Ошибка разбойника (СИ)

22. Видит око, да зуб неймёт

На рассвете дон Стефано с трудом растолкал своего молодого приятеля.

— Дон Хуан, вы забыли, что мы приехали на охоту!

— А? Да? Так рано? — бормотал юноша, пытаясь перевернуться на другой бок.

— Уж извините, горные козлы и бараны любят щипать травку по утренней росе!

— Я не баран! — сопротивлялся избалованный отцовский любимец.

Рассвирепев, кабальеро схватил дона Хуана за плечи, одним рывком поставил его на ноги и был готов оттаскать сонного красавца за растрёпанные светлые кудри, придававшие юноше вид ангелочка.

— Вы забыли, зачем приехали в Хетафе? — грозно прикрикнул на приятеля дон Стефано.

— На охоту? — неуверенно переспросил дон Хуан.

— Да! Я позаботился о проводнике, о собаках, о ружьях! О завтраке, чёрт побери! На вас сейчас ведро воды вылью!

— Иду, я иду!

— Для начала оденьтесь! — разозлённый дон Стефано вышел из комнаты и втолкнул в неё лакея дона Хуана, предварительно отвесив затрещину парню, не посмевшему будить своего господина.

Поохотились славно. Застрелили двух серн и крупного козла, а вечером тушу серны отправили в дар сеньору Рамиресу, напросившись таким образом к идальго на ужин. Дон Хуан явился в гости нарядным, прекрасно причёсанным, с напомаженными усами, по молодости лет не очень густыми.

Дон Стефано ворчал про себя: «Неужели Инес польстится на юного лоботряса?» Кабальеро, с одной стороны, надеялся, что осуществит замысел выманить девушку на дурную дорожку, а потом перехватить, оставив с носом и смазливого дворянчика, и пожилого идальго. С другой стороны, было чертовски обидно осознавать, что для сеньориты миловидность юноши близкого ей возраста может оказаться привлекательнее, чем сила и ум зрелого мужчины.

В доме идальго охотников встретил ещё один гость, совершенно, по мнению дона Стефано, ненужный — капитан Фадрике Морено. Пришлось изображать удовольствие от встречи с человеком, которого кабальеро не мог разгадать, и это сеньора дель Соль уже не беспокоило, а бесило. Впрочем, охота давала мужчинам обширную тему для разговоров, позволяя за безобидной беседой скрыть подлинные намерения каждого.

Дон Хуан предстал во всей красе своей юности и сегильской моды. Он, не стесняясь, рассыпал комплименты хозяйской дочери:

— Для меня честь, сеньорита Инес, что вы отведали кусочек моей добычи! Эта серна не была и вполовину так изящна, как вы!

— Бедняжку изящество не довело до добра, — улыбнулась девушка, искоса посмотрев на поклонника.

— Почему? Животные в ваших горах на то и созданы, чтоб угодить на вертел в благородной компании! Для них это честь!

— Вы опасный человек, дон Хуан, — Инес изобразила серьёзность. — Умеете решать, что кому честь.

— И в изяществе вы строгий судья, когда присматриваете, кого съесть, — в тон ей подключился к разговору отец.

Дон Хуан не заметил насмешки и остался собой очень доволен, а более наблюдательный дон Стефано поспешил перевести беседу в русло, где светский юноша не будет выглядеть глупцом, умеющим лишь изрекать банальности.

— Сеньорита, в прошлый раз вы читали баллады, может быть, с тех пор у вас было время прочесть ещё что-нибудь?

— Стоит ли, кабальеро, говорить о книгах, когда за столом есть люди, много повидавшие за свою жизнь, и это были не страницы под переплётами? — учтиво ответила девушка.

Инес могла намекать на дона Фадрике, но бывший капер имел полное право отнести её слова на свой счёт и обрадовался, еле успев спохватиться — не слишком ли заметно расплылся в улыбке. Чуть не забыв о доне Хуане и о своих планах, кабальеро принялся за рассказ.

— Самое удивительное, что я припомню за океаном — громадные террасы, построенные туземцами. Их цари сумели устроить в своих горах, не менее красивых, чем горы в Хетафе, безупречный порядок, основанный на полном беспрекословном подчинении тамошних крестьян и мастеровых. Плоды их порядка можно будет видеть столетия спустя — так надёжно террасы укреплены.

— Порядок не помог им сохранить своё царство, — вставил идальго.

— Разумеется! Что такое даже лучшие из туземцев по сравнению с подданными эспанского короля!

— Я слышал, лесные дикари сопротивлялись успешнее, чем подчинённые мудро устроивших свой порядок царей, — обронил дон Фадрике, поправив лампу с ароматной добавкой, отпугивающей комаров.

— Верно, сеньор, — кивнул дон Стефано. — Эти негодяи порой делали вылазки и нападали на корабли, бросившие якорь в гавани около эспанского поселения. На моих глазах атаковали не успевший разгрузить товар корабль работорговцев. Налетели на своих лодках из устья реки, закидали факелами ближайшее судно и отступили, пока эспанцы тушили пожар. Мы едва успели команду спасти, к счастью, люди легко отделались, но корабль и груз капитан потерял.

— Груз? — воскликнула Инес, позабыв обычную сдержанность. — Вы сказали, корабль работорговцев, там были люди? Они смогли выбраться?

Дон Стефано не сразу сообразил, что девушка спросила его о рабах, ему было решительно всё равно, какой груз потеряли незадачливые торговцы. На миг смешавшись, кабальеро встретил пытливый взгляд карих глаз, догадался — враньё о чудесном спасении запертого в трюме товара не проведёт капитана Mорено, и состроил печальное выражение лица:

— Мне жаль вас огорчать, сеньорита, корабль затонул слишком быстро.

Девушка опустила глаза и сделала глоток отвара из своей кружки, а кабальеро решил про себя: «В следующий раз надо придумать историю спасения кота или попугайчика — ей понравится». Вслух дон Стефано произнёс:

— Дикари безнравственны и жестоки, те из них, кто способен оценить благо стать подданными эспанского короля, поистине счастливы по сравнению со своими соплеменниками.

Забытый дон Хуан решил, что настало его время вступить в разговор:

— Уверен, десяток дикарок не стоят и мизинца эспанской сеньориты! — он выразительно посмотрел на Инес.

Улыбнулись все как один. Юноша украдкой глянул на старшего приятеля, уверенный в его одобрении, и не подумал, что девушка успеет заметить быстрый взгляд.

Дон Хуан вдруг показался ей похож на кудрявую комнатную собачку — хорошенькую, балованную, привыкшую во всём полагаться на свою хозяйку. Возникшего в воображении девушки пёсика вёл на поводке дон Стефано. Инес удивилась своей фантазии — нелепо было представить высокого и мощного кабальеро развлекающимся с подобным животным, но картина получилась на удивление яркой.

Вскоре гости из Сегильи откланялись. Едва за ними закрылась калитка, дон Фадрике, оставшийся ночевать в доме друга, негромко отметил:

— Для работорговцев люди в трюме — такой же груз, как табак.

— Для нашего знакомого, думаю, тоже, — невесело подтвердил слова капитана идальго.

Кабальеро зашли в комнату сеньора дель Соль, который позаботился, чтобы не подслушал, как они обмениваются впечатлениями о визите в дом идальго.

— Дон Стефано, почему вы заговорили о террасах, а не, к примеру, об украшениях?

— Надо же было разбавить чем-то осмысленным ваши банальности!

— Женщинам укрепления, туземный порядок и прочие заморские байки — полная ерунда!

— Не думаете ли вы, что разбираетесь в женщинах лучше меня? — огрызнулся бывший капер.

— Вы как будто хотели произвести впечатление на идальго, а не на сеньориту!

— В конце концов, кто собрался соблазнить девушку: вы или я?

— Никак не пойму, зачем вам надо, чтобы я её соблазнил? У вас какие-то счёты с её отцом? По виду не скажешь, вы ловите каждое его слово.

Дон Стефано был зол, ноздри его раздувались — молокосос проявил неожиданную проницательность. Нужно было срочно переиграть план увезти Инес, когда она согласится бежать с доном Хуаном, но прежде, чем юноша сделает её своей. Миг поразмыслив, разбойник решил — не стоит обманывать молодого человека, считая его глупее, чем он оказался. Поэтому, успокоившись, беспечно ответил:

— Сеньорита настолько юна, что считает меня за доброго дядюшку, а поговорить с ней так, чтобы она почувствовала во мне мужчину, не позволяет её отец.

— И? Вам обидно?

— Вздор! Как можно обижаться на отца, старающегося защитить невинность дочери? Однако я для сеньориты Рамирес вовсе не дядюшка, и чем дольше мы знакомы, тем меньше мне хочется выглядеть родственником в её глазах.

— Так что вы хотите? — догадывавшийся, что сеньор дель Соль преследует свой интерес, дон Хуан не мог взять в толк, зачем этому человеку вовлекать в свои интриги другого соблазнителя прекрасной девицы.

— Сеньорита Инес живёт, как крестьянка. Её нетрудно похитить из бедного деревенского дома, но дворянин никогда не позволит себе подобного обращения с честной девицей своего сословия. Другое дело, если юная особа добровольно сделает неверный шаг и даст согласие на побег — тогда мужчина вправе пренебречь строгими правилами благородных людей, даже если это согласие дано не ему.

Дону Хуану потребовалось не меньше минуты, чтобы осмыслить сказанные с лучезарной улыбкой слова дона Стефано. Ошеломлённый, растерянный, заплетающимся языком юноша пробормотал:

— Вы хотели похитить её, свалив на меня?

— Именно! — ответ был дан с той же улыбкой, без тени смущения. — Вы не столь безнадёжны, как я полагал поначалу.

— Но ведь это… Бесчестно! — нечасто молодой дворянин вспоминал отцовские наставления, но дело показалось ему выходящим из ряда вон.

— Отчего же? Ведь я объяснил — с девицей, согласившейся вступить в непозволительную связь всё равно с кем, любой мужчина вправе обращаться, как ему вздумается. Вам ничего бы не угрожало, кроме подозрений — ведь сеньорита была бы не с вами.

— А вам?

— Мне тем более. Я, в отличие от вас, ни от кого не завишу и смогу надёжно спрятать любовницу, а подозрения, разделившись, станут пустыми для нас обоих, — дон Стефано хмыкнул. — Если бы вы оказались настолько глупы, что громогласно обвинили бы меня, я бы вам объяснил, что соблазнять девицу в доме, где вы приняты, так что она досталась другому — не только позор, но и сделает вас предметом насмешек.

— Ну уж нет! — уяснив план хитрого кабальеро, дон Хуан не собирался ему потворствовать. — Я вовсе не собираюсь служить для вас ширмой! И, кстати, склонять сеньориту к побегу тоже не собираюсь — в саду идальго найдётся укромный уголок нам с ней поразвлечься. Потом я сразу уеду, а вы штурмуйте дом Рамиресов, если угодно и не разбираетесь в сторожевых собаках. Пёс у идальго едва ли не волкодав.

Дон Стефано потянулся, не сводя снисходительного взгляда с приятеля.

— Я в ваши годы был таким же болваном в отношении женщин. Думал — одна, другая, главное — почаще менять, упускал большую часть наслаждения, был расточителен, и лакомые кусочки оказывались всё равно, что первая встречная девчонка на улице. Главное — неужели вы думаете, что имеет значение, с какой целью девица откроет калитку — выйти самой или впустить вас.

— А со мной вы бы что сделали? Стукнули бы по голове, что ли?

Юноша произнёс последние слова, как очевидный абсурд, и тут же замер, открыв рот и уставившись на дона Стефано. Тот несколько раз хлопнул в ладоши.

— Браво, мой юный друг! Вы растёте на глазах! Ещё немного, и сами окажетесь в состоянии вести интригу.

— Это разбой, а не интрига! — дон Хуан покраснел от возмущения.

— Пустяки, день-другой головной боли — не то, на что кабальеро обращают внимание. Утром вы бы подумали, что выпили лишнего, всего и делов.

Непоколебимая убеждённость дона Стефано, что в его плане нет ничего предосудительного, озадачила молодого дворянчика, ещё более — что кабальеро, казалось, не сомневался в осуществлении этого плана. Голос дона Хуан вновь стал неуверенным.

— И что вы собираетесь делать, раз я обо всём догадался?

— Договориться с вами, — столь же спокойно ответил сеньор дель Соль.

— Что? Вы с ума сошли!

— Отнюдь. Вы ведь заинтересованы не только, даже не столько в прелестях сеньориты, но и в мести отцу девушки за его шуточки, которые он позволяет в адрес знатных дворян, даже самого графа де Перера. А тайное падение в Хетафе не получит огласки. Я уверен, местные крестьяне слишком ценят заботу идальго о них и будут держать языки за зубами, сам он — тем более.

— Не настолько заинтересован, — пожал плечами дон Хуан. — Впрочем, если вы так щепетильны, что не хотите похищать честную дворянку, можете взять сеньориту Инес, когда я её соблазню, и устроить огласку хоть на всю провинцию.

— Хотите снять сливки, а мне бросить объедок? — голос опытного сеньора на миг стал опасным, но дон Стефано вернулся к прежнему снисходительно-добродушному тону. — Если обойдёте меня, я помогу идальго женить вас на падшей девице, а потом развлекусь с вашей женой.

— Знаете, — юный кабальеро махнул рукой, — даже спорить с вами не буду. Просто уеду завтра с утра, и сами крутитесь тут с вашими хитроумными планами.

— Я ведь сказал, что хочу с вами договориться. Неужели вам не любопытно узнать, что я предложу вам за помощь?

— И что? — с подозрением посмотрел дон Хуан.

— Объятия прекраснейшей дамы в Сегилье. Кто, на ваш вкус, достоин этого звания?

Юноша затаил дыхание, замер и севшим голосом прошептал:

— Герцогиня де Медина!

Донью Марию он видел в сегильском соборе. Её светлость прошествовала мимо скамеек, с которых поднялись и подобострастно кланялись жене губернатора менее знатные прихожане. Лицо женщины было укрыто прозрачной вуалью, позволявшей различить правильные черты и придававшие даме загадочность героини куртуазного рыцарского романа. Стать, поступь произвели на юношу неизгладимое впечатление, главное — он заранее подкупил служащего храма, чтобы в нужный момент в монашеской рясе подойти ближе к чаше со святой водой и увидеть лицо слывшей одной из первых красавиц Эспании сеньоры, когда она подняла покрывало. Мига оказалось достаточно, чтобы юноша был поражён в самое сердце. Величественная, гордая, безупречная, донья Мария не заметила какого-то служку, а скрывавшийся под личиной молодой кабальеро едва очнулся, когда сообщник ткнул его в бок.

Молодость, жизнерадостный нрав и избалованность не позволили дону Хуану надолго впасть в мечтания о недоступной женщине, но когда прозвучал неожиданный вопрос старшего приятеля, в памяти юноши облик её светлости всплыл во всём блеске.

Дон Хуан встряхнул светлыми кудрями, отгоняя морок — разумеется, он не считал, что подобная сделка возможна, но через миг для красавчика стал потрясением вид дона Стефано, казалось, серьёзно обдумывавшего пути выполнения немыслимого условия. Сеньор дель Соль, поведя глазами туда и сюда, согнув и разогнув пальцы, окинул собеседника оценивающим взглядом.

— Что ж… вы недурны, прямо скажу — картинка. Сегодня с утра, — сеньор хмыкнул, — пока я будил вас, у меня было время разглядеть вашу гладкую белую кожу. Ростом, правда, не вышли — её светлость лишь чуть ниже вас, но… Подойдёте донье Марии как подарок на день рождения.

Молодой кабальеро вскочил, пошатнулся и схватился за спинку стула.

— Вы можете устроить свидание с её светлостью?! Лжёте! Не верю!

— Разумно. На свете можно верить лишь избранным, однако… есть случаи, когда удача поворачивается к вам единственный раз в жизни, откажетесь — станете сожалеть о своей осторожности, даже о разуме.

Дон Хуан как будто впервые заметил высокий рост, широкие плечи, редкую силу бывшего капера, излучаемую им уверенность и энергию. Подумал: дон Стефано не юн, но довольно красив, наверное, нравится женщинам. Представить рядом с ним божественную донью Марию оказалось на удивление легко. Юноша выдавил из себя:

— Вы — любовник её светлости? — а потом, как заворожённый, смотрел на тёмные усы дона Стефано, приподнимающиеся над растянутыми ухмылкой губами. — Тогда зачем… — дон Хуан судорожно сглотнул. — Зачем вам Инес Рамирес?

Довольный произведённым эффектом, дон Стефано от души расхохотался:

— Всё приедается, особенно женщины, которых приходится делить, пусть и с законным супругом. Донья Мария в постели столь же великолепна, как на приёме во дворце своего рогоносца, но порой аромат самой пышной из роз хочется сменить на нежную прелесть скромной полевой фиалки. Тем более сеньорита Инес для меня пока неприступна, я сам удивлён, сколько хлопот оказалось с деревенской дворянкой…

Увидев, что младший приятель не приходит в себя, дон Стефано продолжил:

— …Я никогда не хвастался связью с герцогиней и перед вами не хвастаюсь, а предлагаю вам сделку. Верю, что вы не проболтаетесь. Вы опьянены мыслью о близости с доньей Марией, и я вижу — вас ведёт не тщеславие. Поверьте и мне — я не обещаю вам невозможного…

Дон Хуан тяжело дышал, не соглашаясь и не возражая, тем позволив завлекающему его в сеть интриг кабальеро продолжить:

— …Чем вы рискуете? Что я не оплачу ваше участие в моих личных делах? Зато какой великолепный вас ждёт выигрыш, если ваши подозрения на мой счёт напрасны! Её светлости пора из учениц стать учительницей, я окажу вам обоим эту услугу, заодно расстанусь с ней мирно, а вы перестанете быть мальчишкой, способным увлечь лишь неискушённых прелестниц.

Окончательно потеряв голову, ослеплённый видением доньи Марии, с улыбкой вытаскивающей из причёски шпильку за шпилькой, расстёгивающей воротник, позволяющей расшнуровать свой корсет, затем, в прозрачной сорочке, перешагивающей через упавшее на пол платье, юноша прошептал:

— Я согласен!