни разу не был, только на попойках с собутыльниками своего папаши.

Но это вовсе не беда. Учитывая мой талант и умение прекрасно контролировать своё тело, научиться — дело нескольких секунд.

Распорядитель объявляет первый танец. Смотрю, какие позы принимают другие пары, и повторяю за ними.

— Веди сначала ты, — говорю рыженькой.

— Что, сразу сдаёшься?

— Надо сообразить, что мы вообще танцуем.

— Ну, ты даёшь, Зверев…

Музыканты начинают играть, и мы кружимся в танце. Быстро улавливаю ритм, запоминаю движения и через несколько тактов перехватываю инициативу. Когда я уверенно начинаю вести, Лариса старательно скрывает свою реакцию. Но я по глазам вижу, что мне, все же, удалось её удивить.

Когда музыка смолкает, мы с Ларой отходим на шаг друг от друга. Я кланяюсь, она делает реверанс, и затем я беру её за руку и отвожу к одному из столиков.

— Получилось? — спрашиваю по дороге.

— Почти, — уклончиво отвечает она.

— Врушка.

— Ладно, Зверев! Получилось. Ты, правда, раньше не танцевал этот танец?

— Правда. Просто я во всём талантлив.

— Самомнения тебе не занимать, это точно, — фыркает рыженькая.

— При чём здесь самомнение? Я лишь констатирую факт.

Через несколько минут перерыва объявляется новый танец, и по этикету надо выбрать другую партнёршу. Конечно же, я приглашаю Дашу. На этот раз танец быстрее и сложнее, но я и с ним легко справляюсь.

Следуют другие танцы, которым я с удовольствием обучаюсь на ходу. Дамы даже не понимают, что их кавалер впервые на подобном мероприятии. Одна красотка даже спрашивает, не соглашусь ли я провести для неё частные уроки. Жаль, что приходится отказать, у меня и без того полно дел.

Последний танец особенно сложный, и длится гораздо дольше остальных. Разобравшись с движениями, я полностью погружаюсь в ритм и как будто перестаю чувствовать собственное тело. Мы с Ларисой кружимся по центру зала, и на этот раз она не скрывает удивления. Глаза большие, дыхание учащённое — и мне кажется, не только потому, что мы активно двигаемся. При этом она не отстаёт и тоже демонстрирует всё, на что способна. В итоге мы ни разу не сбиваемся и движемся так ритмично и плавно, что все остальные не отрывают от нас глаз.

В конце танцевальной части распорядитель объявляет лучшую пару. И кто же ей оказывается? Конечно, мы с рыженькой! Мне вручают сувенирный орден, а ей — диадему, и нас просят исполнить ещё один танец под аплодисменты остальной публики.

— Вот теперь ты действительно меня удивил, — шепчет она, когда мы приступаем к «победному» вальсу.

— Тем, что нас объявили лучшей парой?

— Конечно! Если ты до этого не знал все эти танцы, как у тебя вообще получилось?

— Не у тебя, а у нас. Мы же вдвоём танцевали, — замечаю я.

— Ладно, как скажешь. Поздравляю с победой, партнёр, — улыбается она.

— И я тебя, — улыбаюсь в ответ.

Когда мы заканчиваем, то срываем бурю аплодисментов. Ловлю на себе взгляд Беркута-младшего. Он единственный не хлопает и смотрит на меня так, будто я что-то отобрал у него.

Ой, точно, я ведь отобрал у него родовой меч. А на этом приёме привлёк к себе столько внимания, что ему явно завидно.

Ну и пусть завидует. Мне плевать. Лишь бы не вздумал отчебучить что-нибудь, а то не хочется портить такой прекрасный вечер.

Даша подбегает к нам и целует в щёку сначала меня, а затем Ларису и поздравляет. Мы все вместе отходим в сторону, я приношу дамам прохладительные напитки и не забываю про себя. После танцев все проголодались, и официанты начинают разносить закуски, а затем нас пригласят за столы отведать горячего.

Я тоже голоден, но успеваю слопать только пару канапе. Одну с форелью, другую с чёрной икрой. Затем ко мне подходит барон Светлаков и громко объявляет:

— Вот это мастерство, Андрей! Не ожидал, что именно ты победишь в танцевальной части. Госпожа Темникова, вы, безусловно, не только украшение вашей пары, но и всего вечера.

— Спасибо, ваше благородие, — сдержанно отвечает Лариса.

— Андрей, ты уделишь мне время? Помнишь, мы хотели кое-что обсудить? — глядя мне в глаза, спрашивает барон.

— Конечно, — отвечаю я.

— Тогда приглашаю тебя со мной во внутренний двор. Дамы, я надеюсь, вы не будете без нас скучать.

Мы с Альбертом Геннадьевичем выходим на улицу. Он подзывает официанта и велит принести какого-то особого виски. Пока слуга бегает за напитком, барон молчит и смотрит на сияющую в небе луну.

Наконец, официант возвращается с двумя квадратными бокалами, в которых плещется тёмно-янтарный напиток. Светлаков забирает оба и протягивает один мне.

— Твоё здоровье, Андрей.

Приподнимаю бокал и делаю глоток, а затем спрашиваю:

— Так что вы хотели рассказать?

— Очень многое. Даже не знаю, с чего начать.

— Можете начать с того, что за связь у вас была с моим родом.

— Да, ты прав. Пожалуй, стоит начать именно с этого, — барон делает ещё глоток виски.

Задумчиво окинув взглядом свой сад, он говорит:

— Мой род и твой были союзниками. Соглашение заключили мой отец и твой дед много лет назад. Это был крепкий и взаимовыгодный союз. Я часто бывал в вашем поместье ещё ребёнком, неплохо знал всех сыновей барона Зверева, включая твоего отца.

— Он был младшим, не так ли? — уточняю я.

— Да. Урод в семье, уж прости за откровенность.

— Не за что просить прощения. Это все знают, потому его и оставили в живых после войны, не так ли? Потому что он был бесполезным отщепенцем, над которым все могли потешаться. Мол, смотрите, вот это дерьмо — всё, что осталось от Зверевых.

Светлаков поворачивается ко мне, подняв брови:

— Ты так спокойно об этом говоришь? Но, увы, ты прав. Твоего отца никто не принимал всерьёз, потому и тебя до недавнего времени считали таким же, как он.

— До недавнего времени?

— После того, как ты вступил в орден Стражей, поползли слухи. Люди говорят, что ты очень силён и обладаешь уникальным магическим даром. А ещё, что ты якобы тайно служишь то ли какому-то влиятельному роду, то ли самому императору.

— Чего только не болтают, — пожимаю плечами я.

— То есть это не так? — в лоб интересуется Альберт Геннадьевич.

— Зачем вы спрашиваете? Я ведь в любом случае отвечу «нет».

— Я просто надеюсь, что ты будешь честен со мной.

Взглянув барону в глаза, говорю:

— Я сам по себе. Ни на кого не работаю, никому не служу. Даже в ордене я выбрал независимый путь, и не всякие приказы готов исполнять. Устраивает вас такой ответ?

— Более чем.

Светлаков отпивает ещё виски, и, переведя взгляд на тускло освещённый двор, продолжает:

— Вернёмся к твоему роду. Когда вам объявили войну соседи, я был ещё юношей, чуть старше, чем ты сейчас. Я до сих пор не понимаю, в чём была причина той войны, но она была страшной. Много людей погибло. Мой род, конечно же, сразу пришёл на помощь Зверевым, однако нашу гвардию разбили, а мой отец погиб в бою рядом с твоим дедом. Я тоже участвовал в той битве, и чудом избежал гибели. М-да… Стоит вспомнить, сколько мёртвых тогда лежало на том поле, и меня покрывают мурашки. Смотри!

Барон задирает рукав, и я вижу, что его кожа действительно покрыта мурашками. Видимо, он не шутит, и сражение было суровым. Судя по рассказу, я в прошлой жизни видал и более кровавые баталии, но понимаю эмоции собеседника.

— Что было дальше? — спрашиваю я.

— После победы в битве противники отправились штурмовать ваше поместье и взяли его. Всех, кто носил фамилию Зверев, начали одного за другим казнить прямо на крыльце. Неслыханное варварство! Но затем случилось кое-что очень странное.

— Дайте угадаю, вы про разлом?

— Да, вот именно. Чтобы разломы открывались сами по себе не во время Багровой бури — это огромная редкость. Как Страж, ты должен это знать. Но именно тогда, когда отрубили голову наследнику рода, твоему дяде, в вашем главном зале открылся разлом. Из него тут же полезли твари, которые заставили всех бежать. Я не могу объяснить, почему это случилось, и никто не может. Ходят слухи, будто бы твой дядя перед смертью сотворил какое-то проклятие или использовал родовой артефакт. А может, энергия смерти и ужаса, которая царила там, заставила разлом открыться.

— И тот, и другой вариант возможны. Или оба вместе, — пожимаю плечами я.

— Так или иначе, этот разлом до сих пор там. Через некоторое время вокруг открылись и другие, и теперь все земли вокруг поместья Зверевых окружены разломами, из которых постоянно лезут монстры.

— Я знаю. Но всё равно спасибо, ваше благородие, за подробную историю падения моего рода.

— Не за что. Я бы предпочёл не вспоминать всё это, но ты имеешь право знать.

Ненадолго воцаряется тишина. Я обдумываю то, что рассказал мне Светлаков. История не то чтобы поразительная, но интересная. Война, всех убили, туда-сюда — это понятно. Но эпизод с разломом и правда, мутный. Чтобы его открыть, надо владеть магией Хаоса, и невероятно мощной.

Насколько мне известно, Зверевы подобным не баловались. Так может, вовсе не они открыли разлом, а кто-то из врагов? Хотя зачем бы им это было надо, не представляю. Ведь они уже и так победили.

— Теперь скажи вот что, Андрей. Ты собираешься восстанавливать род? — прерывает молчание Светлаков.

— Да.

— Зачем тебе это?

— Амбиции не позволяют сидеть на месте. Тем более надо всего лишь оформить несколько бумажек, и я стану бароном.

— Так и зачем тебе становится бароном? — продолжает допытываться Альберт Геннадьевич.

— Хочется. Надо же к чему-то стремиться.

— Что ж, понимаю. И поддерживаю твоё стремление. Когда твой отец был жив, я уговаривал его вернуть род Зверевых к жизни. Но он был не такой, как ты, и предпочитал каждый день напиваться вместо того, чтобы стремиться к возрождению рода.

Светлаков смотрит на меня, по-отечески тепло улыбается и говорит:

— Хорошо, что ты другой. Я рад, что ты решил восстановить свой род. Но ты должен учесть кое-что — враги, что его уничтожили, могут захотеть закончить дело.

— Почему же до сих пор не закончили? Я вот он, можно попытаться убить.

— Потому что пока ты не представляешь для них угрозы и остаешься символом падения рода. Но если ты восстановишь род и возглавишь его, это будет совсем другое, понимаешь?

— Понимаю, конечно. Я не боюсь, — отвечаю я.

— Рад слышать, и поэтому готов тебе помочь. Восстановить документы на род и получить официальное признание — это не просто несколько бумажек, как ты выразился. Там очень много работы, однако, я готов тебе с этим помочь. Бесплатно.

Дзынь-дзынь! Внутри меня звенит тревожный звоночек. Когда малознакомый аристократ предлагает что-то бесплатно — почти наверняка есть подвох. Сначала Светлаков попытался растрогать меня историей гибели моей семьи и сказал, что всегда был нам верным союзником, а теперь искушает безвозмездной помощью.

Здесь почти наверняка что-то не так. Хотя, возможно, это лишь моя паранойя, а на самом деле Альберт Геннадьевич искренне желает помочь.

— Моя очередь узнать: зачем вам это? — спрашиваю я.

— Как я сказал, наши рода были союзниками. Я хочу, чтобы этот союз воскрес вместе с твоим родом.

— И всё?

— И всё. Ты считаешь, будто для меня в этом есть какая-то выгода? — прищуривается Светлаков.

— Если честно, да. Не понимаю, зачем вам мне помогать. Тем более бесплатно.

— Я только что ответил. Верить или нет, принимать ли мою помощь — сам решай. Клянусь тебе, что не преследую никакой личной выгоды, — говорит барон и залпом допивает виски.

Всё равно мне кажется это странным. Как бы не влететь в какую-нибудь крупную подставу. Однако самому бегать и заниматься оформлением документов мне просто некогда. Альберт Геннадьевич вроде говорит искренне, так что, почему бы и не согласиться?

— Простите, что усомнился, ваше благородие. Я радостью приму вашу помощь.

— Всё в порядке, Андрей. Я понимаю, тебе сложно довериться незнакомцу. Ты ведь не видел своими глазами, что я был другом вашего рода и сражался с вами на одной стороне. Ты вынужден верить моим словам, а за словами часто скрывается ложь, — философски говорит барон.

Улыбнувшись, он берёт мою руку и пожимает её.

— Но я докажу свою дружбу действиями. Завтра тебе позвонит мой адвокат, и вы вместе приступите к восстановлению рода Зверевых.

— Договорились, Альберт Геннадьевич. Спасибо.

— Договорились, — эхом отзывается он, а затем жестом приглашает меня обратно в дом.

Когда мы входим, распорядитель как раз приглашает всех за столы, а слуги начинают разносить горячее.

— Приятного аппетита, Андрей. Ещё увидимся, — говорит Светлаков.

— Конечно, ваше благородие.

Нам подают превосходную, нежнейшую говядину, которая просто тает во рту, с гарниром из сливочного картофельного пюре. Довольно просто для дворянского приёма, но обалденно вкусно. Искренне наслаждаюсь блюдом, а затем и шоколадным пирожным с мягкой начинкой, которое подают на десерт.

После этого приём официально считается законченным. Барон Светлаков произносит речь, благодарит всех за визит, и гости постепенно начинают расходиться. Никто не мешает задержаться ещё, пообщаться и выпить. Но я решаю, что с меня на сегодня хватит, поэтому мы с девушками отправляемся на парковку.

Машина, которую я взял в аренду вместе с водителем, конечно похуже, чем у некоторых именитых родов, которые присутствовали на приеме, но лучше доброй половины остальных. Позже я обязательно куплю себе какую-нибудь солидную тачку и найму личного водителя, а пока мне нужна только рабочая лошадка, которую не жалко подставить под клыки монстров и пули.

С территории поместья выезжаем на грунтовую дорогу. Лариса и Даша наперебой делятся впечатлениями о приёме. Рыжик уже не выглядит такой суровой, улыбается, глазки блестят и постоянно стреляют в мою сторону. Вот и хорошо, я рад, что получилось её развлечь. А то она слишком строгая постоянно.

Выезжаем на трассу и поворачиваем в сторону города. Стоит нам проехать совсем немного, как нас обгоняет тонированный чёрный джип, а следом за ним ещё один, такой же. У них на дверях чей-то герб, но я не успеваю разглядеть.

— Девочки. У нас проблемы, — врываюсь я в их милый щебет.

— Проблемы? — сразу сводит брови Лариса.

— Угу. Вон те ребята впереди явно что-то от нас хотят. Видишь, притормозили? А сзади ещё едут.

— Ой, и правда! — пищит Даша.

— Только не бойтесь, я со всем разберусь.

— Ты же не думаешь, что я буду сидеть в машине, пока ты сражаешься? — ещё больше хмурится рыженькая.

— А ты не думаешь, что я позволю тебе драться в этом прекрасном платье?

Скоро нас догоняют другие джипы, ещё один пристраивается сбоку и таким образом нас вынуждают остановиться. Я и не против. Лучше выйду из тачки и подерусь нормально, размахивать струнами на ходу не очень удобно. Наёмный водитель бледнеет и паническим взглядом смотрит на меня, но я показываю ему большой палец, мол, всё в порядке.

— Сидите здесь. Дашуля, организуй защиту, — говорю я, открывая дверь.

— Хорошо! — отвечает та и накрывает автомобиль магической сферой.

— Я с тобой! — возмущается Лариса.

— Сиди, здесь! — тоном, не терпящим возражений, отвечаю я.

Захлопываю дверь, накидываю доспех и на всякий случай выпускаю струны. Атаковать меня с ходу никто не спешит, значит, хотят сначала поговорить. Ладно, я не против, поболтаем.

Теперь я вижу, чей герб на дверях машин — это же Беркуты. Ну, кто бы сомневался, можно было и сразу догадаться.

Из автомобилей выходит целая толпа гвардейцев. Вроде без оружия, но у них под пиджаками наверняка имеются пистолеты или даже боевые артефакты. Они окружают меня, а следом появляется граф Беркут в сопровождении своего сынка.

— Снова здравствуй, Андрей, — говорит старший, а младший только злобно скалится.

— Здравствуйте. Чем обязан?

— Ты знаешь, — холодно сообщает Сергей Егорович.

— Может, и знаю, а может, и нет. Я что, ваши мысли должен угадывать? Не тяните кота за яйца, ваше сиятельство, что вам нужно?

— Как ты смеешь говорить с ним в таком тоне! — верещит Беркут-младший.

Отец поднимает руку, приказывая ему замолчать, и не сводит с меня своего ледяного взгляда.

— Я хочу вернуть наш родовой меч. Даю тебе последний шанс отдать его добровольно. Ты даже получишь выкуп, соответственно своему… положению, так скажем.

— То есть вы типа подачку мне кинете? — усмехаюсь я.

— Можешь назвать это как хочешь, мне без разницы.

— А если я откажусь, тогда что?

— Тогда я верну меч в бою, — отвечает граф.

— И кто из этих дуболомов выступит против меня? — оглядываю молчаливых гвардейцев.

— Я окажу тебе честь, безродный, которой ты не заслуживаешь. Я сам сражусь с тобой, — отвечает Сергей Егорович.

— Правда? Я согласен, — говорю я и сразу скидываю фрак.

Взгляд графа становится ещё холоднее. Он тоже снимает свой фрак и не глядя бросает его сыну.

— Чтобы всё было официально: я, граф Сергей Беркут, вызываю тебя, Андрея Зверева, на дуэль. Как ты предпочитаешь сразиться?

— Магия.

Мы сходим на пустырь, которым окружена дорога. Молчаливые гвардейцы графа следуют за нами, не нарушая круг. Лариса и Даша, несмотря на мой приказ, выходят из машины и тоже присоединяются.

— Что, Миша, в прошлый раз мало опозорился? В этот раз папа будет вместо тебя сражаться? — саркастично интересуется Лариса.

— Не лезь не в своё дело, рыжая! — огрызается тот.

— Еще раз посмеешь с ней заговорить подобным образом и после того, как отделаю твоего отца, я переломаю тебе все кости. Веришь⁈ — обратился я к Михаилу. Тот сначала собрался что-то ответить, но, натолкнувшись на мой взгляд, передумал.

Когда отходим достаточно далеко от дороги, то останавливаемся, и Беркут-старший, повернувшись ко мне, спрашивает, проигнорировав нашу с его сыном словесную перепалку:

— Готов?

— Ещё бы. А вы?

— Сейчас увидишь, — отвечает он.

Короткий взмах рукой — и его тело покрывается светящимся латным доспехом. Неплохо, интересный вариант магической брони. Латы полностью покрывают тело, нет ни единого зазора, а на шлеме даже отсутствует смотровое отверстие. С первого взгляда кажется, что эту защиту ничем не пробить.

Я бы с радостью воспользовался бы артефактными патронами, но использование артефактов в дуэлях запрещено. Ладно, тогда по старинке, струнами.

Следом за доспехом в руках графа появляется здоровенная булава, навершие которой размером с арбуз. Исходящие от неё волны магии впечатляют даже меня. Судя по всему, булава способна отражать вражеские заклинания и пробивать магические щиты как нефиг делать. Это идеальное оружие и доспех против магов. Вряд ли против него сможет устоять даже архимаг, вот только для меня он не представляет угрозы.

Беркут-старший делает шаг вперёд, и тут же смещается в короткой вспышке. Чувствую, что он оказался за моей спиной, и еле успеваю пригнуться. Булава со свистом пролетает над моей головой, а Михаил радостно вопит:

— Прикончи его, отец!

Где-то я слышал подобное совсем недавно. Точно, в доме Демидовых. Только там девчонка орала. Принеси мне его голову и всё такое.

Отпрыгиваю в сторону и впиваюсь струнами в броню противника. Надо ускориться, а то есть шанс, что булава способна пробить даже мой астральный доспех. Шанс небольшой, но рисковать не хочу. Все-таки мне еще далеко до моей прежней силы.

Да и вообще, настроения драться, как-то нет. Посмотрю, на что способен граф, и вырублю его.

Увы, кроме своих крутых лат и булавы, он не может показать ничего впечатляющего. Ну да, умеет совершать рывки на короткие расстояния. Ну да, он быстрый и может призывать другое оружие. Кинжалами в меня швыряется, пытается заарканить хлыстом. Скучно.

Вдоволь напитавшись маной, я быстро захожу за спину графа и хватаю двумя струнами его булаву. Другими двумя хватаю его за ноги и швыряю на землю, а сверху обрушиваю его же оружие. Бах, бах, как молотом по наковальне. После третьего удара кираса Беркута лопается, и я, занеся булаву в четвёртый раз, спрашиваю:

— Сдаётесь?

Граф, помедлив, молча поднимает обе руки. Сказать вслух стыдно, понимаю, но я не сильно гордый.

Михаил подходит к нам, ошарашенно глядя на поверженного отца, потом поднимает взгляд на меня и вдруг орёт во всё горло:

— Убейте его! Прикончите! Игорь, выстрели ему в башку!

Гвардейцы, несмело переглядываюсь, тянут из-за пазух пистолеты. Ай-яй-яй, неужто нападут? Какой позор будет для рода Беркутов, когда я перебью цвет их гвардии.

Лариса и Даша подбегают ко мне. Рыжая призывает пламя, а Зайцева окружает на всех крепким магическим коконом.

— Стреляйте! — вопит Миша.

— Отставить, — хрипло приказывает граф и медленно встаёт.

Разбитый доспех с него уже исчез, но выглядит Сергей Егорович всё равно потрёпанным. Полагаю, схватка отняла у него много сил, хоть и продлилась не очень долго.

— Бой был честным. Убрать оружие, — говорит он.

Охранники с облегчением подчиняются. Видя, как я размотал их графа, у них явно не было большого желания нападать на меня. Хлопаю девчонок по плечам, чтобы убрали магию, шагаю к Сергею Егоровичу и вытягиваю руку:

— Ваш меч, граф.

Еле заметно скрежетнув зубами, он отвечает:

— Я готов немедленно предоставить выкуп. За оба клинка.

— Отказываюсь. Понимаете, я собираю коллекцию. Ваш меч будет отлично в ней смотреться.

Беркут-старший глядит на меня с ненавистью. Он бросает взгляд в сторону одного из своих и, еле разжимая губы, приказывает:

— Принеси.

Гвардеец бегом срывается к машинам и скоро возвращается с дорогущим по виду мечом в не менее дорогих ножнах. Граф принимает его и затем протягивает мне. Берусь за рукоять, но Сергей Егорович не сразу отпускает меч и цедит:

— Я его верну.

— Можете попробовать. Условия прежние.

Забрав оружие, молча мотаю головой девушкам, и мы возвращаемся в машину. Беркуты и их гвардия возвращаются в свои и разъезжаются, освобождая нам дорогу.

У Ларисы и Даши появляется новый повод для разговора. Перебивая друг друга, они восхищаются моим мастерством, а я с улыбкой принимаю комплименты, скромно отвечая, мол, ничего такого, обычный поединок.

Когда приезжаем к дому Даши, она на прощание дарит мне поцелуй и еле слышно шепчет на ухо:

— Может, отвезёшь Ларису и вернёшься ко мне?

— Не сегодня. Надо выспаться, — так же тихо отвечаю я.

Бросив подозрительный взгляд на Лару, Зайцева ещё раз целует меня и выходит из автомобиля.

Дальше едем молча. Рыженькая мнётся, явно хочет что-то сказать, но не решается. Однако через пару минут всё же набирается смелости:

— Спасибо за вечер, Андрей. Всё было чудесно. Мне… понравилось с тобой танцевать.

— Пожалуйста. Мне с тобой тоже.

— Если захочешь пригласить меня куда-нибудь ещё, я не буду отказываться, — бормочет она, теребя подол платья.

— Тогда я обязательно тебя куда-нибудь приглашу. Попозже.

Когда останавливаемся возле её дома, Лариса снова долго мнётся, а потом бурчит:

— Это ничего не значит, понял?

— Что это?

— Вот это, — она резко поворачивается ко мне и целует.

Собиралась поцеловать в щёку, но реакция у меня что надо. Поворачиваюсь и подставляю губы. М-м, знакомый клубничный вкус. Как приятно.

Лариса задыхается от возмущения:

— Ты… Ты… Подлец! Ты всё испортил!

— По-моему, наоборот, — широко улыбаюсь я.

— Какой же ты всё-таки придурок, Зверев!

С этими словами она выпрыгивает из машины и, возмущённо топая каблуками, скрывается в подъезде. Усмехаюсь ей вслед, а затем прошу водителя отвезти меня домой.

Надо выспаться. Завтра, как и всегда, у меня полный событий день.

Российская империя. Санкт-Петербург. Городская резиденция графа Беркута.

— Теперь я верю тебе, — говорит граф.

Он впервые что-то произнёс с тех пор, как они сели в машину и приехали домой после поединка. Сын поднимает на него взгляд и переспрашивает:

— Что?

— Теперь я тебе верю. Этот парень действительно очень силён. Прости, сын, что сомневался в тебе.

— Я же говорил, — бурчит он.

— Это не отменяет того, что ты поставил пятно на нашей репутации. Не стоило вообще с ним связываться.

— Как я мог, отец⁈ Этот безродный оскорбил меня, я…

— Довольно. Я прекрасно знаю, что ты сам умеешь провоцировать конфликты.

Устало вздохнув, Беркут-старший откидывается в кресле и говорит:

— Не переживай, он ещё получит своё. Я это так не оставлю, и не позволю нашим мечам оставаться в чужих руках.

— Отец, позволь мне с этим разобраться. Зачем ты вообще вмешался? Я бы решил этот вопрос, клянусь честью! — тоном избалованного ребёнка говорит Михаил.

Граф вонзает в него ледяной взгляд и таким же ледяным тоном интересуется:

— Интересно, что ты сделаешь? Пошлёшь к нему убийц? Или попытаешься сам сразиться с ним? Нет уж, я тебе запрещаю лезть в это дело. Мечи мы уже потеряли, не хватало ещё, чтобы ты лишился жизни или окончательно посрамил нашу честь.

— Но отец…

— Никаких «но». Я сам всё решу с этим Зверевым. Поверь мне, он сполна ответит за наш позор.